Виктор и понять ничего не успел. Каким то хитрым приемом противник его закрутил, и ударил. Тоже - непонятно как и чем, но крепко. Так крепко, что Холод полетел птицею белой, и даже показалось, разглядел где-то далеко далеко собственные пятки.

Упал. Вокруг - янтарная пустыня, безграничная и бесконечная. И небо такой густой синевы, какая только на детских рисунках бывает. Перед Холодом - камень. А на камне сидит ифрит, черный и безголовый.
Глянул на послушника мутным астральным глазом.
- Витя, - изрек голосом астральным, хрипатым. - Хули ты тут делаешь?
Испугался Витя. И снова полетел, обратно.

Вдохнул, глаза распахнул - а над ним Бессмольный Антон пассы какие-то руками делает и бормочет. Аптечка рядом лежит раскрытая. Тут то и вспомнил - про пробитую карму, гнутые чакры и прочие симулякры. Сходил, что называется, на тренировочку.
- Антон, - проговорил, руку молча астральному тирану пожал. И все было в этом лаконичном Антоне – и благодарность, и пережитый страх, и обещание проставиться, само собой.
И отошел к стеночке, подальше от этих страшных людей, что голыми руками душу из тела вышибают. Рядом Женя сигарету, как обычно, жует, зажигалкой вхолостую щелкает. Витя пошарил в кармане ветровки, протянул коллеге отцовскую Зиппо. Натуральная штатовская, между прочим, раритет, не какое-то говно китайское. И вот надо же - в теле бодрость неестественная, а руки дрожат, так и прыгает зажигалка в ладони.
- У вас товар, у нас купец, - сказал ей невозмутимо, и то же самое время печально. - Дай, что ли, тоже закурить?