Сумерки богов | ходы игроков | ФИНАЛ

— Сегодня народ Империи будет лицезреть настоящие Сумерки, — Виссанти стоит на помосте, вновь исполняя роль глашатая. Хотя Плиний и Ториус здесь, они почтительно склонились у трона и просто исполняют роль наблюдателей, — аквитанка бросила вызов нашему правителю и согласно правилам турнира, он обязан ответить на её вызов! Раз в столетие боги делают выбор, и сегодня мы снова стоим на пороге очередного их решения.

Лиенто делает паузу, как будто размышляя над собственными словами. Лицо её напоминает восковую маску безразличия – кажется, даже те крупицы эмоций, что она проявляла до этого, выпиты подчистую. От этого ощущение, что говорит не она, а кто-то другой через неё только усиливается. Будто Первосвященница хотела бы остановиться, но не может не говорить заученную за сотни лет формулу закона, по которому существует этот мир.

— Сильнейших сейчас двое. И по традиции один из них будет проводником – первой каплей силы для богов, в то время как другой займёт трон и продолжит исполнение указа Богов. Одна жертва, один победитель. Закон, установленный Богами непреложен – потому я объявляю СУМЕРКИ БОГОВ! Претенденты, выйдите в центр арены!

Виссанти наконец просыпается от религиозного транса и окидывает арену более ясным взором. Смотрит на Хана, смотрит на Ями. В глазах – холодная, безразличная Бездна. В этот момент аквитанка наверняка понимает, почему Хан не уничтожил, не сменил Первосвященницу кем-то более лояльным – это попросту невозможно. Да и ненужно. Лиенто – осколок божественного провидения, слепо исполняющий свою функцию. Уничтожь её, убей – она вернётся, возродится, потому что Богам всегда нужен привратник. Тот. кто откроет врата потоку энергии, насыщающего их ненасытную первозданную Мощь. Обыкновенная игрушка богов.

Виссанти заканчивает говорить и скрещивает руки на груди. На Арене всё сильнее бушуют магические вихри: это уже не просто буйство стихии – природной и магической, как было вчера. Это настоящий маленький апокалипсис. Аквитанка замечает, что по углам арены поднимаются знакомые тени. Мертвецы, что она видела в Сумраке, постепенно просачиваются в реальность всё сильнее. Всё теснее противоестественное смешение Мира Теней и реального. То, что вчера было тревожным чувством чего-то неотвратимо наступающего, теперь испарилось, уступив место тремору кристально чистого осознания – здесь и сейчас, всё будет кончено. Последняя ступенька, с которой открывается вид на бушующий океан бесконечной энергии, на бесконечное противостояние Богов, мельчайшая доля сущности которых недостижима для смертного.

— Долгий путь длинною в сто лет вновь пройден. От цели вас отделяют какие-то считанные шаги, — поднимает руку Первосвященница, давая знак противникам приготовиться, — сделайте их!


Получатели: Великий Хан.

Получатели: Ями.

Новый день. Последний день. Финал турнира. Финал эпохи.
Завершение прошедшего цикла. Начало нового витка бесконечной спирали.
Или же первый шаг в бездну? Старшим Богам определённо виднее.

Хан медленно поднимается с трона с привычной неизменной ленцой. Вместо просторных одеяний на нём сегодня – золочёный латный доспех, ощерившейся оскаленной серебряной мордой свирепого асшайского льва на нагруднике.
Лицо владыки открыто, длинные светлые волосы, вопреки обыкновению, аккуратно уложены.

Он задерживается у трона всего на секунду – проводит с сожалением по подлокотнику ладонью в перчатке. Много столетий этот трон принадлежал ему безоговорочно и бесповоротно – но настал день, когда право на Империю вновь придётся отстаивать.
Хан подхватывает заботливо оставленный кем-то кувшин вина, ополовинивая его в несколько могучих глотков.

Делает шаг вперёд – и расступается ощетинившаяся копьями имперская гвардия.
Ещё несколько шагов – и Хан уже возвышается на постаменте глашатая, по правую руку от замолчавшей Первосвященницы.

Замирает у самого края, озирая тысячи подданных на трибунах.
Охватывая долгим внимательным взглядом живых и мёртвых, хрупкую аквитанку и величественные очертания зависших высоко в небе Запретных Чертогов.
– Пожелай мне удачи, Виссанти, – чуть повернув голову, бросает со смешком Лиенто негромко. – В конце концов, мы знакомы с тобой столько лет.

И, жизнерадостно рассмеявшись, прыгает вниз.
Обычный человек наверняка переломал бы все кости, приземлившись в полном доспехе с такой высоты на твёрдый песок – однако наместник богов, лишь немного согнувшись, почти сразу же поднимается и направляется к центру арены уверенным шагом.

Зазубренный асшайский топор хмуро переливается синевой в мрачном свете небес, терзаемых разноцветными разрядами молний, в то время как на лице самого Хана сияет открытая жизнерадостная улыбка.
– Вот этот час и настал, аквитанка, – почти весело выкрикивает он, приближаясь. – Либо я прикончу тебя, либо ты всё-таки свершишь своё чудовищное возмездие.
Лезвие топора разрезает воздух со свистом – Хан с удивительной лёгкостью прокручивает внушительное оружие, будто откровенно позируя.

