[DW] Остров невезения | ходы игроков | 1. В море

Корабль за спиной уходил под воду, а Курогао не мог избавиться от мысли, что злосчастное судно тащит на дно сам кракен, будь он неладен.
Руки тряслись, но нужно было браться за вёсла.
Джав сидел с другой стороны, а Райтон разбирал свои вещи, как будто что-то ищет. Хоть бы он нашёл в своём мешке щепотку доброй удачи.

Стороны света в открытом море можно определить по звёздам или по солнцу. Ну или по компасу. К счастью, у вас он есть. Ещё у вас есть странная блестящая металлическая штуковина, похожая на миниатюрную подзорную трубу, прикрученную к покрытому цифрами куску шестерни. Только не очень понятно, как ею пользоваться. Вы уже готовы были начать оживлённое обсуждение этого интереснейшего вопроса, как вас отвлекает от него прощальный сюрприз от «Милый девы».

Стоит палубе поравняться с уровнем моря, как вода начинает захлёстывать в трюм через край. Корабль камнем проваливается в морскую пучину, а на его месте остаётся быстро расширяющийся водоворот. Предвидеть вы это предвидели, но всё равно оказались не готовы. Кряпсота подвела больная спина. Ивасько очень старался помочь, но в итоге утопил нечаянно весло, и вся помощь на этом закончилась. Курогао просто в панике шлёпал веслом по воде и не столько грёб, сколько поднимал брызги. Грумпус с Саймоном решительно вырвались вперёд, но будет ли этого достаточно? Ваши лодки растягиваются в цепь, и последняя из них, с Кряпсотом и Ивасько, начинает, понемногу разгоняясь, куружить по широкой спирали.

Что вы будете делать?

- Галловый клещ на мои листья груши! Мда, вот уж точно, старость не в радость. Ивасько! Перехвати оставшееся весло, выгребай так, чтобы нас не развернуло боком! Иии, ррраз!

Ивасько сделал, как сказал старина Кряпсот, но сила воронки была такова, что лодку упрямо затягивало. Может, получится продержаться на плаву танцуя? Пока судно не уйдёт достаточно глубоко под воду и не даст морю успокоиться.
Ивасько вспомнил, как в детстве они с парнями на реке балансировали на пустых бочках. В этой игре Ивасько был хорош. Он нередко падал в воду со своей бочки последним.
Итак, что надо сделать? Правильно рассчитать баланс. Парень подскочил, немного подвинул овечек. Хорошие мои, послушные, эта - сюда, а эта - немного правее. Кот лежит по центру, хорошо, для стабильности. Сам Ивасько схватился за свой правый борт, и, налегая на него своим весом, старался выровнять судно, чтобы их не перевернуло.

Грумпус делает знак Саймону и показывает на попавших в беду товарищей.
— Карта и компас вон у того парня. Бросим их, и мы одни среди океана. Давай-ка еще подналяжем.
План Грумпуса прост. Нужно повернуть лодку и идти вдоль края воронки, параллельно с одной из погибающих шлюпок. Когда они будут проходить в наиболее близкой точке, швырнем им веревку, с помощью которой спускались на воду, и будем стараться вытянуть. Если удастся, то потом так же вторую.

С Саймона пот течёт в три ручья, и по лицу видно, что всё, о чём он сейчас способен думать — это о том, чтобы лечь и отключиться. Джав, напротив, своим ледяным спокойствием и блуждающей улыбкой доводит всех до мурашечной оторопи. Но, так или иначе, вам удаётся выгрести на безопасное растояние, на котором течение, создаваемое водоворотом, почти не ощущается. Всем, кроме Кряпсота и Ивасько. Виток за витком их лодка всё разгоняется и разгоняется и уходит всё глубже и глубже вслед за останками корабля. С превеликим удивлением вы наблюдаете фантастический балет — паренёк и овцы. Причём самое фантастическое в нём — это то, что это действительно работает: в бурлящей воде, среди бешенно проносящихся мимо обломков лодка умудряется сохранять равновесие, не опрокидываться и даже не черпать бортами воду.

