Свинцовые снежки 2 "В осаде" | ходы игроков | life in a fire brigade is never boring

Танк ー стальная коробка с множеством острых углов, кажется, доедет такой и разрежет одним своим касанием, только ему и доезжать не надо. Хищный панцер в какой-то момент останавливает поворот своей башни, упирая дуло орудия в хрупкое пространство перед тобой, Рядовой. Случайность или реальная угроза? Нужно бить первым.

Только вот слабо верится в успешное поражение движущейся бронированной цели на этих ста пятидесяти ярдах. Вчера с той ягд-пантерой повезло, а сейчас? Да и стрелял вблизи, в борт, одновременно с Роджерсом... В этот раз численный перевес на стороне краутов.

Страшно. Аж жуть. Но ведь сейчас не только у танка есть пушка! Уиндер, конечно, дрогнул, когда в его торону повернулся танк, он ведь одним выстрелом размажет по стенке и никто не вспомнит потом, о том что был такой рядовой, добро по карманам прятал, к награде приставлен был, со своими на кулаках даже бывало дрался.
Но это все - если успеет танк выстрелить, потому что, как легендарный стрелок на диком западе, рядовой Нэш выстрелил первым.
А потом бросился вниз, потому что из-за дымов раздался стрекот пулемета. Кажется их куда больше и это не драка один на один. Пригнуть голову и беречь каску и лоб. Может и пронесет, он ведь тоже вслепую стреляет по Уиндеру.

  Валентайн еще не понимает, что он начисто глохнет, хотя разрыв семидесяти пяти дает по ушам, и внутри сильно пищит теперь. Это все не то что бы незначительно, но... Как-то не до того сейчас.
  По разбросанным ящичкам он находит, вероятно, ту немецкую заначку, о которой говорил Дженкинс. Одновременно он проходит мимо немцев, смотрит на их жалкий вид и с почти злобной рожей грозит им кулаком, пискнув:
  – У-ууу-у, блять!..
  Какой позор для арийцев – их только что унизил оборванный солдат без знаков различия с видом и голосом подростка.
  От трофеев-же штаб-сержант, в общем-то, немного разочаровался. Во-первых, основную часть составляли бесполезные в данном случае патроны, только для Вуди пользу приносит пачка пистолетных патронов. Во-вторых, все остальное представляло собой, как правило. другой хлам, вроде взрывателей для фаустпатронов, полосок пороха для минометов, ну и прочий шмурдяк. В общем, это можно только поджечь.
  Однако Вуди не был бы Мамой, если бы не мог найти для своих утят что-то стоящее. Пара коробок гранат все-таки нашлась, и даже разных. Несколько "яиц" с синими колпачками он тут же рассовывает по подсумкам, а все остальное он несет наверх. Раздает наступательные гранаты всем подряд, отрывая их от сосредоточенной и вдумчивой стрельбы.   Последним в списке послушных детей оказывается лейтенант, и он получает сразу несколько гранат с длинными ручками, некоторые из которых с белой маркировкой дымовых гранат. Правда, с ним он не заговаривает и, не слыша даже сам себя, орет на этаж:
  – Будем отходить – берегите патроны! Будут наваливаться крауты – отбивайтесь гранатами.
  Блин, что-то вообще ничего не слышно, ужас какой-то.

.

Среагировать на появление Корка Уайту не удаётся ー как раз в этот момент один из германских пулемётов почти нащупывает Сержанта своей последней очередью, и тому приходится согнуться едва ли не в три погибели за уже порядком обтрёпанной пулями балкой. В виду отсутствия своевременной команды, бойцы воспринимают в качестве таковой слова капрала и начинают поспешное отступление.

Без ругани, без толкотни, где-то ползком, где-то лихорадочным рывком удаётся выбраться пехотинцам из так и не ставшего крепостью амбара. Вон сколько дыр в стенах. Вон как ревут панцеры в поле. Сапёры поодаль уже отходят, а небо на востоке душат чёрные петли дыма ー что мы тут забыли? План ведь был заманить краутов в деревню и нанести достаточно потерь, чтобы они отказались от наступления, но костьми-то в процессе зачем ложиться если всё равно суть не в захвате и удержании? Пускай мины своё дело делают!

Сложно оставаться ответственным, когда вокруг бушует свинцовый ураган, на тебя прут железные монстры, а единственное способное нанести им ущерб оружие ー скромная базука на плече рядового Саммерса. Как ни странно, но под бешеным обстрелом не теряет голову только он.

ー Сардж, это... разреши остаться прикрывать, ー Честер нагоняет Уайта у выхода и невольно отвлекает от удержания отряда под контролем, ー Я только шарахну пару раз с разных точек, чтоб они не подумали, что мы совсем деревню бросаем, и сразу за вами.