– ВЫ ГОТОВЫ? – ревёт во всю глотку, поднимая лезвие к небу.
И оцепеневшие трибуны медленно оживают, разражаются сперва робкими одиночными выкриками, секундами позже – бурным рокотом восторженных оваций.
– Надеюсь и вы тоже готовы, – бросает негромко, обращаясь будто бы к пустоте.
И, кажется, никто кроме Ями не находится достаточно близко, чтобы услышать последнее обращение.
– НАДЕЮСЬ ВЫ СЛЕДИТЕ ВНИМАТЕЛЬНО, ВЫРОДКИ! – задрав голову, орёт во всю глотку, указывая лезвием топора на божественные Чертоги.

И, опустив оружие, ухмыляется криво и угрожающе.


Получатели: Лиенто Виссанти.

Темноволосая воительница уже ждет своего соперника на песке Арены. Сегодня, вместо привычных зрителям походных одежд её экзотической родины и неизменной широкополой шляпы, она облачена в стальные доспехи, причем работы не аквитанских, а имперских кузнецов, чем-то очень напоминающие облачение самого Хана, только разумеется не столь вычурно и аляповато украшенные. Только голову прекрасной убийцы прикрывает традиционный шлем-кабуто аквитанских самураев, кажущийся несколько неуместным на фоне западного доспеха, а на плечи наброшено белоснежное хаори, украшенное единственным иероглифом.
闇
Ями
Тьма

– Я уверена что есть способ спустится оттуда не рискуя переломать себе ноги – Насмешливо приветствует аквитанка своего грозного оппонента. Ледяной ветер иного мира треплет полы её хаори. Черные глаза, более не скрытые тенью верной шляпы, пристально изучают закованного в позолоченную броню могучего колосса возвышающегося над ней, силясь найти слабость – если не в стали доспехов, и не в технике воина, то хотя бы в душе человека, которым Хан, по мнению Ями все ещё остался, кем бы он себя не считал.
Правая рука тенеходицы лежит на рукояти проклятого черного клинка, покоящегося в ножнах. В левой она сжимает алую маску, изображающую клыкастого они, которые по аквитанским поверьям стерегут мрачные владения богини смерти.
– Но должна сказать, мне гораздо сильнее нравится то что я вижу здесь и сейчас, чем то что я видела раньше. Четыре боя подряд разглядывая скучающего старца, которого уже не радуют не вино, ни женщины, я признаться боялась что все эти разговоры о "достойном противнике" были просто пустой болтовней, давно сломленного раба. А это бы сделало мою миссию намного скучнее... хотя и намного проще. Однако сейчас... сейчас я верю в то, что Великий Хан действительно великий воин, а не был им когда-то.

Ями слегка склоняет голову набок и играющая на её тонких губах насмешливая ухмылка становится шире
– Или нет? Или я ошибаюсь и все это... – Она выразительно обводит рукой невидимый контур вокруг исполинской фигуры Хана – ...прыжки, крики, размахивания секирой – тоже лишь часть представления? Помнится, перед тем как я победила асшаита, ты смеялся над моими словами в твой адрес. Что же, Великий Хан... быть может в таком случае ты, поведаешь мне кто ты такой? И что здесь происходит? Кто стоит передо мной? Старик, потерявший интерес в этой жизни и ждущий шанса достойно умереть? Завоеватель, покоривший весь мир и умирающий что без противника, все что ему остается – это вечность скуки? Верный слуга и послушная игрушка тех что прячутся в божественных Чертогах, собирающий для них души смертных в обмен на объедки с их стола? Воин потерявший все что у него было и в стремлении отомстить потерявший и самого себя, забыв кем он был до тех пор пока он стал правителем тех кто уничтожил его семью? Или кто-то ещё? Каково твое имя, мой почтенный противник? За что ты по настоящему сражаешься? Чего желают от нас Старшие боги? После всего что я прошла – я заслуживаю правды.

Ями медленно поднимает левую руку, закрепляя на лице последний элемент доспеха
– Пора снимать маски, Великий Хан

— Удачи, — эхом отзывается Лиенто, будто это часть ритуала, и тут же замолкает вновь, провожая мужчину взглядом.
Первосвященница терпеливо ждёт, пока властитель Империи ответит на вопросы аквитанки. Всё это уже не важно. Не для неё, во всяком случае. Важно лишь то, кто после этой битвы останется на ногах. Когда-то и Хан стоял здесь на месте Ями, а против него был совсем другой человек. Когда-то и новому Хану Виссанти рассказала о выборе, который у него есть, и вот последствия решения с властителем идут рука об руку уже несколько столетий.

Велика Империя, ещё более велик мир. Несчётное число бойцов в нём, способных бросить выбор Арене, Хану и Богам. И даже если Ями из них – кто знает, как она распорядится своими возможностями, когда придёт черёд принимать регалии из рук Первосвященницы? Если, конечно, она доживёт до этого момента.