Вскоре шлюп скрывается в горловине воронки, и вы видите лишь верхнюю половину неистово танцующего Ивасько. Остаётся только сидеть и бессильно смотреть, как их засасывает... Или нет?..

Ивасько удавалось ловко держать лодку на плаву, но её всё равно утягивало в воронку, хоть и не опрокидывало. Если бы кто-то кинул верёвку, за которую можно было бы схватиться...
И тут эта самая верёвка появилась, словно по волшебству. Ивасько не было видно второго конца верёвки, но упускать свой шанс он не стал и крепко ухватился.
Вместе с Кряпсотом они завязали верёвку так, чтобы лодка держалась, и, продолжая держать баланс, ждали, пока море успокоится.

Курогао вытер пот и морскую воду со лба. Выходит, спаслись.
Грумпус с Саймоном оказались настолько классными гребцами, что успели вырваться вперед и сразу же вернуться назад на помощь гибнущей шлюпке.
Эльф обернулся и увидел штуки, которые Райтон, наконец, достал из своего мешка. Это оказались компас и секстант. Компасом ему и самому нередко приходилось пользоваться в скитаниях, а вот про секстант ему рассказывали моряки в портовых кабаках. Он точно помнит, что крутил эту штуку в руках и, если постарается, может вспомнить, как им пользоваться.

Грумпус, с первой лодкой никаких проблем не возникает, они и сами более-менее справлялись. А вот со второй... Конец верёвки скрывается в горле воронки, и первое время ничего не происходит. Потом канат резко натягивается, так, что чуть не вырывает тебе руки из плечей, и вашу лодку начинает неумолимо тащить в водоворот. Приходится, проклиная всё и вся, снова со всех сил налегать на вёсла, но силы в этой борьбе заведомо не равны. Всё, на что вы можете расчитывать — это дать товарищам столько времени, сколько сможете, а потом обрезать верёвку чуть раньше, чем слишком поздно.

К счастью, этого времени оказывается как раз достаточно. Воронка начинает быстро сжиматься и схлопывается, выплюнув на поверхность многострадальный шлюп с бледным как полотно Ивасько, болезненно морщящимся и баюкающим ушибленное колено Кряпсотом, несколькими насмерть перепуганными овцами и одним насквозь мокрым и очень злым котом.

Что до секстанта, этот прибор позволяет точно определять склонение (выраженную в градусах высоту над горизонтом) светил на небосводе. Замерив, например, как высоко солнце поднимается над горизонтом в полдень, можно, зная текущую дату, примерно определить широту. Есть и более точные способы, основанные на взаимном расположении сразу нескольких светил. К сожалению, для всего этого требуется толстенная книжка с астрономическими таблицами, которой у вас, конечно же, нет. А, зная широту, можно по склонению солнца вычислить точное местное время, а по разнице между местным временем и временем в другой точке с известными координатами определить долготу. К сожалению, для этого надо знать точное время в точке с известными координатами, для чего служит хронометр, которого у вас, конечно же, тоже нет. В общем, на практике чудо-прибор оказался гораздо менее полезным, чем вы рассчитывали.

Райтон, взглянув на карту, ты замечаешь то, чего не заметили другие. Во-первых, хитрой извилистой дугой на ней обозначен ваш маршрут. Многие думают, что кратчайшее расстояние между двумя точками — это прямая. Но это только потому, что они никогда не видили морскую карту. На карте это всегда дуга. Во-вторых, вдоль этой дуги отмечена россыпь точек. Возле каждой точки подписаны координаты, дата, время, а также сила и скорость ветра. Рядом с последней точкой ты видишь наспех нарисованного осьминога и корявую подпись «КРАКИН». Видимо, здесь-то вы и находитесь. И, если так, то это очень плохо для вас, потому что точка эта находится прямо посреди океана. Две недели в одну сторону, две недели в другую. Под парусом, конечно, на вёслах нечего и пытаться пройти такое расстояние. Только к югу видна россыпь мелких точек, остаётся надеяться, что это острова. Вас уже немного снесло туда за время дрейфа, и, судя по стрелочкам течений, должно продолжать сносить туда прямо сейчас. И, вглядываясь в схему течений, ты понимаешь, почему капитан проложил курс вдали от этого архипелага. Это просто бурлящий котёл какой-то. На большом корабле рядом с этими островами лучше не оказываться... С учётом течения, которое вам помогает, доплыть до этих островов можно дня за три, если грести день и ночь, сменяя друг друга.