Неожиданное проявление храбрости от человека, ранее не замеченного в актах самопожертвования, если не считать эту глупую утреннюю историю с убийством дезертира-грабителя. Да и там как оно на самом деле всё было ー одному Саммерсу известно. Только теперь-то что? Оставить парня на почётной должности прикрывающего, позволить, так сказать, заработать себе побольше очков? Не смотря на недавнее благодушие военной полиции, когда всё закончится, бедолаге в своём оправдании пригодятся любые заслуги. Если всё закончится. Тьфу, чёрт, Сержант, не до мыслей о трибуналах сейчас, у тебя люди разбегаются из-под бронетанкового катка, грозящего перемешать со снегом и грязью всё отсюда до самой Бастони. И ещё не факт, что крауты там остановятся! Может к чёрту грёбаную военную полицию с их грёбаной бюрократией? В этой операции под твоим началом пока что не погиб ни один боец, Сержант, так может не стоит рисковать жизнями и в конце неё?

В бывшем германском опорнике тем временем ситуация накаляется, и хорошо, что новые защитники дома вовремя вылезают из сковородки. Долбят панцеры северные стены в ответ на выстрел Панды, но через дым разве что наугад палить, и всё равно впустую ー все янки уже собрались в угловой юго-восточной комнате первого этажа.

Бледный сапёр с умело перевязанным горлом ー здесь, под ним трофейная плащ-палатка вместо носилок. Рядом стирает кровь с рук какой-то тряпкой сосредоточенный Харлок. Тяжело дышат стрелки-бронепехотинцы, только что отбившие слитным залпом одну из вражеских контр-атак. Не в одиночку, конечно, и не до конца ー ещё слышны с улицы лихорадочные ответные выстрелы, но с остатками германского взвода и один "грейхаунд" справится, благо что гранатомётчик краутов убит метким выстрелом Майерса.

Слышно как М8 продолжает резать фолькс-гренадёров огнём башенного пулемёта, как громогласно забивает гвозди-снаряды в крышку их коллективного гроба методичными выстрелами 37-мм орудия. Нет, краутам сейчас точно не до отступающих.

Лейтенант разряжает в небо сигнальную ракетницу. Ждать ли пока гаубицы затянут всё поле боя дымом или начинать выдвигаться уже сейчас? У обоих вариантов есть плюсы и минусы, но всё равно вряд ли кто-то мечтает встретить старость в полуразрушенном доме на краю света.

Свист вокруг превращается в жуткую головную боль, нарастающую, как будто изнутри, возникшую где-то за границей сознания. Отсутствие сна... Отсутствие возможности забыть про всё и окунуться в мир кошмаров.

А теперь это ещё и просто боль, которая заставляет согнуться. Под свистом пуль.

Топот ног, крики, свист пуль. Кто-то что-то кричит, но Уайт как будто не слышит. Только бормочет: "не через дверь, не через дверь, не через дверь...". А люди берут, кто-то в лицо ему кричит, на окошко сарая показывая, куда солдаты один за другим прыгают.

Куда? Что там? Хотя стреляют, вроде, в спины.

Солдат (да кто ты вообще? Как твоё имя, солдат?) рывком поднимает Уайта на ноги. А, Саммерс. Чёртов Саммерс. Что? Что ты хочешь?

- Рядовой. У тебя один выстрел. Один. Повтори. Сразу как сделаешь один выстрел - сразу, повторяю, уходишь и назад не смотришь. Понял? Повтори.

- Один выстрел и сразу уйти, понял, серж.

Тяжелую руку на плечо уронил как будно. В глаза заглянул, через приступ головной боли.

- Один выстрел, солдат. Сдохнуть ты всегда успеешь, но не вздумай это делать без приказа, понял?

Коротко кивнул, заглядывая в глаза. Саммерс, чёртов. Герой хренов. Нашей, понимаешь, решение. Сдох - и нет никаких проблем. Лежишь такой мертвый и никому ты уже ничего не должен, никто тебя не пошлет, никто не застрелит.

- Один выстрел, солдат, - повторяет сержант и бегом к окошку, к спасательному выходу на улицу.

Здесь вместо парада - лишь спины убегающих.

- Девченки! - орет с надрывом, что ашь горло дерет. - Девчёнки драпают. Мужчины - собраться! В укрытия, залечь! Отходим организованно! Следим за спинами! Своих не бросаем!

Короткие, резкие фразы, на одном крике. Чтоб каждый идиот его услышал и понял. И чтоб поняли, что есть кое что пострашней пилы гитлера или долбанных пантер. Ужасней ночного артобстрела и даже плена. И это что-то - их взводный сержант.