Тени приобретают всё более четкие очертания, служа лишним подтверждением того, что финал близок. Среди них уже можно различить отдельные тела, хотя лиц по-прежнему не видно – вместо них колышутся на ветру безликие белые маски. Наконец Лиенто поднимает руку вверх и щелчком вызывает яркую вспышку света, похожую на небольшую звезду, зажжённую в ладони. Так, без лишних слов, она отдаёт сигнал о начале поединка.


Получатели: Великий Хан, Ями.

– Виссанти наверняка рассказала тебе всё, что посчитала необходимым, – отзывается Хан, стоя в нескольких шагах от аквитанки, негромко. – Моё имя уже давно не имеет значения. Вчера я ответил, что я – Империя. И это чистая правда. Цикл должен продолжаться, Империя обязана продолжить существовать. Ничего кроме и за пределами не имеет значения.

Он сплёвывает на песок в раздражении.

– Это очень утомляет, ты знаешь? Вечная жизнь, бесконечные годы, после бесчисленного множества которых перестают радовать успехи, женщины и вино. Когда добиваешься всего, о чём когда-либо мечтал, оказывается не к чему больше стремиться. И всё притупляется. Всё, кроме настоящего боя, – он ухмыляется. – Только в моменты, когда твоей жизни угрожает опасность, чувствуешь себя на самом деле живым. Только тогда возвращаются полузабытые краски. Ты пришла за местью, ты ненавидишь Империю? Чтож, остался всего один шаг. И если ты полагаешь, что сможешь всё сделать иначе… Если считаешь, что ввергнешь мир в войну и бросишь вызов Старшим Богам… В таком случае остаётся надеяться, что моя старая возлюбленная Фортуна не отвернётся от меня и сегодня.

Топор снова вспыхивает в сумраке, очерчивая сверкающий полукруг.

– Тебе не нужна правда, аквитанка. Тебе нужна кровь. Так возьми её – правда от тебя никуда уже больше не денется.

Ями внимает ответу могучего гиганта, застыв на месте подобно статуе и лишь хаори колышется у нее за плечами, по воле ледяного ветра. Алая маска полностью скрывает лицо аквитанки, надежно скрывая от зрителей её эмоции, но когда Хан наконец замолкает и начинает говорить сама тенеходица, её голос звенит, как натянутая струна от едва сдерживаемого гнева.

– Как... как ты превратился... в это?! Империя... империя отобрала у тебя почти все что у тебя было... и взойдя на её трон ты отказался от того что у тебя осталось? Свое имя, свою личность, свою жизнь... ты называешь это исполнением своей мечты? Вечность скуки, которую ты проводишь расширяя и охраняя владения убийц твоего рода? Почему? ПОЧЕМУ?!
Сжав стальную ладонь в кулак, аквитанка со свистом рассекает ей воздух шагнув к своему грозному противнику. Вторая рука, сжимающая ножны в которых покоится проклятая асшайская катана, слегка дрожит от охватившей темноволосую воительницу ярости
– Я здесь не из-за того что ненавижу Империю, хотя видят боги, моя ненависть к ней велика. Я здесь потому что у меня есть долг! Перед моей семьей! Перед домом Кадзухиро! Как ты мог отвернутся от своего рода, Хан? Почему ты продолжаешь править этими... этими тварями, если ты настолько от этого устал?

– Ты сможешь исполнить свой долг во мгновение ока. Но то, что действительно имеет значение – это Империя. Ты можешь любить ей, можешь ненавидеть, но лишь до тех пор, пока Империя существует, весь остальной мир в безопасности, – Хан перехватывает обеими руками топор и медленно начинает обходить Ями по кругу.

Со стороны может показаться, что он совершенно расслаблен.
На губах всё та же безмятежная нервирующая полуулыбка, в то время как льдисто-синие глаза метают холодные молнии и безошибочно считывают каждое движение оппонентки.

Хан продолжает неторопливо обходить ей по широкому кругу, не спеша сокращать дистанцию.
– Я вижу всё, Ями, – тихий глубокий голос, кажется, теперь звучит прямо в её голове. – Я видел падение прошлого Хана, я видел, как стирались из истории целые дистанции и даже некогда великие королевства. Я видел безмятежное спокойствие непоколебимой пустыни, я, как и ты, видел мир по ту сторону грани. Ты не способна победить меня. Мне известен каждый твой шаг наперёд.

Он с усмешкой наблюдает за перемещениями аквитанки, не переставая кружить.
– Мне известны все твои фокусы. Веками я наблюдал за лучшими воинами на этой арене, черпая их опыт. И ты, как и я, понимаешь, что наше с тобой противостояние решит единственный смертельный удар.

Хан резко подаётся вперёд, перехватывая топор и, хохотнув, отступает назад.
– Этот меч проклят, принцесса. Обращайся с ним осторожно.

Ями кружит по арене, готовая в любой момент ответить на атаку Хана. Поблескивает в руках холодная сталь асшайского клинка. Нервы напряжены до предела, движения просчитаны до нескольких шагов вперёд...

Но атаки так и не происходит.

