Сумерки богов | ходы игроков | - 4.1 Рыцарь смерти vz Рыцарь Империи

Вы стоите перед троном Хана. Рыцарь Империи и рыцарь Смерти. Живой мертвец и ожившее умертвие. Оба на пороге смерти, будто только за ней и пришли. Разные, но чем-то неуловимо схожи. Перед Генри и Бальтазаром возвышается каменная колонна – трибуна, на которой раньше стояли глашатаи. Но нет ни Плиния, ни Раммеля, заводящих трибуны громкими голосами и выдуманными обещаниями. Похоже, в этот раз великий Хан будет вести бой сам. Впрочем, он по-прежнему немногословен: его тяжелый взгляд устремлён на арену, куда-то сквозь вас. Хочется невольно развернуться, посмотреть, что же увидел там, за вашими спинами, великий воитель. Но нет в этом нужды – вы прекрасно чувствуете и так.

Сумерки. Они повсюду, не типичные вечерние сумерки – эти, кажется, проникают в каждую щель, в каждое сочленение доспехов, заполняют всё свободное пространство невидимыми, но осязаемыми тенями прошлого. Холод, который пробирает до костей, причём не могильный – Бальтазару, по крайней мере, оный был бы привычен, а абсолютно иной, будто бы и не из этого мира. Зрители, обычно крикливые и беспокойные, сейчас молчат, застыв на своих местах. И только Хан ведёт себя естественно, так же, как и всегда.

Наконец он делает знак и начинает говорить.
— Я хочу увидеть достойную битву. Такую, чтобы стало ясно, что турнир был открыт не зря. Покажите всё, на что способны, чтобы я и мой народ могли насладиться этим зрелищем, — он проводит рукой, указывая на трибуны.
И те на конец взрываются после долгого ожидания громогласным приветствием. Даже тени сумерек бессильны перед силой личности Хана. Тот же в свою очередь возвращает руку обратно, перевернутой ладонью вверх и направляя на вас, давая возможность сказать своё — возможно, последнее — слово.

Чувствуется приближение чего-то великого. Неизбежного. Предвечного. Но сначала вам придётся пролить кровь. Ещё один раз – чего это стоит, учитывая, сколько вам пришлось проливать кровь до этого? Сумерки наступают, и вместе с ними приходит время битвы. Приветствуйте друг друга.


Получатели: Бальтазар.

Получатели: Сэр Генри.

Холод. Необъяснимый и потусторонний. Странный и противоестественный. Противоестественный даже для порождения мрака, насмехающегося над законами мироздания. Впрочем, прямо сейчас Бальтазару явно было не до смеха. Асшаит чувствовал, как неумолимо надвигалось нечто. Нечто за гранью жизни и смерти, за гранью добра и зла.

Пожалуй, где-то в глубине души рыцарь смерти был рад, что давным-давно разучился испытывать страх. Остался лишь интерес. Чемпиону теней хотелось самолично узреть, что будет дальше. Хотелось бросить вызов наместнику богов. Сразиться с Ханом, который по праву считался монстром среди монстров. И тем обидней осознавать – скорее всего, этим желаниям уже не суждено сбыться...

А напротив, словно неподвижная скала, величественно возвышался он. Рыцарь Империи. Последний, на сей раз – действительно последний Ее представитель. Защитник простого народа. Вестник справедливости. Герой. Отлаженный винтик в насквозь прогнившей системе.

Вероятно, практически невозможно было представить двух настолько непохожих друг на друга противников. Но все же, одна вещь сближала двух рыцарей. И это... смерть. Оба они, вне зависимости от любых принятых решений, сегодня умрут на этой самой арене. Удивительно, но и умертвие, и старый воин не просто осознавали неизбежность трагического исхода. Похоже, они полностью смирились с этим. Поэтому называть идущих на смерть живыми мертвецами, возможно, было бы небольшим преувеличением. Скорее уж, теперь они с Генри – ходячие мертвецы.

