Немеллис: В поисках себя | Партия

Рост: 178
Вес: 92
Возраст:23



Упитанный. Многие могут сказать, что полный, но чаще всего говорят - упитанный. Сморн часто дает себе зарок: нужно сбросить лишний вес. Не то, чтобы комплексует по этому поводу, он нравится себе таким каким есть. Скорее всего виной тому банальная лень. От того, чтобы назвать толстым и "тюфяком", его спасают довольно широкие плечи и широкая спина.

Лицо круглое, открытое, честное. О таком человеке не подумаешь: "С ним что то не то...". Или "Этот парень явно не прост." Нет, его взгляд прям и честен, эмоции выражает открыто и не старается что то утаить, поэтому лицо часто принимает серьезный, удивленный или забавный вид. Можно сказать, что мимика разнообразна и притягательна.

Ходит обычно с тростью или без нее, но тогда немного сутулится. Часто пытается и эту дурную привычку изменить, но в минуты одиночества или глубокой задумчивости забывает о надобности прямо держать спину. Плечи "свисают", голова склоняется к груди, но горба, к счастью, не появляется.

Особых примет не имеет, разве что на правой брови небольшой шрам. Тонкая полоска бледной, даже немного синеватой кожи пересекает бровь сверху - вниз. Такая "метка" была оставлена табуреткой... еще в детстве. Казалось бы - сходить к практикующему лекарю и вопрос решен, но нет, не желает. Может быть тайно, внутри себя, считает, что шрамы украшают мужчину?

Одежду предпочитает просторную. Исключительно! Не любит ничего стесняющего. Если это куртка, то должна быть с запасом, пусть и не большим. Штаны обязательно не должны давить нигде, туфли быть удобными. Видимо по этой причине балахоны и накидки - его выбор. А еще шляпы, такие, знаете, долгополые, правда без смешного шпиля на макушке, но все равно немного старомодные.

Сморн вырос спокойным и уравновешенным человеком. Часто, в разговоре не идет на конфликт, старается уладить все мирным путем. Нельзя сказать, что он трус, он может выступить против агрессора, сказать поперек, даже ввязаться в откровенное противостояние. Если уж вышло так, что вышла драка - идет до конца, предпочитая оказаться на месте победителя, чем проигравшего.
Склонен к смене обстановки, вокруг себя и внутри, в душе. Любит новые ощущения, эмоции, считает, что именно это и делает человека по настоящему живым.
Помимо спокойного характера обладает явно выраженной меланхолией. Сморн склонен к самокопанию, частому и глубокому раздумью над смыслом жизни, причинами несправедливости судьбы, в личном примере и мировом. Иногда его охватывает грусть, временами переходящая в депрессию. Нельзя обозначить причины такого уныния, просто как волна накрывает и все тут.
Но все это в нем умещается с просто невероятной верой в будущие победы, успех. Сморн часто, в минуты разочарования, просто выбрасывает все из головы. Это не так просто как кажется, но у него такое получается. Когда в жизни все плохо, будущее выглядит еще хуже, чем то, что происходит сейчас - он впадает уныние, но в конце концов собирается с силами и, словно щелкну пальцам, освобождается от "безнадеги" внутри себя.
Что может его по настоящему заинтересовать - магия. Это его муза, жизнь, магия это его все. Он упивается ею, как влюбленный - губами любимой. Сморн не мыслит себя без магии, только она может отодвинуть лень в сторону и заставить молодого парня ночами на пролет рыться в пыльных фолиантах, часами практиковаться, истекая потом, рисковать, иногда даже с собственной жизнью.
В отношениях с другими людьми не переносит трех качеств: лицемерия, зависти, гордыни. Обладая одним из таких качеств, вы вряд ли станете другом Сморна.
Уважает старших, но не фанатично, а скорее "по привычке". Ведь так заведено, вот и он не выделяется. Да, он не любит выделяться из общества. Исключением является такие моменты, когда он чувствует себя раскрепощенно, а это, в свою очередь, бывает только когда он абсолютно уверен в своем успехе. Даже при большом шансе на "аплодисменты", его не вытолкнуть на "сцену". Не смотря на это он жаждет изменений, приключений и открытий. Он целеустремленно идет по пути первооткрывателя, или, если это прозвучало слишком высокопарно, хотя бы исследователя. Его влекут новые места и дали, сражения и слава...

Самым странным случаем в его жизни, является обстоятельства его рождения. Можно было логично предположить какие то таинственные события, окутывающие день его рождения, словно ночной туман, но увы, это не так. Он просто не знает где и кем был рожден. Его воспоминания, более четкие и осознанные, проливают свет на его судьбу лишь с восьмилетнего возраста.
Север. Огромный, гордый по праву и неторопливый. Многие его считают холодным, непригодным для сытой и благополучной жизни. И это так. Вы не сможете вальяжно шествовать разглядывая красоты вокруг, или не спеша потягивать "Гранде-Аль Пату на коралловых осколках" и наслаждаться закатом. На севере приходится выживать. Или погибнуть. Но и в этой, казалось схватке не на жизнь, а на смерть, люди находят время для развлечения, любви и простых человеческих радостей. Именно в таком месте и вырос Сморн. Он часто подставлял лицо северным ветрам, но кожа его не огрубела. Часто судьба играла не в его пользу, но каждый раз какое то странное, можно сказать потустороннее чувство вытягивало его из воронки "безнадеги". Он отчаивался, но и находил силы верить, и главное идти дальше.
Сморн хорошо помнит Эльгварда Ледяной Меч. Почему то, знатный и весьма богатый шляхтич взял его к себе на воспитание... От расспросов Сморна в юном возрасте, тот отшучивался, в более взрослом - отнекивался, а уже перед самим отправление - отмалчивался. Твердый как сталь, не умеющий уступать ни перед кем, даже перед своими слабостями - таким ему запомнился его воспитатель. Он умер как раз в тот год, когда Сморн начал учебу. Что можно сказать о чувствах юноши к человеку, заменившему отца? Казалось он умер вместе с ним.
Затем были долгие дни учебы, и еще более долгие ночи раздумий. Письма сообщали о том, что Эльгвард упал со стены, будучи вдрызг пьяным. Он мог себе позволить выпить, Сморн не отрицал для себя такого варианта, но упасть со стены? Словно обыкновенный стражник, перебравший хмельной настойки? В это он не мог поверить... Долго, практически год он пребывал в стойкой уверенности, что все подстроено, что шляхта мыслит о заговоре, а его отец стал их роковым "ходом". Но время шло, а как известно, чаще всего с ранами души, справляется лишь оно. Самым главным открытием для Сморна стало то, что все люди лишь люди. Это весьма скромное открытие, кажется таким лишь с первого взгляда. Все люди равны перед какими то высшими силами. Будь ты шляхтичем, королем ил простым конюхом - все люди смертны и беззащитны перед простым случаем, решающим жить человеку или умереть. Сморн с удивлением понял, что даже заперев дверь на все засовы - она может просто упасть и раздавить!
Пусть и трагический был повод для этого открытия, но все же он дал понять Сморну, что беречь жизнь нужно ровно на столько, чтобы не быть глупцом, продавшим её слишком дешево. Вечно барахтаться в пучине жизни, например просиживая штаны в библиотеках или замках - это все ложно. Неправильно, потому что не имеет смысла. Действия, лишь они определяют человека - так говорил Эльгвард. Сморн с нетерпением ждал окончания учебы, чтобы окунуться этот мир, познать его весь или хотя бы малую часть, но действовать. Путешествовать, совершенствовать магическое искусство, помогать людям. От грандиозных планов у него иногда даже дух перехватывало. Он словно по-новому взглянул на себя и мир вокруг.
Его ничто не ждало на "родине". Он не был законным сыном шляхты, был никем, обыкновенным человеком. Свободным делать то, что считает нужным.

Основной навык: магия школы Воздуха.

Дополнительные навыки: магия школы Воды, магия школы Восстановления.

Побочные навыки:
- верховая езда
- плавание
- такт, этикет
- пускание бумажных змеев
- артефактология
- письмо, чтение
- немного умеет играть в карты
- владение языком скальд - в совершенстве, владение общим языком - в совершенстве.

