Конкурс №12. "Гиневер"

Рассказ написан по мотивам моего сна, где главная героиня — ведьма, играющая роль камеристки вампирши — по сюжету должна собрать улики против другой вампирши, которая приехала в вампирский особняк якобы погостить, но совершенно очевидно затевает подрывную операцию. По сюжету, чужая вампирша хватает героиню за основание черепа и бегает с нею как с куклой, а ведьма делает вид, что страшно боится и попутно извлекает ценную информацию. Такой вот был сон. Сны вообще снятся мне очень редко — дай бог раз в пару лет — поэтому я стараюсь их запоминать и пускать в дело. Этот сон мне полюбился особенно, и не отпускал меня последние лет эдак семь?

Поскольку сон, то я затрудняюсь дать конкретные источники ключевых образов истории, хотя у меня есть серьезные подозрения. Главная героиня, думаю, списана с трех прототипов: марвеловской Алой Ведьмы, какой она была в очень старом кинофильме "Мстители 2", леди Ады Лавлейс из комикса "Приключения Лавлейс и Бэббиджа" и немного, естественно, с моего мировосприятия. Госпожа, думаю, списана с персонажа Билла Найи из еще более старого кинофильма "Другой Мир", и с Мэрил Стрип из "Дьявол носит Прада" (и вообще Мэрил Стрип в принципе). Вампирша Моргана, думаю, тоже списана с Мэрил Стрип, но с добавлением Ричарда Роксбурга из киноленты "Ван Хельсинг". Вся кульминация истории — это, совершенно очевидно, композиция "ДНК" музыкального ансамбля "Кувалда".

Дальше, уже когда идея начала потихоньку вариться в голове, она начала потихоньку мутировать и обрастать деталями. Прежде всего, вампирша Моргана стала Морганом, приобретя черты образа Волка, который воплощен актером Скоттом Коэном в телесериале "Десятое Королевство", и стала отдельным персонажем от предмета ночных воздыханий героини.

Сама героиня в это время получила имя из артурианского цикла — в тон Моргане/Моргану и Мордреду, ее сыну. Написание "Гиневер" было выбрано в честь композиции "Гиневер" (duh) вокально-инструментального ансамбля "Аквариум". Она также приняла на себя элементы характера доктора Франкенштейна из "Грошовых ужасов", стала однорукой и начала хранить в протезе опиум, на который ее подсадила служанка Пенни, которая должна была быть загрызена героиней в кровавом угаре.

Тут нужно оговориться вот о чем. Первоначально, история семейства Гиневер была длинна и запутанна. Отец (соломенное чучелко лорда Байрона) берет мать, которая впала в кататонию после смерти любимого сына, и везет их с дочерью на Кавказ. В поезде Артурия пожирает отца, и путешествие в Россию приходится отменить. Все вместе они возвращаются назад в Лондон, где разбредаются по углам. Поскольку матери уже больше не до нее, Артурия забирает Гиневер себе и начинает воспитывать.

Тут нужно оговориться вот о чем х2 комбо. Вообще тема mommy и daddy issues проходит в моих рассказах не просто красной линией, а какой-то галактически-неоново сияющей. Это от меня совершенно не скрывается и кажется мне забавным.

Потом Ежик прочитал "Ложную Слепоту" и, в особенности, "Эхопраксию" за авторством канадского писателя Питера Уоттса, влюбился в открывающую сцену "Эхопраксии" и решил, что вот чего-то подобного "Гиневер" и не хватает.

Примерно в то же время была игра "Бладборн" на википедии, по сюжету которой, оказывается, на территории нынешней Польши когда-то была страна Пшчумерия, жители которой — старая кровь — имели множество хтонического знания и контакт не только с планетой Нибиру, но и с космическим пространством вообще через некую Кос (или, некоторые предпочитают говорить, Косм), которая в том числе подарила тамошним мудрецам глаза внутри. В игре, чехи примерно XIX века раскопали руины Пшчумерии, нашли там трупы пшчмериньцев, вкололи себе их старую кровь и начали чудить. Это, вкратце, о чем была та игра.

В это же время мне очень запомнилась музыкальная композиция "Seer Within" группы "Styles in Black", которая кажется мне духовно близка русскоязычной композиции "Водка Яд" автора, чье имя сокрыто тьмой времен.

Из сочетания "Бладборна", "Ложной Слепоты", "Аэлиты" и, немного, "Туннеля Эго" Томаса Метцингера кристаллизовался сеттинг, который мне видится более-менее прямым продолжением видеоигры. Добрые охотники пришли в город Ярнам, застрелили Манящую Луну и всех спасли, но теперь сны землян стали открыты для вторжения марсиан. Марсиане напрямую были сволочены из другого моего сеттинга, который про "Рыбы помнят воду", "Бой с тенью" и "Ракадемию", потому что не пропадать же добру. Само по себе вторжение произойдет в Советском Союзе в двадцатых годах двадцатого века (отчасти вдохновлено книгой "Четверо" Александра Пелевина), но.

Но у меня в голове была "Гиневер", которая вот уже который год просится быть написана и, наконец, забыта. И когда я говорю "написана", я, конечно, имею в виду "написана и показана другим людям": Ежик слишком ленив, чтобы писать в стол, и слишком уверен в своем бессили, чтобы показывать кому-то, кроме Black Dragon'a и Калаверы, которых не жалко.