В любом случае, Бальтазар не собирался изменять своим привычкам. Полностью проигнорировав и толпу, и Владыку Всего Сущего, асшаит покрепче сжал в руках сумеречный клинок. Кстати, душа павшего паладина катане, очевидно, пришлась по вкусу. Так что сейчас оружие радостно светилось, предвкушая новую богатую добычу. Немертвый оптимизма "напарника" не слишком разделял, но всё таки направился в сторону оппонента, пристально глядя на того бледно–голубыми глазами. Старался Бальтазар заглянуть сэру Генри в душу или пытался, что называется, убить соперника взглядом? Кто знает. Так или иначе, один покойник обратился к другому, доверительно сообщив о своих намерениях.

– Я забираю тебя с собой.

Хан делает один хлопок – бьют литавры и барабаны, призывая к вниманию зрителей. Конечно, это излишне: всё внимание сейчас и так приковано к Бальтазару и Генри. Бьёт гонг первый раз. Второй. С третьим над ареной проливается дождь. Хан откидывается на своём троне, подпирая кулаком щеку и смотрит внимательно на чемпионов.

Кажется, будто мгновения перетекли в вечность. Замер в напряжении рыцарь Империи, вцепившись в секиру. Бальтазар, согнув колено, положил руку на рукоять катаны. Одна вспышка. Две. Три. С криком Генри срывается вместо, грозное оружие его, несмотря на размеры, сверкнуло в сумерках с ошеломляющей быстротой.

Клинок души оказался быстрее. Учение бывшего её владельца говорило о том, что истинные мастера выигрывают бой ещё до его начала. Похоже, рыцарь смерти начинал постигать аспекты этого мастерства – потому что тускло светящаяся сталь молнией расчертила полукруг, на доли секунд обогнав секиру сэра Генри. Тот не сразу даже понял, что произошло – просто застыл с поднятой над головой секирой. Изо рта плеснула кровь. Капли дождя падали на лицо, в одночасье ставшее восковой маской – душа покидала тело.

И когда на песок повалилось надвое разрубленное тело того, что когда-то было рыцарем Империи, душа Генри уже перетекла в магический клинок асшаита.

Хан был явно недоволен. Лениво махнув рукой, он прекратил бой и дал знак унести тело рыцаря прочь. В его движениях и глазах не было ни малейшего сожаления о судьбе рыцаря – только раздражение тем, что он надеялся увидеть хорошую битву, а его лишили этого удовольствия.

— Асшаит победил! — крикнул он в толпу, поднимаясь с трона и начиная спускаться по ступеням прочь, даже не взглянув на Бальтазара.

– Какое разочарование... – задумчиво протянул асшаит, наблюдая, как с арены уносят тело павшего рыцаря. Уносят то, что осталось от прославленной гордости Империи. Пожалуй, впервые за весь турнир Бальтазар совсем не чувствовал удовлетворения от победы. Всё произошло слишком быстро и сумбурно. Жнецы, эти земляки некроманта, посвятившие свои жизни искусству убийств, могли бы по праву гордиться столь чисто проделанной работой. Но рыцарь смерти, не успевший толком повеселиться, забывшись в упоительном танце крови, стали и смерти, сейчас очень даже разделял раздражение Хана. Занятно – до сего момента немертвый и подумать не мог, что вообще способен испытывать раздражение! Это чувство было довольно... неприятным.

Впрочем, если отбросить в сторону пускай и весьма значительные, но всё-таки детали, можно ли утверждать, что исход поединка оказался для чемпиона погибели неожиданностью? Отнюдь. Ещё вчера колдун осознал – все претенденты обречены. Пускай кто-то умрет чуть раньше, а кто-то – чуть позже. Какая, в сущности, разница? И так ли уж это плохо – наконец обрести вечный покой, освободившись от мирской суеты и невыносимо скучной рутины? Для воплощения Смерти ответ был очевиден.

К слову, в небольшой отсрочке тоже имелась положительная сторона. В конце концов, теперь Бальтазар сможет не только предстать перед Бледной Госпожой во всём её великолепии, но и преподнести в дар душу финальной противницы. А душа сильнейшей женщины в мире... нет, правильнее будет сказать – душа величайшего воина среди смертных, должна быть по достоинству оценена Холодной Владычицей.

Более не тратя время понапрасну, асшаит быстрым шагом направился прочь с арены. До финала ещё оставалось немного времени. Времени на подготовку к последней дуэли, что вот-вот решит судьбу как мира живых, так и мира мёртвых. Судьбу людей... и судьбу богов.