[D&D5] Под пологом Аскайских льдов | ходы игроков | Пролог

Каменные ворота Норбоса, будто бы подпирающие собою небо, остались далеко позади, на западе. Говорят, этот город строили дварфы, с которыми пра-пра-какой-то там дед короля Элеозора заключил торговое соглашение. Много воды утекло с тех пор... Но камень все равно помнит. Лица коренастых строителей, широкие, с бровями-балконами и взглядом устремленные в горы, кирки и молоты предков, ничуть не измененные временем, широкие ладони каменщиков, обнявшие свои инструменты, словно бы последнюю надежду дварфов обрести вечную славу и память... Дварфы не делают ворота маленькими. И статуями работящих предков украшают их даже если никто не просит. Чтобы носами их любовались века... Люди или потомки - не важно. Это первое, что видит приезжий, независимо от расы и возраста. И последнее, когда покидает город. Впрочем, только если по суше. Просторная гавань Норбоса хоть и знаменита своим гостеприимством, иными достопримечательностями не богата. Однако швартовка и отбытие судна, если оно хоть немногим больше люггера, для местных превращается в праздник. С фейерверком, зеваками, торжественностью, как это бывает при отправлении караванов... С тем, что делает Норбос незабываемым. Да, еще и пивом угощают задарма! Провожая, желают удачи и заступничества капризной Тиморы, а встречают по толщине карманов... Но больше всего здесь чтят умельцев, прокладывающих дорогу в горы.
- Молодцы! Молодцы ребята! - нахваливал городовой Бужка, заглядывая под тенты повозок и хлопая по плечу охранников, когда те, проходя мимо, не пробовали избежать любезности. - Караван-то у вас хорош. В полторушку длинней предыдущего... Вот только не станет ли в перекор погода? Наш астролог, знаете ли, предрекал бурю... Да и Належка, жена моя великоразумная, отчего-то вообразила с утра ненастье, хоть за порогом - весна весною. С другой стороны, горы сами знаете...
Бужка отвлекся не надолго от разговора, приглаживая коричневые усы. Стало быть, заприметил в телеге красотку: рыженькую деваху с лютней. Она ехала, подперевшись бортом, и живо перебирала пальцами глухие, пережатые струны. Лиире известно зачем. А городовой... Городовой это всего лишь человек. Заглядываться на красивых женщин Бужка видел своей обязанностью. Не меньше, чем вникать в курс дела, хоть был он человек женатый, степенный и не привередливый в пище. Сейчас он утратил слово, передавая инициативу собеседнику, коим значился Голова отбывающего каравана - дварф по имени Кологор.
- Остаться никак нельзя! Торопят больно заказчики... - говоря, барыга перекрыл ругательство хрипотцой, а затем откашлявшись продолжил мысль. - Мое имя и репутацию знаете! Заведу караван и выведу. Хоть меж ляжек этой вашей мегеры. Ауриль, коль не вру... Я ж племянник самого Мартаморра - это все знают. Трижды ему вознес молитву, а уж он-то своих не бросит. Кроме того, в лошадях я уверен гарантировано. Как в своей маме... Об заклад с Вашим благогородием побьюсь, а? Коль бури на неделе не будет, как в Норбос вернемся с Вас баня. Забористая такая! Знатная. С девчатами и пивом... А будет - разопьем ту бутылку стаута, что хранится у меня в подвале. Лучшие сыны Дардангала отдали бы не раздумывая руку за глоток этой благодати!

Оказавшиеся в ту пору рядом, ехавшие мимо в повозках - многие стали свидетелями той маленькой опрометчивой сделки, предложенной городовому караванщиком. Двое пожали друг другу руки. Распрощались, и все на этом... Врядли тогда кто думал, что слово бывалого Кологора против Бужки с женой и астрологом не продержится до конца недели...

***

Стеною стоит метель. Воет в ушах ветер, часто переходя на свист. Навстречу смотреть, как пытка: режет и обжигает холодом. Да к тому же всеравно ничего не видно. Десять шагов, а дальше... Молоко. Непроглядное, серое. Ни края, ни горизонта. Ни черной земли под ногами. Подхватит поток, утащит - а сам ни-ичего не почувствуешь... Разве что перекрутит вверх тормашками. Снег. Везде снег. Во рту, в ушах, в обуви. В глазах... И в смурных мыслях: не станет ли дорога в горах или же глубокий каньон у подножия для всех вас погостом? "Проскочим. Уляжется скоро", - приходит само собою. От страха это. Не от ума...
Но есть среди вас и смелые - бывалые проводники из Норбоса, cтаршего из которых величают на севере Кологором. Там он, впереди колонны, растянутой тугим серпантином вокруг третей по счету вершины. Саргат, белый всадник, будто бы одевший на шею бусы...
Из шлейфа ледяной стужи выныривает приземистая фигура, и то, что секундой ранее выглядело снежным комом, оказывается одним из дварфов. Тех самых, от кого, наверное, зависит сейчас жизнь.
- Могло быть хуже! - кричит проводник под ветер, барахтаясь в белоснежном болоте, но вынужден повторять снова. Нихрена не слышно...
- ГОВОРЮ, КХРМ!... ХУЖЕ МОГЛО БЫТЬ!!
Снега гостю - под шубу, под самые ее полы, облепленные ледяными хлопьями, как всякий открытый волос. Брови его и ресницы, усы, борода лопатой - с утра еще были черными. Теперь это едва заметно. В красном от мороза лице с трудом узнаете Чолдрина. И то, скорее, по голосу...
- ЛЕДЯНЫЕ ТРОЛЛИ... ЛАВИНА... ГОРЫ - МЕСТО ОПАСНОЕ!
Рост и статура дварфа, казалось бы, не лучшее подспорье в бурю, однако ж тот намечивает себе путь и оказывается в телеге так быстро, как эльф взобрался б на дерево.
- Ху-у-уг-бр-р, - то ли говорит, а то ли рычит Чолдрин, выдыхая клубок пара и следом обращается к вам.
- Кологор говорит, разворачивать... Не пройдут лошади дальше. И мы не пройдем, коль останемся. Так и замерзнем в этой холодной сраке... Ниже должно быть не так сурово... А золото, понятно, плакало... Но житуха, поди, дороже? Ха!..
Его смех переходит в кашель, пока дварф скручивает крышку с фляги какого-то своего пойла. Пьет... Много. Взахлеб. А затем без тени сомнения, без заминки снова выбирается наружу. Только один он с повозками не справится - это ясно.

Сапоги с хрустом пробивают корку вылежавшегося вечного снега, над которым сверху насыпано еще столько же - все благодаря буре. Шумные языки ветра набрасываются на вас, как собаки. Следы впереди идущих, таких же повозок, как ваша, уже стали для них добычей. И теперь вы... Вы следующие. Холод пробирает сразу же, немилосердно устремляясь к сердцу - враждебному источнику тепла, через рукава и сквозь жерло куртки. Одеты вы, как капуста, в обмотках и мехах слоями, но толку все равно мало. Спереди, как с коровьей задницы, вываливаются в снег такие же...

Девушка в волчьей шубе с черной пушистой шапкой - явно не по ее размеру. Развиваются на ветру волосы, белые, как у дроу - персонажей пугающих сказок. Серые глаза и кожа, темная, словно у южных варваров, лишь усиливают нехорошие подозрения. Но сейчас совсем не до этого... Следующим из крытой телеги обрушивается в снег мужчина. Рослый, широкоплечий. Одежда, как у жителей севера: меховые сапоги и куртка, только лишь голова укрыта капюшоном. Здешние так не делают...

