Жнецы грез | ходы игроков | Чёрный цвет радуги

Флуоресцентный свет жужжал над головой, придавая бежевым стенам и потолку болезненно-зелёный оттенок. Столик-прилавок портье был испещрен боевыми шрамами барного прошлого, перемежавшихся с печёночными пятнами наступившей старости. Он пережил не один мальчишник и не одну прощальную пирушку в честь увольнения очередного «последнего настоящего детектива» где-нибудь в Де-Мойне, прежде чем быть списанным сюда. Два продавленных диванчика с потрескавшейся и облезающей обивкой кирпичного цвета стояли рядом. Эти, должно быть, были списаны из какого-нибудь кинотеатра, где стояли в последнем ряду, места для поцелуев. Их виниловую обивку легко было чистить. Стойка с журналами возле портье не обновлялась года с 2014го, и теперь вносила свой вклад в создание застоявшегося плесневелого запаха.

За стойкой регистрации стоял временный князь всего этого королевства вещей, списанных доживать свой век, но, как это часто бывает в прогнивших королевствах, сам князь был свеж и молод. Ему было едва ли больше двадцати пяти, хотя восточные гены сглаживали возраст ещё на три-пять лет. Необычные для его расы рыжие волосы и чуть более грубые черты лица выдавали в нём метиса, а открытая и немного лукавая улыбка выдавала в нём человека, который умел и любил работать в сфере услуг.

Когда входная дверь распахнулась, портье стоял за стойкой и был занят чтением журнала, одновременно крутя в руках карандаш. Но едва звякнул колокольчик над дверью, журнал тут же был отодвинут в сторону, спина выпрямлена, а на лице появилась улыбка:

— Добрый вечер! Чем могу помочь?

— Добрый день! Где Кэт Ривз?

— Кэт кто?

— Черноволосая девушка, с которой вы общались недавно.

— Ээ? Ммм...

Клерк задумался, затем улыбнулся и уточнил:

— «Недавно» — это когда? Слушай, я понятия не имею, кто ты, но она говорила мне, что у неё нет парня. Вернее, может и говорила, что есть, но потом признавалась, что там «ничего серьёзного». Так что все вопросы к ней, братан.

— Речь идет о женщине, которая прибыла в ваш мотель час или около того назад, — пояснил Хаген. — Она прибыла сюда для того, чтобы снять номера для себя и сопровождающей ее компании. Вы сдали ее полиции.

— Послушайте, парень ей звонил, но она не брала трубку. Мы приехали убедиться, что с ней всё в порядке. Будьте так любезны, проводите нас к ней, иначе мы будем вынуждены вызвать полицию.

Веселье спало с лица портье, и он помотрел ещё раз: на Хагена, на Бони, на Кристин.

— Эмм.. прикольно, только она назвалась не «Кэт Ривз». Она назвалась...

Парень открыл лежавшую рядом книгу в поисках последней записи, но потом вдруг резко её захлопнул.

— Впрочем, не важно, как она назвалась. И я понятия не имею о её делах с полицией. И нет, я не провожу вас к ней потому что мы, эммм, обновили политику конфиденциальности.

Последнее было сказано без тени иронии, просто клерку было слишком сложно подбирать более уместный термин.

— Вы читали пьесу Софокла "Царь Эдип"?

— Хеей, хей, ну вы чего такое говорите, спокойнее. Какая полиция? И причем тут инцестные связи? Лучше бы вам проветриться..

Кристин настойчиво втиснулась между парнями и барной стойкой, обращая всё внимание клерка на себя.

— Извините ребят, мы все устали с дороги, — вампирша подернула ворот куртки так, будто ей было жарко, обнажая природную белизну чувственной кожи, — Кэт — наш менеджер, она заранее приехала сюда, чтобы забронировать нам номера. Не подскажите какие? Я бы скорей уже заселилась, — Девушка настойчиво, но дружелюбно указала взглядом на книгу постояльцев, — Может она назвалась эмм.. Тиной? Или Меллони? Не знаю какое имя она выбрала для вас. Меня вот Кристин зовут..

Миловидная улыбка, прячущая клыки, и почти реальное желание сблизиться с этим межрасовым коктейлем крови. Также горячо она ощущала взгляды на спине. Рыжие волосы будто наэлектризовывались под флуоресцентным зеленым жужжащих стен.

От внимания Кристин клерк заметно «поплыл» и разулыбался, будто хлопнул пару стопочек «Джемисон». Другие собеседники быстро стали неважным фоном, вырезанными из картона двухмерными фигурками, рекламирующими... армейский магазин одежды?

— Вау, а у тебя на редкость приятная улыбка! Тебе нужно чаще улыбаться. Меня зовут Адам Чен, а твоя подруга на самом деле назвалась Джульетт Льюис, типа как та актриса из олдового фильма про Бонни и Клайда. И она не говорила, что путешествует в компании, так что, эммм, выбирайте любой номер? Обычно мы не даём скидок, но вы вроде приятные ребята, и если вы все втроём, то я поселю вас за двадцать девять баксов за ночь. Идёт?

— Скажи, что мы хотим к Джуличке, — шепнул Бони, — Или больше четвертака не получит.

Идет, — без раздумий согласилась вампирша, — Им конечно идет, мальчики ведь отдельно, а я с Кэт-Джульетт, как всегда. Ну им тогда комнату рядом, хорошо? Какой там у нее номер?

Кристин не снимая улыбки, оперлась локтями на стойку, с милейшим любопытством заглядывая в книгу. Медные вьющиеся волосы заструились на шрамированную барным прошлым столешницу.

Бони был в шоке. У него аж дыхания не сразу хватило, чтобы выразить своё возмущение.

— Почему отдельно? — Вскрикнул он. — Спать с Хагеном? Ты совсем педрилой меня считаешь? Нет, я не... — Он чувствовал себя как перед первым поцелуем с Норбертом. В голове играло что-то тяжёлое, и в то же время он готов был ни минуты не думая придушить этого славного мальца. Кстати, о клерке... — Э, пиздоглазый! Щёлки-то закатай. Гепатозник сраный, я ведь обещал тебе полицию, если нашей подруги не будет на месте! Обещал? Кати свои яйца в сторону Джули.

-- Бони, тише! Совсем уже поехал? Не надо угроз, уйди вообще. Хаген, выведи его, пожалуйста, пусть остынет.

Вампирша пыталась смягчить конфликт, закрывая Бони обзор на клерка собой и убедительно недовольным тоном.

-- Извини, наверное, мне стоит отвести их в номер, -- Кристин повернулась к клерку делая вид, что все в порядке, она неловко улыбалась и даже мертвое веко не дергалось, предательски выдавая натянутые нервы, -- Но я вернусь. Так какой там номер? -- она протянула руку за ключем.

Он увидел рыжий затылок и страстно захотел осторожно навалиться сзади, приложить её к стойке, обхватив за тёплую талию и позволить ей сделать себе немного больно. Может, выдавить глаз или порвать ноздрю. Он даже не знал, есть ли у него эрекция, но при мысли об эрекции или, может, яйцах клерка, у него точно встал. От неё пахло чем-то соблазнительно прекрасным настолько, что непонятно, как Бони не замечал этого раньше. Он не знал, с чем это сравнить, и даже не хотел сравнивать. Унижать клерка тоже было прекрасно. Бони по-прежнему не мог совладать с упомянутым Отцом вдохновением, и теперь оно оказалось лавиной порнографических образов, где Бони развлекает хохочущую сатаницу, насилуя клерка, облизывающего скопившийся за день сладкий пот с её высоких щиколоток и прикусывающего свой язык при каждом толчке.

— Прошу прощения. — Сказал Бони. — У меня хочу... я ОЧЕНЬ переживаю за Джули и... весь на нервах, в общем.

Хагена не хотелось уходить из компании Кристин. Но, судя по тому, что он слышал — признаемся, сейчас он слушал Бони да и самого мистера клерка лишь краем уха — "повар" в своей неразумности опять вставлял колеса в планомерное развитие истории. Да, таким уж он был, этот Бони. Не самым надежным и разумным кампаньоном. Да и постойте, а что он вообще тут делал? Разве они не оставили его посреди ледяных пустошей? Он вернулся, как библейский Блудный сын? Признаться, Хагену больше сейчас хотелось, чтобы Бони был как Один из исландской Эдды. Хотелось, чтобы он приколол себя копьем к старому древу и провел какое-то время, висят вверх ногами и отгадывая тайны рун...

— Пойдем, Бони, — сказал Хаген, пытаясь провести аккордеониста к двери и вытолкнуть его наружу, в Утгард, но самому остаться внутри. Вместе с Кристин и клерком.

На ближайшей к Хагену части тела Бони вскочили мурашки, словно каждый волосок как наэлектризованный откликнулся на приказной тон вояки — и вот ублажителей стало трое. Чен с вменённой ему вместо имени памяткой о человеческом грехопадении был достаточно разогрет, чтобы принять старый-знакомый рыбацкий крюк Хагена, каким его пенис представал перед Бони, когда потерявший бдительность писатель освобождал дополнительное место под виски-колу. Бони всегда волновала загадка порванной уздечки Марка+Рейна, но спрашивать о таком он не решался, во избежание обиды из-за разницы культурных кодов. Может, на концерте он и решился бы, но в данный момент он подвинулся, не выходя из клерка, и холостяцкая щетина бедра Хагена с небрежением принялась разгонять кровь под тонкой кожей аккордеониста.

— Норберт бы так не сделал. — Произнёс Бони с туманным взором.

Выступление Бони клерка явно напрягло. Он даже чуть отступил от прилавка, потеряв контроль над своей книгой записей, и решив, что риск отвоёвывания её обратно из нежных ручек Кристин не стоит того.

— Что с твоим другом? — спросил он Кристин вполголоса. — Он чем-то обдолбался? Я думаю, реал стоит вызвать полицию, но, чёрт, тут в Айове с наркотой строго: если у вас найдут что-нибудь тяжелее травки, могут влепить десять лет. Да и за травку прижмут так, что мало не покажется, так что блин... Просто... если у твоего другана проблемы, то без обид, но когда эти проблемы бомбанут, я не хотел бы оказаться в радиусе разлёта осколков.

