Своё неведомое | ходы игроков | Четвёртая встреча

- Изменяется молодежь. Она становится более грамотной и образованной. Мир становится более упорядоченным и отчасти счастливым.

— Чшшто может причинить ему ущщщерб?

- Время. Память. Первое неумолимо стирает и разрушает даже камень. Второе изменчиво и может превратить этот камень из значимого в тот, кому место только на свалке.

— Теперь поищщщи очень чесстно, — попросит химера, — чшшем второй предмет проигрывает первому? В чём первый сссильнее, чем второй?

- У второго предмета нет будущего только прошлое, у первого же есть и прошлое и будущее. Первый имеет цель, у второго ее уже нет, она достигнута.

— Сссир Эмир, — обратится химера, — мы начинали третью игру потому, что хххотели посссмотреть на внутренние препятссствия: на сссстрахххи или часссти ссебя, которые против того, что желанно. Они не враги, у ниххх есссть причины. Обычно они заблуждаютссся, и тогда заблуждаютсся иссскренне, а иногда это мы заблуждаемссся нассчёт ниххх.
— Сссейчасс мы уссслышшали, что для какой-то часссти очень важно: будущщщее и цель. И когда она видит желанное будущщщее, она думает, что вот это она там потеряет. И это угроза для неё. Есссли что-нибудь в тебе хххочет и будет сссаботировать путь к мечте, то вот по такой причине.
— Мы можем, если хххочешшь, перевесссти её из противника в помощщщника: для этого понадобитсся алхххимия, магия трансссмутации, — химера шутит, или кто её знает, — те два предмета преобразить в один новый.

- Я не вижу предмета, который бы создался в результат их соединения. Потому что разница между ними не в расстоянии, не в каких-то качествах. Разница между ними во времени. Стрела это прошлое для камня. Камень это будущее для стрелы.

- Прошлое и будущее лежат на одной линии времени, - осторожно вклинился Бенедикт. - Гусеница со временем становится бабочкой, так что ничто не мешает одному превратиться в другой.
Он не был уверен, что понял, чем живет сэр Ежи, но уйти от этой ассоциации оказалось сложно.

- И я про то же Бенедикт. Как можно преобразовать два предмета один из которых произошел от другого. Что будет если смешать гусеницу с бабочкой. Тут либо гусеница, либо бабочка, либо переходный период, кокон. Но получить из них что-то другое невозможно.

- А разве это не трансмутация? - улыбнулся юноша. - Гусеница превращается в бабочку, зачем им смешиваться? Хотя вы же сказали, сир, есть еще и кокон - в коконе они вместе, уже не гусеница, еще не бабочка. Одни возможности исчерпаны, другие только ждут своего часа. Возможно, нужно прочувствовать этот момент - миг превращения?.. Не знаю на самом деле, может быть, вы и не этого ищете...

- Именно, именно, мне приятно, что ты так тонко понимаешь мои слова. Кокон это и есть завершение моего жизненного пути, когда грозная и огромная гусеница превратится в символ красоты. Но до этого гусенице предстоит еще многое. Как и стреле, ее место в колчане еще не занято.

— Для меня ссстрела что-то военное, она ведёт другиххх в сссражение и к победе, — поделится своими ассоциациями химера, много подумав, — а камень уже памятник иссстории. Между победой в войне или завоевании и тем, чтобы это ссстало исссторией курганов, проххходит жизнь, мирная или не очень, но новая жизнь в новой эпоххе. Что-то менее похххожее на ссстрелу, более похожее на ссстелу, где клинописссью той сссамой ссстрелы высссечены новые законы.

