"...И на седьмой день тьма окутала Святую Землю.
И бушевали ветры, и дрожала земля, и моря выходили из берегов.
И на десятый день утихла буря и пошел с небес снег.
Но не из воды чистой, а из горького и соленого пепла.
И шел он тридцать дней и тридцать ночей..."
* * *
...Таранто, тихий маленький город на севере Святой Земли. Эти места приняли Истину примерно пять столетий назад, когда Орден Ревнителей устраивал свои первые крестовые походы - и местные люди не слишком противились им, послушно принимая помазание и выучивая символ веры. "Агнец, рожденный смертной женщиной, стал проводником Божественного Чуда, а Святой Престол в Касталии унаследовал его бремя бороться с Грехом и защищать души людей" - с тех пор каждый в Таранто знал это, но Касталия и Святой Престол так и оставались далёкими, почти абстрактными понятиями для местных обывателей. Изредка кто-то отправится на заработки поближе к столице, уйдет в монастырь или станет рекрутом - вот и всё, тем более что ушедшие редко возвращались обратно. Старый солдат Диего, любитель выкурить трубку, осушить чарку вина в трактире и погреть на солнце кости, был редким исключением.
Но людям Таранто и не было нужды много знать о делах Престола. Они платили подати, вспахивали землю на упряжках быков, сеяли рожь и ячмень, ездили на ярмарку в соседнем Алфредо - такова была их нехитрая жизнь, за которую они всякий день на закате благодарили Милосердное Чудо и Агнца. Откуда им было знать, что всё изменится так скоро и страшно...
И вот уже четыре недели небеса то ненадолго явят потускневшее Солнце, то снова смыкают тучи, осыпающие поля и дома Таранто горьким пеплом. Из Алфредо уже не приходят вести - а последнее, что рассказал ушедший оттуда человек, вызвало у слушавших его оторопь и суеверный ужас. "Не стало воды и еды. Люди пожирают людей" - прошептали сухие бледные губы, а пожелтевшие глаза тупо смотрели на лежащий перед беглецом кусок ячменного хлеба. И каждый из слушавших про себя помыслил, что и Таранто могла бы постигнуть такая судьба, но хвала Агнцу, что ветры уносят пепел, а колодцы еще полны водой.
Словно накликали - однажды утром источники опустели и земля начала будто бы сохнуть изнутри. Над Таранто замаячил призрак кошмара, уже покончившего с Алфредо, еще недавно жившим в достатке соседом. И всё стало катиться по наклонной, ибо страх выводит наружу всё, что человек обычно скрывает под покровом вежливости и терпимости. Старика Диего однажды выгнал взашей Эстебан, хозяин трактира, отказавшись наливать тому в долг в память о заслугах и лишениях ветерана. Гадалке Эльвире кто-то подбросил на порог хижины обезглавленную черную курицу - знак того, что и саму ведьму могут "укоротить". Всё более нервными и напряженными стали взгляды в адрес тех, кто в последнее время прибился к общине Таранто, включая пару сбежавших из Алфредо и нескольких чужаков. Впрочем, троим из четверых вряд ли было чего опасаться, поскольку у воинов Святых Орденов был слишком грозный вид и устрашающая репутация, а врачевателей в птичьих масках знали и искренне почитали даже в самых глухих уголках Санкторума. Рыжей и желтоглазой девице-бродяжке доставалось большего всего пристальных взглядов - но пока что не трогали и её, хотя это, несомненно, был лишь вопрос времени.
– Довольно мы ждали, пора браться за дело! Кто-то должен отправиться к источнику Святой Долорес - всем известно, что именно ее молитвы оросили наш край и сделали его цветущим, - и узнать, отчего он иссяк.
Донна Канделария, почтенная вдова дона Сильвестре, всегда вела себя на равных с другими обитателями Таранто, хотя имела полное право приказывать, будучи хозяйкой этих земель. Впрочем, после её смерти всё достанется по завещанию аббату Братства Молчаливой Молитвы, ибо детей донне Канделарии Агнец не подарил. Потемневшая кожа обтягивала становящиеся всё более костистыми, но всё еще красивые кисти рук, спрятанные под черным кружевом и опирающиеся на трость, а черная вуаль делала хрипловатый голос донны еще более тихим и отдаленным. Мужчины Таранто почтительно глядели на неё, сняв шляпы, а в глазах женщин теплился огонек слабой надежды. Может быть хотя бы Канделария сможет спасти их детей от ужасной судьбы тех, кто сгинул в Алфредо? Плотно закрыты ставни окон в церкви, прикрыты двери - и слышно как за стенами святого места задувает ветер, шелестя "снежинками" серого пепла. Темны небеса, нет в них просвета.
Невидимый старческий взгляд из-под темной вуали переходит с лица на лицо, на что каждый отвечает по-своему. Многие опускают взгляды, другие поглядывают на соседей. Дольше всего Канделария смотрит на четверых чужаков, которые выделяются среди желто-серо-бурого скопища прихожан и держатся чуть в стороне. Возможно, только они и способны отважиться на её призыв - и только они сумеют вернуться назад.
Святая Долорес, прикрыв глаза, сострадательно улыбается со своей иконы над алтарем. Канделария ждёт, когда их решимость созреет. Если же этого не случится... что же, останется только дожидаться конца и принять его смиренно, как и иные дары Чуда во всей его божественной, а значит нечеловеческой всемилости. Смирение и только смирение - как бы ни рвался из пересохшего горла отчаянный крик, как бы ни хотелось испить еще и еще этого горького и сладкого вина под названием "жизнь земная".