- РО... КАК ТАМ ТЕБЯ?! - вгрызаясь в ледяной ветер кричит здоровяку Чолдрин. К вашим соседям спереди дварф захаживал немного раньше.
- ЛЕВУЮ БЕРЕШЬ ПОД УДИЛА, А ТЫ, МАЛАЯ, ЗА ПОДПРУГУ! И РАЗВОРАЧИВАЙ... К ГОРЕ, ЯСНО ВАМ?! МЕСТА МАЛО! АК.......НЕЙ!
Дварф оглядывается и видит за спиною вас.
- ВСТАЛИ ЧЕГО, МАТЬ ВАШУ?! С......Л, РАЗВОРАЧИВАЕМ П......И! ВСЕ ВМЕСТЕ! Я ПОЙДУ ДАЛЬ.....! ВНИЗ!
Ветер заметно усилился с той поры, когда вы показывали нос наружу в последний раз. Кожа быстро краснеет, уступая жестокой стихии. С повозок продолжают высыпать пассажиры, гуськом покидая укрытие. Одна из них - та рыжая, с голыми до колен ногами. Лютню она, кажется, бросила впервые за всю поездку...

Чолдрин уходит дальше, вниз по узкой дороге, опоясывающей каменистую гору. А здесь... Каждый принимается за работу в той или иной степени, ведь без вас лошадям легче справиться со своей ношей. Сейчас они больше напоминают верблюдов, укрытые овечьими одеялами специально для холодной погоды. Но, нет, не настолько... Лошади явно нервничают, колошматя копытами снег, когда первые из ваших усилий оказываются почти напрасными. И все же, ценой долгих "уговоров" и брани, животные наконец поворачивают, норовя попятиться или рвануть вперед на каждом метре дороги. Но и это не так-то просто с забитыми снегом шорами - едва ли хоть что-то видят, врезаясь в сугробы ногами. Счет идет на минуты, а затем гул оборачивается свистом, что глушит любые звуки. Ржание. Крики. Грохот...

Только что, вроде бы, получалось, но теперь нервы напряжены до предела, а разум кричит: все кончено. Не выдержала часть дороги - обвал под напором ветра и тяжести на плечах Саргата. Все это позади, на склоне. Там, куда отправился Чолдрин. Назад пути больше нет. Дрожь сотрясает ноги, но хуже всего - лошади, они тоже ее чувствуют. Испуганная до того скотина становится теперь неуправляемой, дергая и толкая упряжь каждой, куда вздумается.

- РУ...И!... !!! - выкрикивает незнакомец в тулупе, не придумав ничего лучше, чем выпустить из ведущей упряжки взбесившегося вороного "дьявола". И первый же взмах саблей оканчивается ужасной трагедией. Взволнованная происходящим лошадь валит своей тушей соседнюю. А та, избегая падения, тащит упряжку к обрыву с удвоенной страхом силой... Люди пытаются предотвратить неизбежное, бросаясь к взбешенной четверке, но первое же тело героя (рыжей бардессы из Норбоса) вкатывается плашмя в снег от сокрушающего удара копытом... Другой улетает вниз, хватая руками воздух. Поздно, брат, поздно... Белая пелена метели проглатывает лошадей с повозкой и с теми, кто не бросил их вовремя, словно никогда их и не было...
Пережив минуту хаоса, вы решаетесь укрыться в расщелине, из которой убежище в общем-то так себе. Последнюю из доступных повозок вы ставите ко входу заслоном, животных обрекая на гибель...

Скрюченные когти смерти пока не властны над этим местом: узкой треугольной брешью, образованной несколькими громадными валунами и колкой скалистой породой. Изредка задувает ветер, обдавая лица уцелевших морозом и россыпью белого снега... По сравнению с тем, что творится снаружи, здесь спокойно и даже тихо. Достаточно, чтобы перевести дух и, возможно, придумать, как выжить.

Обведя взглядом мерцающих голубых глаз спасшихся, Ронан чуть нахмурился, не обнаружив ехавшей с ними бардессы, чей наряд ему еще в дороге показался не слишком отвечающим погоде. Мысли побежали назад, пока не остановились на беснующейся лошади и короткой вспышке рыжих волос. Издав долгий, печальный вздох, мужчина развернулся обратно и, легко перемахнув через заслон, скрылся в снежной пелене.
Продираясь сквозь буран скупыми, мощными движениями ног и прикрывая глаза замотанной в некие бинты ладонью, он почти наощупь отыскал место недавней трагедии. Стряхнув снег с рыжеволосой музыкантки, Ронан наклонился прямо к её лицу, пока не ощутил дыхание и не убедился, что риск стоит усилий. Бросив короткий взгляд вокруг, мужчина поднял легкое тельце на руки и, пригибаясь от мощи налетающих ветров двинулся в обратную сторону, не без недовольства отмечая, что даже движение по собственным следам давалось ему с трудом.
Он, хоть душа его и стремилась к горным вершинам, всю жизнь провел в тепле южных городов и не был готов к проникающей под кожу иглами Аурил вьюге. Однако с каждым шагом в нем словно взмывало давно забытое пламя, кровь вскипала буйством памяти рода и древняя ярость клокочущими обрывками хриплого рева возрождалась в груди.
Он даже не заметил, как вновь оказался перед расщелиной, увлеченный изменениями в себе самом, но вернул ясность мысли быстрее, чем окончательно поддался буйству. Столь же легко, как и раньше перемахнув через опрокинутую телегу, Ронан тяжело приземлился на ноги и внес девушку в укрытие, окидывая всех взгядом и впервые подавая голос, оказавшийся на удивление красивым баритоном, мягким, но не лишенным хрипотцы:
- Есть здесь целитель или жрец? Боюсь она может не дожить до утра, если не оказать помощь. Лошадь ударила её.

Укрывшись в расщелине и пытаясь перевести дух, Лилиан старалась прийти в себя, после сложившийся ситуации, в которой она оказалась. Все это произошло очень быстро и неожиданно. Она уже не помнила, что ей помогло сохранить свою шкуру – врожденная ловкость, которая так умело ее спасала от городских бед, или же благословение самой Тиморы. Достав фонарь, Лавар зажгла свечу. Сделав глубокий вдох и выдох, воровка лишний раз решила напомнить девиз, по которому она жила вместе с Сильваром.

«Они шустрые, но мы действуем быстрее, всегда опережая их на два шага». – проговорила в уме «дикая кошка», предполагая, что в стрессовой ситуации - это и был залог ее успеха. Только благодаря сноровке и быстрой реакции, беловолосая барышня сейчас здесь в укрытии, а не под слоем снега. Подняв свой оценивающий взгляд на оставшихся в живых людей, юная девушка осознавала, что она незнакома со всеми ими. Однако сам факт того, что они тоже выжили и добрались до сюда, означало то, что они могут быть полезными и с ними проще будет выбраться отсюда.

Изучая их лица, Лавар пыталась вспомнить хоть какие-то мелкие детали о них, но ничего в голову не приходило, потому что она всегда держалась от всех в стороне и думала только лишь о том, что скоро она доберется до города и будет строить свою новую улучшенную жизнь. Однако Тимора решила не доводить дело до конца, но даже так, беспризорница понимала, что удача – валюта дорогая и не каждый может ею похвастаться.

Прижавшись к холодной стенке расщелины, Лилиан приподняла шарф, чтобы он покрывал большую часть лица, которое розовело от холода. Тело ее дрожало, но само состояние не являлось критичным, поэтому воровка держала себя в руках. Тем не менее заметив озадаченный взгляд высокого мужчины, мошенница, приподняв бровь могла лишь догадываться, о чем он думает, но его последующие действия сбили ее с толку.

-Совсем дурной что ли? Ему его жизнь что ли не мила, раз он додумался до таких абсурдных поступков? – в недоумении проговорила девушка, смотря как мужик решил вернуться обратно в метель. Покачивая головой, так посмотрела на реакции оставшихся участников трагедии и вздохнула.