— Спасибо, Хаген. Посмотри номер 4, может Кэт там? — отодвигая от себя книгу постояльцев, Кристин вернулась обратно к клерку, не скрывая своего расстроенного вида, — Слушай, он не в себе, но не под наркотой. Не знаю почему он еще с нами, если честно, — прибавила Кристин от себя потише и продолжила громче, — У нас ничего при себе нет, но.. Ты увидел у Джульетт что-то такое и вызвал за ней полицию? Было такое?

Бони не пришлось выталкивать силой. Он послушно подчинился Хагену и оказался на свежем воздухе. Его мигом отпустило. Возвращаться точно не стоило. Что за анархия стряслась в его внутреннем мире? Ведь он не употреблял ничего нового. Ничего, кроме безуспешной попытки эмансипироваться от поставщиков — синтетики, которую он вечность назад опробовал на себе. Может, что-то застыло в его подкожном жире, а теперь оттаяло, питая лишённый выбора и пьющий что ни попадя мозг? Но почему эффект настолько отличался от изначального? К сожалению, за неимением портативной лаборатории будущего и штата специалистов по человеческой и прочей химии, это было неопределимо. Ещё Бони удручило поведение Хагена. Не так, как личное, но свой четвертак он понёс к заправке, декламируя битому снегу чьи-то кручинные стихи. Найти логику в абсолютно случайных ассоциациях нереально так же, как причину возникновения бредовой ситуации на ресепшене, но они — эти ассоциации — весьма недурно чинят убеждения о том, как стоит действовать в переломный момент жизни.

Мы прокалываем язык
и бровь, крайнюю плоть
и соски, как будто нанизываем желания
на переплетенья кишок. Золотая бусинка
и вопросительный знак цепляются
за амбразуры и скользят.
Мы целуемся,
как крошечные клеммы.
Влюбленные хранят верность
слова, и полубоги дают обещания
в ночи. В очаровании
пришибленных мы говорим «я покажу,
что сила моей любви равна
количеству моих шрамов».
И если мы крадем последние
капли гнева, то что мы можем
перенять от синих арендуемых квартир в Кларксдейл?
Средневековый и современный,
один мученик трахает другого
до воскрешения Торквемады.
Мы торгуем букетами
вшивиц, не для красных цветов
и ароматных духов,
а ради прекрасных шипов.

Когда оба парня вышли проветриться, Адам вздохнул с облегчением.

— Слушай, детка, я не вызывал никакой полиции и вообще не при делах. Если у вашей Джульетт какие-то проблемы с законом, то я тут ни при чём. На самом деле реально, давай позвоним в полицию и спросим, на каком основании там и тэ дэ и тэ пэ. Секунду.

Он достал из заднего кармана мобильный и уже начал набирать номер.

— Современное общество объявило обращение "детка" неуважительным по отношению к женщинам, — напомнил Хаген жителю Айовы. Он закрыл дверь за Бони. Он был снова с клерком и Кристин.

— Нет, подожди! — вампирша быстро перегнулась через прилавок, потянулась к клерку и положила свою ладонь на руку клерка, в которой был телефон, — Не звони, мне не нужны неприятности. Мы лишь ищем свою подругу, вот и все. И мы не знаем точно, забирала ли ее полиция или.. это розыгрыш?

Холодная ладонь на теплых костяшках и приятно пахнущей коже молодого человека заставили Кристин чуть замедлиться, чтобы продлить эту мягкость. Боже, как ей не хватает его мягкости. Это было почти реально — искра пробежала между ними. Эта искра бегала слишком часто после смерти.

— В любом случае, она была здесь, а может всё еще здесь. Ты видел ее после того, как отдал ей ключ? Может на парковке? Кто нибудь еще приходил?

Мягкость в глазах, мягкость в руках.

Адам повиновался, и сбросил звонок.

— Детка, я не слежу за своими постояльцами и не лезу в чужую личную жизнь. Я не какой-нибудь скучающий портье из глубинки, который ставит в душевых скрытые видеокамеры а потом: ТАМ! ТАМ! ТАМ! ТАМ!

Адам изобразил саундтрек из фильма ужасов и стал карикатурно колоть Кристин воображаемым ножом.

— Ха-ха, нет. Мы вообще-то находимся в полутора часах езды от Де-Мойна и в двух часах от Миннеаполиса, и в обоих городах у меня есть друзья и есть любимые клубы. Если хочешь, могу провести тебя в крутой закрытый клуб на Таргет Филд. Ты как? Есть планы на ближайшую пятницу?

О существовании Хагена Адам очевидно забыл напрочь. Вампирская магия вырубила его как световая бомба, оставив перед глазами только лучезарную улыбку Кристин.

— Но вы отдали ей ключ от номера, так? — уточнил Хаген. Ему было трудно сконцентрироваться. Единственное, что приходило ему на ум сейчас, так это то, что если бы у Кристин был напарник, который шарился бы по чужим карманам пока сама она отвлекает внимание, то они двое могли бы быть вполне успешны. Впрочем, вероятно, напарнику тоже было бы трудно сконцентрироваться в таких условиях. Видимо, все же предназначение этого в трюка в другом...

Мягкость нарушилась её карикатурным убийством, что заставило вампиршу кардинально измениться в лице и отпрыгнуть от воображаемого ножа на расстояние, где он не мог ее достать. Мягкость обратилась в горечь и гордую осанку.

— Мои планы известны только моему менеджеру. Дай ключи, и я пойду спрошу у нее.

— Извини, детка. Ключи от номера получает только тот, кто платит за этот номер. Таковы правила.

— Но.. Это же и мой номер тоже! Как мне в него заселиться, если Джульетт непонятно где? Мне всю ночь ее ждать? Или предлагаешь мне спать с эти ребятами? — Кристин кивнула на дверь, за которой скрылся Бони.
— А или хм.. — девушка заговорщицки прищурилась, снова обнажая зубы в миленькой улыбке, — Я тебя поняла. Хочешь обменять ключ на мою свободную пятницу? Кажется, ты совсем не оставляешь мне выбора.

— Ха-ха, забавный бартер, но этого будет недостаточно, потому что...

Адам опустил руку под барную стойку, где хранился его горшочек с золотом, и звякнул извлечённой связкой ключей.

— ...у меня есть только один ключ, и он должен остаться у меня. Я могу пустить тебя в её номер, чтобы ты дожидалась её там. Если она не вернётся, просто позвонишь мне на мобильный. Какой у тебя номер тефона?

Адам снова взялся за свой мобильный, и стал вспоминать, как туда добавить новый контакт Большой палец нерешительно метался над экраном несколько секунд, после чего портье сзался, и кивнул обоим новопоселенцам:

— Пойдёмте, провожу вас.

— Таким образом вы выдали Кэт второй ключ от номера? — переспросил Хаген, почти уверенный, что клерк его, в общем-то, и не услышит. Он понял расклад ситуации. Он, будем честными, предназначал свои слова для Кристин. Чтобы та могла делать выводы.

Рейнмарк, известный писатель, подошел к молодой вампирше и, смотря куда-то поверх Чена, стараясь максимально возможно сократить физическую близость — все, чтобы не провоцировать этот китайско-ирландский мешок гормонов — прошептал:

— Он скрывает что-то или все. Отведи его в комнату Кэт. Подальше от кнопки экстренного вызова. Там мы выясним.

— Давай лучше я запишу. Адам Чен, пятница, Таргет Филд, так?

Куртка была распахнута, показывая тонкий черный топ, будто без лямок, и старенький htc был выловлен из внутреннего кармана, заторможено реагирующий на вызов экрана контактов. Там было полно каких-то незнакомых Кристин имен, которые она иногда пролистывала в поисках знакомых и гадала, вдруг это действительно тот самый друг из её прошлой жизни, который невероятным образом был другом и того самого парня, бывшего владельца телефона, имя которого Кристин уже и забыла. Она могла бы даже позвонить этому другу, если бы искорка не заблокировал симкарту. Надо будет попросить Кэт взять ей новую симку.. Где же Кэт?

— И что же, я одна буду ждать её? И без возможности выйти? Как-то.. грустно, — было сказано на ходу без особой наигранности.

Кристин уловила подозрения Хагина и его дыхание, а следом незаметно шепнула ему в ответ.

— Мне нужно поесть. Я позову тебя, как закончу..

— О чём вы шепчетесь? — насторожился Адам.

-- Он хочет в туалет, -- нашлась вампирша.

— Еще о моем парне, — добил Хаген.

— Адам! АДАМ! — раздался крик Господа с небес Бони от заправки.

Повар-аккордеонист бежал от магазинчика, поднимая ногами хлопья рыхлого снега. Дверь магазина захлопнулась и больше не открывалась, однако Бони это не успокаивало, и он продолжал бежать.

— Что за...

Портье застыл на месте, пар его дыхания уменьшился в объёме примерно на две третьих. Пока Бони ещё не добежал, он повернулся к Кристин и осторожно спросил:

— Твой друг странный. Он точно не опасен?

-- Да блин! Бони.. -- вампирша сжала зубы и перевела взгляд почему-то на Хагена с немым вопросом "Что он вообще делает в вашей компании?", но озвучила только неуверенный ответ клерку, -- Точно.. Он сумашедший, но не опасный. Так ведь? Хаген? Пожалуйста, сделай с ним что-нибудь..

И мягко постаралась пройти с Адомом дальше к четвертому номеру.

Бони увидел реакцию троицы, но остановиться и оглянуться предпочёл только добежав до них.

— Вух. Я соскучился! Адам... — Он серьёзно посмотрел на дежурного, — Библия врёт. Твоё имя ангел, посланный на землю сражать нечисть.

Бони посмотрел на загадочно преградившего дорогу Хагена.

— Что там с номером? У меня для тебя офигительная история про упыря с заправки.

Аккордеон не был необходим для рок-группы, почему-то подумалось Хагену. Он не стал уделять мечущемуся туда-сюда наркоше слишком много своего внимания. Он лишь констатировал, что магия Кристин, как кажется, на него больше не действует. Должно быть, холод сбил с него это наваждение. Полезно знать на будущее.

Рейнмарк вяло взмахнул рукой в сторону Бони, призывая того убираться прочь или как минимум замолчать.

Кстати, о неизбежном. Один из персонажей "Царя Эдипа" Софокла как-то сказал, что он знает эту историю еще прежде, чем она будет рассказана. Хаген также знал историю, которая разворачивалась перед его глазами. Потому он не отводил взгляда от Кристин и клерка.

