[InHuman] Tales of Redlands | ходы игроков | Эпизод 14: Освобождённый (ЗАВЕРШЕНО)

Предыдущий эпизод: ссылка

      Одинокий маленький скорпион выполз из своей норки-западни, стряхнул с брюшка песок и опрометью бросился проверять, что же это такое увесистое плюхнулось на землю рядом с его обиталищем. Совершив приличный для своего возраста прыжок, он наскочил на камень и громко цокнул об него острым жалом. Да уж, ошибочка вышла - камень не живой, есть его нельзя, только лишний раз конечности обломать. Наверняка скорпион был разочарован в тот момент - уж он-то ожидал какую-нибудь птичку или, на худой конец, собрата, которого можно было бы невозбранно схарчить. Вот только членистоногое вряд ли задалось вопросом, откуда, собственно, тут взялся этот камень и кто его бросил.
Хряп! Стальной штык, утяжелённый длинной цельнометаллической конструкцией, к коей был прикреплён как наконечник, вонзился точнёхонько в спину скорпиона, намертво пригвоздив к земле. Существо засучило лапками, царапая песок, но очень быстро лишилось жизненных сил и умерло.
      За время пешей прогулки по Пустоши с момента, как покинул пристанище охотников-наркоманов, Брут неплохо освоился с копьём. Вот и сейчас, вдоволь накидавшись им по неподвижным и не представляющим опасность объектам, он успешно поразил цель, выманенную из западни броском камня. Зверолюд бросал их всю дорогу, прекрасно зная, что на равнине его может поджидать скорпион, прячущийся в земле. Уж чего-чего, а ядовитого укуса ему точно не хотелось.
      Этот был третьим по счёту. Волк резво подскочил к трупику и, придавив его, выдернул копьё. Скорпион в последний раз судорожно скукожился и более признаков жизни не подавал. Брут хотел уже было поднять камень, чтобы продолжить кидать его дальше по пути следования, как вдруг услышал далеко позади себя монотонный и приближающийся гул. За трое суток пути он настолько привык к тишине и спокойствию окружения, что воспринимал нечто подобное и выделяющееся очень чутко. И очень внимательно. Звук производило некое транспортное средство, приближающееся с большой скоростью, и это точно была не лихая повозка с парой скаковых лошадей. То совершенно точно был автомобиль, который, помимо рёва мотора, издавал и ещё какие-то звуки, неоднородные, но ритмичные.

За время проведенное в Пустоши, каждый узнает одну непреклонную истину - невозможно быть слишком осторожным. Пустошь - синоним опасности. В ней не живут, а выживают. И если стоять и мирно смотреть на приближающийся автомобиль, то рано или поздно, он намотает твои кишки на свои колеса.
Брут, залег в урытие и притаился, надеясь что машина промчится мимо. Нет, конечно же она промчится мимо, ей просто незачем останавливаться посреди ничего. Разве что водиле приспичит по нужде. Но каковы шансы на это? Никчемны. Поэтому машина промчится мимо, а Брут, сможет спокойно продолжить путь.

Но не был бы Брут тем редким "счастливчиком", с которым всегда происходили самые невероятные и при этом, увы, неприятные вещи. Проклятие, преследовавшее его сызмальства, никуда не делось, и хотя временами впечатления от очередного случая изглаживались, и неудачи будто бы отступали, оно раз за разом, вновь и вновь возвращалось - неожиданно, нежеланно, неотвратимо.
Похоже, этот раз грозил не стать исключением. Машина ехала прямо в его сторону. До того зверолюд успел прикинуть, что транспорту есть резон прокладывать маршрут несколько иначе, более удобным способом и по более ровным участкам. Но самоходная повозка, ревя мотором и чем-то, что теперь уже было различимо как очень громкая музыка, неслась строго в его направлении. И вот уже волк слышал, как водитель подгазовывает, придавая джипу резвости, а из кабины без крыши ревёт, визжит и лает демоническая музыка.
ссылка

Его же не видно? Наверное нет. А если и да, всегда есть шанс прикинуться мертвым. Но если громыхающая тарантайка, продолжит нестись прямо на него, грозя раздавить, тогда придется уклонятся, в самый последний момент. Главное не сдрейфить и не дернуться раньше времени.