  Пока солдаты палят по краутам, Ник встает за косяком окна, выходящего на юг — надо посмотреть, что вообще происходит вокруг. Смотрит вдоль улицы в одну сторону — там, то и дело окутываясь дымом от пушки, щебечет пулеметом броневик. Хорошо, наконец этого безголового приставили к делу. Танки прут с юга уверенно, скоро будут здесь. Пока не стреляют, но скоро начнут. В это время в северную часть трехэтажного дома попадает что-то увесистое, здоровенный дом дрожит и колышится. Потом еще. Только что его крушили американские снаряды, а теперь немецкие.
  Ник интинсктивно втягивает голову в плечи.
  Парни Уайта делают что-то непонятное — вылезают из сарая и то ли бегут, то ли собираются. "Да, видно, сейчас дадут деру", — думает Бейкер, прячась обратно за косяк. — "Ну и правильно. Самое время, пока нас тут танками не размазали по стенам".
  Снова ухает и снова дом дрожит.
  "Хотя по каким стенам-то? Тут и стен не останется."
  На всякий случай лучше перестраховаться. Да и у Грэхама так будет больше шансов. Достает из сумки дымовую гранату, чуть не забывает выдернуть чеку и размахнувшись, кидает её подальше, за перекресток. Потом поднимает винтовку, смотрит, пока облако начнет расползаться и идет назад практически вприпрыжку.
  - Все, прекратить огонь! Прекратить огонь! - кричит он. - Все на выход! Бегом марш. Раненого не бросайте! Панда, пленных не забудь! Пошли, пошли! Давай-давай-давай!
  Удерживает за плечо Мнеммормана, рванувшего на выход. Погоди, мол, ты еще тут нужен.

Под таким давлением отступление сложно отличить от бегства. Краутам оно и не надо, они должны быть уверены в том, что дожать дрогнувших янки осталось совсем чуть-чуть. Свои же, наоборот, должны знать все движения-уловки этой тактической игры назубок, чтобы из актёра малого военного театра не перейти случайно в разряд зрителя. Бесплотного. Незримого. Впитавшегося кровавыми каплями в поле боя. Война не оценит, враг не заметит. Занавес на этом спектакле опускается лишь по команде командира-режиссёра, а до того момента ー помни свою роль, боец.

Вот пехотинцы Уайта в южной части деревни, похоже, слегка "спутали ноты" ー ругань Тома слышно и из опорника, да и самих паникёров хорошо видать в просветы между горящими домами. Отличный "плохой пример" всем остальным и отличный повод самим дрогнувшим устыдиться и исправиться, благо что их Сержант уже приводит парней в чувство. Ну ничего ー зато краутам на юге кость брошена что надо! Сразу ускорились, как уяснили, что изрешечённый амбар покинут.

Панцеры на севере тоже смекнули, что к чему ー дымовые завесы при активной обороне не ставят. Теперь не упустить бы ускользающего противника! Ревут надрывающиеся на полной мощности моторы, слышен уже топот ног панцер-гренадёров ー эти явно готовятся штурмовать пустой трёхэтажный дом, и при отсутствии сопротивления (растяжка у входной двери не в счёт) много времени на зачистку у них не уйдёт.

На главной улице всё не смолкает стрельба ー Грэхам так увлёкся расстрелом залёгших врагов, что и думать забыл про отход. По крайней мере вылезающим из окон бронепехотинцам не приходится опасаться попасть под его колёса, а вот риск словить пулю от нет-нет да постреливающих вдогонку фолькс-гренадёров ー вполне реален. Всё-таки один броневик не способен так быстро нейтрализовать целый взвод или даже то, что от него осталось. Башенное орудие на глазах у отступающих удачно разрывает в клочья краутского пулемётчика, пулемёт же самого Грейхаунда тарахтит, не умолкая, но это лишь удерживает противника пригвождённым к месту, не нанося ему существенных потерь.

Вскоре становится не до наблюдений за врагом ー в полях вокруг Фламизуля со свистом и громкими хлопками начинают взрываться снаряды обещанного арт-прикрытия. Быстро смешиваясь с серыми облаками дела рук самих бейкеровцев, клубы дыма расползаются по земле, путаясь отдельными локонами между постройками, стелясь под ногами и погружая мир вокруг в кошмар, выжигаемый солнечным лучом за миг до пробуждения. Там, в кровати, после такого ничего не запомнишь. Здесь, между тяжёлым дыханием соседа и лязгом гусениц позади, лучше не дёргаться раньше времени. Оторвёшься от группы и очнёшься там, где не следовало.

  Ник бежит вслед за солдатами, напряженный, едва ли не растерянный.
  Они добегают до первого дома, который дымится и полыхает.
  - Перебежками, перебежками дальше! - кричит он. Некогда вспоминать имена. - Вы, ты, и ты - за сержантом к следующему дому. Остальные - залечь и огонь по краутам!
  Кричит на всю улицу:
  - Грэхам! Отступай! Назад сдавай до леса!
  Цвенькают пули, все яснее за дымом и домами рычат моторы "Пантер" и еще какой-то бронерованной херни, недвусмысленно намекая, что надо уносить ноги. Испуганно жмется к стене радист.
  Бейкер хватает за рукав какого-то рядового.
  - К Флоресу! Туда, за дом! Посмотри что там, скажи, отступаем! Отступаем!
  - Перебежками пошли! - поднимает он отстреливающихся бойцов, которые нет-нет да и косятся на него: "Не пора ли дальше убегать?" - Пошли-пошли-пошли!