Она планировала съесть его, это было очевидно. Должен ли он помочь своему брату или допустимо было бросить того на расьерзание силам ночи? Это был вопрос. В любом случае, из естествоиспытательских соображений Хагену интересно было посмотреть, как Кристин насыщается. Но, видимо, в другой раз.

— Вы хотели показать моей подруге номер Кэт, а мне, где уборная. Также — что со вторым ключом? Вы дали его Кэт и она пошла в свою комнату, так? Я беспокоюсь, как бы с ней ничего не произошло по пути к номеру.

Вот оно. То, что роднило Бони с Хагеном, внутренний прожектор одержимости фонарил из глазниц писателя на всю антисоциальную катушку. Бони предупредительно замер, тихо сомкнув челюсти. Собака собаку не ест, даже если одна из них не избавилась от мифологического сознания. Хм. У собак ведь есть мифы?.. Да, наверняка есть, иначе откуда взяться примете «видишь дерьмо — ныряй в него по уши». В любом случае, надо придумать себе другое занятие. Поесть уже не получится. А что там Хаген сказал про ключ от второй комнаты?.. Ага, то что клерк мутит воду и надо этим воспользоваться.

— Невероятно, Шерлок, вы меня раскусили! Когда я прописываю постояльцев в номер, я и правда даю им ключи от этого номера. Уборная, кстати, есть в каждом номере, так что мы можем пройти в номер Кэт всей компанией. Кроме, наверное, вашего странного друга. Сорян, парено, я не хочу, чтобы ты уронил там на пол телевизор или ещё что-нибудь в этом духе...

Адам поспешил двинуться дальше. Он выскочил из мотеля в одной рубахе, и мороз уже успел пробраться под неё и обнять худощавое тело. Благо четвёртый номер был всего в сорока футах от них, а там «К+ реакция» Кристин обещала ему согреться.

Да, это правильно, -- отвлеченно кивнула Кристин, на ходу всматриваясь в снег впереди , -- А тут есть еще постояльцы? Ну кроме Джульетт.

— Один из местных, постоянный клиент. А что?

-- Тут рядом есть город? Откуда местный такой?

— Де-Мойн, столица штата, — напомнил Хаген прежде, чем Чен успел ответить.

Адам поморщился от звука голоса мистера Третьего Лишнего.

— Де-Мойн? Не, этот старикан с одной из местных ферм. Друг хозяина мотеля, приезжает сюда каждый раз, когда его старуха начинает слишком сильно выносить мозг. Для него тут вечно зарезервирован последний номер, чтобы он всегда мог быть уверен, что здесь найдёт убежище от своей любимой жёнушки. Роскошь, доступная не каждому, ха-ха.

Он нашёл нужный ключ, и, глядя Кристин в глаза, неторопливо и с чувством вставил его в замочную скважину. Дверь раскрылась, полоской света осветив двух актёров, играющих на заснеженной сцене. Хаген увидел, как рука Адама ненавязчиво скользнула по талии его девушки вампира, приглашая зайти в номер.

— Вы, парни, должно быть замёрзли? Там в холле есть кофе-машина, — намекнул Адам остающимся на улице Хагену и Бони, а сам поспешил зайти следом за Кристин.

Кофе-машина? Чувство безопасности покинуло Бони. При всей невероятности стало очевидно, что окружающие обдолбаны. Это объясняло многое, абсолютно многое. Неизвестно как, непонятно чем, но загрузились они знатно. Надо брать ситуацию под контроль.

— Хаген, беги в туалет. — Дружески бросил он через плечо. Он понимал, что Хаген будет жалеть, если этого не сделает, а невротик Адам не причинит никакого зла Кристин, она для этого слишком Пи Джей Харви. Самому Бони предстоял долгий путь с ношей ответственности за своё безрассудное поведение. Сперва он вернулся к скорой, чтобы забрать тряпку и бутылку. А заодно деньги из бардачка.

— Не так быстро, Фу Манчу Макгрегор, — тихо произнес Хаген в спину героя-любовника из глубинки и в очередной раз проигнорировал комментарий Бони. В последнем он приобретал некоторую сноровку. Вскоре он будет как Норберт.

— Мы воспользуемся вашим любезным предложением через минуту, клерк, — сказал писатель, проходя внутрь. — Пока же мы хотели бы посмотреть на номер, в котором остановилась наша подруга.

Дверь была закрыта за спиной Адама Чена и — более того, Хаген преграждал ему путь к выходу. Но нет, тут не было большой угрозы. Через секунду Рейнмарк уже свернул в уборную.

— Как вы помните, мне надо было помыть руки, — действительно, из ванной комнаты послышался звук включенного крана.

— Вот еще что, — продолжил говорить бестелесный голос Хагена Рейнмарка, — я не мог не заметить, как старательно вы пытаетесь уединиться с моей второй подругой. Я не имею ничего против, хоть мне кажется, что все закончится не совсем так, как вы рассчитываете. Но я также заметил, что вы были полностью уверены, что Кэт-Джули не будет в номере, куда вы нас отвели. Значит ли это, что она так и не заселилась в него после того, как получила от вас ключи?

У входной двери ещё оставались мокрые следы предыдущих посетителей. Да, их было больше одного. Возможно два или три, они прошли в главную (и единственную) комнату, оставив за собой линию из грязных, подсыхающих луж. Ванная комната, а вернее сказать «душевая» осталась нетронутой и лишённой каких-либо вещей Кэт. Её вещей не было и в спальне: пустая поверхность тумбы, комод с кинескопным телевизором, и заправленная кровать, примятая с одного угла.

В комнате было одно окно, и оно было распахнуто настежь. Комнатная температура успела опуститься до уличной, а единственный электрический обогреватель не был включён в розетку. Одна из занавесок слегка покачивалась, то пряча, то показывая небольшую лужицу налетевшего из окна снега, вторая же была сорвана и валялась на полу.

От слов Хагена Адам заметно напрягся.

— Окей, парни, кто вы на самом деле? ФБР? Или вы не из полиции, и мне не следует никому ничего сообщать? Я имею ввиду, я могу, легко. Мне не нужны проблемы, я тут вообще ни при чём.

Он сделал шаг в сторону дверного проёма, пока тот ещё был свободен.

Хаген попытался преградить путь клерка к отступлению. Он возник из ванной комнаты единосекундно, его все еще мокрые руки подняты почти на уровень лица. В них, в принципе, было зажато белое гостиничное полотенце, Хаген вытирал их, но все мы понимаем, что, появившись не где-то на периферии зрения, а вот так вот в фокусе внимания молодого полукровки, они также были сигналом опасности. Вот-вот они устремятся к лицу Адама. Вот-вот схватят его за горло. Вот-вот полотенце станет кляпом.

Но пока этого не происходило.

Едва Хаген двинулся в сторону двери, Адам вырвался пулей из обрезанного дула дверного проёма. Стоявший у скорой Бони увидел, как худощавая фигура в белой рубахе бежит со всех ног сквозь тьму и снег в сторону магазинчика на заправке.

— Кристин! — позвал Хаген. — Не могла бы ты позвать своего "одноразового друга" остановиться? Может крикнешь ему "Остановись, моя любовь!"? Я хочу увидеть, сработает ли. Скажи, что не пойдешь никуда с ним, если он не остановится.

Клерк явно что-то скрывал. Второй клерк — тот, что работал на автозаправке — наверняка был его подельником. А клерки в полиции их покрывали. Это был заговор клерков, восходящий до самых верхов власти. Клерки против настоящих людей. Или нет. Но, в любом случае, что-то тут было нечисто. Хаген знал, когда перед ним были крысы, и сейчас одна из них убегала от него через весь этот снег.

Одно мгновение Рейнмарк думал сам погнаться за смутьяном и скрутить его. Но нет, эскалировать ситуацию подобным образом было бы не разумно на случай, если он все же ошибается. Гораздо лучше, если его вампир применит свой животный магнетизм.

— Да нет, все не так. Мы просто ищем свою подругу, я же говорила. Она наш менеджер.. — Кристин пыталась успокоить клерка, но Хаген наподобие Бони решил включить свою манеру и погубить все её старания.

Когда Адам выбежал из номера, Кристин хотела было выбежать за ним, но слова писателя надменным тоном заставили ее остановиться и выплеснуть ему свой гнев в лицо.

— Блин! Хаген, какого хрена, а!? — девушка посмотрела на писателя, как на настоящего врага, — Я была совсем близко! Какого хрена ты все портишь!? Не смей мне мешать! Не смей указывать мне, как это делать! Ставить со мной эксперименты, нет, только попробуй еще что-нибудь сказать по этому поводу. Не буду я больше при вас это делать. Сам блин теперь беги за ним, раз такой умный. Нет, серьезно, сам беги за ним. Я тут стараюсь, для нас всех, а вы все только сами всё портите. Хаген, вали отсюда, а то я тебя сейчас не знаю, что с тобой сделаю, серьезно!

Зверь царапал дверь подвала. Кристин чуть ли не рыча отвернулась от Хагена, сделала пару злых шагов по комнате, рассматривая комнату слепым взглядом и внезапно резко развернулась обратно, и пробежав мимо Хагена на улицу, скорее крикнула.

— Бони, только не смей его трогать!

Добавив что-то ругательное про себя, девушка побежала вслед за клерком, нарушая спокойствие пушистого белого, приминая его рифленой подошвой, и не оглядываясь назад, но надеясь, что оба её приятеля остались на своих местах.

— Адам! Стой, не слушай его, их! Они оба идиоты, придуриваются только. Подожди! Хей, — уходило вслед бежавшему Адаму от девы ночи, растворяясь в воздухе и будто открывая миру их личный вакуум. Кристин чувствовала, как искорка растворяется, жертва срывается с крючка, а когти рады погоне и дверь все еще цела, — Адам, подожди меня..

Издалека послышался рёв стремительно приближающегося GTО, пробивающего тьму дуплетом фар. Машина двигалась быстро, как и положено такой машине, и очень скоро свет фар выхватил белую рубаху и белое от холода и страха лицо Адама, уже успевшего добежать до обочины, и не намеренного на этом останавливаться. В темноте парковки мелькали бурые волосы Кристин, преследовавшей парня (впрочем, довольно вяло), Хагена нигде не было видно, а у скорой Бони активно набивал карманы наличкой из бардачка.