Бенедикту мечты о могуществе, памяти и величии были неблизки. Он слабо понимал правителей с их идеями о великих деяниях и мире, который будет после их смерти. Все это лишнее, с точки зрения юноши. Жизнь - она здесь и сейчас, нет никакого прежде, не будет никакого потом. Песни бардов - это настроение здесь и сейчас, готовность преклонять и преклоняться, опыт, записанный чувствами. Они не имеют смысла без того, что было пережито лично, и несут впечатления и память по себе в будущее, конечно, они имеют влияние и последствия, но они не существуют без эмоций, которые хочется переживать сейчас. Рассуждения о камне, который будущее для стрелы, и о стреле, которая прошлое для камня, для юного барда слишком отвлеченные... Возможно, он просто не чувствует сейчас ни свойственного стреле полета, ни уверенности и укорененности камня, поэтому для него - это слова, не песня, баллада или история. Ворох осыпающихся с деревьев осенних листьев, а не путь в небо по радуге.

- Все верно, между стрелой и камнем пройдет жизнь, и не одна, и только тогда стрела окончательно превратится в камень.

— В этом и было моё предложение, — пояснит напоследок химера, — найти сссимвол для жизни.

Клубы развернутся к Бенедикту.
— Ууу, как в этот раз вссё необычно происссхходит. Будем иссскать рецепт усспешшшныхх изменений, да?

Бенедикт посмотрел на химеру со смесью задумчивой улыбки и затаенной грусти, свободно и легко, с печалью, но без внутреннего напряжения. Та как будто от него чего-то ждала… что ж, почему бы не рассказать и еще историю?.. В конце концов, зачем еще нужны барды?
- Однажды мне довелось выступать при дворе правителя, чья дочь была неизлечимо больна. Долго объяснять, но там была замешана фоморская магия и ошибочное произволение ее самой и ее семьи. Мне было сложно выбрать тему для выступления. Почти все, что приходило на ум, казалось грубым в той ситуации или неуместным, напоминающим о невозможном или дарящим ложные надежды. Мне не хотелось давить на них, и я понимал, что не было никакого способа излечения. Мне казалось, я должен сделать вид, что ничего особенного не происходит и выступать, как в других замках, или как-то особенно соответствовать ситуации, и я никак не мог понять - как именно. Что будет соответствием, а что - обидой и безутешностью? В конце концов, я выбрал балладу о смерти - о том, как она торгуется с людьми о приближении срока, а те пытаются ее всеми силами обмануть. Там были и шутки, и иносказание, и размышления о жизни, смерти и бессмертии. Я подумал, если замолчать - это будет неуважение, а если поддержать или веселить - это может оказаться неуместным или нежеланным, поэтому я решил быть откровенным, но спокойным - в конце концов, все люди умирают, но помнят их живыми. Я хотел передать чувство, которое испытывал сам перед смертью и после - отрешенность и попытки уложить происходящее в голове и сердце. После та девушка прислала мне свое кольцо и приложила письмо с просьбой приходить еще. Думаю, это была не только вежливость, но и искреннее желание.

- Да, давайте поговорим о переменах, которые к лучшему.

— Пуруру, — воодушевится химера, едва Бенедикт разгадает её надежды и расскажет ещё историю.
Она не ожидала, что история будет о смерти, но воодушевления в чём-то с чем-то не убавится.

— Тогда первый вопроссс, — возвестит она, — а что вот есссть общщщего в твоём поведении в каждой иссстории?

Это был не слишком сложный вопрос.
- Вдохновение? - Бенедикт пожал плечами. - Мне кажется, я всегда действовал по вдохновению.

Руби решительно покачала головой. В ее странствиях смерть встречалась часто, но это была смерть в бою или в результате боевых действий. Можно сказать, они всегда с ней встречались с опущенными забралами, и даже смотря друг другу в лицо, видели лишь доспех и жажду битвы. Этот рассказ был о совершенно другой смерти, о существовании которой девушка догадывалась, но только вскользь, мельком, как человек, увидевший на карте океан, догадывается, что он где-то есть, хоть никогда его и не видел воочию.

- Я бы сказал сопереживание, умение чувствовать состояние другого и подстраиваться под него. Причем это другое не обязательно должно быть разумным.

Бенедикт широко открыл глаза, воззрившись на сэра Ежи: такого ему еще не говорили.
- Не... разумным? Сир, а что вы имеете в виду? Когда я чувствовал состояние чего-то неразумного?..

