— А теперь, — голос [Эленвен] стал почти ласковым, — не могли бы вы не делать то же самое и позволить мне закончить? Одно ваше сомнение в жрице Рамоны, это уже…

Кажется, Эленвен загнала Карину в собственную ловушку — не она ли сама недавно рассуждала о важности субординации? Вот только сейчас таким манером до неё было не достучаться. Вместо ответа Карина потянулась за спину, извлекая из креплений щит, и гневный взгляд Эленвен встретили уже двое — рыжеволосая зеленоглазая девушка и нарисованная золотой краской крылатая кошка.

[Салима:] — Так ты считаешь, что мне это удовольствие доставляет — кого-то отбраковывать?

— Не знаю, — ответила ей Карина. Чем дольше она стояла на своём с Эленвен, тем более раскованно себя ощущала с Салимой. Разговор их запоздал на три года, и всё-таки прорвался сейчас, несмотря на попытки обеих его задержать. — Со мной ты это сделала так быстро, что я не успела понять. Но думаю, что нравится. Ведь если эгоисткой и ребёнком была я, то за что пострадали остальные?

Тут что-то задело косичку Карины. Она быстро обернулась — и опустила ненужный теперь щит.

— Иванна, — виновато, и в то же время с облегчением произнесла она. — Прости нас. Мы… всё в порядке. Я просто не могла по-другому.

[Эленвен:] — Я — проводник Её воли. Не идеальный, ну естественно! Но я стараюсь. И да, я ненавижу мохнатых ублюдков! Но конкретно этот ублюдок выглядел, как чрезвычайно стойкий.

— Значит, ты тоже не могла иначе, — выслушав Эленвен, как-то подавленно сказала Карина. — Как и моя бабушка, когда «бросила меч» в День Боли и Гнева, — она невесело улыбнулась. — Знаешь, она почти никогда не говорила об этом. Только один раз, когда провожала меня в Старую крепость. Дала мне серебряную монетку на счастье и, наверное, расчувствовалась, потому что сказала, — Карина посмотрела наконец в глаза Эленвен, — что совсем не думала тогда о Куполе, богинях и долге. Что прежде всего она хотела спасти тех, кто стоял рядом с ней. Я тогда ещё стеснялась её, а потому не стала слушать. Но теперь думаю, что она права. И если Рамона простила её, то меня она тоже поймёт.

— Это война. Война, — теперь Вивиан обводит взглядом каждую сестру, видя, как меняются их лица от брошенного слова с привкусом крови.

Прикусив губу, Карина подобрала расстёгнутый пояс с земли.

— А вот теперь, — серьёзным тоном сказала она, обращаясь к Эленвен, — командуй, сестра. Которую мы только что чуть не потеряли.