Машина неслась прямо на него. С каждой секундой надежда на то, что тачка завернёт куда-нибудь в сторону, ну хотя бы на несколько метров, ну хотя бы на метр, стремительно таяла. Но тем больше было напряжение, и тем лучше оно повлияло на то, чтобы в последнюю секунду, когда автомобиль уже постиг настиг его, зверолюд, подорвавшись, вскочил и ринулся в сторону. Правда, в ту же секунду он заметил, равно как и услышал, что машина взвизгнула тормозами, и её занесло прямо перед самым носом Брута. Неужели его всё-таки не видели? Так или иначе, он в любом случае оказался бы раздавленным, умышленно или не умышленно.
Волк едва встал на ноги, перекувыркнувшись после прыжка вместе с копьём. как уже увидел остановившуюся в клубах собственноручно поднятой пыли машину и вылезающего из неё водителя. Последний был весьма и весьма внушительного телосложения - даже Брут, не видавший никого, кто был бы хотя бы близко похож на него по комплекции, мог бы присвистнуть от удивления. Бритая налысо бородатая морда, притороченная к бычьему корпусу, вылезла из автомобиля и уже готова была навешать ему с три короба. Разумеется, сравнение с быком было чисто литературным - человек был нормальный, не мутант, без рогов и копыт, но вот лягнуть мог как самый настоящий буйвол. Впрочем, то лишь говорил его внешний вид амбала, а уж как он окажется на поверку.
- Ебаться в карбюратор, я же тебя чудь не раздавил! - громогласно рявкнул здоровяк, выходя из пыли.
В одной руке он сжимал обрез двуствольного ружья, который на фоне широкой лапищи выглядел как маленький самопал, как пистолет в руках Джерико. Водитель явно готов был пустить его в дело, а иссечённое шрамами лицо и другие открытые части тела явно говорили о том, что тот не брезгует и разбираться с врагами лично, накоротке и вот этими самыми могучими маслами. На фоне такого, откровенно говоря, радовало, что бугай решил начать с диалога, и у Брута ещё был шанс реабилитироваться. Он, конечно, всё ещё держал копьё в руке, но что-то ему подсказывало, что в этой драке у него нет ровным счётом никаких преимуществ.

Встав, пыльный Брутус, посмотрел исподлобья на здоровяка. Ему было непонятно это выражение "ебаться в карбюратор", но с каким нажимом оно было произнесено, волк почувсьвовал агрессию. Хотя ему тяжело было распознавать человеческие чувства.
- Ты кто? - спросил зверолюд. Раз человек начал с диалога, Брутус решил его поддержать.

- Тот, кто не будет трахаться с тобой.* - резко передразнил его человек.
Специалистом в области восприятия интонаций и жестов Брут не был, но каким-то задним умом распознал в интонации, а также в том, что обрез в руке громилы так и не был ни разу поднят и нацелен на него, трахаться со зверолюдом действительно никто не будет, равно как и совершать другие противоестественные действия.
- Ты чё тут бродишь один? Охотишься что ли? - мужчина заозирался и весьма кстати заметил трупик скорпиона неподалёку, - Походу, заебись охота проходит, ага?
Теперь он уже не выглядел опасным. Самоуверенным, чуточку наглым, но не опасным - по крайней мере, до тех пор, пока Брут сам держит себя в рамках приличия. Но он не чувствовал того шкурного духа, исходившего от Джерико, и это могло играть в пользу этого незнакомца. Его появление здесь вместе с машиной и приподнятое настроение могло здорово помочь волку, например, быстро добраться до ближайшего населённого пункта, в котором, возможно, обозначатся следы Софиты и работорговцев. В противном случае этот амбал действительно окажется извращенцем и поимеет Брута. С его-то удачей больших надежд на лучшее питать не стоило.
- Ладно, хуй с тобой. - мужчина развернулся и зашагал к джипу, оглядываясь через плечо, - Не валяйся больше на земле вот так, я тебя еле заметил в самый последний момент. А если самоубиться хочешь, так пойди похавай вот этого мёртвого гада.
____________________________________________________________
- *Тот, кто не будет трахаться с тобой. - (в оригинале звучит как "Someone who won't fuck you.", что является передразнивающей рифмой на вопрос Брута "Who are you?".

Волк ничего не ответил, молча проводил взглядом странного амбала и когда тот уехал, продолжил свой путь. Он не привык просить помощи у людей, а этот был к тому же странным. Лучше уж он пешком, медленно, но верно будет идти пешком, чем рискнет своим пушистым задком.
Это было, возможно глупо, эгоистично, излишне горделиво, но... Таков был Брут и таков был его путь.

На счастье зверолюда, мужчина уехал быстро, разве что напоследок обернулся - убедиться, что тот опять под колёса не бросится. Машина уехала, подняв столб пыли, но тот осел лишь после того, как стихла удаляющаяся музыка и рёв мотора. Тогда-то Брут к своему удивлению и разглядел на горизонте, в том направлении, куда уехал джип, что-то, что напоминало очертания городка размером в несколько раз больше Бундока, а то и того крупнее. Была весьма высока вероятность, что так волк наткнётся на след Джерико, а может и на него самого вместе с компанией.

Волк отправился в поселение. Он теперь уже не так боялся людей. Да, они его не любят, но по крайней мере не пытаются убить при первой встрече.

Чем ближе зверолюд подходил, тем больше убеждался, что дорога приведёт его в по-настоящему крупное поселение. Никто больше не проносился мимо на телегах или машинах, но можно было быть уверенным, что в городе их немало. Возможно, там будут другие зверолюди, "социализованные", как их назвал Джерико - поговорить с такими не мешало хотя бы один раз, дабы понять, насколько эти собратья стали лучше или хуже, ассимилировавшись с людьми. Стоило думать, что стали хуже, а потому надо быстрее избавлять Софиту от человеческого общества.
Как-то совершенно нечаянно Брут погрузился в мысли и рассуждения о том, что его ждёт, и подзабыл, что он всё ещё на территории Пустошей, и что ему полагается кидать вперёд камни, дабы предупредить нападение скорпиона. Собственно, это и произошло, когда практически перед самым носом волка выскочила членистоногая тварь и громко заверещала. Зверолюд успел отскочить и избежать первого укола, но тварь на этом не соатновилась и продолжила наступать, быстро ползя по земле и со скоростью молнии разя жалом перед собой.