      Пятно фар разразилось сердитым гудком.

      Не дождавшись ответа на дороге, Ангария развернул «Понтиак» в пятидесяти ярдах после сделанной остановки и поехал назад. Возможно, полиция уже была у мотеля, но о том, какие последствия может получить возвращение без предупреждения, Норберт не подумал. Он верил в свою счастливую звезду. Или в Отца Тьмы, который помог Бони с ключами. Или в Рождественского кролика, который вернёт шерифу милосердие (он же рождественский, да?). На самом деле, ни одна из версий не была настоящей. Три больших жирных неправды. Красная кнопка в «Честно или врёт». Норберт ни во что не верил.

      Его глаза метнулись от бегущего клерка к Кристин, затем к Бони.
      «Что за бред у них происходит?.. Неужели полиция устроила им засаду, и теперь...»
      — Ты ёбнулся?! — неожиданно для самого себя заорал Норберт парню.

      Подросток не успел окончить мысль, а рука уже вдавила клаксон. Он вовсе не хотел, чтобы какой-то тип попал ему под колёса. Драгоценное мгновение ушло на то, чтобы напомнить ногам — тормозить «в пол» на снегу нельзя. Ещё одно — на выбор, взять влево или вправо. Справа были Бони и «мёртвая помощь», слева...

Бони сказал, что бля, что Норберт и прочее бля, при этом заставив себя сделать самое нежелательное для данного вечера: взять М9 из бардачка. Возьми он деньги — и ближе к обеду следующего дня получил бы спасибо от Хагена (вернее, альтернативу благодарности, которая при недюжих стараниях может померещиться в самой глубине его гипермобильных бойниц), но стрельба чужой пушкой в непонятной ситуации... Впрочем, что тут непонятного? Выбора нет, Кристин хочет остановить этого симпатягу, а Хаген наверняка хочет остановить Кристин. Кроме того, из всех мер пресечения раскрытия лжи об романе с Адамом, Бони хватало времени только прицелиться в силуэт почерневшего китайца, жать на спуск и молиться, что ветеранский сувенир не заряжен.

Пока его миньоны разбирались с излишне скорым клерком последний великий писатель прошел вглубь гостиничной комнаты. Как он и предположил, здесь было что-то не так. Следы на полу. Открытое окно. Отсутствие вещей Кэт.

Что это было? Она заселилась в номер, а затем сюда вслед за ней вломились еще трое? Кэт пыталась сбежать через окно? Или же еще кто-то был там, и он напал на его подругу с этого черного хода? Почему Кэт написала, что ее "сдали" полиции?

Судя по всему, чтобы он там ни скрывал, клерк не доносил на нее в полицию по телефону. Но она что видела полицейских здесь на стоянке? На нее напали полицейские?

Хаген включил в комнате свет и осмотрел следы. Он подошел к окну и осмотрел пол перед ним, а после этого — подсвечивая себе фонариком в смартфоне — осмотрел также землю и снег за окном.

На секунду первобытные рефлексы сработали быстрее, чем сам Адам, и его тело замерло от страха перед несущимся на него монстром. Механизм, сохранившийся ещё со времён когда мы все были рептилиями, и верили в то, что если перестать дышать и двигаться — это сделает тебя невидимым. Наивный трюк, ставший причиной смерти стольких пешеходов в век двигателя внутреннего сгорания. В последнюю секунду rigor mortis страха всё же отпустил мышцы, и Адам, едва увернувшись от угловатого капота, перекувыркнулся по заснеженному асфальту, разорвав рубаху по рукавному шву на плече.

Двадцать пятым кадром мелькнул силуэт Бони, целящегося в него из пистолета, и ноги сами спружинили, выбрасывая тощее тело вперёд, дальше к парковке.

Пистолет оказался не заряжен, но трюк с торможением машины замедлил Адама достаточно, чтобы был шанс его догнать. Либо, может быть, успеть выковырять из пачки один патрон и загнать его в магазин, изобразив, если не олимпийскую стрельбу, то хотя бы предупредительный выстрел.

      Мускул-кар с визгом затормозил впереди, повернувшись к дороге дверью. За его стёклами маячило лицо Норберта — если не напуганное, то уж точно растерянное. Переводя вдруг ставшее таким трудным дыханием, подросток смотрел, как «белая рубашка» несётся дальше, а Бони...

      «Это что, пистолет?»

Когда всё закончится, Бони обязательно создаст двойной список всех «ЗА» и «ПРОТИВ» пребывания в группе, где первую строчку займут полюса «плен вдохновения» и «риск проводить единственного в мире близкого к розам у воды». Потом что-нибудь о ПТР и отсутствии занятий по стрельбе в музыкальной школе.

Алан, подожди меня.. Пронеслось эхом в голове Кристин. Черная дрожь охватила ее пальцы, руки потянулись к жгуче опасному типу, с которым она сюда приехала. Захотелось измазать его в саже, вмазать, уничтожить, чтобы его больше не было. Тягучие секунды не давали время на подумать, и вампирша, поравнявшись с соперником, резко кинулась на него, толкая рукой и телом в сторону.

— Не смей! — когти зверя царапали её голос, стонущий ненавистью.

Рейнмарк вернулся ко двери в комнату и присел на корточки у троицы ведущих внутрь мокрых следов. Как писатель — ну ладно, скорее просто как человек просторной души и острого интеллекта — он умел распознавать людей по их метафорическим "следам". Ну, наподобии того, что делал Шерлок Холмс. Он смотрел на то, какие слова люди использовали, на состояние их одежды, на маньеризм, на манеры, на то, как они писали, как они говорили, на их руки, на следы мела на подоле их костюма...

Он следовал по этим "следам" и приходил к человеку. Часто — в более чем 55% случаев — то был совершенно иной человек, нежели тот, которого Хаген изобразил перед своим внутренним взором, ориентирующуюся на эти свои "интуицию" и "знание людей".

Оно и не удивительно, все эти холмсовские методы не особо работали в реальной жизни. Все же Холмс был для Артура Конан Дойля как вампиры были для Рейнмарка. Нелюбимым рыжеволосым ребенком без души, которого ты выблевываешь на бумагу в ожидании получить за это быстрый пейчек. Он даже не потрудился назвать правильно следственный метод своего сыщика. Заключения от частных вещей к общим называется индукция, не дедукция. Насколько Хаген знал, магнум опус Дойля была книга о валлийских лучниках, которую никто никогда не читал и не прочитает.

Но Хаген любил все же выстраивать всякие разные индуктивные умозаключения о встреченных им незнакомцах. Писать их историю про себя, если можно так выразиться. Особенно он любил делать это, когда сидел в баре, тогда его не ведущими ничего жертвами становились другие посетители и персонал заведения. На самом деле, это было некоторым клише. Американский писатель сидит в баре и придумывает жизненные истории для незнакомых ему людей. Блах! Столько самодовольной сентиментальности и псевдоинтеллектуальности! Хагену стоило записать эту идею и продать. Здесь может быть зарыто свое золото.

В любом случае, о зарытом золоте. В армии его научили читать другие следы. Не метафорические. Те, которые на земле. Вот как эти три отметины здесь. Опытному человеку, имеющему минутку приложить усилие, они могли сказать многое.

Руки Кристин неожиданно сильно вцепились в Бони, рванув его обратно с силой, не сочетающейся с субтильным девичим телосложением. Следующим ударом, она, пожалуй, могла бы перебить ему трахею, но синячище на предплечье оказался достаточной платой за переход дороги вампиру в неположенном месте.

Тем временем расстояние между Адамом и дверью сократилось до нуля, а затем, как температура окружающей среды, ушло в минус: в три секунды перепуганный клерк оказался в спасительном укрытии придорожного магазинчика. Он что-то кричал там продавцу, пробиваясь через медитативную дрёму мистера Сосателя, одновременно удерживая дверь, но что именно он кричал было не разобрать.

— Нет, не сейчас! — Крикнул он чёрному небу и не увидел, как Отец лишь развёл руками в недоумении.

Бони поднялся на локтях и ощутил боль. На заправке происходило нежелательное: пакостный клерк объяснял продавцу, что между ними ничего не было. Бони следил за сценой, подходя всё ближе к стеклу, и показательно целясь в продавца.

Ох. Ох, ох, охохонюшки. Все было хуже, чем Хаген думал. Нет, все было именно так, как он думал. Не будем кривить душой. Он сказал — хорошо, он сам подумал — что знал эту историю заранее. Как у Софокла, да. Он кожей чувствовал опасность, еще даже до того, как пришло это тревожное сообщение от мисс Ривз. Весь этот бред про северных реднеков в его голове и на его языке. Стремление собрать арсенал, который Кристин так неразумно вынудила его уничтожить. Он знал, персонажем какой истории он был. Это "Заложница". Он — Лиам Нисон.

Сейчас. Он быстро прояснит одну деталь и на выход. Эти двое могли скрутить Кэт и вытащить ее из номера. Но распахнутое окно тогда к чему? Кэт, быть может, не сразу далась насильникам в руки и пыталась уйти от них таким образом? Или, быть может, у нее все же получилось вырваться, и она вообще не далась им в руки?

Хотелось бы верить, но вряд ли. Но он не заметил следов под окном. Если Кэт в спешке ретировалась от двух нападавших, то они должны были остаться. Значит, она вероятно успела открыть окно, но тут-то ее и схватили. Ох, Кэт...

Хаген Рейнмарк еще раз выглянул за окно, надеясь, что он что-нибудь упустил. Он смотрел на луну не долго. Гораздо более важным сейчас было побыстрее осмотрел комнату между окном и дверью на предмет следов борьбы и, возможно, каких-нибудь еще улик. Но нет, ничего.

Писатель вышел на улицу с нахмуренными бровями и задумчивой миной на лице. Увиденное нисколько не улучшило его расположение духа. Клерк, который был как минимум свидетелем, а, скорее всего, подозреваемым, скрылся и пытался сейчас получить помощь у своего брата-клерка. Бони валялся на земле. Норберт вернулся на машине, которую ему было приказано убрать отсюда. Будем надеяться, что он хотя бы убрал оттуда все наркотики, хоть это сейчас и не важно. Могло быть так, что Кэт не правильно интерпретировала ситуацию. Может быть, "пирожки" Бони были не при чем. Может быть, клерк не сдавал ее копом. Может быть, копы пришли сами. Может быть, она приняла напавших на нее за копов. Все может быть. Топтанием вокруг да около ничему не поможешь.