- История про мифическую эру например. Вы почувствовали, что история хочет чтобы вы ее узнали. Можно конечно сказать, что история разумно умалчивает или выпячивает различные вещи, но я имел в виду совсем не это.

— Ты догадываешшьссся сссделать то, что другим не приххходит в голову, — скажет химера. — Без подсссказок и помощщщи, сссам.
Многие пытались утешить девочку, но только Бенедикт понял как. В спасении от вторичной поимки врагами неведомо, мог ли кто-то ещё придумать и воплотить способ с копиями, но тоже ясно, что все хотели и старались спастись, а именно Бенедикт догадался как. В последней истории барду было сложно выбрать тему для выступления, потому что никто до него не нашёл верного решения, не проторил дороги, которая могла бы стать традицией. С маффинами также, Бенедикт догадался, как лучше, родителям не пришло в голову дать такой совет. Учиться на свиданиях тоже весьма остроумное и вряд ли классическое решение, его Бенедикт тоже нашёл сам.

— И ещщщё я вижу, что в каждой ссситуации ты привносссишшь что-то воображаемое, и это меняет дейссствительносссть к лучшшшему.
Девочке – история о пони, девушке – баллада о смерти, врагам – копия (это, конечно, магия, но опять же подмена настоящего чем-то иным), на свидании – чтение книг, от волнения с маффинами отвлечься напевом.

— Второй вопроссс, — химера покачает двумя хоботками, — есссли опять же иссскать общщщее, то какие твои умения, качессства и осссобенноссти помогли ссовершшшить перемены?

В ответ на пояснение сэра Ежи Бенедикт покраснел и ничего не сказал. Ему показалось, что его переоценивают, и это смущало. Все совсем было не так! На самом деле это была его ошибка, а вовсе не то, чем стоит дорожить! Он был невнимателен, он исполнял кодекс вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями! А его еще за это хвалят... Уши юноши горели еще долго после.

Речь химеры мальчик выслушал с интересом. В какой-то момент ему показалось, что его собственная формулировка - "вдохновение" - и то, что говорит химера, это на самом деле одно и то же, но это ощущение быстро ускользнуло, скрывшись за новыми словами, которые бард буквально впитывал, словно губка. На словах о воображаемом он рассмеялся:
- Конечно, я же фея! К тому же бард - мне положено. Рад слышать, что справляюсь со своей ролью в мироздании.
У него отлегло от сердца.

- С умениями все просто - я всегда опирался на свою магию и знания песен, легенд, историй. За пределами этих навыков я чувствую себя... неуютно. Беспомощно... Я бы и хотел действовать как-то иначе, но не знаю как, вот и затыкаю все дыры одним и тем же. Только с Замком из Белого Песка вышло иначе, но я не знал, как по-другому совместить учебу и ту, кого я не мог оставить. Ей понравилось, - он улыбнулся про себя, вспоминая. - С качествами сложнее. Может быть, доброта?.. Мне всегда хочется видеть мир лучше, чем он был до моего прихода, людей и фейри - счастливее, химер - целыми и невредимыми. Всегда хочется, чтобы мое и чужое время было потрачено не зря. Чтобы это было кому-то нужно. Что до особенностей... - он замолк. - Не знаю. Я не чувствую себя особенным, но думаю, что те, кто мыслит иначе, вполне может так считать, и тогда я весь - особенный. Разница, скорее, в восприятии и оценке другими, нежели во мне.