Отскочив назад, Брутус ощетинился копьем. Все время двигаться назад нельзя, поэтому волк начал водить скорпиона по кругу, не оставляя попыток пронзить его копьем.

    Зверолюд был быстр и проворен. Скорпион тоже. Брут не успевал следить за перемещениями твари, равно как и отслеживать, куда она наносит свои удары, но он компенсировал это частыми и быстрыми ударами. Много ли надо было этому пачку, чтобы окочуриться? Всего лишь один раз ткнуть куда-нибудь, кроме ноги, и всё.
    Хрясь! И всё. Один из быстрых колющих ударов копьём наконец-то достиг цели, и волк сразу же выдернул его, чтобы нанести второй, более сильный и прицельный. Но если первого попадания было достаточно, чтобы обезвредить мутанта, то второй совершенно точно лишил его всяческих проявлений жизни. Уверенная и лёгкая победа, после которой невольно захотелось задуматься - а не взять ли себе прозвище вроде "Король Скорпионов" или "Давитель Тараканов"?

    Чем ближе Брут подбирался к городу, тем больше понимал, что впереди его ждёт действительно большое поселение. Там даже были здания с более чем одним этажом, капитальные, а не просто халабуды из мусора или деревянные флигеля. Подсознательно зверолюд понимал, что с порога его гнать никто не будет и тем более стрелять на поражение - в этом вся суть больших посёлков. Возможно, к нему будут относиться пренебрежительно, задирать по-всякому, но впустить-то впустят, без этого никак. Зверолюд может и не любим, но вряд ли кто-то откажется поторговать с ним с целью выменять на еду и припасы что-то, что он мог принести с собой издалека. В противном случае, Брут мог поделиться лишь новостями, даже выдуманными, и это тоже сошло бы за ценность, пусть её и хватило бы в лучшем случае на стакан бесплатной выпивки в поддержание языка рассказчика, либо тарелки пустых щей.
А там временем звериный нос уже начал принюхиваться с целью отыскать знакомые запахи, и прежде всего запах Софиты или Джерико. Разобрать, конечно, ничего не получилось - по дороге, ведущей в город, тянулся шлейф выхлопной гари, оставленной после себя тем мужиком, что чуть не сбил Брута. Он перебивал всё, и если бы здесь действительно ехал охотник за рабами или волчица, он бы не распознал их запахов. Но зато он чувствовал наносимый со стороны поселения запах людей. Много людей. Это и успокаивало, и настораживало. "Просто будь сдержан и не реагируй, если кто-нибудь будет цепляться": вертелось в голове, но в то же время он понимал, что совершенно не гарантировал сам себе такой выдержки.
Поднявшийся ветерок зашатал один из придорожных кустов, и под ним обозначилось что-то чёрное. Брут, находившийся в непосредственной близости, насторожился, приготовил копьё к бою, но, как оказалось, напрасно. С посеревшей и потрескавшейся древесины смело песок и мелкие ветки, обнажая то, что некогда было табличкой. И если бы волк умел читать, он бы смог прочесть слово из букв, выложенных ржавыми жестяными полосочками и прибитых гвоздями. Множество пулевых отверстий, сделавших из доски решето, этому бы нисколько не помешали.
    Зверолюд был почти уверен, что о его приближении уже давно всем известно. Даже если тот мужик не удосужился всем рассказать, то его в любом случае уже заметили те, кто стоит на страже въезда. А стоит ли кто? Брут видел маленькие передвигающиеся точки, которые совершенно точно были людьми, ну а уж для них он наверняка был как маленькая чёрная клякса на чисто белом холсте Пустоши. Оставалось решить, стоит ли прибегать к ухищрениям и подбираться скрытно, или же войти в город уверенно и сразу дать понять, что с ним шутки плохи? В худшем случае первый вариант мог быть воспринять как попытку диверсии, и тогда уже гордо выпячивать грудь смысла бессмысленно.

Брутус, как можно более уверенно и открыто приближался к городу. Он им не враг, надо было это дать понять. Вот только бы найти друзей, которые помогут найти Джерико и Софиту. Надо спрашивать, хотя его терзали смутные сомнения, что кто либо ему поможет просто так, а на обмен у него ничего не было. Стало быть, придется делать им какую то работу.