Ох ты, у психа был его пистолет. Час от часу не легче.

— Ну, ну! Что вы как дети! Отряхнитесь! — бросил писатель Кристин и Бони. Сам он направился в направлении скорой и скрылся на какое-то время в ее заднем отсеке. Его пистолет, как уже было сказано, был у психа. Его любимый вампир также был чем-то расстроен. На обоих нельзя было положиться. Писателю была нужна "Марта". Его дробовик.

Она пробежала еще пару шагов по инерции и остановилась. Круглыми от испуга глазами она смотрела назад на Бони, на его лицо, на реакцию. И на пистолет в его руках. Она сделала еще несколько шагов от него и нашла Норберта, выглядывающего с тем же взглядом из машины. Вампирша даже начала тяжело дышать, запуская в свои легкие холодный воздух, будоража и отвлекая от эмоций.

Маленький и отстраненный, но кажется готовый на все и ни за что. Она была готова броситься к нему в машину и крикнуть в его прекрасную растрепанную голову, чтобы он ударил по газам и увез их отсюда. Что клерк уже вызывает полицию и здесь им больше оставаться нельзя. Что Бони сошел с ума и лучше бросить его здесь им на растерзание. Что Хаген тоже поехал мозгами на вампирской теме и совсем её не уважает. Что Кэт они так и не нашли, но это не страшно. Важно только то, что Тина нужна Берти, и только Берти нужен Тине. Пусть он увезёт её в холодный зимний рассвет. Она рассыпется пеплом на его сидении, а он направит колеса прямиком с обрыва и будет большой взрыв, как в кино.

Холодная девушка стояла пошатываясь перед гудящим спорткаром, совсем не как grid girl. Без флажка в руках и понимания, что происходит. Она очнулась, увидев, как Бони встает и идет мимо нее дальше к магазину, направляя пистолет куда-то на людей внутри. Она не умеет обезвреживать человека с огнестрельным оружием, и второй раз нападать на Бони она не решалась, подумав, что пистолет может быть заряжен. Лучше пусть Адам вызовет копов. Пусть они возьмут этого ненормального.

Кристин посмотрела на Норберта еще раз. Увезет ли он ее? Согласится ли бросить всех? Потом ее взгляд скользнул к черному неповоротливому монстру, на котором они приехали. А где от него ключи?

Вновь встретившись глазами с круглым зрачком ствола Беретты, Адам резко пригнулся и отбежал прочь от двери, прячась за легко простреливаемыми вывесками, перекрывавшими Бони обзор.

«Ах, если б только раз
Мне вас ещё увидеть,
И раз, и два, и три...»

— Тише, Адам. — Громко сказал Бони, — Кричать не надо.

Не покидая порога, он держал продавца на мушке и приветливо улыбался. Снег не спешил в духоту, уступая путь спёртому воздуху.

— Такой с виду умный, симпатичный. Жаловаться надо на упырей, на разбойников всяких.

Свободной рукой он вынул охапку хагеновкой налички и тщательно сдерживая гримасу боли поднял её на уровень верзильских глаз.

— А я... человек. Который всего-навсего хочет побаловать своё шикарное авто. Мне бы ракетного. Если без шуток, то 95-й. Мустанг. Да, Мустанг очень в тему, нашим с малышом вампирским приключениям не хватает немного Румынии.

Верзилы тоже не было видно (больше половины витрины перекрывали рекламные и фанерные щиты с наклейками). Решётка во всю витрину защищала от буйных покупателей, а вот дверь Адам, кажется, закрыть не успел. И тем не менее, ни он, ни продавец не рисковали лезть под пули, чтобы перепроверить замок. Если бы не свет внутри, магазинчик бы выглядел совсем мёртвым.

Стало очень тихо. Ночную тишину нарушали только холостой басс ГТО и перещёлкивание сейфов и затворов у скорого катафалка. Если бы не зима, по законам жанра в кадре сейчас прокатился бы перекати-поле.

      Затем тихо лязгнула дверца и хрустнул снег — это Норберт выбрался из «Понтиака». Он застыл, держась за открытую дверцу и не отрывая взгляда от Бони, от его спины в кожаной куртке.

      Ангария не знал, что у Бони есть пистолет. «Или он вынул из «скорой» мортиру Рейн+Марка?» Спрашивать не хотелось. Норберт видел достаточно, чтобы понимать: в такие моменты люди неуправляемы. Они на кураже, на пике собственного величия. Иногда в притонах, в их обшарпанных серебристых трейлерах, вскипали драки на ровном месте. Длинноволосые ребята, которые мило сидели и курили, обсуждая музыку, культурный застой или религию, вдруг вскакивали, выхватывая ножи. Один раз он тоже видел пистолет. А Норберт сидел среди них, не шевелясь, и молча ждал развязки. Тогда с ним был Бони и страшно не стало. Теперь, кажется, Норберт смог понять, почему. В тот момент он представить себе не мог, что Бони способен взяться за оружие недрогнувшей рукой. Почему-то это откровение не удивляло Норберта, хотя, наверное, должно было. Сейчас ему очень не хватало Кэт, чтобы она всех успокоила. Чтобы все прекратили бегать.

      — Кристин?.. — едва слышно сказал мальчик, будто пытаясь задать слишком много вопросов разом.

— Норберт, — тихо позвал Хаген с другой от молодого Ангарии стороны "Понтиака". — Слушай меня внимательно, потому что у меня нет времени повторять...

Писатель, как кажется, не был особо смущен или даже встревожен происходящим. Также, что немаловажно, в руках у него был автоматический дробовик. Его серый силуэт терялся на фоне ночной тени.

— Кэт была похищена из своего номера здесь в мотеле. Там до сих пор остались следы борьбы. В похищении участвовали как минимум двое, один из них в военных ботинках. Скорее всего, они выволокли ее на стоянку, а затем увезли куда-то. Возможно, они были в полицейской форме, или даже настоящими полицейскими. В последнем случае речь может идти все же не о похищении, а об аресте, законном или нет. Также — клерк из отеля что-то знает. Возможно, он их сообщник. Я полагаю допросить его.

Ветеран кивнул в сторону стоящего перед входом в магазин экс-любовника Норберта.

— Я понимаю, что это странно звучит от еще одного вооруженного человека — от человека, планирующего допрос под прицелом дробовика, — но мне кажется, что этот Бони, этот умственно отсталый идиот, напрасно эскалирует ситуацию сейчас. Он должен быть как минимум обезоружен.

Мягкий голос Ангарии не смог придать Кристин спокойствия. Она всмотрелась в его губы, когда он говорил. Нет, это не было "Я увезу тебя отсюда". Он зачем-то указал на ее ноги. Там Кристин обнаружила телефон Адама, который вампирша быстро подняла со снега, экраном вверх, чтобы посмотреть жив ли он. Но что делать дальше, она не понимала и с вопросом уставилась на Норберта.

— Нам нужно уезжать, Берти.. — также тихо отозвалась Кристин, оглядываясь по сторонам и смотря, не едут ли машины.

Здесь вступил Хаген с дробовиком на перевес и девушка вдруг поняла, что все окончательно потеряно. Она подошла к Хагену ближе, встав между двумя машинами, и настойчиво начала шипеть.

— Ты ведь не собираешься это делать!? Хаген, нам нужно уезжать! Они уже вызвали копов, не ухудшай обстановку. Норберт? — она посмотрела на парня в надежде, что он прислушался к ней.

Ситуация очень не понравилась Бони. Но зная Хагена, он понимал, что ничего не зря.

— Красавчииик! Тебе что, ни деньги, ни пушка не нужны? Сейчас сюда придёт кто-то страшный с пушкой побольше, а нам с малышом нужно заправиться. И я до сих пор не против чего-нибудь сладкого у себя во рту.

«Хе-хе, конечно придёт, за своей-то девочкой» — Подумал Бони. Он представил Рейна+Марка, делающего шаг через его труп и погоню оперативной ритуальной службы за безразличным и не понимающим причин сего реалити-шоу Норбертом. Наверняка Хаген свесится из распахнутой двери и задействует боковое окошко для обзора, стреляя по колёсам. Он будет отставать и промахиваться, пока у Норберта не закончится топливо. Тогда-то первая скрипка «Жнецов Грёз» и вспомнит своего мудрого барыгу. Прозрев, он выгнет тело, полное свинца, и прошепчет его имя своими влажными губами, за что Небесный Отец подберёт его на Небесной магистрали. Для невинных, исключительно плотских утех. А когда Хагену исполнится 40, обмотанный проводом подзарядки он погибнет на полу туалета, дроча своим романом в мягкой обложке. Все умрут. Безутешная Кэт, рыдая над останками Понтиака, поклянётся больше никогда не изменять состояние сознания ближних. Но услышать и утешить её будет некому: лишённой объектов для интрижек Кристин останется беспробудно дрыхнуть в своём гробу до конца времён.

В магазине по-прежнему не было никакого движения. Театральная пауза затянулась, постепенно превращаясь в антракт.

Антракт, объявленный раскатистым урчанием вспомнившего о телесном живота Бонифация.

      А Норберт смотрел на Хагена, не понимая, в каком мире оказался. В эту секунду писатель перестал походить на того себя, которого знал Норберт. Но вооружённая дробовиком личность, которая заняла его место, казалась намного более подходящей ему. Конечно, все были в курсе, что Хаген служил в армии. И даже, кажется, где-то воевал. Но подросток никогда не давал себе труда задуматься, как это было. Теперь же лёгкость, с которой дробовик занял место гитары, сама дала ответ: вот так это было. Легко и просто. Вместо непринуждённой болтовни в номере под хруст обёрток из «Сабвея» Хаген Рейн+Марк собирался стрелять в людей из дробовика. Что-то вроде выбора между двумя эквивалентными видами досуга.

      «Как причудливо судьба меняет наши маски...»
      В эти секунды странная девушка, утверждавшая, что она вампир — а ведь вампиры пожирают людей, правильно? — неожиданно стала ему ближе всех. Она кричала на Хагена, выражая то, что мог бы выразить Норберт. Это ведь было... тоже правильно?..
      Только провал на месте Кэт в новом порядке вещей мешал Норберту принять это понимание.