Хан, посмеиваясь в свою бороду, стоит на месте и не предпринимает ничего, словно бесконечно уверенный в своей непоколебимости. Проходит минута, другая. Истекает время, отведённое на первый раунд – сквозь завывающий ветер пробивается удар гонга, знаменующий о начале следующего. Хан так и не предпринимает ничего. Просто стоит.

Будто ему нет дела до аквитанки, нарезающей вокруг него круги.

И вдруг... какая-то тень пролегает по лицу Хана. Неожиданно резво, забыв о всякой степенности, вскакивает с трона Первосвященница. Арена в одно мгновение становится эпицентром бушующих каскадов энергии – как и в битве с амазонкой, её буквально заливает магическими потоками. Тени вокруг арены мгновенно вырастают, полностью превратившись в людей – словно нерадивый художник наконец-то взялся и в один момент закончил свою работу. Выходит вперёд знакомое лицо Куницы, кидая на арену призрачную розу. Появляется сиятельный Глориус – даже в таком состояние он способен излучать великолепие, выступает из рядов мрачный Катон, рядом с амазонкой становится Абдула — и вскоре стройный ряд всех, кто когда-то сражался здесь — сэр Генри, Бальтазар, Ульф, Эркран... все бойцы этого турнира образуют второй круг в Арене. Круг, из которого нет выхода, кроме одного — сразить своего оппонента.

И вот теперь начинается настоящая битва.

Тень на лице Великого Хана.
Призраки окружившие Арену.
Ладонь аквитанки на рукояти проклятого клинка.
Сорвавшись с места она бросается на встречу врагу.
Шаг
Второй
Третий.
Двое живых сталкиваются в круге мертвецов
Под взглядом старших богов.

Хан продолжает медленно перемещаться по широкой окружности, уже некоторое время ничего не говоря и не пытаясь провоцировать соперницу. Он понимает, что это бесполезно. Знает каждый её следующий шаг. Ему плевать на скучающую толпу, плевать на затягивающийся сверх необходимого поединок. Плевать на Виссанти, в «удачи» которой наверняка было настолько мало искренности, насколько это только возможно.

За мгновение до серии разноцветных ослепительных вспышек, Хан поднимает голову, впервые за время поединка отрывая взгляд от утопающего в тенях лица Ями.
– Они теряют терпение, – произносит раздражённо сквозь зубы.

От Запретных Чертогов медленно отделяются несколько разноцветных шаров чистого света, кружа и планируя неторопливо и величественно опускаются к смертным.
– Они требуют свою дань, – Хан ухмыляется, откидывая со щеки светлую прядь.

Взгляд синих глаз скользит по периферии арены, выхватывая из безликой толпы мертвецов отдельные силуэты. Чудовищное двухголовое существо, рычащее нечленораздельно что-то про смерть. Аквитанского самурая, застывшего с опущенной головой в отдалении. Так и не донесшего послание про падающее небо кочевника, амазонку с оставленным шипастым шаром кровавым месивом вместо лица. Все они умирали в уверенности, что покрыли себя неувядающей славой. Что сражались и пали в самом важном турнире уходящей эпохи. Даже не подозревая о том, что им, как и тысячам прежде, предстоит сперва стать отчаявшимися и обезумевшими узниками арены, а после – переработанным топливом душ в божественной машине Запретных Чертогов.

Один цикл изживает себя – вслед за ним, по воле высших существ, начинается новый.
Цикл омерзительный, наступающий пяткой на гордость и совесть.
Цикл необходимый, потому что единственной альтернативой ему является сражение с силами, даже просто постичь сущность которых не в состоянии обычные смертные.
Безумен тот, кто осмелится бросить вызов богам.
Хан же… Не более чем жалкий и бесправный наместник.

Он не перестаёт улыбаться, чувствуя, насколько сильно устал.
Империя – щит. Существование Империи и исправное функционирование арены – залог благополучия этого ничтожного мира. Пока он полезен Богам, он может существовать. Если Империя будет сломлена и захвачена ордами, если падут легионы и обрушаться под ударами осадных машин стены великой арены – боги всё равно вернуться через сотню лет для того, чтобы собрать свою дань. И, не получив её, приведут в исполнение однажды озвученную угрозу.

Всё остальное не имеет значения. Только турнир. Только арена. Только Империя.
И вспыхивает испещрённое жуткими зазубринами лезвие топора.
И Хан, шагавший размеренно в сторону, неожиданно устремляется наперерез аквитанке.

Шаг, ещё шаг. Пальцы, стискивающие что есть сил лезвие асшайского топора.
Асшай, варварские кланы, дети леса, аквитанцы, его родные кочевники.
Все как один ненавидят Империю, мечтают разрушить и смешать с грязью однажды установленные порядки. Ирония в том, что уничтожив Империю, они обрекут на гибель себя.
Великий Хан – и есть Империя.

Ещё шаг, аквитанка уже совсем близко. Даже в этой броне восхитительно быстрая, непредсказуемая, неуловимая.
Хан мог бы продолжить медлить, играть осторожно и безошибочно. Нет.
Один бросок вперёд, одна попытка, один удар.
И сам Хан не знает, в глубине души желает он себе победы или же поражения.