- Давайте, девочки, задницы оторвали и пока дымы не рассеялись, быстро-быстро, как будто вы в увольнительной за бабами, бегом! Организованно, вашу мать! Давайте, давайте, шевелись задницами или кто-то хочет тут остаться и попытаться пантеру забороть?

Сержант орал уже в след отходящим, отступая возможно последним из своего временного "взвода".

- Ну, что как в штаны наложили? Чё, страшно было? Это херня, вот если краут вас в плен возьмет, вот тогда будет страшно. Или если по вам сейчас панцер фугасом приложит - вот это тоже страшно. Шевелись, пехота!

— Лейтенант! Лейтенант!
Уиндер с базукой на плече нагоняет Бейкера. По левой руке струится кровь, весь потный, взмокший, каска перекошена, но здоровенную дуру держит крепко и дыхание в порядок приводит почти сразу.
— Да-давайте я с кем, останусь, жахну напоследок. Там же танк, бортом, потом очередью, — рядовой показывает на свой BAR реквизированный лейтенантом. — Исдриснем сразу в дым, за вами. А за пленным прям любой приглядит.
Рядовой морщится трясет левой рукой, пару раз сжимая и разжимая кулак. Рука все-таки болит, но шевелить ею может, даже кое-как каску поправил.
— Лейтенант-сэр, у нас снаряд как раз. Мы так сделаем, что они обосрутся и без подкрепления не сунутся. Прям времени выиграем.

  Сержант не слышит. Не слышит ну вот вообще ничего. В ушах только писк, и оттого даже страшно, был бы хвост – трясся бы от страха. Ему даже хочется поделиться переживанием с лейтенантом. Ну как поделиться, хотя бы доложить, что как боевая единица штаб-сержант резко упал. Но было уже немножко поздно: по жестам Валентайн понял, что пора бы уже немножко отступить. Поэтому он вклинился своим писком в общий гул:
  – Организованно отходим, организованно!
  Вуди снова не услышал себя, и от того с явно перепуганном видом заорал еще громче:
  – Всем двигаться строго за саперами! Ни шагу в сторону! Дойдете до окраины – ждите, пока снаряды разгорятся! А этих, блять, куда? Легэн, блять! – штаб-сержант чуть не заехал одному из пленных карабином. – Ду... Ду – хальт хир!
  Надо бы еще Панду поторопить, но взводный с ним чего-то сам мутит. Ну а поскольку офицеру верней, Вуди сиганул одним из последних, наблюдая за растянутым выводком.
  Не слышно ни то что голосов там или выстрелов, даже снега под ногами не слышно. И страшно от этой тишины, от этого писка. Глаза не видят, а ноги сами переходят на бег. Что-то крикнул стрелку броневика, а что – уже и мозг не соображает, не воспроизводит. А ведь даже чего-то рукой махнул. Голова уже не соображает. Страх сковал волю, ноги несутся сами, уже даже не различая, что на открытом между постройками пространстве стоит поберечься.
  Шальные ноги его же и впечатали с разбегу в амбарчик, где уже довольно долго отсиживался Флорес с десантниками. Хорошо, что впечатали, а то забыл бы ведь про бедолаг. Крикнул куда-то внутрь: "Уходим!", а сам даже глаза прячет, лишь бы не видели. А в глазах страх. С внешней стороны. А изнутри – пелена. И не поймешь, то ли совсем все, контузия добивает, то ли просто дымы со снегом смешались. Только и остается – закрыть глаза и идти. Какая разница, какого цвета кино, если оно немое?

  Вылезает со своим гениальным предложением Панда.
  - Давай! - орет Бейкер. И в это время где-то что-то с грохотом рушится. - Давай живо! Как отстреляешься, сразу бегом.
  Идея ему не очень нравится - Панду недавно ранило, вряд ли он сможет выжать полную скорость из своей простреленной жопы. Но раз сам вызвался...
  Мечутся расхристанные пленные.
  "Хер с ними!" - думает Ник. - "Тут своих бы спасти."
  Но все же выхватывает первого попавшегося солдата.
  - Дженкинс! Следи за пленными. Чуть чего - огонь! Гони их в сторону леса.
  Самому стрелять даже некогда.
  - Быстрей! Быстрей! Не копаться!
  Ничего бы не забыть в этой суматохе.
  "Черт, думает Ник. Я ведь первый раз в жизни отступаю, сдаю позицию под вражеским натиском. Хоть и по плану. Вот как оно, оказывается."
  - Давай, мать твою, давай! Бегом!

Насколько сложно пройти 150-200 ярдов по ровному полю? Больше нет нужды таиться и ползти, можно даже пробежаться, если не нагружен тяжелым вооружением, не конвоируешь пленных и не боишься забрести в сторону. Да, в плотных клубах дыма видимость ни к чёрту, но есть же ориентир ー подожжённая реактивной артиллерией краутов опушка по ту сторону серой пелены! Плёвое дело, просто иди вперёд и не теряй своих из виду.