«Как вообще можно было до такого додуматься? Это же можно назвать суицидом. Неужели он оставил там что-то драгоценное, без чего жить не может, раз так бросился туда обратно» -покачав головой, размышляя девушка, перебирая локоны своих волос пальцами. Она похоронила его в своих мыслях, лишний раз подтвердив для себя, что своя собственная жизнь – это главная драгоценность, которую надо хранить.

«Дикая кошка» приятно удивилась, когда неожиданно бородатый спутник вернулся, но ее выражение изменилось, когда он вместе с собой принес еще одно тело. Цокнув, она осуждающе посмотрела на мужчину, а после на тело менестрели, сжимая руки в кулаки.

- И как это понимать? – спросила недовольно Лавар. – Хочешь сказать, что ты рискнул своей жизнью, ради человека, который не может даже увернуться от лошади?! – закатив глаза, негодовала Лилиан.

– Поверить не могу, здесь и так мало места, а ты решил еще и дополнительный балласт притащить сюда. Ты думаешь, что она бы поступила бы так же, если ты был бы на ее месте? А может ты еще веришь, что она сможет сейчас сама за себя постоять и не будет задерживать группу в этой сложной ситуации?! – голос девушки явно был раздражен. Мало того, что ее злил тот факт, что человек решил пожертвовать своей жизнью ради незнакомки, с которым еще надо будет нянчиться, но была и другая причина. свежая рана, которая еще не успела зажить, вскрылась заново. Воровка вспомнила смерть своего наставника, который пожертвовал собой ради того, чтобы она могли жить дальше. Тяжело вздохнув, девушка лишь отвела взгляд и пожала плечами.

– Глупый поступок….

Скосив на беловолосую долгий взгляд, Ронан некоторое время молчал, собираясь оставить тираду безответной, как делал почти всегда, но потом, что-то толкнуло его раскрыть рот, чем он сам удивился больше всех:
- Мне не нужно чужое одобрение, чтобы поступать правильно. И мне не нужно знать, поступила бы ли она так же, потому что это моя жизнь, и я выбираю для нее догматы. А задерживать нас нечем, мы не уйдем отсюда раньше, чем через сутки, а то и двое, если я хоть что-то понимаю в снегах.
Слов было больше, но он привычно сдержал бессмысленный поток, вернувшись мыслями к далекому храму, купающемуся в лучах солнца и ровным рядам монахов, отрабатывающих прием. Незачем тратить тепло дыхания, слова не нужный мусор, которого он итак разбросал слишком много.

- Похвально, что хоть кого-то здесь заботит не только своя жизнь, - фраза, которую иной мог воспринять за упрек, была произнесена спокойным, теплым тоном, начисто отбивая у слушателей какую-либо мысль о том, что говоривший пытался разжечь в такой ситуации идеологический конфликт. Произнесшая ее девушка, отошла от края повозки, откуда с молитвой на устах наблюдала за ходом "спасательной операции». Учитывая разницу в их габаритах, она буквально «вынырнула» из-за спины здоровяка.
- Тебе стоит опустить ее на землю, - сняв с себя теплый плащ и без сожалений сбросив его под ноги, произнесла Нията, после чего скинула рядом и свой, забитый доверху, рюкзак, а сама взгромоздилась на него сверху, точно на табурет. Ее замерзшие пальцы дрожали, а лицо все еще было бледным, точно у мертвеца, но голос оставался ровным и уверенным - даже в этой ужасной снежной буре ее не оставляла Вера. Лесная Королева не допустила бы, чтобы ее адепт сложила голову там, где ее бренное тело не смогло бы даже стать питательной почвой для дальнейшего разрастания прекрасных зеленых чащоб. Тем более, что путь юной девушки еще только начался.
- Надеюсь, ребра бедняжки целы, - осторожно ощупывая пострадавшую, прошептала Орланди. - Справиться с внутренним кровотечением в таких условиях будет непросто...
Хоть полуэльфийка и сама пребывала не в лучшей форме – долгое путешествие и непогода сильно подкосили ее и морально, и физически, - осознание того, что кто-то другой нуждается в ее помощи, заставили Нию приободриться и взять себя в руки.
- Благодарю, что не оставил ее одну, - улыбнувшись, едва слышно прошептала Орланди, глядя прямо в глаза храбрецу, и, не сдержавшись, негромко чихнула. Тут же смущенно отвернувшись, она едва слышно добавила: - Возможно, у нас еще будет шанс спасти эту девушку...
Больше не отвлекаясь на посторонние факторы и разговоры, последовательница Майлики уделила все свое внимание пострадавшей, надеясь, что у нее хватит времени и сил побороться за жизнь несчастной. Осторожно уложив девушку на меховую подстилку, ранее служившую ей плащом, Нията попыталась оценить серьезность травм. Не церемонясь - на кону стояли чужие жизнь и здоровье, - полуэльфийка осторожным движением вспорола корсет своей подопечной, для чего пришлось воспользоваться ее собственным ножом. Подставив тело барда под пробирающие до костей токи ледяного воздуха, Орланди своими не менее холодными пальцами принялась за осмотр. Не имея возможности проверить реакцию самой девушки на прикосновения, паладин старалась действовать медленно и осторожно, чтобы не усугубит и без того серьезные травмы.
- Если вы не хотите оказаться в этой ледяной пустыне бок о бок с хладным трупом, то мне не помешала бы чья-то помощь, - сдержанно произнесла Ния, не отвлекаясь от своего занятия, и чуть мечтательно добавила: - Неплохо было бы развести костер и нагреть воды...

Непривычный к северному климату Леон прятал лицо от ледяного ветра и думал, что более мерзкой погоды уже быть не может, когда события понеслись со скоростью взбесившейся лошади. В буквальном смысле. Не успев поднять сбитую копытами девушку "целительным словом", жрец выругался вполголоса на свою медлительность и собрался было лезть за ней, но попутчик-воин отлично справился с этой рискованной задачей.

Мгновенно забыв о холоде и ветре, сэр Фланнтейн поспешил туда, где воин положил пострадавшую девушку и прикоснулся к плечу паладина:
- Погодите с наложением рук. С такой чудесной погодой оно может еще пригодиться. Лучше я начну со своего исцеления. У меня резерв побольше.

Жрец извлек из рюкзака орденский медицинский набор, который всегда находился в самом доступном месте поклажи.
- Удивительно, на что только способны наши тела, если им немного помочь. Сейчас будешь как новенькая. - пообещал он лежащей без сознания девице, в давно заученном порядке заливая ей восстанавливающие микстуры.

Лютые ветры севера нехотя оставляют попытки выследить и убить изгнанников. Пятеро должников Тиморы... Нынче одна из вас играет по-крупному.

Узник за тонким стеклышком - огонек зажженной Лилиан свечки - придает коже рыжеволосой женщины необыкновенно теплый оттенок, наполняет щеки живым румянцем. Позволяет губам привлекать внимание и заинтересовывавать в себе мужчин, словно сказочной спящей красавице, что ее пробудить ото сна возможно только любящим поцелуем принца...
Однако все это лишь иллюзия, лживую завесу которой тотчас приподымают Майлики и ее верная последовательница Нията.

Пульс, будто пение ризиса, слаб и "звучит" прерывисто. Ладони и щеки женщины красны, вероятно, от холода. Кожный покров бледен, как при страшных болезнях с юга...

Переохлаждение здесь объясняет многое. И все же истинный враг опасней.

Не ставя во главу деликатность, Орланди срезает с груди незнакомки прошнурованный корсет из кожи, расправляясь со сплошной его частью позаимствованным у нее же кинжалом. Затем уверенные ладони Нияты проникают под складки рубахи, дабы обнаружить скрытую доселе виновницу: рану под гематомой с тарелку... Хрупкие ребра раздроблены на множество небольших фрагментов и буквально вдавлены во внутренние органы. К счастью, среди выживших есть целители.