      — Нам... нам д-д-действительно надо ехать... — неуверенно согласился Норберт, умоляюще заглянув в лицо Хагена. — Пожалуйста! Бони! Бони!!! Садитесь в «скорую»!

      Много других слов рвалось наружу. Что у них есть телефон, что они разберутся, что нельзя просто взять и выстрелить в другого человека, что Бони сейчас нельзя трогать и останавливать, что, что, что... Норберт мог выразить их только беспомощным взглядом.

Хаген взглянул на Норберта, взглянул на Бони, на Норберта, на Бони.

— Да, возможно, я поспешил, решив схватиться за оружие. Ситуация явно вышла из-под контроля. Нам нужно отступить и перегруппироваться. Я буду в скорую. Тронусь через минуту. Езжайте следом за мной — с Бони или без.

Писатель вернулся в головной отсек основного автомобиля и принялся изучать карты. Ему нужна была укромная боковая дорога, может быть, даже какой-нибудь лесок, где он мог бы спрятать автомобилей и лишних членов своей команды. Затем он вернется сюда пешим ходом по бездорожью. Он не имел никакого представления, куда похитители могли отвезти Кэт, и эти двое клерков — его единственная зацепка. Возможно, впрочем, ему также стоит взглянуть на полицейских, которые прибудут по их вызову.

      — Кристин, — Норберт с облегчением окликнул девушку, встретив слова Хагена благодарным кивком. — Ты... э... ты... садись?..

— Нет, забей на него! — все внутри нее протестовало из-за попытки Норберта, взять Бони с собой, — Он перешел черту.. — сказала она уже мягче и клацнула ручкой двери, не отряхивая ноги, запрыгнула на переднее сидение спорткара и с готовностью скорее ехать, хлопнула дверью.

— Скорее, Берти. Поехали.

Она выглянула из-под лобового стекла, не желая упускать из виду ни Норберта, ни того, кто должен был остаться здесь, вместе с проблемами, которые навлек.

      Однако Норберт медлил, глядя на Бони. Из своего кресла Кристин видела только полы чёрной куртки подростка и полусогнутую в колене ногу, которая упиралась в порог автомобиля. Но то, как сильно его пальцы вцепились в ручку двери, выдавало и выражение его лица. Скрипач был в панике. Он вспоминал, как Бони выскочил из машины перед мостом. Как принёс ключи. Как пошёл вслед за клерком, размахивая пистолетом. Ангарии хватало ума, чтобы понять: нечто ужасное успело произойти между его спутниками и портье. Нечто такое, что заставило их взяться за оружие. Неужели Бони так взбесился из-за... похищения Кэт?

      Само слово «похищение» с таким трудом воспроизводилось в мыслях, будто было написано корейскими иероглифами.

БАМ!!!

Удар по ушам на микросекунду после того, как лысая башка мелькнула между прилавком и стеллажом, стоящим рядом. Сделав выстрел, продавец тут же ушёл из прицела Бони, прячась за стеллаж. Можно подумать, те Скиттлз и Тик-Таки на фанерной полке были пуленепробиваемыми.

Сосатель даже не посмотрел, попал он или нет — так быстро он спешил уйти с траектории полёта. Может, оно и к лучшему, потому что узнав, что промахнулся, этот трус сейчас бы совсем обосрался от страха. Его выстрел был на удивление громким, даже с улицы. Он перекрыл урчание мускул-кара, перебил все разговоры, и даже отражённое от покрытых снегом полей эхо было каким-то неестественно громким, чётким, ярким и недвусмысленным.

Бони поистине изумился, но потом вспомнил, что терять ему нечего.
У него была бабушка. Она пропала без вести.
У него был дом, который превратился в стартовый капитал.
У него были кексики. Теперь их нет.
Под его кожей был запас питательных и не очень веществ. Они израсходованы.
Его любовник был слаще кленового сахара. Не мудрено.
У него была подкинутая Кэт идея синтезировать. Оно того стоило.

Что ему осталось? Напавший жор и мучительные звуки Эрика Клэптона в никому не нужном просвящённом мозгу. Он хотел было сказать: «Ты оглох, что ли? У меня в животе урчит внушительней, чем ты сейчас палишь! И сейчас к нам придёт кто-то с пушкой побольше. Бери что даю, иначе никому из нас оно уже не понадобится», но вместо этого Бонифаций мягко расположился на комфортабельных картанах и расслабленно улыбаясь обратился наружу:

— Малыш! Сколько топлива в баке?

      «Норберт!» — крикнул мысленно Норберт, рефлекторно дёрнувшись внутрь салона. Однако это дебильное обращение заставило откликнуться, пересилив шок от выстрела.

      — Полно́! В тебя стреляют! — в тонком голосе подростка сквозила паника. При нём впервые палили всерьёз.

Откликнулся. Бони ласково смотрел на едва различимое за светом фар лицо. Наверное, души существуют, иначе отчего ему стало так легко? Помнит ли Норберт ту ночь, когда в первый и последний раз прозвучало их нон-стоп слово? Если бы не весь этот переполох...

— Штангенцыркуль, — Заорал Бони, прыгнув за ближний стеллаж. Теперь они с упырём были на равных, чисто двое настоящих педрил.

      — Беги, чтоб тебя!!! — надтреснуто завизжал Ангария, рухнув в кресло. Но Бони исчез внутри.

      Гот захлопнул дверь, ухватив руль жестом тонущего моряка. Мелькнула сумасшедшая мысль о таране, чтобы тяжёлый «Понтиак» врезался в зарешечённое окошко, но тут же исчезла. Он с отчаянием взглянул на Кристин, будто надеясь на спасение всех и разом. Но безмолвный вопрос, стоявший в его водянисто-зелёных глазах, сводился к простой дилемме.

Крик Бони заставил всех прижать уши не хуже автоматной очереди. В подвешенном в углу сферическом зеркале Бони видел, как лысая башка опустилась к самой нижней полке. К той, куда мерчендайзеры обычно сваливали всякое дешёвое барахло, не отстегнувшее за промоушн.

Хаген услышал выстрел. Он мигом осознал, что произошло. Он мигом — даже более быстрым, чем предыдущий — осознал, что умственно отсталый наркоша, с которым Норберт не хочет больше иметь ничего общего, и которого Кэт ненавидит, опять сделал что-то глупое. Чего там, даже Кристин — фактически животное-сыщик, их собака, изобличающая порок и ложь! — всегда была настроена против Бони. Ее мозг был мозгом рептилии, как определил Рейнмарк, но он был способен к очень глубоким прорицаниям и входам в суть людей. Почему это? Может быть, они, люди, в большинстве своем также были рептилиями. В любом случае, несмотря на все это, Хаген любил Кристин, пусть она этого и не понимала. Она примет его любовь после того, как перестанет ненавидеть себя.

Продолжим. Если бы Хаген не был так опьянен всеми этими наркотиками сам, то он давно бы выбросил Бони на мороз. У него была всякая возможность. К сожалению, он был слишком сострадательным типом и видел во всем этом миропредставлении часть, где его участие было не маловажным. Он пригрел этого недотепу в их группе, чтобы там не говорили другие. Он принял решение. Его — его! — было конечное решение и оно было вынесено из-за простого человеческого сострадания и странного мнения о том, что никто в этой вселенной не остров.

Бони был его виной. Его обузой. Все это Рейнмарк понял.

Потому он крикнул:

— Норберт, заставь мудака сесть в машину!

— Нужно уезжать.. — пролепетала Кристин, глядя в страх Норберта. Все вокруг погрузилось в молоко. Слова Хагена тяжело пробивались внутрь машины, а грохот от выстрела все еще звенел в ушах. Нужно было что-то делать, скорее решать, но нет. Кристин не могла бросить Бони здесь, зачем её рот произносит это, — Скорее..

      Вместо ответа Хагену в зимней ночи полыхнули два красных фонаря. Они осветили плотный наст, изрезанный мозаикой протекторов, такой же вечной, как бетон и камень древнеримских дорог. В алом зареве снег казался залитым кровью. Верный знак, что «Понтиак» стал на тормоз, а вот его передача шагнула в режим езды. И действительно, Кристин видела, как рука подростка медленно сместила рычаг. Пальцы Норберта казались слишком тонкими, слишком детскими, чтобы управляться с фактурой такой сильной машины. А сам Норберт практически исчез в виниловой черноте салона, сливаясь с ней — чёрная куртка, чёрные джинсы, даже волосы и ботинки. Словно «чёрное на чёрном», как антитеза супрематической композиции Казимира Малевича. В тусклом свете от заправки мелькнула дорожка слезы, перечеркнувшая щёку вокалиста. Румяную и бледную одновременно, если так вообще могло быть.

      Странно, но Норберт не замечал того, что плачет. Только голос почему-то сел. Должно быть, много кричал на морозе?

      — Штангенциркуль, идиот... — прошептал он, отвечая неясно кому. — Это бесполезно...

      Машина, ночь, выбор. Чувство дежа-вю охватило его, как будто Норберт уже переживал это всё однажды, в точности так. И, будто следуя давно принятому решению, Ангария убрал ногу с тормоза. Он носил девятый размер обуви: вполне достаточно, чтобы упереться в широкую футуристическую педаль. Однако его нога едва не соскользнула, а шины завизжали под багажником, перемалывая снег.

      — Бесполезно! — крикнул Норберт так, что Хаген мог его услышать.

      А потом «Понтиак» сорвался в ночь. Ангария не двигался. Левая рука — на руле. Правая — на рычаге роботизированной коробки передач. «Штангенциркуль. Очаровательный, властный идиот, который всегда делал то, что ему хотелось. Бони, чтоб тебя...»

Как легко Норберт был готов оставить своего наркошу-друга. Ну ладно. Рейнмарк сейчас сам не испытывал по отношению к нему ничего, кроме презрения.

Тем не менее после того, как он привел скорую в движение и начал вслед за GTO пробираться к трассе он ненадолго притормозил перед заправкой.

— Бони, ты дегенерат, запрыгивай в машину или я изобью тебя вусмерть! — крикнул он, подъехал так, чтобы предоставить "повару" возможность к спасению.