Пронзительный свист рядом ощущается с роковым запозданием, как порез при бритье.

Мощный удар поодаль, и вибрация отдаёт в ноги, хочет выбить кости как шар кегли. Новые и новые взрывы, впереди, справа, слева, кажется, дым прямо по курсу скручивается и завихряется, уплотняясь и мешая продвигаться. Стоит пригнуться, упасть и подняться, и перестаёшь понимать, где-что.

Воздух вокруг свистит и стонет на новый лад, тоньше, пронзительнее ー осколки на излёте. Крауты обстреляли опушку гаубицами. Задействовали артиллерийский резерв, подготовленный к наступлению. У них всё ещё всё по плану.

Алое марево со всех сторон. Крауты же подожгли несколько домов в деревне, ещё в начале боя! Это они горят? Или опушка? Там огней больше, но может быть пылает уже весь Фламизуль? Стреляют везде. Мощные гаубичные снаряды, хлопки танковых орудий, щелчки винтовок и стрекот пулемётов ー пока ноги идут, дрожит уже всё тело.

Белые вспышки в тумане, мокрый стук попаданий в упор, шорох валящихся тел. Силуэты впереди то опадают как трава под косой, то мечутся в стороны перепуганными зайцами. Доходишь до двух столбов, Лейтенант, и распознаёшь рядового Дженкинса, щёлкающего разряженной до острого перезвона винтовкой, и краута, заляпанного чужой кровью с головы до ног. Его товарищи не испугались тщедушного сапёра и удрали в гущу дыма, те из них, кто обогнал пули конвоира.

Проходящий мимо солдат запинается за труп в серой форме. Падает, роняет что-то, его напарники ругаются, не обращая внимания на то, как Дженкинс отрешённо примыкает винтовке штык и замахивается на ещё живого пленника. Тот пятится назад, разворачивается и семенит в сторону опушки. Дженкинс молча идёт следом, не опуская замах.

***

Найти напарника не проблема.
Этот флегматичный тип-Митчелл до сих пор ходит за тобой следом как привязанный, Рядовой, при нём и сумка с выстрелами для базуки. Взгляд глаза в глаза, кивок, и вот два бойца уже сидят в засаде за булыжником и покосившимся указателем на восточном выезде из деревни.

Впереди только осторожно сдающий задом вдоль обочины "грейхаунд" да ещё базутчик из пехоты, Саммерс ー этот облюбовал дом, в котором краутский пулемётчик накрыл отряд Бейкера в начале штурма. Согласовать бы действия, да поздно, парень даже не замечает других прикрывающих. Остаётся надеяться, что ему южную сторону поручили, в то время как Уиндер с Митчеллом возьмут на себя центр.

Оно и логично ー броневик уже изрядно накрошил пехоты краутов, которую явно видит вся эта бронированная армада на севере. Уж один-то панцер должен вырулить им на подмогу. Тут-то на главной улице ему и конец.

Всё почти так и происходит.

Следом за скрипом своих гусениц выезжает из-за горящего соседа опорного пункта "пантера", башня уже повёрнута на десять часов ー знает кошка, где мыш кродётся, даже если "мышь" ー это бронированная борзая "грейхаунд".

Броневик с испуга шарахается назад под всеми газами, но на его счастье Уиндер успевает опередить панцер. Ракета с шепелявым визгом проносится вдоль всей улицы, смачно втыкаясь в борт германской машины, как назло экранированный. Встряска, и панцер замирает, чуть опуская ствол вниз. Ни дыма, ни огня, скорее всего, сукиных детей лишь временно контузило.

Скорее добить!

Но тут из окон опорника высыпают чёртовы кошатники с ружьями в руках, с резким хлопком взрывается растяжка у парадной двери, на той стороне трёхэтажки встаёт дикий крик, а "грейхаунд" судорожным рывком въезжает задом в тот же дом, в который получасом ранее впилился передом.

Ревёт мотор, но задние колёса броневика лишь беспомощно прокручиваются на весу ー пролом в стене оказался достаточно ровным, чтобы вся машина застряла до того момента, пока не раскрошатся кирпичи под колёсами центральными. Водитель отчаянно виляет из стороны в сторону, расшатывая несчастный дом и пытаясь выровнять машину на груде обломков, но, кажется, крауты не собираются давать попавшему в ловушку янки никакой форы.

ー Бойцы, эй! ー над открытой башней приподнимается расхристанный тип в танковом шлеме, ー Пособи! С толкача, давай! Давайте, парни, мы тоже! Механик, газуй! Газуй как на Тарга Флорио!

Танкисты лезут наружу. Один не успевает пристроиться за бронёй и валится на пыльное крошево, поймав пулю.

Шугаешь лезущих вниз по улице панцер-гренадёров длинной очередью из БАРа, Рядовой, но это выкуп на полминуты, не больше. Кричит что-то надсадно по-германски спрятавшийся за "пантерой" командир, отползают за обочины и заборы позалегавшие наци, вот уже постреливают в ответ самые хладнокровные из них.