Захлебываясь микстурой Флантейна, девушка резко, даже в какой-то степени неожиданно приходит в себя. Кашляет, исторгая варево, будто речная недоутопленница со вздутыми на шее жилами, и машинально норовит подняться. Да только вынуждена вскрикнуть от боли и молча повалиться на плащ. Грудь исцеленной девы часто, но бесполезно вздымается, не захватывая до конца воздух. Скоро это проходит, уступая обыкновенному взволнованному дыханию... Она оглядывается, не проронив ни слова, пока не останавливает свой взгляд на Ронане. Возможно, ей хотелось бы, чтобы это был он?

Дождавшись, пока лекарства подействуют, Лео склонился над бардессой и участливо спросил:
- Сударыня, как вы себя чувствуете? Раны закрылись? Подвигайтесь. Ничего не болит? - затем жрец осмотрелся, нет ли других нуждающихся в помощи, включая животных. Ведь ехать по метели всё-таки не так отвратительно, как идти. Заодно он хотел оценить окружающую обстановку в целом, а то мало ли, завалит, как того дварфа.

Отсутствие проводника выглядело проблемой. Если даже с его опытом караван вляпался в такую неприятность, без него всё могло стать еще хуже. Насчет своих навыков ориентирования жрец иллюзий не испытывал: в трёх соснах не заблудится, но не более того. Будь шанс на то, что Кологор жив, лезть его спасать стоило бы даже по логике беловолосой девицы. "А ведь сколько вполне симпатичных дам оказалось рядом в этой передряге!" - усмехнулся про себя сунит.

Паладин наконец-то могла вздохнуть с облегчением - угроза миновала и жизнь девушки-барда была вне опасности. Хотя бы на какое-то время... Понимание того, что ни эта заснеженная юдоль, ни непогода, загнавшая выживших в расселину, никуда не делись, слегка портило впечатление от их маленькой, но все же "победы". Их положение едва ли стало менее катастрофическим.
- Ваша помощь была неоценима, сэр Фланнтейн, - усилием воли прогнав из головы опасные мысли, что могли подкосить ее силы и пошатнуть разум не хуже самой жуткой болезни, Ния с улыбкой обратилась жрецу. - Боюсь, мне одной было бы не по силам повторить сей подвиг...
- И все же, - поднявшись с рюкзака, полуэльфийка осторожно струсила припорошивший ее снег и поспешила спрятать озябшие ладони под мышки. Не хватало еще лишиться пальцев из-за обморожения! - Не хотелось бы заострять внимание на наших общих проблемах, но не видел ли кто из вас в этой буре одного из наших проводников? Боюсь, без их помощи наши судьбы окажутся лишь в руках Великих Богов и слепого случая, - оглядев собравшихся в их импровизированном укрытии людей, Орланди постаралась придать своему лицу ободряющее выражение и привычно улыбнулась.
Ей доводилось передвигаться в одной повозке с жрецом Суни, которому девушка предоставила заботу и пострадавшей, стараясь не лезть целителю под руку, так что можно было сказать, что она неплохо знала сэра Леона. Можно даже было сказать, что они неплохо сошлись - все-таки два служителя Богов разделяли схожие принципы и идеалы. Да и впечатляющую фигуру здоровяка ей доводилось не раз заприметить, пока девушка помогала караванщика в дороге, хоть ей никак и не удавалось вспомнить его имени. Возможно, мужчина просто не считал нужным придавать его огласке? Но вот эту хрупкую, беловолосую смуглянку Ния видела впервые - в этом она была уверена. Конечно, караван был большой и далеко не все участники путешествия считали своей обязанностью заводить знакомства со временными спутниками, про которых они потом и не вспомнят, стоит их путям разойтись. И все же... теперь ситуация была иной. Вполне возможно, что теперь от каждого из их действий будет зависеть выживание всех собравшихся здесь счастливчиков.
- Кому-нибудь из присутствующих хотя бы известно, где мы сейчас находимся?.. Это был... В смысле, это мой первый поход так далеко на север, - вымученная улыбка должна была скрыть ее собственную растерянность. Последнее, чего хотелось бы сейчас Нияте, это чтобы уцелевшие путники принялись опекать ее, точь-в-точь как наставник. Она уже не была ребенком, во всем полагавшимся на помощь взрослых, - этот этап ее жизни должен был остаться позади. А потому полуэльфийка просто не могла позволить своему путешествия закончиться, даже толком не начавшись!

Жрец улыбнулся в ответ:
- Зато вы, как истинный паладин, первая подоспели на помощь. Лекарств пока хватает. А наложение рук и заклинания оставим на случай срочной нужды. Знать бы еще, долго ли продлится непогода... Я далек от природы. Хмм... скорее всего придётся пустить телегу на дрова. Больше греться особо и нечем, а непогоду надо переждать. - жрец огляделся в поисках другого топлива и чуть тише добавил для коллеги. - Не переживайте, выберемся.

Затем он вернулся к своей пациентке, чтобы убедиться, что она в порядке.

Взгляд бардессы уперся в него как раз в тот момент, как он отворачивался, убежденный в талантах спутников. Какие бы ублюдочные боги не свели их вместе в этот день, они должны были подобрать их нелепую группу так, чтобы они не нуждались ни в чем. Пророчества, рассказы героев... он слышал эти глупости достаточно часто, чтобы понимать, что собрались они здесь не зря. И будь проклята белоснежная коса Аурил, у него не было времени и возможностей для того чтобы заниматься проблемами вселенной!
Обмотанный эластичными бинтами кулак едва не впечатался в дно телеги, перевернутой так, чтобы загораживать от ветра максимальную высоту во входе. А потом Ронан перевел сощуренный взгляд на лишние доски и тюки, никак не помогавшие в защите от стихии. Поведя плечом, он выудил из под плаща тощий походный мешок, достал из него три факела, избавил их от просмоленной ткани, выложил своеобразный крест из рукоятей, положил сверху одну из отодранных с помощью ножа досок, на доску уложил ткань, водрузил внутрь конструкции трутницу и, усевшись перед нехитрым сооружением начал лихорадочно "растирать" пламя, поддувая внутрь, если ему казалось, что образовался дымок.
- Попробуйте найти что-нибудь подходящее для костра в телеге, или отдерите от самого воза пару досок, нам нужно тепло.
Так же лаконично и коротко, как и раньше бросил он товарищам по несчастью и тихо вздохнул. Борьба за выживание была ему не в диковинку, но в то же время монах не хотел, чтобы спутники зависели от него одного. Это казалось... обременяющим.
Вопросы паладинки он проигнорировал, поскольку был убежден, что если у тебя нет хорошего и четкого ответа, лучше не раскрывать рот вовсе. А дать ей совет поменьше тратить тепло дыхания Ронан посчитал слишком грубым.