    У города не было стен по периметру, как и у Хилл-Вэлли, и тем более у Бундока. Всё поселение было как на ладони в том плане, что его структура была понятна невооружённым взглядом. В центральной части возвышалось большое многоэтажное строение, всем своим видом внушавшее чувство неприступности и монументальности. Все остальные здания вокруг него были максимум этажа в три, и чем дальше они были от центральной громады, тем меньше становились, равно как и уменьшалась плотность застройки.
    Идя по хорошо накатанному грунтовому тракту, волк приближался к непонятной арке. Выполняла она роль чисто декоративную, так как обвалившийся кирпичи обшарпанные, выгоревшие брёвна заканчивались, стоило отойти от дороги влево или вправо на несколько метров. Да и из декораций тут, собственно, была только одна - зелёная табличка с надписью белыми буквами, отображающая одно слово: какое-то. Какое именно, Брут не понимал, но задним умом догадывался, что тут либо написано название города, либо что-то вроде "Добро пожаловать", либо не менее элегантное предложение пройти строго в обратном направлении во избежание риска быть четвертованным.
    Подходя к арке, Брут заметил троих мужчин, стоявших поблизости с ленивым видом, куривших и о чём-то между собой тихо переговаривавшихся. Одеты они были отнюдь не по-фермерски - пыльные плащи, платки на головах, некоторых из которых закрывали также и лица. Уже одно только наличие оружия у этих ребят придавало им серьёзный вид - к таким лучше не задираться. Но, подойдя ближе, волк учуял знакомый запах. Нет, это был не запах Софиты, и даже не запах Джерико, но... от них пахло зверолюдьми. Причём пахло не так, как если бы те единожды потрогали волчий или кошачий хвост, а так, как-будто они очень долгое время проводили рядом с шерстяными. Вот только что-то вокруг не наблюдалось других зверолюдей. Работорговцы? Возможно. Не те, что схватили Брута, но наверняка из одной кодлы.
    Само собой, мужчины заметили Брута ещё издали. Они почти не обращали на него внимания, но время от времени нет-нет да бросали в его сторону внимательный взгляд, словно прощупывали изнутри, подмечали детали, походку, физическую форму... цену. Так или иначе, пока что они его не трогали.

Работорговцы плохие люди, но именно за плохими людьми он и шел. Да они были с оружием, но и Брут был теперь здоров и полон сил. В ближнем бою, у них против него нет шансов. Хотя, если они не только толпой ловят зверолюдов, то возможно они не так просты, тем не менее, волк был уверен в себе и спокоен.
- От вас пахнет зверолюдом, - начал как всегда не тактично, просто подойдя к ним в упор и нависнув над ними огромной тушей, - Я ищу самку. Волчица. Зовут Софита.

- А от тебя пахнет говном. - один из охотников нашёлся с ответом практически моментально, и его дружки, будучи в приподнятом настроении, тут же рассмеялись, - Съебись в ужасе, пока мы из тебя самого самку не сделали твоей же кочергой. Не знаю я никакой Софиты.
Грубиян вернулся к беседе со своими корешами, словно никакого Брута и в помине не было. Тот мог сколько угодно сильно желать вмазать уроду по наглой морде, да так, чтобы потом до вечера зубы в песке искал, но разум подсказывал, что лучше с подобными типами больше не разговаривать. По крайней мере, до тех пор, пока он точно не будет знать, кто перед ним, а могли быть только Джерико и все те, кто ответственны за похищение Софиты.

Примерно чего то подобного волк и ожидал, поэтому действовал быстро и четко. Копье воткнуть в ногу одному, а другому, ударом огромного кулака, снести челюсть нахрен и только когда они будут избиты и беспомощны, попробовать поговорить с ними еще раз.
Эти люди понимают только язык боли и страха, хуже... Хуже всех!
Да, нападение на людей в городе повлечет для него много проблем, даже если бы они напали на него первым, но... Он терял след и нужно было действовать жестко, а порой и жестоко.