Одежда:
- официальный костюм (рубашка с косым воротом, широкие штаны, туфли с пряжками и каблуком)
- долгополая коричневая шляпа.
- перчатки, коричневые.
- трость с набалдашником в виде шара.
- носовой платок.
- зажим для рубашки (серый)

Походная сумка:
- книги (и научные и пару художественных)
- приборы для письма
- бритвенные принадлежности
- тюфяк для ночлега
- приборы для разведения огня
- одежда (пару чистых рубашек, штаны, мягкая шляпа для "дождя")

Рост: 196 см
Вес: 80 кг
Возраст: 27 лет

Высокий поджарый мужчина с чуть смугловатой кожей. На торсе есть несколько шрамов от различного колюще-режущего оружия, расположенных во фронтальной проекции. Так же есть ромбовидный шрам от удара копьём на левом боку сзади. Лицо не лишено красоты, так же присущи аристократические черты. Глаза серые, волосы чёрные, ранее явно коротко подстриженные, но отросшие.

Броня прекрасно подогнана по размеру, как и всё снаряжение. Ничего не болтается, не путается и не мешает двигаться. Доспех явно высочайшего качества и хотя во многих местах видны повреждения, полученные в битвах, вовсе не собирается разваливаться. Когда-то ярко-синяя, а теперь выцветшая и изорванная накидка прикрывает плечи. Герб, вышитый на ней серебром, неразличим из-за повреждений.

Щит и меч так же заметно изношены, однако лезвие меча остро и вычищено. На щите когда-то был тот же герб, что и на накидке, однако рисунок давно соскоблен.

Мрачный, можно даже сказать злобный, и циничный человек. Может показаться, что он полностью беспринципен, однако при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что Вольф следует чёткому кодексу, похожему на кодекс чести рыцаря, только модифицированный с рационалистической точки зрения. На самом деле это и есть модифицированный рыцарский кодекс, вдолбленный Вольфгангу в подкорку мозга столь крепко, что даже покинув родную землю и отказавшись ото всех титулов он не сумел отступить от него в достаточной степени. Может показаться, что ему присуща некая безрассудность, граничащая с желанием умереть. И хотя Вольф старается сохранять холодный рассудок, в бою он иногда вдруг меняется, будто теряет контроль над собой, превращаясь в некое подобие варвара-берсерка, стремящегося лишь пролить больше крови и не думающего более ни о чём.

Вольфгангу не чужды добрые и благородные поступки, однако он старается не совершать их за даром. Идеи альтруизма по его мнению - глупость. Он считает, что если людям слишком часто помогать бескорыстно, они просто сядут тебе на шею и будут использовать тебя. Ненависть к манипуляции в нём столь сильна, что если Вольф заметит, что кто-то пытается обмануть его, заставив сделать что-то ради своей выгоды, он придёт в ярость и, скорее всего, убьёт манипулятора. Ну или хотя бы попытается.

Так же Вольфганг испытывает отвращение к большинству видов идеологий, считая их всего-лишь выдумкой стоящих на вершине вертикали власти, созданной для того, чтобы было проще манипулировать простыми людьми. По этой же причине он не особо старается соблюдать какие либо законы, кроме своих собственных. Хотя он не станет открыто разбойничать или иным способом провоцировать местные силы правопорядка, Вольф вполне способен кого-нибудь ограбить ради еды или денег. Но отбирать последнее, скорее всего, не будет.

Вольфганг родом из Нордленда. Зажатое между тремя враждебными государствами и океаном, это королевство практически постоянно находится в состоянии войны. С севера ему угрожают Нурция и варвары из Земель льда и туманов, с востока воинственная Империя Рак'Сатан, а с запада - Халифат. Причиной этому служат обширные запасы руды, добыча которой не затруднена почти ничем. Будучи фактически окружено врагами, королевство вынуждено отражать атаки армий. Постоянные нападения, а так же то, что враг зачастую сильно превосходил силы Нордленда по численности, но был скудно экипирован, способствовали появлению особой касты рыцарей, высококлассных воинов в лучшем снаряжении, способных противостоять численному превосходству за счёт качественного. Она состоит из рыцарских домов, единственным предназначением которых является война. Вольфганг принадлежал к одному из таких домов.

Как и любой ребёнок Рыцарского Дома, он с ранних лет обучался военному делу. Юного Вольфа учили обращаться с мечами и копьями, рассказывали о различных тактиках боя в одиночку и в составе отряда. В десять лет он уже носил специальные облегчённые доспехи, чтобы его тело привыкало двигаться в броне. Постоянные физические тренировки перемежались с тренировками духовными. Рыцари Нордленда должны быть бесстрашными, чтобы не дрогнуть, когда вражеские орды будут наступать на их ряды. Они должны быть горды тем, что их предназначение - защита народа, родины и короля. Они должны быть хладнокровными, чтобы в пылу битвы не поддаться ражу и не погибнуть за зря. Они должны быть умны, чтобы распознать возможную хитрость противника. Они должны не допускать даже мысли о неподчинению воле короля, мудрость которого неизмерима. Именно в такой идеологии воспитывался Вольфганг. В шестнадцать лет он получил свой первый боевой меч, выкованный персонально под его руки, и доспехи, так же изготовленные по индивидуальным меркам, чтобы минимально сковывать движения Рыцаря. Тогда же он начал участвовать в настоящих битвах, пока что с варварами Земель, как с наименее опасными противниками. Это так же было частью обучения, призванной отсеять недостаточно умелых и сильных духом. Вольфганг эту проверку прошёл и, по достижении восемнадцати лет, получил право участвовать в боях против войск Нурции, Халифата или Империи.

Однако угроза исходила не только из-за границ страны. Нордлендская знать всё чаще и чаще разводила междоусобицы, даже в замках Домов Рыцарей плелись заговоры. То и дело появлялись выскочки, угрожающие королевской власти. Иногда они уже обладали небольшой армией. Тогда подавлять бунт приходилось Рыцарям. На их же плечи ложилась обязанность по уничтожению бунтующих Домов. Воспитанные как защитники родного народа, Рыцари тяжело принимали приказы на уничтожение того же народа, пусть и бунтующего, но не могли не подчиниться. Тогда Вольфганг считал, что это будет труднейшим периодом в его жизни.

Он ошибался. В какой-то момент Рыцарь сумел узнать о том, что же на самом деле творится в верхних эшелонах власти. Король и королевская семья давно уже были ни чем иным, как декорацией. Настоящая власть уже давно была отобрана у них и последние несколько лет происходила активная делёжка этой самой власти. И бунтари, и те якобы предавшие короля Дома Рыцарей, в уничтожении которых Вольфганг принимал участие, на самом деле являлись преградой на пути магистра его Дома к месту под солнцем. Все идеи, которым Вольфганг был верен с самого детства, все возвышенные речи о великом предназначении, благородстве, оказались всего лишь ложью, фикцией, ширмой. А Рыцари вовсе не были уже доблестными защитниками Нордленда, они стали всего лишь инструментом в руках аристократов-манипуляторов.

Вольфганг не мог рассказать об этом другим Рыцарям, ему бы просто не поверили. Но и смириться с крахом всех своих убеждений рыцарь не смог. Сломавшись, возненавидев тех, кого ранее боготворил, за их обман и тех, с кем ранее сражался бок о бок, за их слепоту, он покинул Дом, отрёкся от родового имени, потеряв таким образом положение в обществе. Впрочем, на это Вольфгангу было плевать. Забрав, а фактически украв, своё снаряжение, он покинул Нордленд на одном из торговых кораблей, чтобы до конца своих дней странствовать по чужим землям без цели и смысла.

- Нордлендский мечник: Обучение Рыцарей Нордленда включает в себя бой как двуручным, так и одноручным оружием, а их двуручные мечи делаются по особой технологии, чтобы их развесовка позволяла хозяину орудовать мечом как одной, так и двумя руками. Потому Вольфганг, обладая, по сути, двуручным мечом, может вести им бой как полуторным, используя при этом щит. Хотя по некоей причине, возможно связанной со шрамом на спине, он всё равно предпочитает носить щит за спиной, держа меч двуручным хватом. Однако с древковым оружием он обращается похуже из-за иного расположения рук и разницы в стойках.

- Ношение средней брони: Поскольку Вольфганг носил броню с малых лет, он привык к тяжести и некоторой скованности движений. Это, а так же то, что его броня сделана персонально под его тело, позволяет ему двигаться куда быстрее обычных воинов в средней броне. Впрочем, если броня будет тяжелее той, к которой он привык, такой навык будет скорее мешать.