Восстановив дыхание и изрядно нахватавшись воздуха, Кэлла наконец позволила себе успокоится, пускай в этой ситуации спокойствием и не пахло. Бедняжка ещё не до конца поняла что тут произошло, в её памяти были только короткие воспоминания, одна мысль о которых вызывала боль в голове и теле. Ещё она чувствовала жуткий мороз, который сковывал казалось бы все клетки её тела и от этого в голове девушки снова проснулась паника. Особенно замерзли ноги, на которых не было ничего способного сохранять тепло, в отличии от шубки, которая возможно спасла её когда она лежала в снегу и медленно умирала. Конечно же она ничего не помнила, в тот момент Тибория боролась со смертью, по крайней мере её тело делало это. Над ухом щебетал жрец. Кажется, он задавал ей вопросы, на которые стоило бы дать ответ, но в этот момент взгляд Кэллы был прикован к Ронану. Почему-то именно он привлек её внимание, и бардессе казалось, вернее она хотела верить, что это именно он помог ей в момент опасности. Однако долго игнорировать человека спасшего тебе жизнь было бы грубо, и в конечном счете, девушка таки решилась ответить жрецу.
— Мне..мне уже легче..спасибо за помощь, — сухо проговорила она, сдерживая кашель и даже не пытаясь говорить громко. Она старалась экономить немного сил и тепло внутри себя, которого ей сейчас так не хватало. Пожалуй она не могла дать ответ, закрылись её раны или нет, но дышать, определенно, стало легче, и она уже не чувствовала этой ужасной боли при каждом вдохе. В остальном ей оставалось только попробовать подвигаться, чтобы дать понять себе и этому мужчине, не болит ли ещё что-нибудь. Сможет ли она вообще самостоятельно передвигаться?
— Холод..д..дно, мне ужасно холодно, — ещё тише прошептала девушка, надеясь на помощь со стороны незнакомцев, спасших ее от смерти. Кэлла даже не могла понять, где она находится, и думая о том что произошло, еле заметно морщилась. Она вспоминала, как грелась в повозке, а затем выбралась вслед за кем-то наружу, отрывками выхватывая дальнейшие события и то как все внезапно померкло. Кажется откуда-то из глубины сознания доносились крики, которые одновременно пугали и дезориентировали девушку. И эта головная боль..она все никак не проходила когда Кэлла пыталась осознать себя в пространстве.

Лили лишь ухмыльнулась и пожала плечами, услышав ответ высокого мужчины. Естественно он ответил так, как и предполагала юная беспризорница, что еще можно было ожидать от таких «благородных» людишек. Им же нужно держать свою репутацию и делать вид, что они заботятся друг о друге, но Лавар прекрасно знала, что это не так Проявление слабости - это уже первый повод, по которому отряды оставляют человека позади. Слабое звено, заноза в заднице, называйте как хотите. Обуза, за которым надо теперь ухаживать. Но, воровка уже была к этому приучена и прекрасно понимала, что они ей не доверяют, даже если остальные этого и не показывают. Ее забавляла вся эта любезность, со стороны незнакомцев – это было занимательным зрелищем. Оставалось только дождаться, когда они начнут сожалеть о своих поступках.


- Как скажете господа, однако, похвального здесь я все равно ничего не вижу. Просто мешаете естественному отбору забирать свою добычу. – фыркнула беловолосая девка, отворачивая от них взгляд. Это представление начало ее резко раздражать после того как барышня и светловолосый человек начали раскидываться комплиментами.

Однако, по большей степени из всей этой четверки, Лилиан больше всего недооценивала рыжеволосую полуэльфийку, которая только и делала что скрывала все под улыбкой. Создавалось явное впечатление, того, что она неопытная и сама не понимает, чего хочет от своей жизни. Может быть само это приключение было для нее очередной забавой, ради которой она решила прикинуться путешественником, но Лили была уверена, что скоро улыбку заменит разочарование

Как только те двое исцелили бардессу, Лилиан еще раз кинула на нее оценивающий взгляд, ожидая ее действий, после того как она придет в себя. Воровка хотела убедиться, что она была права и эта дамочка будет обузой для всех, за которой надо будет ухаживать. Тяжело вздохнув от нытья про холод, Лавар лишь покачала головой.

- Что и требовалось доказать. – надменно произнесла плутовка, с усталостью в глазах. Сняв с себя рюкзак, «дикая кошка» аккуратно на него присела. – У меня создается впечатление, что холодно здесь только тебе, но я наверно ошибаюсь. Грустно наверно, когда ты попадаешь в такие ситуации и осознаешь, что теперь надо как-то выживать. Хотя с другой стороны, чего грустить, у тебя вот тут три помощника есть, самой вряд ли придется что-то делать.

- При вдохе-выдохе уже не болит? Значит ребра целы. - довольно отметил Лео. - Если раны уже исцелились и ничего не болит, вставай, разомни руки-ноги. Пока нет костра, от холода это лучшее спасение. Давай-давай, через "не могу". Устанешь - дам спальный мешок, закутаешься в него. А если что-то недолечил, то говори. Тебе это виднее.

По возможности расшевелив бардессу (если не обнаружились недолеченные раны, требующие покоя), жрец спросил:
- Тебя как зовут? Я видел у тебя инструмент. Ты бард или просто музыкант? Что колдовать умеешь?

Закончив с девицей, жрец занялся разборкой телеги на дрова, обратив внимание на то, работает ли Ронан наравне с ним и девушкой-паладином или ограничился вполне очевидным советом и розжигом костра. Если беловолосая, как девушка, еще имела право отсиживаться, пока рыцарь ломает телегу, то простой воин такого права не имел.

Разламывая первую доску на кусочки поменьше, Лео обратился к беловолосой без упрёка и вполне дружелюбно:
- Чего ворчишь? Любой из нас мог случайно оказаться на пути той лошади. Даже если ты ловкая, как дикая кошка, ты тоже можешь ошибиться. Но если каждый из нас будет знать, что его подстрахуют остальные, все мы будем делать своё дело уверенней и спокойней. - если спасенная девица подтвердила, что является полноценным бардом, то жрец еще добавил, - Ну и теперь у нас есть волшебное вдохновение и еще немного разной магии на случай, если придётся лезть за припасами до конца метели. Даже если ты сторонница крайнего эгоизма, посмотри на дело с этой стороны.

Благодарно кивнув, в ответ на слова поддержки жреца, Нията потерла руки и принялась оглядываться в поисках какой-нибудь работы. Мысли ее спутников во многом были верны - для девушки это и впрямь было чем-то новым, незнакомым, а потому она и сама опасалась, что может стать для других обузой. Тем более сейчас, когда ситуация столь кардинально изменилась и вроде бы безопасное путешествие вместе с караваном обернулось борьбой за выживание в заснеженных северных землях.
А от того, полуэльфийка была крайне благодарна совету немногословного смельчака - теперь ей было чем занять свои руки и голову. Вернувшись к телеге, Орланди принялась осторожно - ибо на таком морозе любая рана может стать опасной и понизить температуру тела до опасной отметки, - отдирать от их импровизированного укрытия доски. Юная путешественница старалась не трогать те из них, что блокировали холодные порывы ветра извне, сосредоточившись на наименее критичных местах повозки.
- Ни у кого не найдется топорика? Рубить крепкую древесину на части мечом будет слегка несподручно, - не отвлекаясь от своей задачи, уточнила Ния у присутствующих, здраво рассудив, что в их ситуации колеса повозки больше не пригодятся, а значит, их можно будет пустить в расход. Занятый разведением костра мужчина выглядел, конечно, довольно крепким, но вряд ли бы согласился быть "впряженным" в повозку заместо лошади-тяжеловоза.

Закончив со своим нелегким занятием, Орланди теперь с интересом разглядывала их скептически настроенную спутницу. Беловолосая девушка явно была не в восторге от происходящего, и хотя у Нии не было повода ее осуждать - трагедия, постигнувшая обоз, вполне могла подкосить волю любого, заставляя людей паниковать и забывать о ценности человеческих жизней помимо их собственных, - и все же...
- Даже могучие лесные хищники порой объединяются в стаи, чтобы облегчить выживание всем ее членам и справиться с опасной добычей, - вторила Фланнтейну полуэльфийка, с ободряющей улыбкой устремив свой взгляд в сторону "смутьянки". - Безусловно, мы все находимся сейчас в опасной ситуации... и естественно думаем о том, как нам самим уцелеть в сложившихся обстоятельствах. Но разве тебе не кажется, что оказав помощь другому человеку, попавшему в беду, ты и сама сможешь рассчитывать на ответную услугу? То, что не по силам свершить в одиночку, группа людей, работая вместе, сможет осилить играючи, - хоть последняя фраза и казалась излишне оптимистичной, но в представлении паладина именно такого позитивного мышления не хватало в первую очередь ее собеседнице. Да и им всем, наверное, тоже...