Наконец-то, после всех этих перепетий, вы оказались в относительной безопасности. Да, вы затеряны на утлых лодчонках посреди океана и скорее всего умрёте, но, по крайней мере, ничто не пытается убить вас вот прямо сейчас. А это уже много. Усталось, как физическая, так и моральная, накатывает на вас с непреодолимой силой.

Груз прожитых лет не дал Кряпсоту вовремя среагировать на выпрямление веревки, в результате чего фермер боднул коленом шлюпку.

Когда поверхность моря выравнялась и все смогли, наконец, выдохнуть, Грумпус задумался о том, что же им делать дальше. Он призвал всех спасшихся сблизить лодки и обсудить свое будущее. Цель была более-менее ясна - нужно что есть сил грести на юг в надежде, что коварное течение не пронесет их мимо спасительных клочков суши. Но спасительных ли? Что-то Грумпус сомневался, что там их ждет накрытый стол и застеленные перины. Нет, нужно рассчитывать на то, что им самим придется находить кров и добывать пропитание. А значит, нужно беречь припасы.
С затонувшего судна спаслось всего 9 человек. Еды им хватит на все три дня, а вот с водой было заметно хуже. Усталость и пережитое потрясение неминуемо вызовут сильную жажду, да еще и еда сильно соленая... Грумпус предложил следующее: Сейчас раздать всем по полной порции солонины и по паре глотков воды (четверть порции) чтобы подкрепить силы. Ну а потом перейти к жесткой экономии - нужно растянуть запасы на весь путь, и чтобы еще осталось на случай, если первый остров окажется без источников воды.

Хммм, плыть 3 дня и правда не очень, но чем ближе к мелководью, тем безопаснее, только как нам потом выбираться с островов... Пока не до этого на шлюпках и живой, на том спасибо.

В этот момент до Райтона доходят слова Грумпуса, и это явно звучит здраво.

"Я согласен с планом, еда нам пригодится, мы выжили в океане, но что делать на суше?"

— Пить... Пожалуйста...

Исчезающе слабый голос доносится со дна лодки. Девушка пытается открыть глаза. Видно, что даётся это ей с большим трудом, и пройдёт ещё какое-то время, прежде чем она сможет сфокусировать взгляд. На белом, будто пергаментном лице чётко выделяются чёрные, сухие, как наждак, растрескавшиеся губы.

— Воды...

Пососав догоревшую трубку, чтобы окончательно убедиться, что она совсем-совсем догорела, старик крякнул, вытряхнул пепел за борт, специальным шилом тщательно вычистил остатки табака и спрятал курительные принадлежности где-то в складках своего драного одеяния. Затем внимательно посмотрел на вас, будто забыл что-то очень важное, а сейчас вот вдруг вспомнил. И таким серьёзным было его лицо, что вы почти уже было поверили, что он сейчас скажет что-то умное. Но сказал он следующее:

  Здесь Смерть себе воздвигла трон,
  Здесь город, призрачный, как сон,
  Стоит в уединении странном,
  Вдали на Западе туманном,
  Где добрый, злой, и лучший, и злодей
  Прияли сон — забвение страстей.

А затем, совершенно без предупреждения, уронил голову на грудь и оглушительно захрапел. Да, отдохнуть сегодня явно стоит. А утром в путь. Плавание намечается то ещё.

Едва увидев, что девушка очнулась, Грумпус бросил весло, выхватил чистый платочек у протиравшего им пенсне Горация, смочил его водой из бочки и принялся осторожно поить незнакомку, выжимая влагу ей в рот по капле. Спутники, впервые за этот рейс, могли увидеть на его лице глуповатую улыбку, смотревшуюся несколько зловеще из-за выбитых зубов.
Закончив с этим делом, бывший трактирный вышибала принялся деловито высчитывать и отмеривать всем равные порции воды и пищи, стараясь никого не обидеть, но при этом экономя каждую крошку и каплю.