Химера развеселится тоже. Хорошо, когда хорошо. Она почешет и помнёт свои клубы хоботками: Бенедикт ответил подробно и точно, казалось бы, что тут ещё добавить? Подумает, подумает, подумает. Может быть, найдёт кое-что.
— Ты умеешшь выбрать задачу сссебе по плечу, — смекнёт она, перебирая в памяти одну за другой все истории. — Перемены к лучшшему удаются тебе сссреди теххх или ради техх, у кого ты вызываешшшь доверие и любовь, или хххотя бы когда о тебе нассслышшаны, благодаря массстерсству и репутации. Ты бард, поэтому твоя фигура на виду. Подолгу и ссс удовольссствием ссслушшшают теххх, в ком что-то ессссть осссобенное, не всссякий может быть ххорошшшим бардом, правда же? Внимание – большшшая ценносссть, это выбор, куда вложить время сссвоей жизни, и предпочтение чего-то одного всссему другому. Сссколько драм вокруг этого ссокровищщща, некоторые сссущщессства пытаютссся изо всссехх ссссил оказаться заметными, пусссть хххоть ненавидят иххх, лишшшь бы замечали. Ессссли тебе не прихходитссся ни боротьссся за внимание, ни ссс ума сссхходить от волнения перед публикой, это твоя ценная осссобенноссть, Бенедикт.

— Третий вопроссс, — затем скажет химера. — Поссле всссеххх перемен к лучшшему, каким сссущщщесством – человеком, феей – ты сссебя чувссствовал?

- Да, наверное, - Бенедикт кивнет на первую фразу со знанием дела. Это точно - он не занимается тем, что считает бессмысленным. А на все остальное неопределенно качнет головой и задумается. - Хороший я бард или нет, я не помню. У меня были провалы, и я не помню, было ли их меньше, чем успехов, и если да, то насколько. Внимание - это ценность, но как его заслужить - у фей для этого есть несколько ухищрений. Определить настроение толпы, понять ее ожидания на понятном самому языке, настроить ее на нужный лад - все это достигается с помощью магии. Не думаю, что в этом есть моя заслуга.
А на фразу о волнении перед публикой он опять рассмеялся - на этот раз почти счастливо.
- Как это не приходится?! Еще как приходится!!! Это каждый раз - как первый выход в свет, страшно и радостно, ждет что-то необычное. Никогда не знаешь, понравишься ты или нет. Это сильные и желанные чувства. Кто знает, может быть ради них я и выступаю... не знаю. Никогда об этом не задумывался.

- Каким существом...
Сложный вопрос. У Бенедикта на некоторые вопросы уже давно сформировался ответ, его просто о нем не спрашивали и он не думал в этом ключе, но чувства, представления были. А о таком он не то что не думал, но и глубинного ощущения нет. Как будто Туманы стерли его или оно никогда и не существовало. Юноша ощутил себя вдруг пустым и безжизненным - действительно, почему он не знает ответа? Ведь это же так просто... Как дыхание.
- В истории о фоморском плене я чувствовал себя сначала опозоренным героем, а потом так, будто с меня сняли очень серьезные, но несправедливые обвинения и обелили мое имя, прежде поруганное. В истории с маффинами я чувствовал себя легко и непринужденно, как будто так и надо. Я справился и все хорошо. В истории с пони я чувствовал облегчение и больше ничего особенного, т.к. нужно было работать и я тогда так устал, что ничего по поводу этого успеха и не чувствовал. В истории, приключившейся в Замке из Белого Песка, я ощущал любовь и радость и опять же не думал об успехе, потому что все мои мысли были о ней. В истории с неизлечимо больной девушкой я чувствовал себя так, будто готов взлететь и отправиться в какое-то очень хорошее и радостное место, где я заслуживаю быть. Я чувствовал несказанную легкость, подъем, восхищение, полет. Восторг. Это были невероятные ощущения. Я редко чувствую, что сделал что-то важное и значительное, тогда это оно и было.

— О-о-о, вот как? — весело удивится химера. — Ты волнуешшьссся?
Бенедикта интересно узнавать.