Кажется, Лилиан была из того типа людей, что, скорее, бросили бы своих товарищей в беде, чем совершили бы хоть одно лишнее движение. По крайней мере, именно такое впечатление об этой девушке сложилось у Кэллы. Её слова были впустую выпущены на ветер. Эта пигалица, наверное, считала себя крайне остроумной, но на деле же просто пустобрешила. И из-за этого у Тибории пропал всякий интерес к этой персоне. Возможно, будь она сейчас в лучшем состоянии, обыграла бы этот разговор с помощью своего таланта и музыкального инструмента, однако в данной ситуации не хотелось тратить время на пустой треп. Выживание стояло на несколько уровней повыше, и поэтому Кэлла решила, что куда важнее и правильнее будет уделять свое внимание людям, для которых ее жизнь что-то значит.
— С..спасибо большое, господин жрец. Я... Я попробую сделать как вы сказали, — Тибория выдавила из себя привычную ей лучезарную улыбку, а затем начала понемногу подыматься, опираясь на помощь мужчины. Наконец почувствовав в ногах уверенность и преодолев остатки дрожи в коленях, девушка принялась передвигаться по укрытию, медленно переставляя ноги и осматриваясь вокруг себя. На вопрос о своих умениях, она ответила, почти не задумываясь.
— Да, я музицирую и пою в честь Милилл. В народе таких прозвали бардами. Только сейчас от меня не много толку - без моей лютни. Но я могу спеть для вас "а капелла", и, возможно, это немного восстановит ваши силы. Только сперва лучше собраться всем у костра...
Девушка мысленно перебрала известные ей песни, чтобы исполнить наиболее подходящую к ситуации и с огромной пригоршней оптимизма...

Лили пугало, что несмотря на катастрофическую обстановку, господа по несчастью все равно защищали друг друга и утверждали, что взаимопомощь важна, для того чтобы выжить. Возможно они были правы, возможно. Но это все равно было ей чуждо, ведь когда она жила в городе никто не решался помогать бедным гражданам. Когда девушку только выгнали из дома, ей никто не протянул руку помощи, мужчины то и дело предлагали плотские утехи, но девка понимала, что взамен она ничего не получит, поэтому лишь сильнее раздражалась от мужского рода. Однако Лавар вспомнила, как даже сам Сильвар говорил, что в глубине души все люди – это бедные существа, за которым нужен уход. Единственное чем они отличаются – одни принимают чужую помощь и совершенствуются, делая те же самые услуги, а другие пользуются этим и остаются на том же уровне развития. Но даже эта теория не помогла «кошке» поверить в человечность. И эта ситуация ничем не отличалась от предыдущих. Но осмотревшись вокруг и сделав вывод, что она накалила обстановку своими заявлениями, девушка закрыла глаза и сделала глубокий вдох, после чего начала в голове считать до десяти. Таким методом Сильвар научил ее пользоваться, для того чтобы быстрее успокаиваться.

«Раз…два…три» - считала она пока не досчитала до десяти и после сделала глубокий выдох. Посмотрев снова на братьев по несчастью, девушка, лишь поджав губы, решила начать разговор сначала.

- Как бы неловко это сейчас не прозвучало, я прошу прощения за свое поведение. Я всю жизнь делала все возможное чтобы выжить в этом ужасном мире, поэтому у меня нет никакого доверия к людям. Каждый раз, когда я протягивала руки с просьбами о помощи, меня или били по ним, или же предлагали постыдные вещи. И я не встречала никогда тех, кто готов был помогать другим – для меня это явление никогда не существовало.
Лилиан не ожидала, что говорить такие вещи будут для нее испытанием, но, если она хочет выжить, ей так или иначе нужна будет их помощь, поэтому еще раз вдохнув, продолжила свою речь, не смотря на чувство стыда и уязвимости.

- Я уверена, что из вас никто не знает, как меня зовут, но прекрасно знает о такой персоне в Норбосе, как «Дикая кошка». Вы можете называть меня так, или же Лилиан. Лилиан Лавар. – после выше сказанного, девушка внимательно осмотрела собеседников, ожидая реакции. морально подготавливаясь при нужде защищать себя, ее рука была рядом с рукоятью от кинжала.

- Весь этот путь в Кальмар для меня был шансом начать новую жизнь, а сейчас сама Тимора мне опять подбросила испытание, которое нужно пройти, поэтому я еще раз прошу прощения, если я груба и агрессивна. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли о том, что не все люди одинаковые.

Вскоре усилия путников завершились первой победой. Скромной. Или даже очень скромной, учитывая обстоятельства. И все же огонь точно так же, как это было в незапамятные, первобытные времена, когда люди только и умели, что собирать да охотиться, вселял в них надежду. Его чарующая красота завораживала. И была совершенно неподвластна времени...
Впрочем, горючие материалы в основе своей оказались куда менее привлекательными на вид. Порубленные отважной Ниятой и переломанные монахом доски взгромоздились над поверхностью камня, словно древний курган кочевников - ощетинившийся колкой щепой и оборонявший нечто важное в самом сердце рыжего пламени. Поразительно, однако каждый мог уловить цветовое сходство между ним и волосами Тибории, которыми хотелось любоваться не меньше. Мужчинам, во всяком случае, и в более раскованной обстановке.
Сейчас же раскованно чувствовал себя только лед, таявший на полу и на стенах под жгучим взглядом костра, пока снаружи свирепствовала буря...
Не самое лучшее место. Не самое лучшее время. И все же общая для всех беда вкупе с проделанной совместно работой неплохо располагали к знакомству. Более тесному, чем обращение "Эй ты".

Только теперь, оказавшись подле согревающего пламени костра, Нията наконец-то осознала насколько же она замерзла. Ее собственный походный плащ красовался теперь на плечах девушки-менестреля – бедняжка явно нуждалась в нем больше самой полуэльфийки, - но даже закутайся она в него по самые заостренные ушки, это не уберегло бы ее от того холода, что царил за пределами их импровизированного укрытия. Подобравшись как можно ближе к огню, паладин с наслаждением грела ладони, забыв об опасности случайной искры. И хотя взгляд ее был устремлен на пляшущие языки пламени, мысли девушки витали в совершенно иных местах.

Наверное, ее собственную жизнь тоже нельзя было назвать слишком уж счастливой и все же, в каждый поворотный момент рядом с ней находился кто-то, кому ее судьба оказывалась небезразлична. Кто-то, кто ставил ее будущее и интересы выше собственных, наставлял на истинный путь, а иной раз – вел по нему «под ручку», точно несмышленое дитя (каким она по сути и являлась). Это было для нее столь привычно и естественно, что Нията даже не задумывалась о том, что другим людям в жизни повезло куда меньше, чем ей самой. Быть может... быть может сама Судьба предоставила ей шанс сыграть подобную роль для другого? Оторвав озадаченный взгляд от костра, Орладни взглянула на беловолосую девушку, сидевшую по другую его сторону.
"Стоит ли расспрашивать о том, что ей довелось пережить? Разумно ли вмешиваться со своим любопытством и бередить старые раны?" - такие мысли преследовали полуэльфийку после речи Лилиан, рискнувшей обнажить частичку собственной души перед посторонним. Хоть паладин и считала это весьма смелым поступком, но в то же время была в некой растерянности - желание "попытаться помочь" боролось в ней с незнанием того, откуда же стоит начать исцеление этих душевных травм. В конце концов, она была опытна лишь в целительстве ран телесных. К тому же, у них всех сейчас хватало и иных забот, помимо копошения в тонких струнах чужой души – буря снаружи все никак не ослабевала, а надеяться на помощь извне казалось глупым даже для такой оптимистки как Ния. Наконец расценив, что о проблемах духовных у них еще будет время позаботиться, как только их бренные оболочки окажутся в относительной безопасности, Орланди кивнула в подтверждение собственных мыслей и рискнула нарушить тишину, царившую в их укрытии, если, конечно, не обращать внимания на тихое потрескивание костерка:
- Думаете, кому-то кроме нас посчастливилось уцелеть в этой буре? – голос девушки звучал неуверенно, в основном от того, что хоть все ее естество и вопило о необходимости помочь другим несчастным, какая-то рассудительная часть сознания Нияты, подло шептала ей на ушко о бесполезности подобных порывов. Кто знает, чего больше крылось в этом вопросе – желания услышать ободряющее «наверняка они тоже спаслись», снимающее всякую ответственность за жизни других жертв стихии, или же чужие, не ее собственные слова, подтверждающие эту пугающую догадку.