И гремит в голове прощальное «удачи» Виссанти.
Оттолкнувшись от земли, Хан прыгает, занося над головой смертоносный топор.

В последние мгновения из Арены вдруг кто-то будто выпивает всю магию. Раз – и по мановению чьей-то божественной руки всё возвращается на свои места. Только песок и каменные стены: ни призрачных образов поверженных воинов, ни вспыхивающих всеми цветами радуги магических потоков. разительная противоположность того, что творилось в финале с Куницей или Бальтазаром. Сейчас в центре два простых человека. Хотя по взгляду на них это очень трудно утверждать.

Боги словно предчувствуя недоброе, удаляют любое своё вмешательство в этот судьбоносный момент. Чтобы ни одна малейшая крупица энергии, случайно попавшая между скрещённой сталью противников не изменила ход истории в ложную сторону. На арену опускается гробовая тишина. Небольшая передышка перед тем, как всё решится – противники встают напротив друг друга и бросают на оппонента последний взгляд.

Начинает движение аквитанка. Меч по-прежнему в ножнах, буквально дребезжит от нетерпения, чувствуя поживу. Не потому ли асшайцы выбрали для своего артефакта форму катаны, что впечатлились искусством аквитанских мастеров меча убийству одним ударом? Какое забавное совпадение... совпадение, которое ей сейчас на руку. Крепче перехватив рукоять, но всё ещё не вытаскивая его даже на миллиметр из ножен, Ями делает шаг.

Ещё.
Последний.

В этот момент и Хан начинает своё движение, скорее не шагает, а прыжками покрывает расстояние, отделяющее его от Ями. На последнем он сгибает колени и отталкивается от земли – впечатляющее зрелище, когда гора стали в которой обычному человеку и двигаться-то тяжело, подпрыгивает над землёй на добрый метр и замахнувшись топором, готовится обрушиться всей своей мощью на стоящую на земле и кажущуюся даже в полном латном облачении крошечной аквитанку.

Время останавливается.
Падает первая капля дождя.
Падает и разбивается о цубу, запуская новый виток времени.

С легким звоном клинок покидает ножны. Хан и Ями наносят удары одновременно. Поднятая волна воздуха распахивает длинную борозду в песке от удара Хана, оставив аквитанку невредимой. Ответный удар не видит, кажется, даже сама девушка. Она делает пару шагов, мучаясь сомнением – а удалось ли ей достать своего противника? И лишь опустив взгляд видит, что с лезвия стекают в песок капли крови. А хан тем временем чувствует, как нарастает в груди неприятное жжение. В голове вновь отдаётся эхом "Удачи". Первосвященница смотрит на него – во взгляде у неё теперь только сострадание.

А клинок тем временем начинает наливаться холодным синим светом, вбирая в себя постепенно душу правителя Империи.

– Как бы не так, – шепчет Великий Хан, по инерции делая ещё один шаг.

Сошедшие с Чертогов сияющие божественные огни, кружась медленно и завораживающе, опускаются всё ниже и ниже.

Он смотрит вниз, наблюдая вспоротую проклятым лезвием ощерившуюся львиную морду.
Видит собственную горячую кровь, бурным потоком стекающую вниз по броне.
Чувствует тепло, холод, возбуждение, боль.
Ощущения, вот уже много веков как забытые безвозвратно.

Хан, выпуская топор, падает на колени.
Смотрит на капли крови на тёмном песке.
Совсем как много лет назад, когда он впервые сражался на этой арене бесправным рабом из бескрайней пустыни.
Тогда он поднялся и победил.
На этот раз, впрочем, удача распорядилась совершенно иначе.

Один цикл завершается, начинается новый.
Вместе с болью по телу разливается мертвенная усталость.
Мышцы, веками подчинявшиеся безукоризненно, цепенеют.
Снова и снова перед глазами проносится тот единственный судьбоносный рывок.

Он проиграл?
Или, в действительности, неосознанно позволил себе проиграть?
Теперь это уже не имеет никакого значения.

Смотрит в песок, упираясь в землю ладонями.

Проклятый меч пытается захватить его душу, но Хан лишь холодно ухмыляется.
Кровь течёт изо рта, кровь на языке и губах.
По крайней мере, совершенно точно ему известно одно – его душу давно и бесповоротно зарезервировали другие.
Она станет частью того вихря, что, будучи пока ещё невидимым для людей, раскручивается, поднимая песок, по периферии арены.
Он примкнёт к остальным, не станет узником матовой полоски зачарованной стали.

Глаза застилает непривычная пелена, вокруг будто бы стремительно холодает.
– Так вот каково это, – хмыкнув, изрекает Великий Хан и, закашлявшись кровью, грудой падает на песок.

Тысячи взглядов прикованы сейчас к сражению в котором решается судьба Империи и быть может даже всего мира. Тени былых претендентов обступают Арену и даже загадочные Старшие Боги, жадно ждущие положенной им жертвы, неотрывно следят за поединком своего наместника с наглой претенденткой.
Но Ями нет до этого дела.