«Тоже вариант,» — Равнодушно думал Бони об удаляющемся звуке приручённого зверя. Значит Норберту, ненавидевшему, когда его называют как-то иначе, действительно дорога жизнь. Норберт обрёл Норберта без секса и насилия — сгинули зачатки римского феникса на материке беглых мальчиков. С медитативным энтузиазмом он погрузил палец в недостающий фрагмент своего тела. Замечательно выходит! На нижних полках прятали всё самое вкусное и невзрачное. Павший Бони в достойном его подвига раю, у врат которого теперь бесился неудачник Хаген. Здесь почти десяток местных деликатесов для знакомства с культурой Айовы через единственный легальный орган дифференциации никогда не знавших любви обывателей. «Три вида бобов, сладкая кукуруза, кукурузные палочки, консервированный суп,» — Бони вяло обхватил металлическую банку, — «бобовый». Он готовился критично проверить состав, но ему расхотелось. Интересно, где все эти ангелы с консервными ножами? Проводку приёмника мог подрезать кто-нибудь один.

Рокера осенило: Хаген приехал за пушкой. Надо вынести, иначе в своём детективном порыве он примется наворачивать круги вокруг да около, что недопустимо. Он должен умереть именно так, как предсказано Бони. Знаток Короля Стивена «заткнул течь», положил банку с необследованной этикеткой в карман бомбера и выбрался гуськом, неся суровую Беретту.

— Что ты устроил, ты недоумок? — презрительно выплюнул Хаген, когда Бони показался перед ним. Дверь головного отсека скорой была распахнута. Черное стальное дуло дробовика было наставлено на бесноватого наркошу в знак предупреждения. Писатель протянул свободную руку к наименее популярному члену своей группы.

— Верни мне мой пистолет, а затем садись внутрь.

      «Понтиак» набирал скорость; не самое безопасное решение на зимней дороге. Однако Норберту было не до того. Он мельком взглянул на Кристин, стараясь понять, в порядке ли она — насколько современный американский вампир вообще может быть в порядке. В миг опасности обострившиеся чувства подростка сформировали наблюдение, прежде не посещавшее Норберта. Девушка сидела рядом, вжавшись в кресло. Медно-рыжие волосы, слишком просторная багровая куртка и стоптанные кроссовки вдруг сложились в облик такого же беглеца. Что они там говорили о доме и рае?..

      Раньше Ангария не воспринимал Кристин так. Он, пожалуй, вообще не подвергал анализу её облик: «Ты вампир? Окей», — сказал он при первой встрече и вернулся к скрипке, шепча под нос слова заучиваемой песни. В конце концов, а что? Кто-то танцует драм, кто-то скрывает родство с иностранным президентом, кто-то охотится в ночи. Выстрел позади заставил задуматься о настоящей судьбе их спутницы.

      — Ты... как? — не очень представляя, что нужно иметь в виду, спросил Норберт. К ломающемуся тембру прибавилась ощутимая дрожь в голосе.

Наркоша протянул оружие мотающему своей компенсацией Хагену. Что принято говорить в случаях, когда тебя похищают из загробного мира? Явно не о прихваченном сокровище и не о ключе к нему.

— Отпадно выглядишь, дружище. Главное, не оборачивайся.

Бони сел, стараясь не беспокоить оружие Хагена так, как растревожилось его. Оно растревожилось настолько, что если Бони сейчас откинется, Хаген обратит внимание совсем не на сокровище и наверняка сделает контрольный ему в голову... О, нет — от этой мысли стало только хуже. Требовалась отвлекающая идиотская беседа. Бони захлопнул дверь и сделал безучастное лицо.

— Хаген, во время службы... ты видел много дерьма, не так ли?

Хаген спрятал отнятый у Бони пистолет обратно в бардачок машины, поставив тот на предохранитель. Дробовик в свою очередь был расположен рядом с водительским креслом писателя так, чтобы в случае нужды сам он мог быстро схватить его левой рукой и чтобы наркоше было не так легко до него добраться. Не самая идеальная раскладка, но вполне терпимая на ближайшие пару минут или около того.

Что не было терпимым и приемлемым, так это Бони и его жалкие попытки втереться в расположение к Хагену.

— Я не хочу говорить с тобой, Бони, — отрезал писатель. Вместо того он набрал Ангарию на телефоне.

Теперь ему безумно хотелось спросить о методах капсуляции запасов крови в эректильные части тела, но быть человеком значило в любых обстоятельствах удерживать власть над позывами своего инспираторского начала. Бони предпочёл оставаться человеком рядом с помешанным на потустороннем ПТР-щиком.

— Хватит, можешь не выделываться. Мы не на концерте, Кристин с Норбертом здесь нет. Так зачем ты пишешь о вампирах, имея опыт поинтересней?

— Какое значение это имеет сейчас, ты никчемный идиот? — сказал Хаген без какой-либо тени выражения в голосе. Ну, может быть лишь с оттенком легкого раздражения. Он был одной из тех холодных рыб, что берегут чувства для тех, кто для них хоть что-нибудь значит. Это было не так в случае Бони, потому Рейнмарк и говорил донельзя спокойно.

— Кэт была похищена. Твоя неспособность сдержать себя стоила нам свидетеля и возможности провести допрос. Мне не до тебя, Бони. Ты обуза для всех. Я должен думать о Кэт, и ее брате, и том, как помочь ей теперь. Я не удостою тебя ответом. Более того, если ты сделаешь хоть что-то, что не нравится мне, я выкину тебя из машины. Я спас твою жизнь, когда остальные оставили тебя погибать в собственном дерьме. Но это не значит, что мы друзья. Помни, что мое сострадание имеет пределы — особенно для тех, кто ничего не значит. Молчи, аккордеонист. Твоя партия является излишней.

Ах-ха, нет. Смотрите-ка. Холодная ярость. Она вполне явственно читалась в словах писателя под конец его отповеди. Хаген был как рыба, верно. Но как акула или косатка.

Рассмеяться в такой момент было бы вредно для здоровья Бони. Также смех был вреден при звонке в службу спасения. В случае звонка Норберту это было бы свинством. Поэтому Бони продолжил

— Понимаешь, в чём штука... Я думаю, ты ни хуя не воевал.

— То есть ты лихо шутишь над самым тяжелым периодом в моей жизни, чтобы восстановить свое самомнение? Ха-ха. Спасибо, ты мудак.

Бони поплохело. Настало время высказаться.

— Ты думаешь, я подарок Норберту в военторге купил? Да, я не воевал. Не воспользовался этим социальным лифтом. Ба понятия не имела о чёрном рынке, но хорошо помнила войну. Так меня воспитали, что я и подумать не смел о месте в универе. Однако ко мне приходило достаточно ветеранов, этих хозяев своих судеб, чтобы я начал различать пехотинца и писаря. Разумеется, немного погодя, ведь до продажи они были готовы на что угодно... За выпечку я взялся недавно. Понял, что если продолжу работать с той грязью... — Он понял, что отклонился от главного. — Ты ёбнутый, Хаген. За все годы работы я не встречал никого психанутей тебя. Ты хотел оружия больше, чем в состоянии поднять, да? Чтобы охотиться на «вампиииров». Какой парадокс! Твоя помешанность помогла самоконтролю на медкомиссии, так ведь? Ооо, не говори. Я вижу всё как наяву. Дождёшься утра, когда девочка пойдёт спать, а затем что? Поправь меня, Хаген, перережешь ей глотку и присосёшься к артерии в надежде обрести бессмертие для охоты на других маленьких «вампиресс»? Ты знал, что пистолет не заряжен. Ты всё устроил так, будто Чен здоровёхонек не сидит сейчас за прилавком магазина и не смотрит, как тот упырь смывается через чёрный ход. Легче лёгкого! — Бони хохотнул, словно прочистил горло без кашля. Подбородок эстетично подчеркнула вязкая красная пена, но Бони это не почувствовал. — Безумный наркоша всем мешал, Кэт уже не вернуть... Ты упустил главное: Норберта. Теперь я знаю о нём намного больше тебя. И тебя он уделает, помяни моё слово.

Кристин смотрела назад сквозь темную раму салона на стремительно уменьшающуюся заправку и черную скорою подъехавшую к ней, и кажется, так медленно, движения все такие маленькие, даже глупые. Прищуренные ресницы девушки сомкнулись, когда она увидела силуэт из магазина, слившийся с чернотой скорой, и, вынырнув из проема передних сидений, Кристин рухнула на спинку кресла и выдохнула холодный уличный воздух, смешанный со стрельбой и бензином. Вдоха не последовало, только тишина снежной дороги и гул резвого мотора заполняли минуты.

Кристин поглядывала на Норберта и сдерживала себя, отвлекаясь на дорогу и рассматривая салон, в котором Кэт проводила так много времени. Оцепенении начинало раздражать.

Внезапный вопрос Норберта заставил Кристин мягко поморщиться в улыбке.

— Я? В порядке.. Бывало и похуже, — теплый голос девушки вдруг стал чуть неудобен ей самой, — Ваша компания не самая сумасшедшая из тех, в которые я попадала, уж поверь. Вообще, все было очень мило, до сегодняшнего дня. Но.. Ты сам-то как? Кажется, Бони перешел все границы и для тебя? Не знаю, как вы вообще были вместе. То есть, я про то, что с ним не знаешь, чего ожидать. И это даже не смешно, когда он делает что-то во вред тебе. Он ведь все испортил. Как нам теперь искать Кэт, когда этим местом сейчас займётся полиция. Блин, да мы были уже в её номере, когда начался этот концерт. Причем начал его Хаген.. Да, начал Хаген, напугав клерка вопросами в своей манере, а тот побежал и как раз мимо Бони. И я без понятия откуда у нас в машине столько оружия, хотя да, Хаген тоже умеет удивлять, — вампирша покачала головой, — В общем да, Бони взял пистолет и тоже побежал за клерком, но это ты и сам видел.. Хорошо, что ты уехал, правда. Он сам создавал нам неприятности, не оправданные ничем, и ему незачем было ждать от нас помощи. И, кажется, тебе звонят.

Вампирша настороженно наблюдавшая за Норбертом, быстро оглянулась назад, высматривая фургон "скорой помощи".