Из дома, где укрылся Саммерс, раздаётся хлопок базуки. Спустя несколько секунд тишины южная сторона отвечает рявкающим орудийным выстрелом, и без того полуразрушенный дом схлопывается, погребая под собой невезучего пехотинца.

Так будет и с вами, Рядовой, если вы задержитесь, чтобы помочь неуклюжим танкистам. Митчелл смотрит с немым вопросом во взгляде. У вас другое задание, Рядовой. На войне нельзя спасти каждого.

Нельзя.
Но пройти мимо... Нэш тоже не пройдет, не сегодня. Как-то с утра не задался день, что не час, то очередное геройство.
Что ни день, то череда смертей. Вот сейчас Саммерс схлопнулся, за которым ему следить поручили. Два, три долбоеба, решивших задержаться. Ну может, потому и решивших, что боженька хочет спасти этот М8. Уиндер, конечно, не набожный тип и есть внутри дикое желание, послать всех за собой пешкодралом... Но есть и лютая, неудержимая жадность, чтобы краутам не досталось ничего сверх, того что уже забрали. Пусть там погиб Саммерс, пусть у него в руке пуля, в жопе пуля, а рядовой все равно поправил каску и кивнул молчаливому напарнику на танк, врубаясь в родное железо со всей своей силушки.

Под пулями, спасибо что винтовочными, бегом через улицу, к руинам. Вверх по обломкам стены, где уже тужатся двое танкистов. Нэш припадает к тыльному бронелисту машины с левого края, Мейсон ー с правого. Разгон-разгоном, но когда ноги по щиколотку утопают в битом кирпиче, каменной крошке и древесных щепках, толкать шустро не так-то просто. Шутка ли, почти восемь тонн металла! Вот раскачивать, усиливая инерцию самого мотора ー другое дело. Спустя каких-то десять секунд от поймавшего днище "грейхаунда" выступа стены остаётся такое же крошево, как и у остального пробитого угла дома. М8 делает последний рывок и, не без помощи в виде финального толчка, выкатывается на обочину.

ー А-атлично, парни, теперь на борт! ー кричит радостно командир броневика и хлопает по плечу Уиндера, ー И вы двое тоже, быстрее, пока "пантера" не очухалась!

Учитывая погибшего заряжающего, места под бронёй хватит и на пару пассажиров, особенно если потесниться и забыть о том, что крауты вряд ли будут смотреть вслед удирающей добыче сложа руки. Если же включить мозги и выключить примитивную веру в лучшее, то кому-то возымеет смысл начать отстреливаться ー уже бежит по железную душу краут с трубой на плече, добежит до угла сарая, пристроится за забором, и в самый раз ему будет пальнуть вдогонку беглецам.

— Митчелл, прыгай давай! Я последним.
Последним, и за пулемет. Уиндер сунул вою любимую Barби в башню, передав напрнику, и поплевав на руки, взялся за башенного зверя, который был установлен на танке. Ух, пусть и трясет, но он сейчас кааак вжарит по этим черножопым, чтобы знали, как иметь дело с лихими парнями из бронетанковой.
И вот тому козлу с трубой персонально, чтобы никогда больше не смел тыкать своими панцерфаустами в сторону американцев.

  - Отставить, рядовой! - Ник толкает Дженкинса в плечо, не рассчитав сил, так что тот даже падает на колено, упирается рукой в снег. - Ты что? Отставить. Штыковая уже закончилась, герой.
  Держит его за плечо, пока тот не успокоится.
  Все заволокло пеленой дыма. Солдаты уже не идут, а бредут, озираясь или ушедшие в себя, не понимающие, где они, и что делать. Ник поднимает глаза и становится ясно, что он тоже не очень понимает. Мимо него проносят раненого, потом санитары садятся на снег.
  А сидеть нельзя — дым расползется, и тогда на открытой местности им конец. Надо сориентироваться по бледным зарницам пламени, проглядывающим через дым, но кажется, что они везде. Какие ближе? Какие дальше? Меньше света - это горит дерево, или дом, но далеко?
  "Черт, ни черта не понятно!"
  И компаса как назло нету.
  "КОГДА Я УМУДРИЛСЯ ПОТЕРЯТЬ КОМПАС!?" — думает Ник и, чувствует, как мгновенно потеет лоб.
  А действительно, когда?
  И что важнее — что теперь делать?
  Солдаты сбиваются в кучу. Утка шлепает мимо него, какой-то потерянный, открывает то и дело рот, как будто уши у него заложило. Хоть бы сказал чего умное, студент хренов.
  Так. Что ж придумать-то? По солнцу и звездам, похоже, не выйдет.
  Постреливают, но выстрелы сливаются и по одиночным не сообразишь, кто и откуда. Тут длинно и часто начинает долбить пятидесятка. Ник прикидывает - вряд ли это с танков, которые стоят в засаде. Пятидесятка есть только у Грэхама. А как он въезжал в дым, Ник не видел. А если бы он въехал в дым, то в кого бы стрелял? И зачем? С этого долбоеба, конечно, станется, но... надо выбирать.
  - Пехота! Направление - туда! Туда! - кричит он, показывая в противоположную от пулемета сторону. - Давай, давай, строго туда, не отклоняться. Дженкинс, веди фрица тоже туда. Пошли, пошли, собрались! Туда!
  Он идет вперед, надеясь, что не ошибся.
  Потом за спиной, там, откуда долбил пулеметчик, раздается взрыв.
  Не ошибся.
  Или ошибся, но где-то раньше?
  Станет ясно, когда рассеется дым.