- Тактика одиночки: Вольфганг обучен техникам боя в одиночку с несколькими противниками. Он способен быстро оценивать обстановку и вырабатывать наиболее эффективный план действий в сложившейся ситуации. Правда, только для себя-любимого.

- Холодная ярость: Сдержанность во время схватки - важное качество. Естественно, Вольфганга обучали самоконтролю и потому даже в пылу битвы он способен размышлять над тактикой, подмечать всякие хитрые действия противника, игнорировать незначительные ранения. А ещё он может всё-таки потерять контроль над собой, зациклившись на одной мысли - убить тех, кто встанет у него на пути.

Одежда:
- Трусы(я знаю, что в средних веках не было нормальных трусов, потому представим их тупо как короткие шорты из чего-нибудь не шибко толстого)
- Шёлковая рубаха
- Штаны стёганые
- Стёганый облегчённый поддоспешник
- Тонкие кожаные сапоги
- Портянки.


Броня:
- Полный средний доспех Нордлендского Рыцаря. Создан по персональным меркам и подойдёт только человеку, чья комплекция полностью повторяет комплекцию Вольфганга. В основном сделан из адаманта с прослойками мифрила, присутствует тонкая эбонитовая пластина напротив сердца. Кольчужные элементы выполнены из мифрила. Шлем в основном из мифрила, только внешний слой и забрало из адаманта. Имеется удобный для крепления различного снаряжения пояс.
Оружие:
- Двуручный меч Нордлендского Рыцаря. Создан и отбалансирован под руку Вольфганга. Лезвие - адамант высокого качества. В рукояти и гарде присутствуют небольшие вставки из эбонита для баланса. Переносится в кожаных ножнах, свободно крепящихся на пояс или спину, в походном положении, и в специальном креплении в боевом.

- Большой щит Нордлендского Рыцаря. Многослойный, верхний слой - эбонит, далее основной слой из адаманта и, наконец, слой мифрила. С успехом выполняет функции ростового щита, однако достаточно лёгок, чтобы им можно было производить простое парирование или наносить удары краем. Край частично заточен в нижней заострённой части и на углах верхней части.
- Стилет

Может выполнять функции ножа, так как имеет лезвие с обеих сторон.

Снаряжение:
- Ножны для меча, могут прикрепляться к поясу или на спину. Или на лошадь.
- Крепление для меча в виде широкой полоски кожи, крепящейся на спину или пояс. Может расстёгиваться для ускорения процесса извлечения из него меча.
- Сбруя для щита, чтобы крепить его на спину или лошадь.
- Ножны для стилета.
- Большое тканое полотнище, в которое можно что-нибудь замотать. Щит, например.
- Вещмешок. Большой. С тесёмками.
- Мягкая фляга.

Лошадь нордлендская. Точнее конь. Зовут Абро. Серой масти, нрав как у хозяина, грива тоже серая и коротко подстрижена. Несёт на себе адамантово-мифриловый доспех, прикрывающий шею, частично голову, а так же круп и бока, а так же седло и сбрую для крепления всякого снаряжения. Вынослив как бык. Пофигистичен как скала. Жрёт практически всё: траву, сено, яблоки, другие фрукты и вообще всё, что может разжевать. А ещё он здоровущий, относительно обычных лошадей.

Рост: 197.
Вес: 132.
Возраст: 36.

Высоченный, грузный, могучая шея, широкие покатые плечи, солидное брюхо, волосатые окорока рук, короткие, толстые пальцы. От преуспевающего мясника, или там, мельника, отличается с виду лишь тем, что мозолей на руках этих нету, если конечно не считать натоптанной гусиным пером шишечки на указательном пальце правой.
Голову бреет, одутловатые щёки и оба округлых подбородка тоже как правило гладко, до синевы, выскоблены. От крючковатого носа к полным губам пролегли глубокие складки. Глаза небольшие, близко посаженные — два тускло-серых, невыразительных камешка. Густые брови и исчерченный не по возрасту резкими морщинами лоб довершают картину.

Уравновешен, рационален, циничен. Хорошо владеет собой, никаких иллюзий относительно человеческой природы не питает, химерами морали не обременён. На опереточного злодея, однако, тоже не тянет — ни тебе смеха зловещего, ни мании величия, ни склонности к садизму.
Не любит лицемерия и глупости, склонен к пессимизму и поискам двойного-тройного дна в любом поступке окружающих.
Любознателен, и когда речь идёт об исследованиях, склонен забывать обо всём, включая насущные потребности и опасности.

Жизнь на Шьялвигском водоразделе никогда не была лёгкой. Особенно, если ты — крепостной серв. Хотя кто тут живёт-то, кроме них, горемычных? Вкось-вкривь нарезанные наделы скудной подзолистой почвы, заросшие дурным колючим кустарником овраги, рощи из странно скрученных, намертво сцепившихся, густо поеденных мелкой тварью дубов и грабов. Урожаи — когда сам-третий, хотя бывает, что и сам-два, но жить можно было б. Можно. Кабы не грызлись вот уже с полвека ихние светлости бароны Хаас и Гильштерн за вымороченную эту землю да постепенно обезлюдевающую деревеньку Высокое, в которой Генриха и угораздило родиться.
Помнит он не так чтоб много. Есть хотелось. Мама. Мама хорошая была. Батя угрюмый, злой, заскорузлые ладони с лопату каждая. А когда деревню затапливали лошади и закованные в железо люди, старшие сёстры прятались. Один раз Хильда не успела спрятаться и её куда-то утащили. Больше Генрих её не видел.
Да без разницы, всё равно померла бы.
Ему было шесть, когда в деревню пришла чума. Запах жареного мяса, вот что он запомнил. Вкусный-вкусный запах. Трупы палили сначала за околицей, потом стали просто сжигать дома. Саманный беленый фахтверк горит долго и жарко, даже под дождём.
Говорят, на дорогах кордоны. Говорят, баронские лучники бьют не вступая в разговор шагов за сотню. Говорят, в замок приехал маг. Настоящий. Говорят, а лица чернеют и сверкают горячечно глаза и набухают шишки на жилистых шеях.
Отец слёг первым — он ведь трупы жёг. Потом мать, потом все. Генрих таскал им воду. По улице кто-то брёл, кто-то полз. На второй день старый Франц, весь раздувшийся, с вытекшим отчего-то глазом, свалился в колодец и чистой воды стало неоткуда взять. Но домашним Генриха она уже была не нужна.
Раньше, если кто помирал, его, понятное дело закапывали. Хоронили. Ещё вчера — сжигали. Но Генрих не хотел жечь маму, батю и сестёр. И закапывать не хотел. У него ведь больше никого нет. Ну, мёртвые, так в деревне все теперь мёртвые... кроме него.

Некромант пришёл когда сгустились сумерки. Остановился у дымящегося остова крайнего дома, шмыгнул осуждающе, скривил рот. Даже ругаться уже не тянуло — всё же самого-то себя честить совсем не так интересно, как кого постороннего, а во всём этом бардаке винить ему было увы некого, кроме собственной растяпистой персоны.
Доигрался! Дались ему эти естественные возбудители болезней и их удивительная совместимость с древнеаккадскими схемами чар! Вообще ведь не его профиль, так нет же, надо влезть, поглядеть, эксперименты начать ставить...
А теперь извольте господин хороший, ножками, ножками, по грязи и говнам, да прибрать за собой, пока оно на полконтинента не расползлось, да от Инквизиции уйти-схорониться. Да жилище с лабораторией насиженной бросить.
Но разливаться желчью и в очередной раз называть себя ослом, магу уже поднадоело, а потому он счёл за лучшее просто взяться за дело. Эта деревня — последняя, чем раньше он тут закончит, тем быстрее можно будет забыть о неудачном эксперименте и направить свои стопы куда-нибудь... южнее возможно, в конце-концов ему не повредит более мягкий климат.
Откашляв горелую вонь и сплюнув, завёл он речитатив, натужно пропихивая в мир слова, что не взлетали в небеса, а кусками засохшей грязи глухо падали к тупоносым сапогам говорившего. Вот оно, яснее, яснее, запорошило словно жёлтой пылью всю деревню, расползается, набухает в трупах. Скоро встанут, болезные... а нет, не скоро — уже. Вон там, на дальнем конце. Вовремя успел, под обрез. Ну ничего, дело-то нехитрое, только что это, в одном из домов? Смерть там как и везде, а желтизной избыточного некропотенциала не тянет. Да и только ли смерть? Озадаченно хмыкнув, некромант двинулся вперёд. Вставший, было, у него на пути, староста Гейнц, чёрный, мёртвый и страшный, беззвучно рассыпался мельчайшей пылью.

- Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? Куда пополз? Топор брось, дурик. Не вертись. Не вертись, говорю. Занятно... занятно. Это твои тут лежат, да? И спокойно лежат, как погляжу, хотя и не должны... А давай-ка проверочку... да стой ты спокойно! Однако, потенциал... Хмм... И куда же тебя такого девать?

Некромант шёл на юг. За спиной его бушевало молчаливое, холодное зеленоватое пламя, за секунды обращающее тысячелетним прахом дома, шевелящиеся трупы, саму почву там, где некогда стояла деревня Высокое. По левую же руку от чародея ковыляло нечто наскоро слепленное из свежих костей и ещё не просохших жил. Нечто, скрипя и клацая, тащило на себе лишённого сознания шестилетнего мальчонку.

- Звать меня будешь «мейстер». Ослушаешься — душу выну. Что? Поесть? Ешь...

Живоописание детства Генриха, пожалуй смогло бы повергнуть в обморок даму-другую, или с полдюжины чувствительных девиц из хороших семей, но сам он считал его не таким уж плохим. Даже когда понял, что не все дети мира росли по тайным схронам под присмотром язвительных магов и мажьих креатур.
Бывало страшно, больно. Бывало трудно. И грустно бывало. Но и интересно и весело — тоже.

- Протяни руку. Так. Жмёт? Это хорошо. Сильно жмёт? Ещё лучше. Жжёт? Совсем замечательно. Дальше ещё и видения пойдут. Теперь слушай и запоминай — эта штукенция питается твоим страхом. Не совладаешь с ним - подохнешь от боли за час-полтора. А вот урок на сегодня. Делай

Мейстер был данностью. Неотъемлемым и вечным элементом мира. Всезнающим, всесильным, непостижимым.

- Подойди. Полость я вскрыл, теперь отдели, с тщанием, селезёнку, взвесь... Живая? Разумеется, живая, органы требуются свежие... А-а, я понял. Сострадаешь? Страстям поддался? Поддался... Н-да, недосмотрел я. Ладно, наказание и коррекцию разработаю позже, а пока что, как и говорил, селезёнку с тщанием и на весы. С тщанием, криворукий!

Впрочем, вечно так продолжаться не могло — чем взрослее и компетентнее становился Генрих, тем больше у него появлялось вопросов, не относящихся к Искусству. Учителю же, как тогда казалось юноше, было жаль времени на ответы.

- Туп ты, парень, как пробка. Кругозор гробокопателя, тьфу, глаза б не видели! Вот тебе рекомендательное письмо для ректора Войгернского Университета. Вот легенда. Вот золото. Катись!

Впоследствии, он не раз задавался вопросом, каковы были истинные мотивы некроманта? Испытать способности ученика к адаптации? Скрыть что-то? Уберечь Генриха?
Как бы то ни было, на исходе своего семнадцатого лета, некий молодой человек, одетый как сын зажиточного мещанина или средней руки купца, ступил под древние своды одной из наиболее уважаемых на континенте цитаделей наук. Магию в любом виде, однако, здесь не преподавали и владеющих ей не привечали. Это было бы весьма неприятно для ученика некроманта, но мы ведь говорим об обычном «мельниковом отродье», к врагам которого относились скорее не дознаватели инквизиции, а насмешливые студиозусы высших сословий, которые, разумеется, не упускали случая ущемить простолюдина. Впрочем, Генрих был здесь отнюдь не единственным худородным. В жарких диспутах, суматошных, порой переходящих в откровенную поножовщину, потасовках на узких, мощёных улочках, разгульных пирушках и походах к жрицам любви, сложилась прочная компания приятелей.
Всегда чуть отчуждённый, не сходящийся ни с кем слишком близко, ученик некроманта был в ней, тем не менее, своим.
Пожалуй, можно сказать, что несмотря на все свои знания, магический дар, самоконтроль и весьма необычную для большинства людей систему ценностей, Генрих в годы обучения не столько притворялся, сколько на самом деле был простым студентом.
В среде образованных, но не относящихся к привилегированным сословиям молодых людей неизбежны были разговоры самые разные, не исключая и таких, за кои полагается если не виселица, то ссылка уж точно. Равно как и неизбежен был неугасающий интерес «людей государевых» к «Войгернскому рассаднику вольнодумства».
Генрих, которому интересы лавочников были так же чужды, как и утопические идеи о всеобщем равенстве, тем не менее изрядно заинтересовался вопросами общественного переустройства просто как интересной задачей. И интерес сей вполне закономерно привёл к его аресту оперативниками Тайной канцелярии. Повязали, разумеется, не одного Генриха - накрыли всю их группку на одном из подпольных собраний.
Вспоминая этот случай, что называется, с высоты прожитых лет, некромант не раз спрашивал себя, как этот непроходимый двадцатилетний тупица, которым он был, умудрился выбрать едва ли не самый бездарный выход из ситуации? В открытую. Напоказ. Дико фонящими заклятьями. Куча трупов, чёткий след, прочие прелести. Ну и главное, как ему тогда казалось, главное — ужас и отвращение в глазах вчерашних верных товарищей. Они проклинали его, задыхались, призывали Единого...
Он ушёл. Год, петляя, убегал от псов Его, магов Короны и агентов Канцелярии. Убежал. Опять не без грязи и крови. Не без везения, источник которого, как Генрих подозревал, был тем же, что и у денежного содержания, которое молодому человеку регулярно доставляли во время учёбы в университете безмолвные, с замотанными лицами, посыльные.

- Что встал, проходи. И прихвати с полки мельхадовы «Дополнения», будь добр. Так. Ну, не стой столбом, стабилизируй поток! Совсем чтоль всё перезабыл? Хм... да, хорошо. Как университет?
- Познавательно.
- Вот и славно... славно. Держи здесь вот. Так. Хватит пока что увеселительных прогулок. У нас много дел.