— Лучшшше будет, — объяснит она про ответы, — есссли мы найдём что-то общщщее, то ощщущщение от сссебя, которое было везде. Где-то оно могло быть осссновным, где-то только мелькнуть, но вссё равно, есссли его уловить и назвать, это будет ключ. На него можно будет ориентироватьссся в жизни потом, чтобы поворачивать её к лучшшшему.
— Давай посссмотрим ещщщё и от предыдущщщих ответов. Это сссущщщессство, которое мы пытаемссся кратко описссать, дейссствует по вдохххновению сссреди техх и ради теххх, кто ему доверяет, любит его или насслышшан о нём. Оно сссопереживает и чувсствует другихх, как живыхх, так и явления. Оно берётссся за то, что ему по плечу, его инссструмент – воображение и магия.

- Да! - с готовностью подтвердил юный бард. Тема была приятная и будоражащая чувства, и оттого он был не против ее развить - насколько позволит химера. - Очень! И это очень приятно, мне нравится это ощущение - за мгновение до выхода на сцену, и почти все время подготовки. С того мига, как я узнаю, что когда-то и где-то выступаю, я ни на минуту не прекращаю волноваться, даже когда сплю - чуть-чуть волнуюсь и мне снится всякое - яркое, волнующее, завораживающее. Я люблю эти сны, иногда я в них вспоминаю прошлое, а иногда они превращаются в кошмары, и это мне тоже нравится, - смущенно признался он. - Чувствую себя тогда очень живым и настоящим, в моем текущем положении это очень приятно. Человеческая часть порой заставляет меня испытывать отчаяние и разочарование - чувства, с которыми я был почти незнаком в Мифическую Эру. Волнение все это вымывает из меня, я возвращаюсь к истокам - к тому мне, когда мир был юн и не знал оков скуки, не знал холодного железа и принесенного им удобства, за которое все мы заплатили свежестью чувств и волшебством неизведанного. Без этого я бы не смог нести другим то, что считаю по-настоящему ценным.

Бенедикт кивнул на призыв химеры найти общее. Он его и в первый раз слышал, но не смог выполнить, т.к. слишком уж непонятно было как. Теперь, когда он проговорил для себя ощущения после всех пяти историй, стало немного проще.
- Легкость. Она присутствует в большинстве историй.
На словах "кто ему доверяет, любит его или насслышшан о нём" мальчик поморщился, как от фальшивой ноты. Не чувствовал он так и качнул головой - нет, не то. Не мое. Чужое. Скользкое и непонятное. Неоднозначное. Не про него. Остальное вроде звучало своим и теплым, каким-то солнечным и местами даже уютным.

«Подготовка»
Руби выловила это слово в потоке мыслей, схватилась за него, увлекаемая течением, не сопротивляясь. Прикрыв глаза, она вспомнила это чувство.
Сухой ветер, бросающий в лицо песчаную дымку, словно направляемый злой волей. Она щурится, прикрывает глаза рукой – но солнце над головой равнодушно, оно уже много лет иссушает эту землю, превращая ее в золотистые гранулы. Блики на покатых металлических спинах превращают низину в озеро света, и, словно текучая ртуть, оно собирается в шарики. Она чувствует это стопой – легкая вибрация, почти неотличимая от простого осыпающегося бархана. Но здесь что-то не так. Слишком упорядоченно, слишком отчетливо. Она поднимает голову – и видит на горизонте вздымающееся облако пыли. Пора.
Кровь неожиданно вскипает так, что становится незаметной даже жара, окружающая ее зыбким маревом горячего воздуха. Это чувство растекается по телу, прося движения, требуя возможности выплеснуть накопившуюся энергию. Мир вокруг преображается, становится невыносимо ярким: Руби кажется, что она может почувствовать его кожей. Скоро это чувство утонет в бесконечной веренице других, но сейчас этот волшебный момент у нее не сможет забрать ни одна сила, захотевшая расквитаться с наглой девчонкой.
Руби вздохнула – и все, включая химеру, смогли почувствовать горячее дыхание пустыни, ощутить жар солнца и песка, почувствовать приближение.

- Я же говорил, сопереживание. Он готовится, настраивает себя на волну, а потом передает свои чувства и ощущения слушателям и сам впитывает то же от них. Не удивлюсь если после хорошего выступления он насыщается больше чем от званого ужина.