Рядовому Уиндеру плотный дым наверняка по нраву. Там ведь как у боженьки за пазухой ー совсем уже рядом лохматая серая стена!

С пулемёта боец выдал краутам порядочно, пусть и не убил никого, но в грязь зарыться заставил, а гранатомётчик с перепугу на задницу рухнул да в небо выпалил. Везучий, однако, сукин сын ー уж сколько метил ты именно в него, Рядовой, а все пули рядом да около легли. Ну да хрен с ним, зато дальше вперёд уж не так бодро пойдут, гады.

Вот вам бы теперь только до своих домчать, тут ведь, считай, доплюнуть можно, на броневике-то и полминуты не займёт!

Распахивается стена дыма гостеприимными объятиями.
Щекочет в носу слабый химический запах, треплет щёки ветерок.
Кажется, Митчелл под ногами улыбается ー по сути почти что на шее у него сидишь, Рядовой, места-то в обрез. Танкисты смеются: "кавалерия как она есть ー стрелок в седле, а заряжающему подсумки и сбруя". Небритый командир подмигивает, выпрямляется в полный рост воздуха наружного глотнуть, протягивает сигаретку Рядовому-спасителю... и вылетает из башни в серую пустоту.

Нэш Уиндер летит следом.

Алая вспышка внизу, вверху, сбоку, калейдоскопом по кругу, удар. Спиной в землю, по ребру на кочку, под ногтями будет впору репу сажать. Вообще везде земля. В глазах ー протереть лишь по лицу размазать. Во рту ー сплюнуть бы, да оно сверху обратно. Скорее набок, но что-то где-то хрустит и щёлкает. Лежать-дышать-бояться.

Писк и гул. Бьются в теле боль и слабость.
Это ещё не смерть... просто улыбка войны.

Оооох...
Уиндер с громким стоном перевернулся на другой бок. Закашлялся, сплевывая кровь из разбитых губ. Дышать больно, в голове словно ураган шумит, ничего не слышно, толком не видно... Но рядовой все ещё дышит, значит живой. Нога болит. Рука болит. Ребра болят (но вроде в груди не клокочет, кровь из горла не идет, целы?). Все болит, но Нэш Уиндер живет и дышит, а значит не все ещё потеряно.
— М-мэйсс-сон. скн сын, ты жив? Г-грэхам?
Хотя покричать, но вовремя одумался. Громкий шепот, не более. Где пулемет? Ему нужен его пулемет! Протянул вслепую руку, нашарить рядом рукоять, пусто. Пусто! Где? Когда? Подняв каску и забыв о боли, рядовой перевернулся с бока на живот, охнув и широко раскрыв глаза, чтобы найти оружие.
Пусто. Нет его. Не видно. Даже базуки нет. Только своя касака, да короткоствольный уродец Люгер, которого Панда вытащил из-за спины, когда понял, что искать BAR бесполезно.
Шипя и матерясь, ползком добрался до зияющего чернотой люка грэйхаунда. Из-за машины не увидят, а ему передышка. И перевязать рану, пока кровью не истек.
— М-митт-тчел? Грэхам?!

О, пулемет. Не такой красавчик, как его детка. Но тоже сойдет. Каким чудом уцелел в таком переплете? В пору тот же вопрос задать рядовому Уиндеру, отделался мизерно. Не иначе, бережет его ангел какой. У Нэша от такого вывода аж на душе потеплело. Значит, нужен зачем-то, раз так миловало. Сунул а радостях сигаретку в зубы, прежде чем снова в люк голову засунуть.

Или это он засунул голову в рукав куртки? А что с курткой? Держа в зубах сигарету, стянул себя остатки "униформы", которая сейчас представляла собой одну форменную дырку и поплотнее обвязал вокруг шеи трофейный шарфик. И перчи, перчатки не забыл, вытащил из карманов, прежде чем отшвырнуть в сторону тряпку с нашивками.

Хорошо. Пульсирует кровь, бежит по телу, будто радуется. Может, замерло всё в момент взрыва, остановилось? Теперь-то мчит и хлещет всё внутри, ну чисто оттепель после жуткой зимы. Хорошо бы. Вокруг-то ни разу не весна ещё. И всё равно хорошо. Сидишь, Рядовой, перебинтованный где надо, затылок металлом студишь. Даже через каску пробирает, но так бы и сидел. Ты вон прикрывал. Танки стрелял. Пехоту шугал. Ничё, без тебя теперь пять минуточек повоюют.