Хрясь! Никто из охотников не ожидал, что одного из них пришпилит к земле большим цельнометаллическим дрыном со штыком на конце. И уж никак к этому не был готов тот, собственно, чью ступню продырявило это копьё. Человек даже не успел заорать, а штырь уже торчал у него перед носом, вонзённый в ногу.
Брут не терял времени - крепко сжатый кулак уже нёсся навстречу физиономии второго охотника. Оно бы превратилось в котлету, попади зверолюд по цели, но мерзавец удачно отшатнулся - удачно для себя, неудачно для волка, чей удар прошёл мимо. Тот же, рассчитывая на удачную затрещину, сразу перешёл к третьему, силясь повалить. Не повалил. Схватившись за грудки, Брут рванул плащ того так, что послышался треск лопающейся кожи, но мужчина чудом устоял, хотя и содрогнулся как сухая ветка.
Под аккомпанемент дикого ора, что наконец издал продырявленный самым первым охотник, над головой волка ухнуло что-то большое и чёрное - то второй мужик, которому тот смазал по лицу, попытался в отместку рубануть шерстяному по голове прикладом своего карабина, но тоже промазал и, потеряв баланс от чересчур самоотверженного замаха, сам шлёпнулся на пузо.
Череду нелепых казусов продолжил и третий охотник. Удерживаемый Брутом, он решил трахнуть его лбом прямо в нос - мягкие хрящи этой части тела причинили бы зверолюду дикую боль, будучи сломанными. Но даже носовые хрящи были крепче простого человеческого глаза, а именно им, не рассчитав траекторию, бедолага и "ударил" волка. Боль действительно была дикой и ошеломительной, вот только испытал её атаковавший и, по всей видимости, остался калекой навечно. Зато теперь орущих благим матом стало вдвое больше.
Надо было отдать должное самообладанию охотника с копьём в ноге - у него хватило духу вытащить орудие из себя. Мужчина тут же припал на раненую ногу, потянулся за револьвером на поясе. Тем временем второй, упавший, поднялся и поспешил занять безопасную дистанцию с оружием наготове. Волк рисковал быть изрешечённым пулями в любой момент.
Одно хорошее движение плечами, один мощный разворот корпусом - и вот тело, несколько секунд назад самостоятельно лишившее себя органа зрения, теперь уже летит враскоряку на одного из своих товарищей.
- Бу-бух! - сказал карабин стрелка, с испугу нажавшего на спусковой крючок.
- Кря! - успел сказать сам стрелок, когда в него врезался друг.
Охотник, выстреливший в своего, был в очередной раз распластан по земле, на этот раз уже чужим телом. А пока тот выбирался, волку предстояло разобраться с...
Бах! А вот это уже был револьвер охотника, что хотел взять реванш по количеству взаимно проделанных отверстий в теле. К счастью, первая пуля ушла куда-то в песок - стоя на одном колене, мужчина целился волку по ногам. Бах! От второго выстрела у Брута буквально волосы на голове зашевелились, когда горячий ветерок зловеще подул в узком просвете между ног, прямо под гениталиями. Но, видимо, стрелявший настолько разуверился в своей меткости, что не стал делать третьего выстрела, а с боевым кличем, в котором отчётливо звучали и нотки паники, кинулся в отчаянную атаку, силясь треснуть зверолюда рукояткой револьвера по носу. И у него получилось - ошеломлённому двойным уклонением от пули Бруту больно прилетело в морду. В то же время случилось ещё одно недоразумение. Всё ещё лежащий под телом напарника, ныне покойного, второй охотник, вытащил свой собственный пистолет и начал палить по волку. Ну как палить - сделал один выстрел, не попал, и более не не стрелял, а приложил все усилия, чтобы наконец вновь принять вертикальное положение.
Ублюдок с револьвером замахнулся для второго удара. Но что был его первый удар для такого здоровяка? Как мамонту дробина, поболит и пройдёт. Это лишь разозлило Брута пуще прежнего. Уже трижды избежавший пулевого ранения и почти поверивший в свою неуязвимость, он попытался зубами схватить нападающего за кисть, сжать что есть силы и отгрызть к хренам!
Увы, тут его уже ждало разочарование. Зубы пребольно лязгнули о металл револьвера - оружие осталось в пасти, охотник выпустил его в страхе получить новые дырки ещё и в руке, отпрянул и бросился поднимать с земли бесхозное копьё - это был его единственный шанс противопоставить что-то агрессивному хищнику. Тем временем его подельник уже благополучно поднялся с земли и принялся перезаряжать карабин. Нужно было что-то делать! Быстро!
Выплюнутый револьвер полетел в песок. Его можно было бы использовать, но... зверолюд не знал, как, а учиться этому в бою было бы не самым лучшим решением. Понимая, что сражаться с раненым и паникующим копьеносцем не в пример легче, чем с озлобленным стрелком, волк ринулся ко второму охотнику. Тот едва успел вставить новый патрон и захлопнуть ствол, как крепкие лапы настигли его и перехватили, удерживая теперь в качестве живого щита. Оружие было выронено, а попытки сопротивляться, к коим мужчина было прибег незамедлительно, прерваны недвусмысленным приложением когтей к мягким тканям шеи под подбородком, там, где так легко у всех прямоходящих рвутся жизненные артерии. Живой щит затих.
Раненый охотник, припадая на пробитую ногу, сжимал копьё зверолюда острием к цели и то и дело совершал судорожные колющие движения. Его подельник замычал что было силы, задрыгал ногами и руками, дескать "не смей!". Тот и не смел - отчасти потому, что боялся, отчасти из-за собственного состояния, а отчасти из-за реального шанса ненароком вспороть дружку брюхо. В отличие от мужиков, один из которых уже окочурился, Брут мог пожаловаться лишь на ушиб в районе морды. А вот жажды крови у него было хоть отбавляй - ещё бы, ведь в его лапах один из губителей Софиты и всего его зверолюдского сословия за многое время! Одно движение мышцей, одно хорошее, крепкое движение, и голова этого ублюдка открутится как крышка фляги...

- Брось оружие на землю, - прорычал Брут, копьеносцу, но при этом тряхнул и свой "живой щит", давая понять что его это тоже касается, - Говорите, где Софита! Серая шерсть на спине и светлая на шее и животе!

