- Прошу прощения, капитан Вай, - бортинженер все еще, сугубо по-человечески, не нравился Каору, но он был вправе ожидать обращения по званию, хоть и был, во-первых, гражданским, а во-вторых, гражданским Консорциума, - Могаддам Каору Шиван, Во-о..Вершитель Гегемонии.

Пришлось сделать усилие и напомнить себе, что вместо привычного "вооруженные силы Легиона" следует называть актуальную фракцию. Новая должность даже лучше подходила моменту - могаддам Легиона по статусу примерно соответствовал кавторангу гражданского флота, тогда как вершитель не имел прямого флотского аналога, что размывало вертикаль командования. Даже несмотря на то, что технически приказ о назначении еще не был подписан, так было выгоднее общаться с Хоморо. Неприятное чувство в отношении Вая никак не покидало Каору, несмотря на то, что, объективно, у маршала было мало поводов не доверять бортинженеру. И все же, что-то не давало покоя. Что-то большее, чем простая личная неприязнь, какое-то подсознательное предчувствие, что от Хоморо будут неприятности. Возможно, дело было в интонациях речи бортинженера, в его настойчивом упорстве называть Газали "мой корабль", как будто от подобного рефрена корабль действительно мог стать его. Несмотря на старшинство рангов, сейчас, в экстренной ситуации, у Вая было не больше прав на "Газали", чем у кого-то другого. И если уж говорить совсем откровенно, то больше всех других на корабль могла претендовать Уарда. В конце концов, она и была кораблем. Возможно, причиной была хозяйская поза Хоморо, его манера закладывать руки за ремень, как будто он стоял посреди своего дома и погонял слуг.

Амбиции. Вай хотел быть главным, хотел чтобы его слушались и подчинялись ему. И это будет проблемой. Одно дело, если бы он просто хотел присвоить себе лавры спасителя корабля. Но, к сожалению, Хоморо был не один в медотсеке, у людей были глаза, уши и собственная голова на плечах. По крайней мере, у некоторых. Предсказать, что властолюбец начнет делать, если почувствует угрозу своему положению, было невозможно, но ставить на то, что у него есть моральные принципы и он, например, не решит бросить на "Газали" всех, кто не согласен петь ему ушану, было слишком рисковано. С каждой минутой идея Энрике усыпить Вая казалось все более и более заманчивым. Следовало эскалировать конфликт сейчас, в относительной безопасности медицинского отсека, когда на кону не стояло ничего, вместо того, чтобы ждать пока ситуация рванет в критический момент, когда на кону будут стоять жизни. К тому же огневой перевес был сейчас на стороне группы, так что можно было бросить Хоморо вызов, скрутить его и его сторонников малой кровью, превратив бортинженера в пример для всех, кто захочет оспаривать командование.

Заманчивая перспектива. Она змеей скользнула в глубине сознания Каору, свернулась в переливающийся клубок и тихо шипела, как будто подталкивая маршала. "Давай, давай, сделай это. Ты же хочешь. Ты же.. можешь. Кто, если не ты..."

Подавить соблазн оказалось сложнее, чем было комфортно признаваться себе. И все же, нет. Конечно, управлять людьми с помощью страха было эффективно. Устроив показательную порку Ваю, можно было напомнить остальным кто стоит перед ними и вселить в них праведный ужас, чтобы они боялись сказать лишнее слово поперек. Конечно, никто после этого не скажет Каору спасибо, но, вновь, спасение с "Газали" не было конкурсом популярности. Если это был самый эффективный способ спасти как можно больше жизней, нужно было хотя бы рассмотреть его. Но в действительности этот план был просто невыполним. Во-первых, выжившие были вооружены хуже группы Каору, но они не были безоружны. Скорее всего, конфронтация приведет к потерям. Что плавно подводило к "во-вторых": у группы не было достаточно сил, чтобы контролировать остальных. Даже восьмерым, это с минимальными потерями, очень сложно контролировать сотню напуганных людей, которые могут начать разбредаться, подумав что в одиночку будет больше шансов выжить, чем в компании маньяков, или, что хуже, саботировать действия отряда. Наконец, и это было важнее прочего, у маршала не было уверенности в том, кто поддержит силовое решение. Гарам? Безусловно. Энрике? Скорее всего. Райнальд? Сложно предсказать. Халед и Тахир? Предсказать еще сложнее. Стейн, не изменяя себе, скорее всего, предпочтет остаться в стороне. Или попытается сделать какую-нибудь героическую глупость, которая наверняка его и убьет. Но, в любом случае, подобные действия разрушат те зачатки доверия, которые начали формироваться в отряде.

Выходило, что силовое решение сейчас принесет больше вреда, чем пользы. Поэтому нужно было стиснуть зубы, принимая за данность то, что конфликта с Ваем, скорее всего, не избежать и он случится в самый неподходящий момент, и сосредоточиться на том, чтобы заручиться безоговорочной поддержкой хотя бы своих спутников. Взгляд Каору поочередно - в унисон мыслям - скользил по каждому из присутствующих в приемном покое, дольше всего задержавшись на Халеде, пока не остановился на Стейне. Его предложение было неожиданным, но желанным. Просить его пойти в часовню не позволяла совесть, однако каждая пара рук была важна.

- Конечно, Стейн, никто не будет против! Ваша помощь будет очень кстати. Вот, держите, - переданный Энрике кейс перекочевал из рук Каору к Стейну, - распределим вес, чтобы не замедляться. Судя по карте... нам придется устроить переход в открытом космосе. И чем меньше ходок потребуется, тем лучше.

- Спасибо, Райнальд, - благодарность сопроводил короткий кивок в адрес Ванга за оперативно найденную информацию, а затем рядом оказался Халед, решительность жеста которого однозначно давала понять, что отказ не принимается. Еще один внимательный взгляд на бармена в попытке понять о чем он думает так ни к чему и не привел, - Мне было бы спокойнее, если бы вы с Энрике остались здесь. Приглядывать за ситуацией, - это было сказано на пол тона тише, затем уже нормальным тоном, - и если среди выживших будут раненные, Энрике будет нужен в медотсеке. Но раз ты твердо решил идти на мостик, то я не стану тебя переубеждать. Мы слишком давно знакомы, я знаю, что это бесполезно.

Следовало ответить на предложение Хоморо вооружиться, но прежде чем у Каору появилась возможность это сделать, Гарам ворвался в разговор с совершенно неожиданным для маршала огнем в глазах и голосе. Пилот удостоился удивленного взгляда Каору - ситуация, казалось, не требовала столь радикального вмешательства, но что сделано, то сделано, и оставалось только воспользоваться этой неожиданной возможностью отправиться на спасение людей без дополнительных проволочек.

- Если ситуация позволит, мы пройдем через мостик на обратном пути сюда. Будь осторожен, - обращенные к Халеду слова Каору прозвучали под нарочито громкой речью Гарама. Затем, уже к членам спасательного отряда, - Идемте, каждая минута на счету.