Дел и впрямь было немало. Мейстер замыслил нечто серъёзное, и суть этого замысла Генрих познавал постепенно. Раздумывал ли он о том, чтобы пойти собственным путём, расстаться с ролью безропотного помощника, слуги? Безусловно. Но куда идти, какой цели посвятить себя? Искусство стало единственным известным Генриху ответом на этот вопрос, а в том, что касалось некромантии он на тот момент не перенял и десятой доли знаний наставника. К тому же, задуманное стариком, чем дальше, тем более завораживало молодого мага своими масштабами, смелостью и своеобразным изяществом. Предварительные расчёты были отчасти противоречивы, и обещали в числе прочих возможных последствий циклопический разрыв в Завесе и ряд других катаклизмов, но он был молод и сам факт причастности к чему-то настолько глобальному, будоражил воображение.
Последующие несколько лет пожалуй можно было бы назвать самыми счастливыми в жизни Генриха. Всего себя он отдал проекту, который про себя окрестил «незримым зиккуратом», помогая наставнику чарами, охотясь за редкими манускриптами, реагентами и артефактами, ассистируя в исследованиях и экспериментах.
И вот час настал. Избрано единственное в своём роде место силы, приготовлены ретрансляторы, принесены жертвы. Учитель Генриха, страшно за последние годы постаревший, исковерканный и изломанный собственной магией, всходит на алтарь. Ученик же должен дать процессу стартовый импульс и добросовестно фиксировать ход ритуала для истории.
Если бы некромант в этот момент по какой-либо причине решил сформулировать для себя цели и суть проводимого ритуала «по-человечески», а не бесконечными строчками шифрованных выкладок, то получилось бы вероятно что-то бредовое, наподобие: « проверки возможности изменения текущей реальности путём редактирования метафорической «Книги смерти» задним числом». Ну уж нет, лучше выкладки!
Итак, немыслимо-сложная сеть чар приведена в действие, текут по древним плитам ручейки жертвенной крови, пылают тёмным пламенем кощунственные руны, неведомая сила приподнимает наставника Генриха, течёт, плавится дряхлая плоть, а в следующее мгновение... всё просто исчезает. Некромант, алтарь, останки жертв, тщательно вычерченные магометрические фигуры, невидимые, но прекрасно ощутимые для одарённого массивы заклятий. Пусто. Тихо. Лишь ветер насмешливо посвистывает над лысым холмом.
Сказать, что младший некромант был ошарашен - это примерно как заявить, что муравей несколько меньше кита. Он воткнул в землю посох, уселся прямо там, где стоял, и надолго задумался. Было ли произошедшее результатом искомого воздействия? Последствием вмешательства разумных высших сил? Непроизвольной судорогой Мироздания, пятки которого удалось пощекотать его наставнику? Ответа не было. Сканирующие и поисковые заклинания результатов не дали — здесь будто бы никогда даже лучину магией не поджигали!
Через двое суток, исчерпав весь свой запас догадок и арсенал доступной ему аналитической магии, Генрих покинул холм. Ученичество некроманта завершилось. И было ему тогда двадцать восемь лет.
Определённый, и немалый, надо сказать, срок, ушёл у него просто на осмысление опыта последних лет. После непрерывной авральной суматохи, истинным блаженством было осесть на окраине небольшого городка, прикупив для виду на последние мелочи из кубышки мейстера небольшой домик и пару речных лодей, да груз для них. Уйти в зубодробительные магические теории, не обращаясь при этом к практической стороне Искусства даже для того, чтобы тараканов вывести. Отпустить приличное брюхо, в конце-концов. Единый, к нему даже свахи стали периодически таскаться!
Вечно такая идиллия продолжаться, разумеется, не могла. Слишком уж он был приметен, да и наследил в последнее десятилетие порядочно. А потому, когда в один далеко не прекрасный день, некий улыбчивый господин, тщетно пытающийся скрыть офицерскую выправку, постучал в его двери и доверительно сообщил, что Отечество в опасности, Его Величество подпал под влияние недружественных сил, а последняя надежда — Его Высочество наследник, несказанно удручённый, и, строго между нами, ценящий познание в любой форме... ну и так далее, и тому подобное, Генрих совершенно не удивился и даже по большому счёту не огорчился.
Удивился и огорчился он несколько позже, когда вслед за сторонником принца ему нанёс визит, по всей видимости, резидент разведки одного из сопредельных государств. С рядом предложений, естественно. Увы и ах, собственные способности к конспирации, как выяснилось, были некромантом серьёзно переоценены.
Не дожидаясь, пока примеру недавних визитёров последует какое-нибудь тайное общество, или небезызвестные любители поджарить некроманта-другого, Генрих попытался аккуратно сделать ноги.
И был благополучно схвачен опергруппой столичной Коллегии. Его Королевское оказалось не столь уж дряхлым и маразматичным, и ставку сделало именно на стихийников. Благо, аресты проводились по всей стране и вспугнули наследничка, давшего отмашку верным войскам. В возникшей кровавой неразберихе, Генриху удалось-таки бежать из-под конвоя. Отмахивая милю за милей к востоку, некромант с сожалением констатировал два обстоятельства: во-первых, полностью затеряться среди людей ему вряд-ли удастся, и во-вторых, нужно худеть.
Путь мага лежал в покрытые густыми лесами северо-восточные земли герцогства Ормос. Рассчёт его состоял в том, что основные региональные игроки будут слишком поглощены таким увлекательным занятием, как гражданская война, чтобы тратить ресурсы на его поиск и поимку в этом медвежьем углу. Плюс, герцогство, похоже, формально поддерживая короля, на деле придерживалось скорее нейтральной позиции. У Генриха не было намерений выходить на контакт с местными властями, но, как оказалось, у вдовствующей герцогини Ормосской имелось по этому вопросу иное мнение. Показавшись при первой встрече некроманту дамой чрезмерно эмоциональной, даже экзальтированной, на деле она проводила весьма взвешенную политику — так, произнеся прочувствованную театральную речь о том, что ради благополучия своих подданных, она, мол, готова рискнуть душой, отвернуться от Единого и так далее и тому подобное, герцогиня передала некроманту через своего фаворита вполне конкретное предложение о сотрудничестве, заключающееся в финансировании и покровительстве в обмен на магическую поддержку войск в случае необходимости. Генрих, чуть поторговавшись, предложение это принял. Вытребовав себе, что называется, в лучших сказочных традициях, стоящую особняком от крупных поселений, древнюю башню и снабжение всем необходимым, включая подопытных из числа приговорённых к смерти преступников, он вновь занялся исследованиями.
«Приданым» ко всему этому, к крайнему неудовольствию некроманта, шла младшая дочь герцогини, в качестве якобы ученицы. Небольшой потенциал у последней имелся, но некромант поначалу считал, что к нему попросту приставили доверенного наблюдателя, шпиона. Однако, он очень быстро понял, что, унаследовав от матери привлекательность и эмоциональность, интеллектом и рассудительностью юная Минерва пошла явно в кого-то другого. Попросту — была непроходимой дурой, сходящей с ума по внешней атрибутике тёмных искусств и обладающей при этом весьма специфическими сексуальными пристрастиями. Убедившись, что никаких тайных сношений с герцогской твердыней девушка не поддерживает, Генрих погрузил её в стазис и запер гроб в подвальной кладовой. Матери он отписал какую-то ерунду, о сложнейшем ритуале «тёмного становления», через который якобы проходит её дочь. Её Светлость отреагировала на удивление равнодушно, хотя обдумав ситуацию более тщательно, некромант понял, что удивляться тут особо нечему — при наличии множества других, куда более толковых наследников и наследниц, терпеть при дворе фрукт вроде Минервы смысла не было никакого, а тут такая возможность повсеместно заявлять о том, что: «Пожертвовала самым дорогим, отдав родную кровь нашему грозному союзнику...».
К слову, о союзных обязательствах — исполнять их приходилось пусть и нечасто, но достаточно регулярно, в тем моменты, когда кипящий котёл междуусобного конфликта норовил выплеснуться на северные земли. Было и массовое разупокоение и проклятья по площадям и схватки со стихийниками. Не раз и не два Генрих с благодарностью вспоминал суровую школу, которую ему преподал ушедший наставник.
Однако, рано или поздно любой конфликт заканчивается, и в данном случае это произошло с подачи Святейшего престола, по рекомендации которого в страну были направлены экспедиционные корпуса от всех основных воинствующих орденов. Узнав от своей агентуры в окружении герцогини, что та как всегда трезво оценивает расклад сил и воевать с паладинами не станет, некромант сделал вполне очевидный вывод о том, что в грядущих переговорах ему предуготовлена роль умиротворяющего дара для Церкви. Подобное положение дел Генриха не устраивало, и вот снова, в который раз, он вынужден был оставить налаженный быт, исследования, и бежать...

Сведущ в магии в целом и некромантии в особенности. Сильный магический потенциал, большой опыт его применения, в том числе и в экстремальных условиях.
Незаконченное университетское образование (богословие, юриспруденция, языки, естественные науки и т.д.)
Весь комплекс навыков, характерный для опытного путешественника (верховая езда, обустройство лагеря, дача взяток пограничной страже и т.д.)

Зависит от обстоятельств стартового эпизода, будет обговариваться с мастером. Что выдадут, короче.

Изящное и нежное на вид создание человеческой расы. Светлокожая девушка с добрыми серыми глазами, нежными чертами лица и россыпью длинных и густых волос, что струятся легкой волной и имеют цвет пшеницы. При свете солнца дают золотистый отблеск, а при свете луны - серебристо-лунный.
Среднего роста, стройная, грациозная.

Я все в историю вписала, чтобы не разрывать изложение.