Прикрываешь на миг глаза, а когда открываешь ー из стены дыма Грэхам выходит, а сбоку Мейсон зубами по фляге с водой клацает, выполз едва-едва из смятой банки-машины. Сколько времени прошло? Или ты умер и к братишкам улетел?

Грэхам, покачиваясь, доходит до остова и припадает к его правому краю плечом.

ー Сук-ки...

Хороший он мужик, свойский, чинами не кичится. Даже по фамилии его никто не зовёт, с ним же как? Пять минут пообщался, уже просит "только по имени, а то чё как не родной?".

ー Чего там у т-тебя, винтовка? Дай сюда.

Тянется к оружию Митчелла. Тот протестует, хотя у самого явно вывихнуто правое плечо.
ー Ты на себя посмотри! Плывёшь!

И правда, Грэхам не может ни на чём сфокусироваться, его голову покачивает из стороны в сторону, а самого то и дело пошатывает. Он всё же отбирает винтовку силой. Выходит с ней наперевес из-за угла остова и палит от бедра до первого же скрежещущего щелчка. Оружие сломано взрывом и ударом. Мастер-сержант зло сплёвывает и с размаха швыряет бесполезную палку в мутную серую пустоту.

ー Так. А у тебя, Панда? О-о! Дай-ка с-сюда малют-точку!

Он смотрит на пулемёт под рукой Уиндера, смотрит на то, что осталось от его машины, смотрит на заляпанную кровью его подчинённых одежду Митчелла.

ー Дай. Я им устрою. Я им сук-кам...

Он грузно оседает в снег и обхватывает голову руками.
У него из бока торчит стальной обломок, а из глаз катятся злые слёзы.

Где-то вдалеке раздаются германские голоса.

— Ох, засранцы, вы ж-живы. Это х-хорошо.
Уиндер выдохнул. Не один, уже здорово. Хотя из обоих сейчас вояки ещё те. Что у одного плечо, что у второго башка.
—Тих-хо ты, Грэх-хам. Тут сейчас вояк нет, одни контуж-женные. Н-на...
Панда протянул горе танкисту недокуренную сигаретку, а сам подполз и посмотрел сбоку, на торчаший из тела обломок. Нахмурился, на Мейсона посмотрел, потом снова на осколок. Идет кровь? Или эта штука пока перекрывает и не истечет кровью сразу? Похлопал Грэхама по плечу, а сам за пулеметом метнулся. Стрелять из него все равно нечем, но не бросать же тут?
— Тихо браток, все п-путем будет, выж-живем. Мейсон, винтовку в з-зубы и ногами т-туда, - указал примерное направление, противоположное той стороне, откуда шли немецкие голоса. — А я б-беру этого и тащ-щим.

"Винтовку в зубы"? Это которую как хлам нестреляющий Грэхам зашвырнул хер знает куда? Юморист выискался. Или тоже контуженный? Все мы тут такие.

ー Да я ваще-то не ходок...

Вот так сразу и не скажешь. А ты получше посмотри, хотя что за этим месивом углядишь? Ёлка, а не штаны. Хорошо ещё хотя бы боль чувствую. Хотя вот кончится действие морфина, и хана будет, а ещё одной ампулы нет.

ー Слушай. Нэш. Грэхам дойдёт, он же шёл вот. А я, я всё равно весь в крови. Меня с трупом спутают запросто. Вы валите наверно своим ходом, а потом как краутов отобьёте, возвращайтесь за мной, лады?

— Ага. Спутают, кода ты от холода околеешь и завывать перестанешь. Тогда наоборот. Грэхам пешком, а ты на коне. То есть на мне. Давайте, в темпе, потом ещё успеем поныть... А в зубы ты потом лучше что-нибудь да возьми, трясти может.
Нэш натянул перчатки на руки и подойдя к Митчеллу, прикинул, как бы половчее его поднять, чтобы ноги ему не разнесло окончательно. Надо ведь ещё дойти до своих. А то кто ещё краутов отбивать пойдет, драпали же так, что только пятки у самих сверкали.

Да уж, наш Нэш самый упёртый танк во всей 10-й бронетанковой. Шерман там какой-нибудь ещё можно с тарана подвинуть, а Нэша хрен там, коли решил чего, сдохнет, но не передумает. Ну а труп подвинуть невелико достижение.

ー Лады... умеешь ты, кхаагхъ! Ух, чёрт, умеешь ведь уговаривать!

На препирательства больше времени потратим. Как там Грэхам? Сам-свой сидит, а потянешь за рукав, так пойдёт рядышком. Даже пулемёт Панде нести помогает. Живём, однако. Кровью истекаем, сознанием плывём, но живём же. Всем сукиным детям назло.

Ээх, взяли и пошли. И понесли.