Услышав странный стих, стало интересно что находится на западе, есть ли какие-то необычные обозначения.

— Спа...сибо. Что... Кто вы?..

Взгляд девушки начинает понемногу проясняться. Рефлекторно она мёртвой хваткой, как в спасительную соломинку, вцепляется в штанину Грумпуса.

Пока Грумпус аккуратно отмеряет каждому положенную долю воды и пищи, Райтон ещё раз разворачивает карту. На западе... Нет, к западу от намеченного вами маршрута никаких необычных обозначений нет. На самом деле там вообще никаких обозначений нет. Белое пятно. Либо там нет совсем ничего (что маловероятно), либо это неразведанная территория. Если вы готовы потратить день пути и сделать небольшой крюк, можно завернуть и посмотреть, может там и впрямь что-то интересное.

Ивасько перетряхнул карманы и нашёл в них какие-то крошки, которые бросил уточке. Свой обед он разделил с котом, а накормить-напоить овечек попросил Грумпуса, да так жалобно, будто научился овечьему взгляду.
Сам парень был на вид тщедушен, и надо же, пригодилось. По крайней мере, кушать за двоих он не смог бы, даже если была бы такая возможность.
- Кряпсот, а расскажи ещё о земле. Как груши цветут весной, как пахнет свежевспаханное поле, какие птицы певчие есть в твоих краях, - попросил Ивасько. Ему так не хватало образов далекой суши, такой цветной и яркой, такой шумной, в противовес монотонному одноцветному морю.

Курогао знал из рассказов чудом спасавшихся моряков, что залог выживания в открытом море - это не еда и вода, а спокойствие. Однако неизвестно, сколько предстоит плыть, а это значит, что озаботиться добычей воды и еды нужно без паники, и не откладывая.
Пополнить запас воды можно будет при осадках. Понадобятся ёмкости. Также эльф обследовал шлюпку на предмет того, образуется ли на ней конденсат. Облизывать лодку, возможно, странно само по себе, но не в случае дрейфа в открытом море.
Затем нужно соорудить снасти или сачки, чтобы собирать рыбу, водоросли или простой криль.
Курогао не привык организовывать людей, а вот у Райтона это получается отлично.
"Эй, парень. Передай остальным: пусть ищут на своих шлюпках любые ёмкости, веревки, нитки или куски тканей. Кому не жалко - пусть оторвут со своей рубахи. А когда пойдет дождь - всем снять башмаки и набирать в них воду".

"Да, звучит разумно. Передам и нужно будет проложить курс." Криком передав всем информацию о том что нам необходимы емкости для дождевой воды, ткань, нити, башмаки все что может впитать или вместить в себя воду. Но надеюсь нам хватит на три того что имеем.

Взяв в руки карту и компас, пытаюсь проложить курс.