Никто её не просил, но Лилиан все же извинилась, и Кэлла резко почувствовала оттепель в своем отношении к ней. Наверное, она зря так резко оценила эту девушку и теперь чувствовала себя слегка неловко. Еле заметно улыбнувшись, Тибория опустила взгляд в пол и что-то еле слышно напела, словно прошептав какое-то заклинание. Приняв с той же улыбкой плащ, девушка пообещала вернуть его как только получится согреться. Ведь у неё уже имелась при себе шубка, и было бы наглостью оставлять себе ещё и этот теплый презент, который наверняка чего-то стоил. Кэлла не хотела оставаться в долгу у этой приятной полуэльфийки. Наконец, когда в пещере затрещал костер, бардесса заняла удобное место, стараясь сесть как можно ближе, чтобы согреть продрогшие ноги. Они ещё понадобятся ей когда они будут выбираться отсюда. Немного отогревшись, Кэлла заметила, что разговор у собравшихся вокруг костра как-то не идет, поэтому решила, что именно сейчас будет неплохо исполнить одну из тех песен, что как она думала, придутся компании по вкусу.
И прокашлявшись, она запела... Возможн, это получилось слегка неожиданно для остальных, но у Кэллы было свое видение момента. Да, иногда бардесса не умела остановиться вовремя, однако начинала всегда удачно. Так бывало в любви и в музыке, которой девушка посвятила себя с юных лет. Даже путешествовала в сценическом костюме, чтобы всегда быть готовой выступить.

Ночь темна и надежды нет,
Но сердцу верь - придёт рассвет.
Дрожит свеча и твой путь тернист,
Но сердцу верь и в неба высь придет рассвет.
Дом далек, но пастух все ждет,
Что вместо звезд рассвет придет.
Пусть в сердце страх и дороги нет,
Но в небесах горит рассвет.
Горит рассвет.
Пускай свой меч поднимет тот,
Чей дух силен! Рассвет придет!
Наш путь тернист, вокруг лишь тень,
Но сердцу верь и в новый день
Придёт рассвет.

Эту песню многие из собравшихся могли узнать с первых строк, ведь она была относительно популярна и к северу, и к югу от Аспаруха, практически по всему королевству. Именно поэтому Кэлла выбрала её, решив, что остальные смогут подпевать и тем самым поддержать ее чаропение, способное восстановить силы уставших и вымотанных морозом товарищей. Пускай для нее они оставались незнакомцами, все же в её голове не укладывалась мысль. что среди них могут находится равнодушные к этой чудесной песне, особенно в сложившейся невеселой ситуации.

Закончив ломать доски скупыми, но мощными ударами ладоней, Ронан занял самое холодное место, привалившись спиной к скале входа и повернувшись боком, чтобы как бы загораживать проход. Он замечал, что сопротивляется холоду чуть лучше остальных в силу как выносливости, так и суровых тренировок. А еще его ноги и руки были в относительном тепле, защищенные несколько лучше, чем у остальных. Глупо было не брать в путь перчатки, а то и варежки. Мороз распространялся от стоп и ладоней по всему телу, но до тех пор, пока они были в тепле, человек мог выдержать весьма экстремальные температуры.
Он почти не обращал внимания на спутников, прикрыв глаза и читая про себя третью мантру пути Очищения-от-волнений, когда бардесса вдруг запела. Сбившись, монах удивленно взглянул на нее, но не стал ругать, наоборот, она подала ему идею. Вряд ли магия его маленькой семиступенчатой флейты разгонит общую печаль, но попробовать стоило.
- Если живы, мы обнаружим их, когда буря кончится. Или они нас.
Филосовски заметил мужчина, дождавшись, пока девушка закончит, и вытянул из под плаща музыкальный инструмент, прикладывая его к губам и заводя странный мотив, родом из далеких земель. Это было нечто похожее на журчание ручьев, пение загадочных птиц, падающие розовые лепестки, устилающие белоснежный ковер снегов. Ко всему прочему, это тоже была мантра но иного толка, дающая надежду, открывающая путь мечте и фантазиям.
Играл он недолго, костер не успел еще пожрать последнюю отданную ему доску, как мелодия иссякла, а Ронан снова прикрыл глаза, и откинулся назад, опуская зажатую в обмотанных бинтами руках флейту на колени. Кажется, стало теплее.

"Надо при первой возможности обзавестись топориком." - отметил для себя жрец, надеясь, что такой шанс еще будет. Впрочем, пока что и так справились.
Затем Леон спросил, как зовут воина, бардессу и еще раз назвался на случай, если кто-то из них не слышал в прошлый раз. Поскольку спутники, похоже, были не благородного сословия, с этикетом можно было не изощряться - и слава богам.

Тем временем "одиночка" решила мириться.
- Дикая Кошка. Красивое прозвище и замечательный зверь. - кивнул беловолосой жрец. Он был доволен тем, что она пошла на компромисс, даже если её слова не были совсем искренними. В конце концов, девушка успокоилась, а это уже очень хорошо.

Песня бардессы была так прекрасна, что не нуждалась даже в хвалебных словах. Жрец просто наслаждался ей, сидя у костра. Увидев, что паладин отдала свой плащ бардессе, он про себя усмехнулся и ворчливо подумал: "Вот всегда они так! Теперь сама мёрзнет." Он развернул свой спальный мешок, развязал его завязки, превратив просто в тёплое одеяло, и накрыл плечи паладинки, после чего уселся к костру дальше слушать музыку. То, что воин тоже умел музицировать, стало для него большой неожиданностью.
"А он не так уж прост и угрюм, как показался вначале... Эх, всё-таки не стоило бросать учиться музыке. Даже в исполнении простого воина она приносит радость. Не обязательно нужно особое мастерство." - жрец не стал углубляться в мысли о прошлом и просто отдыхал телом и душой, пока снаружи выла буря, отсекая их укрытие от всего остального мира.

Как бы не хотелось забыть о всех проблемах и просто ждать, когда всё само разрешится, мысли то и дело возвращались к тому, что могло помочь спастись. Например, многие знакомые барды умели согревать заговором. Конечно, Леон задумался об этом, когда музыка уже утихла и прошли те прекрасные минуты, когда эхо музыки еще продолжает звучать в душе.

- Тибория, а ты владеешь fintalë? - первым делом жрец вспомнил более благозвучное эльфийское название заговора. - Эмм... престидижитацией?

Лео тоже пытался гадать, сколько может продлиться буря. Может он и не разбирался в таких вопросах, но надеялся вспомнить, что слышал перед отъездом и вообще о климате этих краев. Хотелось подкрепить веру фактами.