Охотник не ответил ничего, лишь продолжал держать волка "на мушке" копья. Его выпученный взгляд блуждал, но не бесцельно, а выискивая место для удара - как охотник охотника, Брут понимал это, вот только сейчас он был целью. Надо было отдать должное этому человеку, своё дело он знал и, даже застанный врасплох и раненый, навыками пользовался умело. Зверолюду повезло, что именно его он атаковал первым. Наверное, повезло...
Драка и стрельба не могли остаться незамеченными. Ещё в самом начале, как только поднялся шум, Брут заметил движение периферийным зрением, но то, должно быть, разбегались испуганные прохожие. Теперь всё было наоборот - движение усилилось, и на этот раз люди уже сбегались к месту происшествия. Вооружённые люди, такие же, как и тот, что стоял напротив.
- П-пусти... м-меня... ин-наче... т-тебя... гр-рохнут... с-сука... - злобно прорычал схваченный охотник.
Зверолюд видел, как по обе стороны улицы уже встали на колено стрелки с ружьями, прицелившиеся и готовые зарядить Бруту промеж глаз.
Зверолюд одними глазами посмотрел по сторонам, стараясь не упускать концентрации с настоящих противников и прорычал на ухо заложнику:
- Да, но и ты сдохнешь вместе со мной, - и уже громче добавил, - Я просто хочу найти свою соплеменницу! Расскажите где она и я уйду!
Но в ту же секунду случилось то, чего волк, конечно же, ожидал, но и не хотел с той же силой. Ухнули выстрелы, и через мгновение свинцовые "пчёлы" пребольно ужалили зверолюда в разные части тела. Одна пуля попала в икру правой ноги, вторая в плечо руки, коим волк держал пленника. Брута подкосило, и он почувствовал, что живой щит, гарант его безопасности и получения информации о Софите, который вовсе уже и не гарант вовсе, вот-вот вырвется.
Зверолюд постарался перехватиться, но удерживаемый охотник словно того и ждал - вывернулся, как чёртова змея, и сразу прыгнул вперёд, бросаясь ничком.
Бух! Ещё одна пуля ужалила волка чуть пониже бедра на второй ноге. Он упал на колени, подкошенный. Знали, твари, куда стрелять. А охотник с копьём так и не атаковал - зачем ему это, когда дружки сейчас доделают дело?
Брут услышал громкий и быстрый топот позади себя. Повернуться не успел, только головой повёл, и разве что краем глаза ухватил фигуру с дубиной. А затем... трах! И потемнело в глазах.

    Последним, что видел и чувствовал волк, было то, как к нему сбегаются мерзкие человечишки, ворочают, связывают. В последние секунды он уже не чувствовал боли, лишь сожаление, что не смог ни выведать информацию, ни найти Софиту, ни даже просто отомстить обидчикам как следует. Бесславная смерть...

...Бой барабанов гремит в голове.
Мохнатые гривы мелькают во тьме.
В тусклом свете костров
Чистым ритмом без слов
Барабаны гремят о тебе

Гривы, стеная, гудят под землёй.
Устланы камни кровавой хвоёй.
Звон железных перил,
Чтобы ты не забыл,
Что свобода дарует покой...

    Но он не умер. Судьба-злодейка, видимо, посчитала, что смерть станет для Брута слишком лёгким избавлением от всех злоключений и приготовила ему нечто ещё более унизительное и болезненное. Однако, прежде она вернула его в чувство.
    Брут пришёл в себя. Он не сразу понял, что уже открыл глаза, так как перед ними была лишь тьма. Но вскоре взгляд выхватил неспокойные блики над голвоой, и он понял, что уже несколько минут буравит взглядом потолок. Бетон вверху плавно переходил в бетон стен, а затем и пола. В тюремной камере, где находился волк, было всего два выхода - один через массивную железную дверь с узкой полоской прорези для наблюдения на уровне глаз, а другой через окно, перекрытое толстой решёткой арматуры. Зверолюд лежал на жесткой подвесной койке, однако, голове было мягко - кто-то, кто снял с волка всю одежду, сделал из неё аккуратный свёрток и заботливо подложил под неё. Первым желанием было подвигать руками и ногами, что поначалу показалось сделать довольно легко и безболезненно. Брут чётко помнил, где именно его ранили пули, и эти места чувствовали себя на удивление лучше ожидаемого. Впоследствии, правда, выяснилось, что они всего лишь были хорошо перевязаны и наверняка обработаны лекарствами - характерный запах жкучки и желтоцвета исходил от бинтов. Волку оказали медицинскую помощь, о которой он мог только мечтать, и хотя полноценно двигаться он не мог, была уверенность в скором выздоровлении. К несчастью, иллюзию заботливого окружения портили стены камеры, назвать которые гостеприимными было нельзя. Откуда-то из-за стен доносились гулкие голоса, выкрики, иногда громкий гогот и ор, словно одновременно в одном месте и пьянствовали, и кого-то пытали, и ожесточённо боролись. Брут чувствовал огромное количество запахов, столь плотный их букет, что вычленить какой-то конкретно не представлялось возможным. Здесь было много запахов зверолюдей, много людских. Запах крови смешивался с запахом пота, алкоголя и кухни.

Это было странно, его не убили, но перевязали раны и даже некое подобие заботы оказали, свернув валиком одежду под головой. Такого ожидать от работорговцев весьма сомнительно, только если они видят в нем отличный и ценный товар, тогда да.
В любом случае, обманывать себя нельзя было: он был пленником иэта бетонная коробка явно об этом говорила.
Брутус, попытался сесть и одеться. Хотелось еще и раны свои осмотреть, что бы понять насколько там вме плохо, но делать этого не стал. Организм сам все скажет своим самочувствием.