      — Откуда ты зна... — Норберт положил руку на карман и сам ощутил дрожание «Самсунга». — Жесть. Ну у тебя и слух.

      Он достал телефон, но не спешил отвечать. Кристин могла видеть, как на треснувшем экране вибрирует зелёная трубка, но вместо номера или имени абонента красовалась равнодушная цифра два. Как будто однажды подросток целый день просидел в тишине комнаты с новым телефоном и равнодушно помечал всех, кто позвонил. Sapienti sat, как говаривали древние.

      На самом деле, Ангария размышлял над её словами. Мысли неловко ворочались в голове, собираясь то в одну, то в другую ничего не значащую фразу. Рассказ о событиях в мотеле он едва не прослушал, пытаясь выбрать формулировки, которые точнее всего отражали бы его отношение к вопросу.

      — Я... не знаю, как я, — наконец, признался Норберт. — И не знаю, как мне следует реагировать. Обычно я просто смотрю, что делают другие. Они ведь знают лучше.

      Подросток внезапно ответил на её взгляд. Казалось, его глаза взывали о помощи, за которой не позвонить на «911». То были глаза человека, способного разделить чужую тоску и унять боль, но неспособного помочь себе самому. Присутствие тихого Норберта вселяло то ли спокойствие, то ли обречённость, которая гипнотизировало как догорающая свеча.

      Потом он смахнул зелёную трубку и включил громкую связь, положив телефон на колени:
      — Это я.

      

По телефону Рейнмарк попросил Ангарию следовать за его скорой, а затем повел их маленький импровизированный караван в направлении облюбованного им места на карте.

Что-то похожее на чувства Норберта отразилось и во взгляде Кристин. Она могла бы возразить, сказать что, никто не знает, как лучше, но не стала. Понимающего взгляда было достаточно и потом его прервал звонок.

Слушая указания Хагена, вамирша достала из кармана незнакомый телефон и решила разобраться в нем, часто отрываясь от экрана, чтобы взглянуть на дорогу и на водителя.

— Так интересно копаться в чужом телефоне! — с неподдельным интересом заявила Кристин, когда неприятный пик обозначил конец звонка, — Этот парень очень популярен среди девушек. Их тут море. Переписки, причем весьма горячие, куча номеров в контактах и с фамилиями типа «Джессика 21Пилот» или вот, «Сьюзи Парад на Набережной», — вампирша скролила список и чем дольше, тем выше поднимались ее светлые брови, — у меня столько не было, сколько у него тут искорок!

Невинный смешок в сторону Ангарии и нырок обратно в мир клерка уже без раннего энтузиазма. Между тем, девушка уже успела успокоиться и отвлечься, поэтому расположилась на сидении удобнее и чуть склонилась ближе к Норберту.

— Последние звонки были людям по имени Коул, Остлер, МакГрудер и Вик. А так вроде ничего интересного: гоночки, Алиэкспресс и приложение какого-то финтес-клуба из Минеаполиса. Такой вот донжуан. И место работы себе выбрал соответствующее интересам. Хм. А ведь у них могут быть ночные смены? — Кристин вдруг всерьез задумалась над этим вопросом, рассеянно глядя на дорогу.

      — У них всегда есть ночные смены. Коул, Остлер, МакГрудер и Вик, — повторил Норберт с неестественной правильностью.
      Спустя секунду пришло осознание, что именно было неестественным. Подросток скопировал не только порядок имён, но и интонацию, с которой она их произносила.
      — А кто из них самый последний? — добавил он.
      Рассеянный взгляд Линн сфокусировался точно на лице Ангарии, а через секунду снова упал в телефон:
      — Коул был последним.

      Норберт кивнул, быстро смахнув чёлку с глаз. Как было условлено, он пропустил «скорую» с Хагеном и Бони вперёд, и теперь ехал следом, стараясь не слишком приближаться. Несколько следующих секунд он молчал, позволяя девушке спокойно листать приложения и заметки, а потом вдруг спросил, не отрывая взгляда от задних огней фургона:

      — Кристин, слушай...
      — М? — не отвлекаясь, по-свойски промычала она.
      — Я... не про телефон хочу спросить, — запнулся подросток.
      — М-м?
      — Наверное, это личное и не в тему сейчас, но как... как ты стала вампиром?

      Вампирша продолжила сидеть, уставившись в телефон. Прошла пара минут, прежде чем Кристин вышла из оцепенения и смогла произнести глухое:
      — Случайно...
      Норберт сжал и разжал ладонь на руле. Кэт тоже пропала «случайно». Всё, что происходило с ним, иногда казалось ему одной огромной случайностью. Эта ночь просто стала их квинтэссенцией, как демонстрационный стенд.
      — Как у тебя получилось, ну, справиться с этим?

      — Я не справилась… — ответила девушка.
      — Ты не справилась?
      — Да, скорее приспособилась. Как бы это ни было страшно, мы животные и можем приспособиться ко всему. Ты хочешь жить, и даже если каждое утро думаешь о смерти, всё равно покоришься инстинкту самосохранения. Ну и гореть — это больно.

      Кристин усмехнулась в боковое окно, отвернувшись от Норберта. Яркий экран был оставлен на коленях без внимания и подсвечивал холодные тонкие пальцы клавишницы и мягкие скулы. Наверное, те всё равно отражались в стекле, но вампирша этого не видела. Все вокруг нее залилось красным.

      — Больно? — вопрос Ангарии почти утонул в этом свете. Словно не услышав, Кристин продолжала. Её голос изливал жадную горечь:
      — И даже если тебя убьёт маньяк и сделает из тебя вампира, ты все равно продолжишь жить. Или нет... А, не важно. Не говори Хагену.
      — Ты не хочешь, чтобы Хаген зн...

      Стараясь скрыть движения за шуршанием одежды, девушка быстро смахнула слезы с глаз и уселась глубже, вытерев ладонь о рукав куртки; так удобно скрыв кровь на бордовом цвете плотной ткани. Заметив её жест периферийным зрением, Норберт виновато перебил сам себя:
      — Прости, пожалуйста.
      — Прости, но ты не сможешь меня понять, если я расскажу, — откликнулась Линн. — Мой брат не смог. Хотя я до сих пор удивлена, что вы так легко приняли то, кто я. Словом, вы просто не знаете, что это такое на самом деле. Но и зачем вам знать, — заключила Кристин. — Для Хагена я как подопытный кролик, способности которого так его привлекают. Ты видел его сумку?
      — Да, — глухо сказал Норберт.
      — А историю про кол слышал? И я верю, что он воспользовался бы всем этим, если бы захотел, — вампишра посмотрела на свои пальцы, на которых остались красные разводы, и с силой потерла их. — Бони.. Ему просто плевать на всех и вся. А ты… — Кристин тихим взглядом из-под бордовой подводки взглянула на Норберта, — не знаю. Что ты думаешь обо мне?

      Возражений не последовало, хотя вокалист не считал, что Бони плевать. Да, Бони был большим ребёнком, помесью младенца и ротвейлера, который всегда будет поступать так, как хочет. Раньше Норберт думал, что это доведёт Бони до тюрьмы. Теперь был уверен, что однажды его просто застрелят. Но сейчас речь шла о другом.

      — Я не знал, что у тебя есть брат, — медленно ответил Норберт. В его памяти стояли собственные слёзы несколько минут назад. — И... я понял, что вообще ничего не знаю о тебе. Это странно. Странно вдруг понимать подобное. Как будто я очнулся на чужой вечеринке.

      Подросток помотал головой, сворачивая вслед за «скорой» на какую-то снежную просеку. Неожиданно его речь стала торопливой, как будто он хотел высказать сразу всё, что очень давно думал, но не находил, кому сказать:

      — Мне... понимаешь, мне тяжело судить о других людях. Я... они... чёрт... Понимаешь, иногда они есть, а иногда их нет, а я не знаю, что должен чувствовать. Я всегда боялся этого. Думал, что ребята из группы помогут мне понять, что мне нужно говорить, что делать, чего ждать. Чтобы я хотя бы перестал улыбаться как пластиковый манекен в «Уолмарте». Мы ведь «Жнецы грёз», блин! Мы же играем рок, значит, должны знать струны души, и всё такое. Сука, я такой дебил...

      Норберт горько рассмеялся. Словно почувствовав его настроение, «Понтиак» заскрипел картером о смёрзшийся наст. Высокому фургону было легко ехать по бездорожью, а вот мускул-кар еле продирался следом, двигаясь колея в колею. Отвлёкшись на управление, Ангария замолчал и казалось, что он уже ничего не скажет, когда он всё-таки добавил:

      — Но ты ведь с нами. Значит, ты мой друг. Ведь так это должно работать?
      — Если только ты действительно так чувствуешь, — мягкость вернулась в голос девушки, — Вообще у меня целых два брата и сестра. И, как ни странно, только один мне действительно друг. Вот по нему я скучаю... И если бы с ним что-то случилось, то я... переживала бы, — скорее вопросительно сказала она, ожидая реакции Норберта.
      — Как с Кэт, — дополнил он.
      — Что «как с Кэт»?
      — Если бы с ним что-то случилось. Как с Кэт, — повторил Норберт.
      — Ну да. И, на самом деле, может и не было никакого похищения, как говорит Хаген. Клерк был очень удивлен, когда я спросила про полицию... В любом случае, мы найдем её. Правда, Берти. Мы всё сделаем. Ты не один... — с особой чуткостью заключила Кристин.

      Хорошо отлаженный мотор урчал перед ними. Ночь клубилась за окнами, а на снегу плясали белые сполохи фар. Они ехали в темноте и тишине. Норберт так и не улыбнулся по-настоящему, но наконец уголок его тёмных губ приподнялся:
      — Я знаю.

      Юноша больше не отрывал взгляда от дороги, заговорив снова только когда Хаген начал сбавлять ход.
      — Её душа живёт в этой машине, Кристин. Напоминает о себе каждую секунду. Это почти сводит с ума. Я терпеть не мог Кэт за то, что она к нам привязалась. Вроде как не могла оставить меня в покое, хотя я просил об этом. Таскалась с нами, помогала с концертами, заботилась, лезла к Бони, лезла в мою жизнь. Думаю, звонила маме каждую неделю. А теперь, когда её нет, я чувствую, что весь этот снеговик разваливается на отдельные шарики. Как будто с ней мы потеряли самое важное.