- Ооо, ну значится, слушай, парниша. - Кряпсот мигом воспрял духом, услышав о любимых грушах, даже ушибленное колено отошло на второй план. - Вощем-та, вот эти вота груши, которые с собой везу - моя гордость, растут на моей ферме, ну той, что на родине осталась и там щас сынишко мой старшенькой, стал быть, заправляет делами. Сорт именуется - "Просто Мария". Да-да, вот такие вот пироги с повидлом, "Просто Мария". Много слухов есть, почейму так прозвали, кто-то говрит, в честь первой женщины-грушевода, но, знаешь, не верю я в эту байку, ну явно не женское же это дело - новые сорта плодовых придумывать, я щитаю, стал быть. Или вот ещё версия - в честь жены одного из прошлых правителей страны нашей большой и многострадальной, дескать, она иностранкою была, и с собой первые груши этого вида к нам привезла, как приданное, стал быть. А так как дела сии давно в лета ушли, титулы и фамилия королевишны забылись уже, посему и прозвали - "Просто Мария". Ну да, не так это уж важно, чтоб об этом теперь лясы точить, ты ж не о том узнать хочешь, вижу я. Стал быть, если хочешь грушу вырастить ("Марию" там, "Верную" и "Императорскую" - не разница), над горшок найти для начала, хороший, крепкий, чтоб хотяб в два локтя глубиной. В то ж времечко идешь выбирать место под будущее дерево, где землица пригодна будет. Болотистое место не пойдет - сгниет кормилица, песчаное тоже - иссохнет, не заплодоносив. А вот суглинок, степные поля, стал быть - отлично подходят. Вот берешь такое место, выделяешь, стал быть, квадрат по две сажени на сторону - и перепахиваешь его, глубоко, на два локтя, вытаскивая корни и прочие гнилушки старых деревьев. Как перепахаешь и все лишнее уберешь - в горшок приснопамятный землицы отсыпаешь пополам с навозом. Кто-то для сих дел коровий использует, но я на этом деле пуд соли съел, поверь мне, лучше конского - ничего нет. Воот. Не забудь перемешать все тщательно. Да ты что ж это побледнел-то, малой? Или живность не любишь? Так это ж что ж, что естественно, стал быть, не безобразно же. Все в природе пригождается, все на пользу пойти может. Ну так о чем я говорил... Ага, значит, перемешал навоз в горшке, и семя в горшок засовываешь, ждешь, пока саженец проклюнется. Поливаешь раз в два дня, только смотри, не залей! Двух стаканов с головой достаточно. Самое важное, стал быть: горшок с саженцем на самое светлое место в горнице или на крыльце ставишь, чтобы свет и тепло грушенька будущая впитывала, да росла сильная и крепкая. Они, сладкие, вишь ли, оченно свет любят. Если все сделал по совести, жди результата зримого к концу третьей-четвертой седьмицы. Проклюнется росток, но ты не ленись; это только начало долгого труда! Поливай регулярно, следи, чтоб вредители окаянные, будь они всеми силами высшими трекляты, на святое не покусились! Два года ждать тебе, пока саженец окрепнет, а земля в месте будущей высадки осядет и готовой будет. Её, кстати, за семь-восемь седьмиц до планируемой посадки тоже надо будет с навозом смешать. Да-да, правильно, с конским! Ну да до этого далеко пока. Стал быть, саженец проклюнулся, ты его поишь, света ему даешь, сколько можешь, да жужелиц паскудных с него снимаешь. И вот тут зима приходит. Вот запомни, друг мой Ивасько! Сколько уж старый Кряпсот на свете пережил, сколько груш перевырастил, холод - страшный враг для груш родимых! Страшнее только паразиты мелкие, поганые. Да и то, не всегда! Как чуешь, что дело к заморозкам - тащи сразу в дом и в тепло. Поливай в это время по одному стакану в дни, когда в теплый сезон не поливал бы. И будет тебе счастье, как есть, будет, говрю. Ну вот, прошло два года, окреп твой саженец, стал быть...
Кряпсот продолжает самозабвенно распинаться на тему полного цикла выращивания груш.

Что касается курса, в теории всё проще некуда — надо плыть строго на юг. На практике же держать курс без видимых ориентиров, по одному лишь компасу, на весельной лодке, при боковом ветре не так-то просто. Вы можете быть уверены, что так или иначе смещаетесь к югу, но понять, не сносит ли вас при этом ветрами и течениями в сторону, вы не можете. Остаётся надеяться, что, если и сносит, то не настолько сильно, чтобы в итоге вы промахнулись мимо архипелага. Вечером, когда стемнеет, и взойдут звёзды, вы сможете определить, насколько далеко вам удалось продвинуться.

