Нику хотелось бы довериться полицейскому. Настолько, что он даже приостановил свой торопливый бег, глядя вверх, в светлый прямоугольный проём на вершине запылённой подвальной лестницы. Очень символичная картина, даже Ник оценил. Путь к свету, путь к спасению в лице бравого парня в форме, который ещё не утратит человеческого отношения за время своей работы в полиции. Но Ник не верил ему. Никому из них. Он не то, чтобы сомневался в искренности взрослых, просто он знал, что на одного такого вот идеалиста приходится пятеро тех, кто полностью равнодушен, и мечтает видеть малолетних воров либо за решеткой, либо в приюте для трудных подростков, который мало чем отличается от тюрьмы. Ну встанет он сейчас, ну выйдет к этому копу, расскажет о злобном фанатике-отце, и что дальше? Марти вовсе не хотел терять источник дохода в виде социальных пособий. Он бил детей, но бил умело, редко когда оставляя на них следы - поймать его было не на чем. Отсутствие в холодильнике чего-либо, кроме пивных банок, легко объяснялось статусом неимущего и безработного, и что поделать, если в стране кризис, а отец-одиночка не может найти работу? Соцработники заходили редко, всегда предупреждая о грядущем визите, и ограничивались лишь парой дежурных вопросов у порога. У них в списках были ещё десятки таких семей, и им не хотелось прибавлять себе работы. Лишь самые подозрительные социальные работники заходили в дом, смотрели на быт, задавали неудобные вопросы, и не боялись поговорить с самими детьми, которых на время визита загоняли в их комнату или в чулан. Но даже они могли только давать предписания, и обещать проконтролировать их исполнение. Когда такие уходили, Марти бил детей втрое сильнее, чтобы к следующей проверке те сияли энтузиазмом и выглядели как можно счастливее. Нет, попытка взять протянутую руку помощи обернулась бы лишь новой катастрофой. Отец вывернется, полиция и социальные службы вновь проявят своё равнодушие, и всё вернётся на круги своя, только станет ещё мучительнее и больнее.
А если этот коп добьётся своего? Детей отберут у старого алкаша, и передадут в какой-нибудь приют. А будет ли там лучше? Ник знал, что Кас уже связалась с плохой компанией, и в ней почти все были приютские, и почти все уже имели приводы в полицию, курили, пили, нюхали и кололись. Трудно в такой компании не стать таким же, а если не станешь - будешь мишенью. Кроме того, на своё будущее надо было упорно трудиться, намного упорнее, чем приходилось трудиться большинству людей за всю свою жизнь. А Ник? Ник с трудом читал и писал даже в своём возрасте, а желания стараться у него было совсем мало. А кроме того - есть ещё Кас. Он не мог оставить сестру. Он знал, что Кас уже крепко увязла во всём этом, и ей даже стала нравиться такая жизнь, и если стремиться к тому будущему, о котором говорил коп, то стремиться придётся без неё. Нет. Ничего не выйдет. Нику не выбраться из этого болота, он даже не уверен, что хочет, а значит, нужно учиться в этом болоте жить и выживать.
Он не ответил копу. Молча уполз, во тьму, стараясь даже не дышать лишний раз, и найти путь, через который можно ускользнуть.