Сейчас в её мире нет ни Богов, ни призраков, ни даже Империи которую она поклялась уничтожить. Есть лишь она и её противник. И тяжелый, непривычный, сковывающий движения доспех. И песок, в котором увязают ноги. И страшное зазубренное лезвие асшайской секиры, несущееся ей навстречу. И черный клинок в её ножнах, дрожащий от нетерпения и жажды крови. И знание что она успеет нанести только один удар.
И словно подчиняясь воле аквитанки, Арена меняется прогоняя потусторонние образы и потоки магии, оставляя после себя только Чемпиона и Претендентку. Могучий исполин в золотом доспехе, замахиваясь огромной секирой, нависает над кажущейся на его фоне крохотной фигуркой тенеходицы. Крепко вцепившаяся в рукоять катаны рука, вырывает её наружу. В Аквитании это смертоносное искусство носит название йайдо.

Первая капля дождя.
Хищный оскал львиной пасти.
Клыкастая ухмылка они
Белое хаори, колыхающееся на ветру.
Чудовищный удар, оставляющий борозду на песке.
Капли крови падающие с клинка
Лев, рассеченный надвое.
Холодное свечение проклятого клинка, стремящегося получить свою награду.
Бой закончен.

Великий Хан, грузно падает на четвереньки, выронив свое ужасное оружие.
А Ями остается стоять. Так и не получив ни одной царапины в этом бою... как впрочем и в любом другом сражении с того момента, как она ступила на Арену.

Взмахнув проклятым клинком, чтобы стряхнуть с него последние капли крови, темноволосая воительница медленно опускает все ещё зловеще светящуюся катану в ножны, а затем осторожно стягивает с лица алую маску.
– Помнится, перед тем как я победила асшаита, ты смеялся над моими словами в твой адрес... – Слова адресованы к поверженному титану, но аквитанка не поворачивает к нему головы. Порывы ветра продолжают дергать полы её хаори.
– ...но я была права, верно? Они отобрали у тебя все и привели тебя сюда, чтобы ты сражался по их прихоти, а затем умер обагрив своей кровью песок, когда ты станешь им ненужен. И ты сражался по их прихоти и теперь ты лежишь здесь, истекая кровью. Ты был и остался рабом, Великий Хан. Инструментом. Игрушкой в Их руках. Но полагаю, это означает что ты также был прав, мой почтенный противник. В каком-то смысле ты – Империя.

Алая маска падает на песок, рядом с уже мертвым телом её совсем недавно казавшегося непобедимым соперника и Ями медленно поднимается вверх, к опустевшему трону. Каждый шаг дается все тяжелее – словно бы все усталость, после прошедших поединков, до поры до времени отступившая под натиском яростно горящего в её душе пламени гнева, разом наваливается на нее, словно каменная плита. Но аквитанка все же продолжает идти, ступенька за ступенькой поднимаясь к своей мести. Правая рука девушки лежит на рукояти асшайской катаны. А левую... левую она вскидывает вверх, в жесте, который на тайном языке тенеходцев из клана Ига означает "задание выполнено".
Все пальцы сжаты, кроме указательного и среднего, которые выставлены вверх.

В гнетущем молчании шокированной и поражённой Империи Ями медленно направляется к лестнице. Народ, ещё не осознавший до конца поражения своего главного и казавшегося совершенно несокрушимым могучего чемпиона, провожает её немыми полными страха и восхищения взглядами. Каждый невольно задумывается о том, что победа аквитанки означает для него самого. Стоят, опустив голову имперские глашатаи. Замерла на пьедестале Виссанти, терпеливо и флегматично ожидая чего-то. Имперские гвардейцы почтительно расступаются, освобождая проход. Впереди, в конце долгой и кровавой дороги, возвышается трон, на резном подлокотнике которого по-прежнему стоит опустошённый Ханом наполовину кувшин вина.

Ями медленно оборачивается, демонстрируя свой загадочный и непонятный жест небесам. Кружащие вокруг арены огни спускаются ниже – теперь их всё больше, многие замирают, касаясь земли. Другие – ослепительно яркие шары чистого света, с величественной медлительностью летят прямо к ней, кружа вокруг победительницы.

И мир искажается.
Цвета сжирает монотонная серая гамма, в которой существует лишь поднимающийся от арены к чертогам полупрозрачный ураган человеческих душ и эти ослепительные огни. Они кружат вокруг аквитанки – с каждой секундой быстрее. Зрители, глашатаи, стражники и даже Виссанти – все цепенеют, будто вычеркнутые чьей-то всемогущей рукой из временного потока.
Световые шары теперь мелькают так быстро, что очерчивают вокруг новой императрицы практически неразрывное сияющее кольцо. И, сквозь абсолютное безмолвие сумрака, прямо в голове Ями один за другим начинают раздаваться запредельно прекрасные и чистые голоса. Идеальные, почти одинаковые, будто совершенно бесполые.