Полуэльфийка не знала, от чего ей стало так тепло и светло на душе. Было ли это грубое походное одеяло, бережно наброшенное Фланнтейном ей на плечи? Или же прекрасная песня барда, исполненная под аккомпанемент флейты Ронана? А может просто пламя костра наконец-то смогло отогреть ее косточки и оградить от стужи суровых северных земель? Так или иначе, Нията оказалась на мгновение заворожена всем происходящим настолько, что мысленно перенеслась в казавшееся ей столь далеким прошлое: потрескивание камина в городской таверне, где они остановились вместе с Нантье, наслаждаясь теплым ужином и прекрасной музыкой; привычные лесные своды и лица друидов и обитателей Извечного Дола, казавшиеся ей столь родными, что она вполне могла считать некоторых из них своей семьей. Прошло лишь несколько лет, с тех пор как она в последний раз видела их, но сейчас казалось будто царящая снаружи снежная буря отдаляет ее даже от этих приятных воспоминаний, погружая в холод и мрак...
Орланди и не заметила, когда сама начала негромко подпевать Кэлле, устремив взгляд куда-то вдаль. Она была столь растрогана импровизированным представлением, что не смогла сдержать одинокую слезинку, скатившуюся по ее бледной щеке. Надеясь, что никто этого не заметил, она утерла влагу с лица краешком одеяла Леона и с улыбкой взглянула на певицу:
- Благодарю, твоя песня была воистину прекрасна. Надеюсь, что с рассветом и нас всех будет ожидать удача и надежда нового дня, - провозгласила девушка и ненадолго умолкла, посвятив всю себя короткой молитве о жизнях и здоровье остальных участников торговой экспедиции.
- Простите, если я тороплю события, особенно после столь бодрящей мелодии, - вернувшись и духом и разумом в этот бренный мир, негромко произнесла Ния и виновато улыбнулась исполнительнице и суровому мужу, неожиданно продемонстрировавшему всем присутствующим тонкие грани своей души. - Но есть ли у кого-то мысли, что нам следует предпринять, как только буря утихнет? Было бы замечательно, если бы уцелевшие караванщики и впрямь отыскали нас, но боюсь что заснеженная пустыня, да еще после такого шторма, не оставит никаких следов нашего здесь пребывания.

Капризная погода севера среди местного населения Аская всегда была притчей во языцех. Поговаривали, она похожа на характер женщины. Нежна, добра, ласкова... Но уже через час превращается в диаметральную противоположность себя*. Горы - такое место, где яркое солнце утром вовсе не обещает погожего дня, не говоря уже о безоблачном вечере. И с точностью до наоборот... Словом, любой, кто посещал таверны севернее границы с Тартаной, почти наверняка разбирался в тонкостях этого скользкого, почти эзотерического вопроса. А значит и не берется ее предсказывать.

Однако Сэр Леон Валентайн Фланнтейн из Кале умудрился промеж забористых кружек эля и кубков Неверского вина в компании заинтересованных в его вере дамочек усвоить еще одну немаловажную деталь: погода Аская не долго сердится. Да, пережить эти вспышки гнева бывает отнюдь не просто, и бури в горах не редкость. Однако длятся они не долго. Обычно не более суток, а бывает и вовсе несколько часов...

- Я слышал, тут погода быстро меняется. - отозвался жрец. - У меня продуктов на два дня пути, значит в лагере их можно растянуть на большее время. Думаю, у остальных тоже что-то найдется. А вот когда дождемся конца бури, предлагаю не медлить и постараться самим добраться до ближайшего поселения. Тут караваны собираются долго. А сообразит ли кто-то идти спасать наш - бабка надвое сказала. Если бы не обвал, наши проводники не погибли бы. Так что надеемся только на себя и богов. Сразу после бури осмотримся, прикинем маршрут и бегло осмотрим остатки нашего каравана. Может кого-то или что-то найдем. По маршруту я надеюсь на тех из вас, кто лучше умеет ориентироваться. Мои знания об этом невелики, хотя говорят, у жрецов неплохо с интуицией. Ну и как я помню, ближайшее селение примерно в дне пути.

Прижав ноги поближе к себе и обняв их руками, Лилиан закрыла глаза. Темнота, свист бушующего ветра по ту сторону расщелины, трескающие дрова в костре. Эти звуки успокаивающе влияли на нее. Возможно такой эффект она получала за счет того, что вдали от шумных и душных городов, звуки природы казались для Лавар более насыщенными. Погрузившись в свои собственные мысли, девушка усомнилась в правильности своего решения, выдать свое имя остальным. С одной стороны, они не показали виду на ее погоняло, возможно они не были в Норбосе, но доверять им все равно нельзя. Кто знает, как они поступят в сложной ситуации, но Лили была уверена, что, если что-то пойдет не так – она будет первая от кого они попытаются избавиться, ведь она была первой, кто пошел на конфликт. По этой причине нужно всегда быть на два шага впереди их.

Опустив голову на колени, дикарка продолжала прислушиваться к звукам природы, но также не отвлекалась от песни менестреля. Голос был приятный, тут не поспоришь, но одними песнями себе не поможешь. Кто знает, чем и как она будет защищать себя после того как они выберутся наружу. Однако услышав выводы жреца, «дикая кошка» чуть обрадовалась, это значило что относительно в скором времени, можно будет покинуть эту точку и пойти дальше, а после и разойтись.

- Надеюсь то, что ты слышал, окажется правдой Леон. – отозвалась воровка. – А когда выберемся, может осмотреть оставшиеся телеги, мало ли что полезное найдем? По крайней мере я бы этим точно занялась.

Every night and every morn, some to misery are born.
Every morn and every night, some are born to sweet delight.
Some are born to sweet delight; some are born to endless night

Вильям Блейк (с) Dead Man

Мелодия, что ее исполнил для присутствующих Ронан, а за ней и негромкое пение Тибории стихли, оставляя слушателям своеобразное, двоякое впечатление. Будто бы все не так уж плохо, как кажется, хотя разум все-таки продолжал твердить обратное...
Воздух в поющих легких наполнился теплом костра, но, что гораздо более важно, живого человеческого общения. Ибо вместе выбираться из передряги не только сподручней, но и веселее. Словно бы когти, которыми каждый из них цеплялся сейчас за жизнь, становились от этого самую малость длиннее...

В этом смысле Лилиан можно было назвать очень цепкой девушкой. Ей известна была цена жизни, а также то, как лихо она стремится порою к отметке ломанного гроша. Она высказалась касательно слов Фланнтейна о скором спасении из снежного плена и за сим прибавила чуточку в настроении (возможно, все действительно не так уж плохо?). Снова закрыла глаза и прислушалась к звукам ветра, тянувшего свою песню снаружи. Казалось, у этого злобного, холодного парня не было ни музыкального слуха Кэллы, ни навыков, как у монаха... И все же, было в его пении еще что-то. Весьма необычное и настораживающее, чего Лили не слышала в этой песне раньше... Повинуясь неожиданному наитию и глядя в лицо воровки, вслед за ней насторожилась Нията. Затем Ронан и все остальные.

Этот звук был похож на гул, достаточно тихий, чтобы не заметить его колебания сразу, тем более, когда снаружи шумит ветер, а у костра исполняется песня... Однако встревоженные лица спутников, что замерли и прислушались разом, лишь оправдывали почву для беспокойства для каждого, чьи глаза оставались открыты. Звук усиливался, становился громче... Словно бы обретая форму и тело... Его глухие, несколько хаотичные отдаленные раскаты становились похожи на кипящую кашу. Да! Как в железном котле, в походе, когда варево пузырится и булькает, исторгая под крышкой рык - это значит, нужно скорее убивать огня. Но теперь... Теперь нечто иное. Снег... Безумно тяжелая масса, сотрясавшая склоны Саргата и сметавшая все на своем пути, приближалась к их убежищу!