Очаровательная младшая и единственная среди дочерей, родившаяся в семье герцога Райс на утешении уже убеленному сединами отцу. Эту белокурую девочку подарила графу вторая жена, молодая девушка, которую ему отдали в жены семнадцать лет назад. Когда родилась Селестия, самому младшему ее брату уже было 15 лет. Потому она с детства не знала тесного родства, в силу того, что многие из них уже завели свои семьи либо набирались опыта в своей стезе жизни. Тем не менее, девчушка безумно любила своих братьев и те редкие семейные встречи для нее всегда были праздником.
Сама Селестия с рождения была окружена теплом и заботой, для отца, потому что была девочкой, для матери, потому что была единственным ее ребенком. И все же не сказать, что родители ее баловали. Девушку воспитывали в великой строгости, с раннего детства ей постарались дать хорошее образование, нанимая гувернеров и гувернанток, неизменно имеющих хорошие рекомендации. У девочки был добрый и покладистый нрав, хотя иногда она и могла задать странные вопросы о жизни. Кроме того, у нее обнаружился дар к исцелению, когда тяжело захворал самый младший брат. Селестия всю ночь плакала над его постелью, а к утру тот на удивление всем выздоровел. Выяснилось, что она всю ночь молилась Единому. Более мелкие случаи бывали и ранее, не на виду, от того им как-то не придали значения.
Ее семья обратилась к жрецам и вскоре у Селестии появился учитель. Он то и занялся ее духовным образованием, чем избавил семью от бесконечного потока вопросов о смысле жизни, многие из которых откровенно ставили в тупик.
Еще с детства гости семьи восторгались этим очаровательным дитям. Возможно, поэтому по мере ее взросления отец стал вынашивать очень амбициозные планы на ее счет. О чем сама Селестия даже не подозревала.
К своим шестнадцати годам девушка прослыла обладательницей доброго и мягкого нрава, жизнерадостной натуры. Образованной и с хорошими манерами. Впрочем, люди часто могли ловить ее задумчивый взгляд либо наблюдать мечтательное выражение лица. Селестия, как и все девушки, тяготела к романтичному представлению о жизни. Она мечтала о великой любви, о счастливой семье, о мире на земле. Чему не стал препятствовать отец, помышляя. что ее открытая непосредственность и мягкость сумеет ратсопить на одно сердце. И что, безусловно, испонировало учителю Селестии.
Девушка - эстет по сути своей, любит поэзию, изящные искусства. Может подолгу любоваться рукотворными или природными красотами. У Селестии красивый и приятный голос, с ласковым тембром, потому ее не просто обучали вокалу, но даже представляли в узких кругах, где она играла на арфе или фортепиано и пела, удивительно чисто и проникновенно. Как и любую порядочную девушку, ее научили читать, писать и считать. Необходимому количеству языков. Ее обучили рукоделию, игре на музыкальных инструментах, таких, как арфа, фортепиано и скрипка. Всем светским танцам. А также и верховой езде, в которой она весьма преуспела. Селестию частенько можно застать за составлением нарядов – она безумно любит это занятие.
Селестия проводит много времени в молитвах и свято чтит Единого. Обладая нежной и чуткой душой, верит в любовь. Ей не чуждо сострадание и она знает, что даже во мраке самой темной заблудшей души можно зажечь огонек и привести ее к свету. Она выросла, окруженная любовью и заботой, и не ставит их силу под сомнение. Возможно, еще и поэтому в ее глазах читается тот мягкий свет и доброта к миру, а ее улыбка такая искренняя и солнечная.
Семья берегла ее от дворцовых интриг и Селестия до сих пор не была официально представлена ко двору. Тем не менее, последние два года она посещала литературные салоны, рауты в близком кругу и семейные балы.
Герцог зорко следил, чтобы никто не успел подобраться к его дочери, соблазнив и испортив такую дорогую для него ценность, которая, помимо отрады на закате лет, принесет еще и пользу семейству. Во многом тому способствовала, сама того не зная, Селестия. Проводя изрядное количество времени со своим учителем, в беседах, практике и молитвах. Либо за одним из любимых занятий, что часто подразумевали уединение.
Селестия обожает свои родные края. Уютный парк, озеро, на берегу которого построен замок, да так, что каналы разделяют некоторые его части друг от друга. Девушка любит кататься в лодке по озеру, вода которого настолько чиста, что виднеется его дно и мелкая рыбешка, которая обитает в нем. Свое детство Селестия любила проводить среди бескрайних некошеных полевых трав, просторных полей подсолнухов, которые просто обожала. Кукурузные, пшеничные и ржаные поля, запах свежеиспеченного хлеба и парного молока... Пусть для искушенных лордов и леди ее пристрастия казались провинциальными, но Селестия от всей души любила все это, впитав с молоком матери любовь к своей земле и трепет перед природой. А также жизнь в ее святой простоте. Что сохранить во многом позволил ее учитель.
Есть у нее и любимые места. Это - раскидистый дуб неподалеку от замка, под ним она любит спрятаться от солнца в жару и читать. Это парк, переходящий в лес, где девочка любит гулять и собирать грибы, частенько со своим учителем. Она любит лежать среди полевых трав и вдыхать их аромат. Либо, сев в седло по-мужски, мчаться по просторам, подобно ветру. Она настолько открыта миру и впитывает восторженно все его дары, что ни у кого не остается сомнений, Селестия - истинная жрица Единого.
Чем взрослее она становилась, тем меньше свободы у нее было. Уже не пристало было валяться в травах... Сопровождение во время конных прогулок становилось все более суровым и многочисленным. Селестия входила в период юности и привлекала внимание уже не только восторженными радостными глазами, взирающими на мир с живым интересом. Девушка не обижалась, хоть и грустила за былыми временами, она относилась к этому философски. Ушло одно, пришло другое... В жизни всему свое время. К тому же, хоть подобные речи в открытую и не звучали, она понимала, что не все молодые люди столь благородны, какими могут казаться. А учитель говорил ей, что в будущем она разобьет не одно сердце, от того всячески готовил девушку к тому, чтобы вести себя достойно и не смущать молодых людей неосторожным жестом или словом. Ведь и сама Селестия всей душой горела мыслью упредить нечто подобное, не желая никому причинить боль. Позже она делилась с учителем, что у нее внутри поселился страх... Что она не сумеет и совершит ошибку...

Замок

Грамотность
Языки (общий, эльфийский (читать, писать на нем не умеет), аркана (чтение и письмо), гномий (сориентируется, о чем идет речь), диалект драконидов (также уловит суть), язык жестов жрецов Единого)
Знание светских танцев
Игра на скрипке, арфе и фортепиано
Вокал
Рукоделие
Верховая езда
Плавание
Базовое владение кинжалом
Знание молитв к Единому

Рост: 170 см
Вес: 65 кг
Возраст: 25 лет

Высокий худощавый парень. Бледная кожа. Белые волосы. Альбинос, одним словом. Острые черты лица. Оно зачастую принимает угрюмое выражение. Мужчина выглядит изнеможённым. Вокруг глаз залегли неестественные черные тени. Белки полностью черные. Глаза болезненного желто-рыжего цвета, что является последствием неудачного магического эксперимента. Обожжённые, покрытые царапинами, руки замотаны бинтами. На теле имеются несколько татуировок сакрального значения. Это памятки сигилов защиты от демонов, управления мертвецами и карта древних руин, где Аарен получил большинства страшных и неприятных на вид отметин.

Одет молодой некромант в теплые шерстяные штаны, высокие добротные кожаные сапоги на меху, пояс украшает знак черепа, приталенная мажеская роба (с глубоким капюшоном) подбита теплой подкладкой из тонко выделанной шерсти черного цвета расшита желтой и оранжевой нитью, обозначая адепта одного из самых опасных путей чародейства, теплый плащ с капюшоном и мехом на внутренней стороне, кожаные перчатки на меху, вязанный красно черный шарф в полосочку. На шее серебряная цепь с когтем бурого медведя. На поясе кинжал в ножнах из выбеленной кожи.

Аарен из тех людей, которые насмотревшись на многие ужасы, начал слабо их воспринимать, стараясь в любой удобный момент разнообразить рутину жизни и смерти черным юмором. Так жить легче. К некромантии у него особый подход. Зло ради зла слишком мелочно. Он скорее ученый. Исследователь. Добрые порывы ему не чужды, так же как и злые, но прежде, чем совершить их, он старается найти для себя обоснование с нескольких сторон. Аарен поднятию армий тьмы (иногда приходится заставить кого-то тащить твой рюкзак, особенно если этот кто-то недавно тебе нахамил) предпочитает изучение физиологии человека и прочих гуманоидов, а темное искусство использует для общения с духами, их упокоения, иногда оказывая услуги в расследовании религиозных и особо жестоких убийств. Он предпочитает называть себя не НЕКРОМАНТОМ, а Оракулом. Конечно, подобный подход не мешает ему изучать более опасные чары. Но и относится он к ним соответственно.

Аарен из тех редких людей, когда обвинения против него в вампиризме почти подтверждаются его физической непереносимостью чеснока и лука, которые он крайне любит в блюдах, но после употребления они вызывают у него зуд во всем теле. А из странных пристрастий он обожает коллекционировать необычных стрекоз и бабочек, но если некогда заняться их поимкой, то ограничивается названиями, если заметит. Или описаниями в специально отведенном для этого журнале с иллюстрациями. Вопрос с религией для него не стоит. Он атеист, но с демонами считается, так как это единственно реальная сила. Политические взгляды на уровне политической проститутки.