Небольшие передвижения дались Бруту легче ожидаемого - раны болели, конечно, но всё очень даже терпимо, и при желании он мог бы даже пройтись по камере, размяться. Хотя, лучше всё-таки пока этого не делать... мало ли.
Сон не шёл. Зверолюд чувствовал себя довольно здоровым, хотя подспудно понимал, что это не так, и ему просто впервые за долгое время не надо никуда идти, ничего делать, и вообще можно не двигаться. Если бы только не эта неизвестность, можно было подумать, волк попал в загробный мир, и это его местопребывание в вечности такое сказалось. Но чувство голода и нет-нет да ноющие раны недвусмысленно намекали, что вечный покой ещё не наступил.
Время безмятежного пребывания закончилось, когда загремели металлические запоры. Сперва, правда, отодвинулась пластинка, закрывавшая смотровую прорезь, и оттуда на Брута в течении двух секунд взирала пара любопытных глаз. А затем дверь с натужным скрипом отворилась, и в камеру сперва ввалился чахлый волчок с какой-то сумкой и тазиком, полным воды, а следом... Джерико! Да, это был тот самый гадёныш, ни капельки не изменившийся с момента последней встречи - разве что бородку подстриг ровнее, вымылся и одежду от пыли почистил. Вот только желание вскочить, отпихнуть заморыша и набить гаду рожу малость поубавлялось фактом наличия позади него здоровенного амбала, исполненного налитых мышц по всему телу, смуглого, загорело и всем своим видом внушающим благоговейный трепет. Будучи не из трусливых, волк не мог не признать, что этот бугай крупнее его и наверняка сильнее. Интересно, не брат ли это того самого здоровяка, что чуть было не сбил Брута недавно?
Худой волчок с медицинскими принадлежностями отбежал в угол камеры, а мужчины вошли следом.
- Я же говорил, что он сам придёт в итоге. - Джерико первым делом обратился к силачу, - Но надо быть с ним осторожнее. У него с головой не в порядке. Сейчас смирно сидит, а потом его может переклинить, и бросится глотку грызть.
- Мне плевать. Он должен дожить до открытия Колизея в целости и сохранности, иначе худо будет всем. - величественно пробасил здоровяк и ступил вперёд Джерико, - Но ты молодец, Иерихон. Это действительно именно тот, кто мне нужен.
- Служу великому Цезарю. - Джерико, почему-то названный главарём другим именем, услужливо поклонился.
- Херово служишь. - на здоровяка подобострастие нужного впечатления не произвело, и он лишь сердито поморщил лоб, - Ты должен был привести пышущего жизнью зверя в добром здравии, а приплелась побитая и искалеченная шавка, да ещё своим ходом.
- Но ведь он в итоге всё-таки добрался до вас, как я и обеща... - охотник не договорил, так как удостоился поистинне царского леща и вынужден был отпрыгнуть за дверь, хватаясь за ушибленную челюсть.
- Колизей будет готов открыть свою арену через две недели. Зверь должен быть готов за день до этого срока. Я так сказал.
С этими словами Цезарь вышел из камеры. Если честно, ни в момент произнесения речей, ни после не хотелось даже пытаться что-то сказать в ответ и даже как-то пошевелиться - настолько внушительными они были. Джерико запер дверь вслед за хозяином, а худой волчок остался внутри.
- Это твой лекарь, Брут, он займётся ранами и поставит тебя на ноги, будешь здоровенький как был. Только постарайся его не сожрать, толковых рабов с медицинскими навыками хрен сыщешь.
Охотник ушёл, и зверолюд остался наедине со своим собратом. Тот так и стоял в углу, забитый, прижимая к груди сумку с принадлежностями и тазик с водой. От него пахло лекарствами, и их застарелый запах глубоко въелся в короткую чёрную шерсть.

Цезарь поражал. Человек разве может быть настолько большим? Наверняка мутант. А Джерико, как Брут и полагал, нельзя было доверять, жаль только зверолюд не перегрыз ему глотку.
А еще он вновь оказался в клетке работорговцев. Но быть может и Софита где то здесь.
- Здравствуй, - обратился волк к волчонку, - Как тебя зовут? Ты не знаешь Софиту?

Зверолюд слегка вздрогнул, когда к нему обратились. Разумеется, он боялся собрата, и Брут с трудом мог предположить, почему. Ну да, он, здоровенный сильный волк, мог бы размазать этого тщедушного по стенке одной левой, и это было очевиднее некуда, да и наверняка разошлась слава о буйном нраве. Но раз боится, то что поделать - волк мог бы поддерживать этот страх, если бы только не нуждался в медицинской помощи.
- Здравствуй. Меня зовут Бонионис Я лекарь. Ну, типа того. - волчок коротко кивнул.
По голосу Брут определил, что его собрат отнюдь не молод, и данный факт отбивал всякое желание бить ему морду, даже если тот напросится - почтение к старожилам прививалось жителям его племени сызмальства. Впрочем, пока что тот и не напрягал.
- Ты большой, сильный волк, и наверняка первый раз в неволе. - осторожно продолжил лекарь, всё ещё стоя в уголке, - Могу понять твою злость и недовольство. К сожалению, ты впустую потратишь силы, нервы и здоровье, если будешь этому противиться. Убьёшь меня, одного из охранников... ну, может, штуки три-четыре охранников. Потом убьют тебя. Наверняка убьют, по второму разу живьём уже брать не будут. Бесславная, бесполезная смерть. Не знаю, из какого ты племени, но вряд ли там это поощрялось.
Бонионис сказал слишком много для первого раза. И хотя отчасти его речь сквозила безнадёгой, выслушать его было не раздражительно, но даже успокаивающе. В конце концов, Брут впервые за несколько дней говорил с себе подобным.
- Я не хочу проблем и зла тебе не желаю. Просто позволь осмотреть твои раны и поменять повязки.