– Блистательная победа, Императрица.
– Время Хана прошло, новый цикл уже начинается.
– Ты станешь новой наместницей богов на земле…
– Обретёшь силу, власть, возможность жить вечно и вечно сохранять молодость, красоту.
– Ты будешь править империей, несокрушимой, единственной и неповторимой.
– Мы дарим тебе это право.
– В своём безграничном великодушии…
– Ты получишь всё, что хотела…
– Одно условие.
– Требование.
– Империя должна продолжить существовать.
– Цикл, завершённый единожды, начинается снова.
– Мы не вмешиваемся в твои дела до тех пор, пока турнир продолжается.
– До тех пор, пока сохраняется необходимый порядок вещей.
– Если цикл будет прерван…

– Ваш мир сгорит в пламени в наказание, – другой голос, тёмный и угрожающий, единожды вклинивается в беседу и умолкает.

– В награду за повиновение, ты, как и все твои предшественники…
– Получишь право…
– На одно единственное желание.
– Чего ты хочешь, девочка по имени Ями?
– Не задавай лишних вопросов.
– Назови свою цену.
– Загадай желание...

Ладонь в стальной перчатке снова опускается на подлокотник трона – но на этот раз, эта ладонь принадлежит не Великому Хану, а его прекрасной убийце. Словно бы и не слыша голоса живых огней, раздающиеся прямо у нее в сознании, Ями поднимает полупустой кувшин с вином, осторожно делает маленький глоток и уважительно кивает. Тенеходицу похоже совершенно не заботит что время замерло, а мир потерял краски. В конце концов что такое сумрак, для той, кто была за его чертой чаще, чем в отчем доме?

– Мир сгорит в пламени в наказание... – Задумчиво повторяет аквитанка единственную фразу, прозвучавшую иначе чем предыдущие – Вот какой была цепь, которой вы приковали его к трону. Как смешно. И это – то ради чего он отказался от мести? Пожертвовать своим долгом, своей памятью об умерших, спокойствием их душ... ради чего? Ради кого? Чьи жизни для него имели значение здесь, в краю тех кто пленил его и заставил сражаться для потехи? Кто остался у него, после того как у него забрали все?

Грустно улыбнувшись, Ями качает головой и осторожно ставит кувшин на место. Обе её ладони опускаются к проклятому мечу, одна обхватывает рукоять, а вторая ложится на ножны, так что большой палец касается цубы.
– В Алом Саду государей-иноков, растет удивительное растение, которое у нас в стране называют черный лотос. Его цветы невероятно красивы и источают сладчайший аромат, равного которому нет на свете, но оно расцветает только если поливать его свежей кровью, при этом тот чья кровь используется, обязательно должен от этого погибнуть. Обычно цветение черных лотосов это редкое явление, чаще всего случающееся после неудачных бунтов. Но при государе Цунаеси, тысяча лотосов расцветала каждый день. Его правление назвали "Тридцатью Тремя Днями Цветения" – именно столько правил этот безумец прежде чем его свергли. Многие считают его правление самой черной страницей в истории Аквитании. Но некоторые...
Большой палец осторожно подталкивает цубу вверх, помогая второй руке, извлекать меч из ножен. Тонкая полоска подрагивающей от нетерпения черной стали появляется между ножнами и рукоятью.
– Некоторые считают что эти злодеяния были оправданы, потому что ни до ни после Цунаеси, мир не видел ничего столь же прекрасного.
Ями выхватывает катану из ножен, рассекая окружившее её светящееся кольцо. Асшайское лезвие проходит без вреда сквозь странные "тела" богов, но следующая путями теней не ожидает что этот удар нанесет вред тем, чьи голоса проникают сейчас в её разум, но этот удар предназначается и не им. Разрезав воздух, проклятый клинок отсекает голову склонившегося в почтительном поклоне Плиния, а затем обрушивается на шею Ториуса, навеки лишая голоса и второго из глашатаев Арены. Аквитанка эффектно разворачивается, взметнув полами хаори и обрушивает яростное лезвие уже на верную стражу Великого Хана. Удар, за ударом, она следует между оцепеневшими изваяниями, насыщая проклятую катану новыми и новыми душами, взамен той, что удалось уйти от плена. Но наконец, кровавый танец закончен, тяжело дышащая воительница устало опускается на трон, окруженная мертвецами, что ещё не успели осознать своей смерти... и сияющим кольцом, все ещё ждущим её решения.
И она наконец его произносит

– Одно-единственное желание? О, для меня этого более чем достаточно, потому что все что у меня есть – это одно единственное желание. Желание, которое к сожалению похоже не могут выполнить даже Старшие боги. Что же, в таком случае мне придется выполнять его самой. Я желаю мести! Я желаю, чтобы Империя ответила за гибель моего отца, за гибель моей матери, за гибель моих братьев и сестер и за бесчестье моего дома, как уже ответили за это почтенный регент-канцлер Сигэмори, государь-инок Иэцуна и дайме что поддержали заговор против моего отца. И смыть подобное оскорбление можно лишь огнем и кровью. Империя должна умереть. И если для этого потребуется раз и навсегда прекратить бои насмерть в этой огромной гладиаторской яме, которую вы зовете Ареной – да будет так! И если за это мое решение будет расплачиваться весь мир – да будет так! Мое имя – Кадзухиро Ями и такова моя воля!