Аарен определенно оптимист, но тыквенная голова, встреченная где-нибудь ночью, может надолго испугать его. И желательно, чтоб она не была живой или оживленной. Отношения с прекрасным полом у него были нормальные (для некроманта), но после проклятия, отпечатавшегося на лице как-то не складываются. Аарен старается не смотреть в зеркало, чтоб реже вспоминать о том случае. Ему все еще непривычно осознавать себя другим... уродом.

К жестокости парень, при его роде деятельности, тем не менее, относится негативно, но при угрозе себе и непреодолимой силе может остаться стоять и наблюдать за разыгрывающейся бойней с ничего не выражающим лицом и ничего не предпринимая (конечно, если его это не затронет). И он крайне негативно и предвзято настроен против дварфов (карликов).

Родился Аарен в городе близ внутреннего моря под названием Ша'ир. Это место славилось добрым к жителям климатом. Аарен родился в семье алхимика. Его матушку звали Шалия, а отца Даматар. Помимо него в семье так же подрастала младшая сестра Эрия.

Не сказать, чтоб Аарон рос в суровой семье, где к полу прибивали игрушки, а куклу, набитую соломой, оживляли запретными инкантациями, но в целом отношения между родителями его не радовали и не способствовали формированию здоровой психики. Благодетели его постоянно ругались, а он был слишком мал и глуп, чтоб понять причины их склоки. Единственно, он отлично запомнил те бурные сцены, где отец бил мать и как она ругалась на него в ответ. Ему, в свою очередь, приходилось успокаивать сестру и закрывать ей глаза, а то и уводить прочь, чтоб она не слышала отвратительных речей. Такими стали его первые, наиболее яркие, запомнившиеся моменты в жизни. Отец не вызывал у него уважения, что постоянно приходилось скрывать. Когда парень подрос, родители выбрали ему ремесло, крайне необходимое им для ведения успешного семейного дела и его отправили обучаться к жрецам. Когда говорят о жрецах, то зачастую вспоминают о чем-то хорошем или о жадных толстопузых хапугах, и редко о тех, кто провожает умерших в их последний путь. Обучение у Аарена проходило не сказать чтобы гладко. Были предметы, которые нужно было подтянуть, а к некоторым он проявлял особый талант. И эти некоторые вкупе с его неудобными вопросами наставникам не носили лицеприятного характера, что, несомненно, не способствовало хорошему к нему отношению со стороны окружающих. Его живой интерес к уничтожению привлек внимание настоятелей. В те времена юноша проявлял крайнюю неосторожность, как в получении, так и применении разного рода интересующих его знаний. Что рано или поздно сказалось на его репутации. Его едва не выгнали из монастыря. И это заставило его переосмыслить отношение к внесению разного сорта хаосу и уничтожению.

Личные изыскания богомерзкого характера и неодобрения сверстников привели к тому, что он принялся сторониться людей и семьи, одержимый чувством мести за мать. Но продолжал заботиться о сестренке, когда мог. Конечно, среди соучеников обязательно найдется псих, который начнет за тобой таскаться, прислушиваться к твоим словам, внимая им подобно гласу божьему. Сэмюель - редкостный дуралей, но и единственный друг. Аарен был всем благодарен этому парню, который единственный не оставил его на произвол одиночества разговаривать самого с собой.

После прохождения испытания на повышение уровня в храме ему назначили персонального учителя. Кого - сразу не назвали, но персона эта крайне любопытная (для наблюдения). С Корстегом юноша начал постигать запретные тайные искусства. Это было затруднительно, находясь в монастыре. Чтоб их не убили за совершение темных ритуалов и запрещённого колдовства, пришлось уехать в более безопасное место. Они поселились в маленькой деревушке, по случаю с высокой смертностью. Среди живописной сельской местности Аарен повстречал наверное самую прелестную девушку в его жизни, но он был альбиносом и странным парнем, поэтому подступиться к ней сумел с крайним трудом. Но она, так или иначе, выбрала сына самого богатого в деревне фермера, пусть и улыбалась ему, смеялась над его шутками и охотно отвечала на его взгляды. Подумать только... какой-то свинопас смел смеяться над ним, стоило ему увести у него из-под носа девицу... Позор. В этот момент Аарен пожалел, что он предпочитает копаться в трупах, в то время как надо было изучить искусство Превращения и обратить заносчивого борова в мерзкую жабу! А некромантия требует полной самоотдачи и забвения… Включая пожелания Корстега.

Часть обучения юного некроманта подошла к концу и он, вместе с учителем, направился в древние руины Алсантар. Путь был неблизкий и уводил через море на какой-то остров. Они часто останавливались и, добираясь до цели, потратили почти два года. Все это время Аарен не забывал писать сестре. Она время от времени упоминала про ту девушку, в которую он был безответно и безнадежно влюблен (что неоднократно проскальзывало в его письмах), но каждый раз в ответе Эрии он не затрагивал данную тему.

И вот, наконец, приплыв на место они с учителем находят обломки брига и часть выжившей команды, собирающиеся сжечь тела погибших - не поглощенные жестоким морем. Среди них на погребальном костре Аарен узнает девушку – Вайолет. Услышанное им прощание капитана корабля с безымянной путницей поражает его подобно грому. Дальнейшей драматической сцены парень никогда не стеснялся в своей биографии. Он взбегает на деревянную конструкцию, останавливая процессию, и срывает последний поцелуй с уст утопленницы. Кажется, после он бросился ей на грудь, закрыв лицо руками, но плохо помнит, что с ним случилось впоследствии. Последнее воспоминание о том дне заканчивается на том, как наставник, под взглядами десятков людей, уводит его прочь.

Продолжить путь в тот же день к захоронению они не сумели. Аарен был сам не свой. Какой-то рассеянный и напоминал призрака (что при его внешности не сложно). Он думал о том, как же ему вернуть Вайолет, но все его познания ничем ему не помогли. Через пару дней он успокоился, морально очерствел и смог последовать за учителем. В руинах колдунов ждали опасные загадки и живые мертвецы, крайне негативно настроенные к визитерам. Но в конце его представшая книга заклинаний обещала невероятные возможности. Книга Мертвых. Аарен убедил себя, что она поможет ему и когда наставник заснул, он открыл ее необычным круглым ключом, начертал указанные в ней сигилы и уже приступил к произнесению заклинаний, как в своем стремительном порыве не заметил, сколько ошибок совершил не только в рисунках, но и произношении слов. Этот урок он никогда не забудет. У него ничего не вышло. Он был ранен и обезображен. Проклятие навечно запечатлелись в нем, а страдания, которые принесли выпущенные в мир темные духи, он никогда не забудет. Особенно их насмешливых слов, резавших сильнее меча. Учитель, спасибо ему, разогнал их, помог забинтовать раны и покрыть их целебными мазями, но на утро его ждал жесткий выговор. С тех пор Аарен крайне осторожен и вдумчив и больше не позволяет сердцу захватить верх над разумом. А его благодарность учителю беспримерна.

Книга мертвых у них в руках и пока длится ее тяжелое изучение Аарен перебрался в столицу одного северного и проклятого богами государства, с огромным трудом устроившись на работу в качестве штатного некроманта. Ему сразу популярно объяснили не поднимать армии нежити. Впрочем, парень никогда не баловался марионетками и мертвечинками. Даже в том самом смысле. В казематах городской стражи он откопал вороватого карлика с которым связал себя магическими узами. Краск настолько уродлив и отвратителем, что легко помогает запугать даже отмороженных головорезов.

Известные языки:
Общий
Эльфийский
Наречие демонов
Драконик
Дварфийский

Концентрация
Расшифровка тайных писаний
Знание арканы и планов
Фамильяр - карлик
Управление магическими энергиями
Фокус на разговоре с духами

Одежда (из описания)
Кинжал
Амулет
Мешочек с магическими компонентами
Кошель с ? деньгами
Книга заклинаний
Футляр для свитков
Походный журнал
Чернильница и перо
Ключи от лачуги
Значок стражника
Листы пергамента х10
Мешочек с песком
Фамильяр - карлик

Домик простенький и немного еды на нас двоих.