Но спустя какое то время, как только смысл сказанного дошел до волка, он разозлился. Что эта продажная шавка о себе возамнила?! Продался людям, ставит себя даже не ровней им, а еще ниже и пытается его, Брутуса из племени Костяной Гривы подбить на это.
- Твоим языком управляют они и поэтому твои слова источают смрад и яд. Не подходи ко мне. И не говори со мной.

Этот волк, был точно на стороне работорговцев. Все что он говорил и делал, было для того что бы сломить волю Брута и заставить его забыть о свободе и принять участь раба, ведь жизнь в неволе не так уж плоха.
Будь у этого волка змеиные глаза или язык, Брут бы сразу понял, что этому мутанту нельзя доверять. Но видимо он не был из клана Сета, что лишь усиливало его коварство.

- Цезарь и его люди мне не друзья. - поспешил оправдаться Бонионис, - Не были и никогда ими не будут Тебе, может быть, и есть что им противопоставить в плане силы, но, как я уже сказал, есть куда более благородный способ погибнуть.
Понурив голову и тяжело вздохнув, чёрный волк попятился к двери.
- Возможно, если у тебя будут меньше болеть раны, и их самих будет меньше, ты смог бы иметь шанс сбежать отсюда, ну или, по крайней мере, забрать с собой на тот свет на одного-двух охотников больше. Раз уж тебе твоя свобода так дорога, то почему ты отнимаешь её у других?

Брутус, не совсем понимал что пытается донести до него собеседник, но это укрепляло в нем убежденность, что ничего хорошего и он лишь дурит попавшего в рабство зверолюда, пытаясь заморочить ему голову.
- Ухади, - то ли намеренно искаверкав слово, то ли нет, но Брут его сказал, чем ясно дал понять, что с ним он дел иметь не желает и разговаривать не будет.

Сокрушенно понурив голову, Бонионис молча отошёл к двери и постучал, чтобы его выпустили. Но за те полминуты, что реагировала охрана, они успели обменяться с волком взглядами, полных взаимного непонимания. Хотя, кажется, лекарь понимал чуточку больше, но это больше раздражало.
После того, как дверь захлопнулась, никто больше не предпринимал попыток навестить Брута. Он остался один в своей камере, коротать остаток вечера и размышлять о том, что же уготовила ему судьба. Вот только в голову не лезло ничего путного - в мыслях роилось многое из услышанного, увиденного, пережитого, и оно всё никак не хотело разбираться из общей кучи и выстраиваться в хоть сколько-нибудь закономерную цепочку причинно-следственных связей. Только и оставалось что вздыхать, почёсывать раны под повязками и прислушиваться к окружающим звукам. Принюхиваться было бесполезно - обилие запахов сбивало всякую попытку вычленить из этого что-то конкретное, давало лишь общую картину, но картину удручающую, безнадёжную. И всё-таки Брут чувствовал, не носом, но сердцем, что Софита где-то рядом, и что его от неё отделяют лишь несколько стен... толстых стен из кирпича и бетона... и толпа вооружённых двуногих... и время...

Время тянулось так, словно оно было котом, и его за хвост вытягивали наружу, а тот, когтясь за всё, что только можно, упорно не желал куда-либо идти. Терзаемый разного рода мыслями, Брут едва смог заснуть - после того, как где-то поблизости застонала зверолюдка от совершенно очевидного акта интимной близости с кем-то, он не мог отделаться от мысли, что это могла быть Софита, и то, что происходило с ней, было не по её воле. Но он бы узнал наверняка, будь это действительно так, и лишь когда убедился в сей мысли, наконец-то смог успокоиться достаточно, чтобы прикрыть глаза и не открывать до самого рассвета.
Ночь, а, точнее, то, что от неё осталось, пролетела мгновенно. Зверолюд разлепил веки и увидел, что сквозб решётку окна льётся солнечный свет. Новый день наступил, и он сулил новые известия.
Возле двери послышались шаги, а затем она заскрипела. Но входить никто не стал - напротив, отодвинулась заслонка у самой нижней её кромки, где оказалась ещё одна щель, только в несколько раз больше той, что на уровне глаз, и в образовавшееся отверстие с той стороны просунули глубокую миску, а затем тут же захлопнули проём. Внутри была каша - дроблёная крупа, отруби, да кусок мяса с костью и клочком шкуры. Всё это было сварено, наложено с горкой и выглядело более чем съедобным. Когда же Брут пошевелился, то забинтованные части тела отозвались колющей болью, словно под бинты кто-то тайком, пока тот спал, замотал яичную скорлупу, прямо на голые раны. Конечно, никто не заходил в его камеру, он бы понял, но ощущения всё равно были неприятные. Похоже, без ухода Бониониса зверолюду было не обойтись.

Нужно было что то делать со своей дурной головой, в которую то и дело лезут глупые мысли, словно злые духи ему их нашептывают. Все будет хорошо, Брутус выберется отсюда и Софиту вызволит и уж точно ему ненужна никакая помощь от прихлебателей работорговских, а раны не такие и страшные. Бывало и хуже.
Взяв миску, Брут принюхался, прежде чем начать есть: нужно было убедиться что ему ничего не подмешали и не подсыпали.