Нет радости в душе; только еще несколько шагов сделано по бесконечной пепельной равнине. Эмили заставляет себя выходить из гостиницы, говорить с людьми, смотреть им в лица. Принимать поздравления. Выражать соболезнования. Просить прощения безо всякой надежды его получить. Что думать теперь: если бы... надо было бы... если все случилось так как случилось. Они что, на деревенские танцы шли? Но...там было так много решительно выглядящих мужчин, вооруженных до зубов, что трудно было предположить...
Отто запирается, молчит, терзаемый совестью. Ge-Wissen, это тяжело. Ей нечем его утешить.
Эмили стоит в коридоре перед запертой дверью - стоит молча, совершенно неподвижно, почти не дышит. Слушает, как в комнате тяжело расхаживает Отто, что-то сокрушенно говорит сам себе на языке, которого она не знает, но отчего-то понимает, хотя и не на уровне слов. Шепчет еле слышно: "Беру себе и это." В конце концов, она глава экспедиции, это ее груз; и он заметно потяжелел. А началось все с Холтона, улыбчивого мужчины с железным штырем в руке (ярко-алый наконечник тлеет в темноте, фшшшш, это кожа шипит и лопается...) и ее милой болтовни - в полях, под ручку с обаятельным молодым археологом....
- Отто, - глухо говорит она, стоя по ту сторону двери; она впервые обращается к нему по имени. - Отто.
Эмили замолкает, вдруг совершенно отчетливо осознав, что даже если им (не) повезет и они останутся в живых, когда все окончится и они покинут навсегда этот город - преддверье ада, то она и Отто поспешно разбегутся в разные стороны, смущенно потупив взоры. Как падшие ангелы, случайно встретившиеся на земле. Разбегутся быстро, без единого слова, чтобы не встретиться больше никогда в жизни, чтобы ничто больше не напоминало о том, что забыть невозможно.
И тогда она останется наедине с Цафенхартом и Йофурхарстом.
- Отто, Вам не станет легче, если Вы будете сидеть взаперти, - говорит Эмили прямо в запертую дверь. - Вы не сможете сидеть там вечно, когда-то все равно придется выйти наружу. Идемте к мэру. Он и так все знает, и остальные тоже знают. Это же маленький город. Мы так далеко зашли, что поворачивать назад уже нет смысла. Если Вас это немного утешит, то я виновата во всем не меньше Вас. Пожалуйста, выходите. Идемте вместе.
Кроме своего общества, ей нечего ему предложить.