Волшебник носил тёмное одеяние, отделанное золотом. Да и чёрный цвет в городе, наводнённом магами и жрецами всех рангов и мастей, не значил ровным счётом ничего. В отличие от серебряного медальона, что выделялся, мерно покачиваясь на цепочке – символа, даруемого архимагом своему лучшему ученику и избраннику. Об этой традиции если не знали, то, по крайней мере, слышали все. В руках волшебника был чёрный посох, через который он и направлял свои силы, используя его словно катализатор. Глаза мага светились голубым, но ровно до того момента, пока он не отпустил магические потоки. Врата с лёгким хлопком исчезли, а волшебник, закашлявшись, стал оседать на нагретые солнцем плиты. Он бы явно упал, если бы не посох. Две ближайшие служанки, спешившие на кухню с корзинками полными фруктов, заметив мага, не на шутку перепугались, пока в куче выбившихся из-под капюшона соломенных волос не сверкнул серебром медальон. Они, жившие в Санловиренсе с рождения, прекрасно знали, что означает этот символ и что бояться человека носящего его им не следует. Рэас потерял своё бессмертие, став человеком. Вся его жизнь перевернулась с ног на голову, после того случая. Золотистые локоны, не свойственные его роду, глаза, наполненные оттенками игристого вина и печали, они не соответствовали столь юному возрасту, который можно было бы присвоить этому магу. Вся его внешность была какой-то неправильной и чарующей. Он был красив и этим же и пугал. И лишь несколько секунд спустя, в голову тех, кто смотрел на него, вкрадывалось понимание того, что человек перед ними – настоящий демон.облачившийся в траур по себе, или виной тому стало то, что привычный для волшебника белый цвет, теперь так сильно резал его, наполнившиеся золотом глаза?

Маг очень скрытен по своей природе. Долгое изучение книг и магических рун оставило свой след не только на его разуме, но и на душе и на теле. Став первым кто смог заново открыть руны магии Судеб после катаклизма и войны с демонами Бездны, Рэасаэль и сам не знал, чем это будет грозить ему. Благородному эльфу перед которым лежала вечность. И возможно всё бы обошлось, если бы не книга, что попала ему в руки, первая из тринадцати. Трактат по магии объединявшей привычные ему руны судьбы с некромантией. Это стало моментом, что изменил характер мага навсегда. Сделав его более замкнутым и вечно размышляющим о чём-то. Впрочем и это далеко не единственная часть его души...

Рэасаэль был рождён в доме Эль`Райнеров, но рождён вторым, что как бы намекало, что вся власть достанется его близнецу - Лорану, а сам Рэас будет вынужден оставаться в тени брата, помогая ему развиваться и вести благородный дом к ещё большей славе.
Собственно это устраивало мальчика, который вовсе не хотел тренироваться на мечах и упражняться в стрельбе из лука.

Задавая себе вопрос о том. чем же он может порадовать родителей и чего добиться в жизни, если не стать рыцарем, то оставалось не так много путей. Искусство, в котором можно было проявиться став художником, что так ценимы королём Лаварии или поэтом, которых любит знать, а может музыкантом, чья игра услаждала бы слух королевской четы, но вместо этого Рэасаэль пошёл по пути, что не обещал ничего определённого - он стал магом.

Волшебники - обособленная каста процветающая в Лаварии в виде боевых магов и Арондирском халифате, но в качестве учёных, строителе и творцов. Рэас никогда не мог понять, что ему ближе, к чему лежит его душа, она хотела всего, всего и сразу. Наверное именно по этой причине став магом Лаварии, юный эльф вёл переписки с мастерами различных школ, включая северную, до которой позже так и не добрался вместе со своим братом, но которая встала ярким маяком на его новом пути.

За полтора века своей жизни, Рэасаэль добился очень много. Он был признан как архимаг и уже трижды должен был занять кресло главы Лаварийских магов, но каждый раз отказывался по настоянию своего дома, которому в данный момент было не выгодно сажать одного из своих детей туда, откуда возврата уже не будет, Впрочем свою серебряную сову он получил и носил её с гордостью. Как-то так вышло, что он стал одним из немногих, по-настоящему белых магов.

Белый атласный шёлк и бархат его одеяний знали все в магической академии, разве что самые ленивые могли не узнать эльфа со спины. Добрый и приветливый к юным ученикам, Рэасаэль всегда помогал, рассказывая правильность произношения руны или же особенности её начертания. Для него никогда не было классового неравенства, ведь он сам по сути был никем. Стоит его брату возглавить род Эль`Райнеров, как маг потеряет всё! Наверное потому эльф изучал и алхимию и зачарование. Яды, противоядия, наркотики, зелья усилений - всё, что могло принести пользу. Зачем? Этот вопрос он старался не задавать себе, особенно когда его отправили в качестве живого оружия на войну между Объединённым королевством Вечного Хайсерна и Тзайтанией. Реки крови, крики боли и сгорающих заживо от его магии людей, ещё долго преследовали эльфа в кошмарах, хотя он никогда не признается в этом, впрочем одно живое существо знает о нём абсолютно всё - Элеинэль - мальчишка, которого маг подобрал на одной из грязных улиц Сангарди'Лонере'Вильвиренса. Умирая от голода ребёнок прижимал к себе такую же точно едва живую сестрёнку. Почему белый маг не прошёл мимо в тот день? Ведь таких детей сотни по Лаварии, что он увидел в голубых, словно горное озеро, глазах ребёнка - неведомо! Но Рэас притащил детей в дом, заставил жрецов дома восстановить их силы, отмыл, накормил и одел. Превратив из помоечных крысят во вполне благородных отпрысков, которым дал фамилию Морн`эн`Краун, что переводилась как "Небесная звезда".
Тридцать последних лет они провели вместе, как учитель и ученик. Рэасаэль щедро делился Пару месяцев назад Совет магов дал белому магу задание разузнать, о нападениях, что происходили на северной границе Лаварии. В путь с магом отправился и его близнец. В ходе путешествия Рэасаэль наткнулся на книгу Магических рун и заклинаний, которые прежде никогда не встречал. Основная их часть была посвящена некромантии и потому фолиант было бы разумно уничтожить или отдать конклаву, но... что-то остановило волшебника. Некое незаметное родство, что он смог заметить между этой необычной книгой и той, что открыла для него тайну рун Судьбы. Прошёл месяц, за который маг стал сравнительно сносно читать рукописный текст трактата, а ещё через месяц овладел уже частью заклинаний, записанных в книге. Конечно Лорану не нравилось это увлечение брата Тёмным искусством, но пока близнец всё контролировал, будущий глава дома, закрывал на его "шалость" глаза.

Они прибыли в одну из отдалённых деревень, где столкнулись с некромантом у которого была ещё одна книга, такая же, что теперь всегда носил с собой Рэасаэль. Книги могли чувствовать друг друга и маги ничего не оставалось как победить своего оппонента заполучив второй трактат. Впрочем человеческий некромант успел вдоволь порезвится над местным кладбищем, да так, что уйди эльфы дальше своей дорогой и деревня бы погибла. Жалость к несчастным людям, подвигла волшебника прибегнуть к запретным знаниям, что выполнив свою работу вышли из под контроля, забросив братьев в Бездну...

Что произошло там, кем или чем стал Рэасаэль... для него остаётся загадкой, что по крупицам обретает форму, но слишком медленно...

Одно магу ясно как день - он больше не волшебник! В нём проснулся природный дар - проклятье, что медленно но верно убивает колдуна...

Колдуны – обладатели таланта. В той или иной степени они используют собственное тело и душу, для взаимодействия с потоками магии, кроме того в них есть собственная сила, которую нужно пробуждать и совершенствовать. Маги же – лишь проводники потоков. Они не имеют собственных запасов энергии, и всё взаимодействие осуществляется непосредственно через язык аркан. Чем выше уровень мага, чем больше он знает, тем более сильные символы этого вида магии становятся ему подвластны.

К кому сейчас относился Рэас, он и сам-то толком, должно быть, не понимал. Ему всё ещё были подвластны арканы, а через проводника он может использовать весь свой потенциал, вопрос лишь в том… какой дар достался ему? Если думать логически, то его собственное тело, было уничтожено практически полностью, а жизнь поддерживала лишь магия смерти драконов. Но серебряные ящеры – относятся к магам крови и некромантам. Так что же именно перенял в себя бывший архимаг?

Магия крови.
Рунная магия.
Некромантия.
Чтение древних текстов.
Алхимия.
Зачарование.
Созидание.
Знание этикета и языков.
Владение оружием.
Общение с демоном.

Зачарованный чёрный посох мага.
Зачарованное чёрное одеяние мага.
Серебряный медальон архимага.
Книги.
Боевой конь.
Два эльфийских клинка.