Что же касается лодки, нет, конденсат на ней не образуется. Лодка деревянная, никаким лаком изнутри не покрыта, скорее всего древесина просто сразу же впитает всю лишнюю влагу. Зависит, конечно, от количества этой самой влаги, но перепады температур здесь не такие большие, и на обильную росу расчитывать не приходится. Единственная надежда на то, что рано или поздно пойдёт дождь. Лодки большие, широкие, и полудюйма осадков, если их тщательно собрать, вам может хватить на несколько дней. Ёмкости, верёвки и так далее по списку искать тут особо и негде, лодка полностью открыта. Три толстых широких доски приколочены поперёк и образуют скамьи, на которых вы сидите. Под одной из таких скамей, на носу, находится свёрнутый в бухту швартовый канат. При желании его легко можно распустить на нитки. По бортам расположено три пары уключин. Три пары длинных вёсел. Из весла при желании можно выстругать острогу или ещё что-нибудь. С внешней стороны к борту скобами через равные интервалы прибита верёвка, образуя своего рода петли, за которые шлюпку удобно вытаскивать на берег. Скобы при желании можно расшатать и вытянуть, они не очень толстые, гнутся руками, хотя и с трудом. Снаружи лодка окражена красно-коричневой масляной краской. Изнутри швы между досками законопачены паклей и поверх заколочены рейками для надёжности. Вот в общем-то и всё, смотреть больше не на что.

"Ого, вот это хватка, не проста девица-то", — подумал Грумпус. Однако, ответить ей оказалось не так просто - он долго собирался с мыслями, и даже покраснел от смущения. В итоге слова вышли путанными, язык заплетался от волнения, да еще и шепелявил больше обычного.
— Я Гвумпуш. Мы шпашлищь с ковабля. Как тебя жовут?

— Ми... кх-кх! Мирка я. Очень приятно, Гвумпуш. С корабля? Ой-ой-ой, — кажется, девушка начала понемногу понимать, где она находится. — Мы что? В море? На лодке? Ой-ой-ой. Но ты же знаешь, куда плыть, правда? Мне очень нужно в Новый Свет. Очень-преочень. А ты лекарь? А то ноги очень болят...

Ивасько с Кряпсотом представляли собой идиллическую картину. Два улыбчивых деревенских человека, что-то рассказывая друг другу, по очереди гребли, иногда почёсывая овечек и поглаживая кота. А также терпеливо выбрасывая за борт производимые зверьём отходы. Подобравшись поближе к их лодке, Курогао передал Ивасько свой запас сухарей, чтобы животина не мучилась от голода. Кот посмотрел на сухари равнодушно. Курогао посоветовал не давать ему солонины и пообещал добыть усатому какой-нибудь морской пищи, более пригодной для кота.
Итак, эльф принялся за изготовление снастей. Распустив канат, он сплёл простую сеть, подвязав крохи солонины для наживки. Без сожалений оторвал свой капюшон и привязал к лодке как сачок, для сбора мелких водорослей и рыбёшек. Как минимум, себя (привычного к походной жизни) и кота он надеялся этим прокормить.
Многие (да, пожалуй, все, кроме Саймона) могли впервые увидеть его лицо. Загорелое и усеянное морщинами, оно больше напоминало лицо жителя южных регионов, чем утонченного эльфа из романтических песен.
Однако ему не везло с уловом. Рыба здесь водилась, эльф видел блестящие спины. Но близко к их лодке не подплывала. Поэтому он бросил часть снастей на другие шлюпки. Возможно, им повезет больше.

Ивасько полностью растворился в рассказе Кряпсота. А когда речь дошла до сбора урожая, готов поклясться - ощутил во рту вкус груши, и не спутал бы потом вкус Просто Марии ни с каким другим!
В этот момент ему на макушку приземлилось что-то похожее на рыболовную сеть. Он обернулся на лодку, где сидели Райтон, Джав и Курогао. Этот последний кричал о том, что у него не идёт рыбалка.
Затем почувствовал на себе тяжелый взгляд голодного Васко. "Мау", - заявил кот, глядя прямо в душу, не мигая.
Тяжело вздохнув, Ивасько стал припоминать, чему его безуспешно учили в рыбацкой деревушке. Должна быть тишина (Ивасько покосился на незамолкающего Кряпсота). Должна быть наживка (Ивасько с сомнением осмотрел голые нитки). Должно быть терпение (Ивасько вздохнул о самом себе).