Проблема "Гиневер" как конкурсной работы — в двух вещах. Во-первых, т.к. героине тринадцать, и я совершенно отказываюсь ее старить, то технически, положа руку на сердце, это детское порно. Это такая банка червей, что даже тут я поднимаю эту тему в середине такой-то простыни, которую все равно никто читать не будет. Во-вторых, в прошлые годы мне как-то хотелось, может, и не победить (с моим-то квадратно-гнездовым слогом, ха), но как-то по-честному играть, что ли? Не тратить чужое время зря? Сейчас, после года самоизоляции, я начинаю постепенно понимать, что в сущности, человеческое общество не так уж необходимо Ежику XXI века и, быть может, Салтыков-Щедрин был слишком жесток к своему премудрому пискарю? Вдобавок, прошлая "Одри вторая" была неудачной попыткой как-то проработать гештальт "Гиневер", не задевая особенно животрепещущие темы — но его все-таки оказалось мало. Так что, не зная, что со мной станет еще через год, я все-таки решил быть храбрым Ежиком, кокетливо умолчать о возрасте человеков, и написать рассказ на новый конкурс, тем более ведь "Вещества".

Идея с залипанием на словах, которое в итоге доводит Гиневер до вампирского страха крестов, вдохновлена игрой "Pillars of Eternity", а конкретно описанием класса паладина. Там был такой звучный теглайн: "My word is my sword". "Words are swords" — прекрасно.

Кстати, если бы Гиневер была историей более крупного масштаба, в разговоре с Морганом обязательно бы всплыла тема ее страха потерять рассудок, как поступила от горя ее мать. На это бы Морган обязательно ответил, что мать Гиневер была совершенно обычной человеческой женщиной: по-настоящему безумен был ее отец. Как в самой Гиневер почти нет ничего человеческого, так не было и в нем. (В рассказе я попытался передать эту ее черту через максимально сухую прозу с вкраплениями ехидного сарказма а-ля "Дарья". "Гиневер" хоть и написана от третьего лица, но как бы в то же время от лица самой Гиневер, как если бы она диссоциировалась от своего положения. Именно поэтому, когда она в конце считает слова, постепенно теряя способность продумывать безопасно даже свое имя, даже служебные части речи, текст и начинает рассыпаться в бессвязную пургу, пока не фиксируется жестко на крестах.)

Уже в процессе написания текста, которое по моим меркам произошло невероятно быстро, когда Еж изучал, какие племена населяли нынешнюю восточную Францию до прихода германцев (чтобы почитать про них и вписать ихние мотивы в Моргана), выяснилось, что это были галлы. Те самые галлы, которые Астерикс и Обеликс, у которых есть волшебное друидское зелье. Параллели с волшебной кровью от меня не укрылись, и абстрактный кельт Морган сделался конкретным галлом Моргениксом. От этого немного поменялась история Мердрады в его изложении: тогда как по его словам, девочка просто упала в котел с кровью, на самом деле он коварно и целенаправленно пересадил ей свои ребра, которые кроветворный орган человека. Кстати, интересный факт: летучие мыши — это одни из немногих млекопитающих, которые умеют и любят делать автофелляцию.

Также в процессе написания, мне показалось, что глупо уезжать из Лондона только для того, чтобы вернуться в Лондон. Решения было два: или выкинуть богатую предысторию Гиневер и начать прямо в вампирском особняке, или отправить ее на аквадискотеку. Второе показалось мне смешнее. Тем более, если прищуриться, то мыс Идокопас и правда в некотором роде находится на лукоморье: собственно, именно из-за невероятно красиво изогнутой формы берега, как я понимаю, там и пошел весь злободневный сыр-бор. А лукоморье (пусть и, канонически, северное) и лукоморский дуб — это, по Карамзину, место, где среди древесных корней люди впадают в зимнюю спячку, дожидаясь возвращения Солнца. Корни эти достигают посмертного царства, а ветви — чертогов богов. Где еще могут жить людоеды, согрешившие через пожирание бога-творца? Это оккупированное святое место проходит параллелью находящейся очень рядом крепости Геленджик, которая исторически переходила из рук в руки столько раз, что становится даже как-то неудобно звать ее крепостью.

Опять же, когда ты пишешь о чем-то злободневном, то тебе как автору вообще ничего не нужно описывать. Говоришь читателю: "Дворец в Геленджике" — и в голове у того уже всплывает план здания. Серьезно, единственным изменением по сравнению с лондонской итерацией вампирского логова стала служанка Пенни, которая переродилась в Акулину.

Что же до мифа о рождении Кришны, то это настолько твердо встает в канву того, что происходит в рассказе по моему мнению (надеюсь, вы обратили внимание, что я тут сознательно стараюсь сохранять таинственный вид и не писать прямо, что же все-таки в истории произошло, и цените это) — то он настолько ладно встает на свое место, что знай я о нем до отправки рассказа, обязательно вложил бы в текст еще несколько на него намеков. Да, царевна Настасья (или, как иные говорят, Одри вторая) — совсем не Кришна, но как говорил герой сериала, если вы думаете, что у этой истории будет счастливый конец, то вы невнимательно читали.

Вообще забавно бывает, как через эрозию каких-то вторичных и третичных работ, заново смешанные и собранные воедино идеи могут вновь приобрести облик, подобный своему первоначальному. У меня так было уже однажды, когда в одном из моих сеттингов была империя людей, которым противостояли полчища немытых эльфов, которые раз за разом набегали на человеческие земли в попытках отбить оккупированные человеками исконно-эльфийские территории. Империя людей, естественно, была вдохновлена Римом. Народ же эльфов назывался митридарами — причем назывался он так через эрозию (придуманно-Ежом-)эльфийской фразы "мети ихитари", которая переводилась как-то наподобие "мы еще вернемся". Когда Ежик узнал про существование Митридата VI Понтийского, он чуть не ушел со стыда в монастырь.