Окровавленная катана со звоном падает к ногам последней правительницы Империи, знаменуя начало нового цикла. Время возвращается назад – и падают на пол обезглавленные тела глашатаев и стражи, оставляя в ложе Великого Хана лишь чемпионку Арены... и Лиенто Виссанти.
– Не бойтесь, почтенная Первосвященница, я не собираюсь вас убивать – Криво усмехнувшись, аквитанка осторожно снимает с себя шлем и опускает его на колени, а затем убирает со лба прилипшие к нему мокрые от пота волосы – В этом нет необходимости. Я выполнила вашу просьбу, вы свободны, а бесконечным схваткам на Арене приходит конец. Как Императрица я, своей властью отменяю эту ужасную традицию. Вы можете покинуть меня и наслаждаться обретенной свободой... сколько бы вам не осталось... а можете остаться здесь, со мной и мы вместе будем ждать, кары небес. Но если вы ожидали, что отказав Старшим Богам в их дани, я вступлю с ними в схватку – вы ошибались. Двадцать два года назад, в Алом Саду государя-инока распустились девять прекрасных цветков черного лотоса – и сегодня они наконец принесли плоды. Я выполнила то зачем пришла, остальное не имеет значения.
Ями протягивает руку к кувшину с вином и поднеся его к губам делает хороший глоток, так что алое словно кровь вино, стекает с краешка её губ. Не обращая на это внимания, аквитанка откидывается назад и устало смотрит в небо.
Сумерки кончились.
На Империю опускается тьма.

Замершие в воздухе капли дождя, будто опомнившись, приходят в движение.
Цвета возвращаются в серый мир вместе с фонтанами крови, вырывающимися синхронно из оставленных проклятым лезвием чудовищных ран.
Падают имперские стражники, падают глашатаи, заходятся в синхронном вдохе зрители на трибунах. И лишь не обратившие никакого внимания на лезвие проклятой катаны шары продолжаю кружить безмятежно вокруг.

Ями слышит их смех.
Смех прекрасный, высокомерный и отдалённый.
Некоторые смеются, другие будто бы прибывают в недоумении.
– Что она делает..?
– Это безумие.
– Она в своём праве.
– Цикл завершён?
– Мы можем выбрать другую императрицу.
– Нет, выбор сделан.
– Договор, сковывавший нас много тысячелетий, расторгнут.
– Как же долго я ждал этого дня, – снова тот голос, тёмный, пышущий злобой и яростью.

Ями видит, как имперцы один за другим начинают будто бы невзначай пробиваться к выходам. Вино Хана оказывается потрясающим – лучшим среди всех существующих, аквитанским.
– Ты могло пожелать что угодно, – продолжают безразличные голоса.
– Империя и арена служила щитом.
– Теперь у вашего мира не осталось щита.
– Мне нравился это мир.
– Эти люди такие забавные.
– Если симбиоз более невозможен, настало время собрать урожай.
– Не только Империя. Асшай. Аквитания. Вы все будете уничтожены. В назидание остальным, – опять он.
– Мы могли бы вернуть твою семью с того света.
– Мы могли бы…
– Выбор сделан.

Где-то на трибунах плачут испуганно дети.
Небо вспыхивает разрядами молний и угасает.
Ями обращается к Лиенто Виссанти – и её слова вызывают новую вспышку смеха богов.
– Свободна?
– Может идти?
– Инструмент, созданный для единственной цели.
– Без цели не представляет никакой ценности.
– Инструмент сломанный, восставший против создателей.
– Почему мы не заменили эту мятежницу много столетий назад?
– Мне никогда не понять этих людей.
– Некоторые просят о странных вещах, даже имея в запасе только одно желание.
– Нам больше не обязательно ему следовать.
– Достаточно.

Одинокая молния срывается с низко клубящихся туч, на мгновение проявляя мир в негативе. Ослепительная вспышка, вынуждающая закрыть на секунду невольно глаза.
Когда к Ями возвращается зрение – она восседает на имперском троне в окружении трупов. Рядом нет ни светящихся шаров, ни замершей неподвижно Лиенто Виссанти.

Имперцы бегут, толкаясь и давя друг друга в узких проходах.
Небо сходит с ума, закручивая тучи в напоминающий колоссальных размеров воронку необъятный водоворот.

Кровь гвардейцев старого Хана медленно стекает водопадом по мраморным светлым ступеням.
И лишь один голос, тёмный, дрожащий от гнева, безжалостный.
Голос бога, так отличающегося от всех остальных.
– Мне нужно немного времени, чтобы всё подготовить. Наслаждайся последними часами своей жалкой жизни, принцесса из Аквитании.

И даже этот последний голос уходит. Сгущается тишина.
Тишина, прерываемая топотом, криками боли и ужаса – голосами людей, которые пытаются по головам своих собратьев выбраться из безвыходной смертельной ловушки.
Многим из них, быть может, удастся покинуть арену. Вот только едва ли это поможет хоть кому-то избежать западни.
Едва ли Старшие Боги не сдержат своё обещание.
Через несколько часов всё закончится.

Выбор сделан, цикл завершён.
Тысячелетиями закручивавшася спираль разорвана в одночасье.