Пока Грумпус краснел и думал, как ответить Мирке, Гораций встрял:
— Лекаря у нас нет. Нет ни капитана, ни матросов. И находимся мы посереди океана, вдали от обоих Светов. Но тебе повезло, вот здесь, — он тыкнул в извлеченный свиток, — написано, как тебе помочь. Прежде всего, необходим покой и сон. Так что ложись и отдыхай, все равно ничем нам пока не поможешь.
Затем он еще раз перечитал стихи странного старика, которые тщательно записал. Чем это может помочь и не мог ли он где-то слышать это раньше? Хмм...
Еще Гораций размышлял о том, как бы поспособствовать их спасению. Раз их корабль шел этим курсом, то и другие могут оказаться поблизости? И если как-то сделать, чтобы лодки было видно, то их заметят и спасут! Нужен огонь! Ночью огонь, а днем дым. Наверняка из веревки и лишних снастей можно сделать что-то горючее, а у старика была трубка - значит, и огонь добывать он может. Гораций тщательно обдумал эту идею и решил поделиться ей с другими.

«А этот человек ничего. Пожалуй, я себе его оставлю», — подумал кот, с грустом отгрызая голову ещё трепыхающейся рыбе. Потом с сомнением посмотрел на растущую гору рыбы, на пёрышко, на человека и решил пёрышко ему, так и быть, вернуть. Затем свесился за борт, невозмутимо напился морской воды и блаженно задремал, привалившись к тёплому овечкиному боку.

День прошёл тихо и безмятежно. Море, солнце... Точнее, безрадостная сланцево блестящая бескрайняя морская гладь и солнце, слепящее и нестерпимо палящее как сверху, так и, бликами отражаясь от поверхности воды, снизу. Курогао наделал всем снастей и наловил немного рыбы. Ивасько, как мог, приделал на эти снасти что-то, отдалённо напоминающее наживку, и наловил рыбы куда больше. Девушка (Мирка, как выяснилось), видимо, решила назначить Горация своим лечащим врачом и, послушавшись его, дисциплинированно заснула. Полоумный старик смотрел на горизонт, провожал взглядом чаек и особо вас не тревожил. Курил только свою на редкость ядрёную махру, от которой кот, плывущий в другой лодке, начинал гневно чихать. Размышляя над его безумными речами (боцмана, разумеется, не кота), Гораций вспомнил, что, кажется, когда-то давным-давно уже слышал эту поэму в одном из столичных кабаков. Какой-то бард записал её со слов чудом выжившего моряка, потерпевшего кораблекрушение. Ну, по крайней мере, так он сказал перед тем, как начать выступление. И было там продолжение ещё, какое-то очень нехорошее продолжение...

Ближе к вечеру случилось странное. Морская рябь вдруг пропала, ветер затих, и даже цвет воды как будто изменился. Во все стороны простиралось тёмное зеркало, пугающее своей мёртвой неподвижностью. Припомнив ветер, который весь день дул вам в левый бок, и сверившись со своей картой, Райтон пришёл к неутешительному выводу. За день вас слишком сильно отнесло к западу, и вы потеряли течение, которое несло вас к югу. Если вы решите продолжать путь без его помощи, это займёт значительно больше времени. Зато вы как раз достигли границы загадочного белого пятна, ещё немного на юго-западо-запад, и вы узнаете, что же оно скрывает. Ну, если конечно, оно действительно что-то скрывает, а не просто представляет собой кусок ничего. А на востоке вы замечаете тёмную полосу на горизонте. Неужели это дождевые облака? Или, может быть, буря?

Опустилась ночь, но вместо долгожданной прохлады на вас обрушилась влажная липкая духота. Найдя на небе полярную звезду, Райтон достал секстант и начал сложный ритуал его установки и настройки. Наконец, он с удовлетворением заявил, что за сегодня вам удалось пройти ровно треть расстояния до архипелага. Пить хочется ужасно. От проклятой солонины всё во рту пересохло, а лишней капли воды у Грумпуса не допросишься.