[PF] Once Upon A Time... | ходы игроков | 0. Последняя ночь

... Последний день полигонки отгремел фанфарами и дружным взахлеб обсуждением самых ярких моментов и нелепых происшествий, после чего большая часть ролевого сообщества осталась в главном лагере для "продолжения банкета", а семерка приятелей удалилась в свой лагерь на холме, чтобы хорошенько выспаться перед следующим днем, который грозился быть тяжелым, суетным и скучным - собрать лагерь, переодеться в "мирскую" одежду, упаковать рюкзаки, свернуть палатки, протопать несколько часов через лес и поля до ближайшего поселка, а там - электричка до Москвы, и - кто куда. Кто в Одессу, кто в Питер, кто в Запорожье, кому-то даже в Хабаровск предстояло добираться всеми мыслимыми и немыслимыми способами; немногим счастливчикам нужно было лишь сесть на метро или маршрутку и добраться до своего района в Москве.

Но все это будет завтра; сегодня же - оставалось еще несколько часов волшебства и сказки, когда можно было не думать о "реальном" мире с его проблемами и скучной жизнью. Этот вечер можно было провести тихо и приятно, чем, собственно, семерка и занялась. Дарья, правда, настолько вымоталась за день, что сразу пожелала всем приятного времяпровождения и озвучила просьбу "особо не шуметь, пожалуйста, а то уши надеру", Клерк тоже что-то подустал, остальные же расположились у костра, наслаждаясь сладостью момента.

- Я налью, а ты споёшь? Я сегодня не в голосе, а нам с Шушерой хочется музыки. Ну, или сыграй чего. Гитара есть? - спросила Марьяна у Игоря.

- Гитару пробить не проблема, я счас кабанчиком по полигону метнусь, спеть тоже могу, только ты же потом и еще раз нальешь, чтобы перестал, а играть - это не ко мне, я только на нервах умею.

- Так. Если у нас никого с голосом нет, то мне надо тоже немного выпить, чтобы свой слух убить, а то я этого не перенесу, - наморщила носик Мария.

- Ну, я могу и просто сказки рассказывать, а если выпью - то даже интересные, - с улыбкой ответил Цербер.

- О! А это дело... Но под сказки хорошо не просто вино... сейчас мы сварим кое-что поинтереснее... - Марьяна покопалась в сумках, нашла специи, мёд, яблоко. После поставила на костёр котелок и кинула яблоко Игорю: - Цербер, будь другом, нарежь ломтиками. А я пока вино подогрею. Будет глинтвейн!

Парень на лету словил яблоко, достал из кармана складной ножик и начал нарезать краснобокое на меленькие ломтики. Марьяна усмехнулась: - Руки занял, а теперь давай начинай свою сказку. Только давай такую, чтобы страшная. Ночь, костёр, глинтвейн и лес - самый цимус для страшной сказки... - девушка помешала вино, чётко следя, чтобы оно не начало кипеть-бурлить. Бросила гвоздику, палочку корицы, "цветочек" бадьяна, ложку густого светлого мёда; Игорь тем временем начал свой сказ:

- В всем известном царстве, тридевятом государстве, жил был... мужик. Нет, царь там тоже жил, но не о нем сказка. Мужик рыбаком работал - уходил с рассветом к морю, а с закатом возвращался с уловом. И, поскольку трудолюбив был, все у него было - и румяный хлеб на столе, и жена красавица и мебель там всякая... Только детей не было, - на мгновение парень задумался. - Ну да, детей то не руками делают...

И вот совсем грустно мужику от этого стало - Пойду, говорит жене, в море утоплюсь. А жена отвечает ему - дурак ты что ли стал, ты пойди лучше вон, как сосед - рыбку золотую поймай, да детей у нее попроси, мы то с тобой не такие придурки - и корыто у нас нормальное, и владычицей морской я быть не хочу, мне и тут хорошо, а попроси у рыбки детей, - Игорь дорезал яблоко, осмотрел присутствующих хитрым взглядом, достал трубку, принялся табачек забивать. - Ну и пошел мужик, говорит: как скажешь, жена моя, без детей не вернусь. Ну тыркнуло деда... мужика, точнее.

И пошел он значит к берегу, и взял лодку, и поплыл в море. А тут шторм, гроза, молнии бьют, волны - одна другой выше, лодка раскачивается все сильнее, да и вообще, не предназначено это весельное средство к такой непогоде, мужик думает "все, конец" только смотрит - во вспышке молнии берег показался, и гребет значит туда изо всех сил... Не интересно, да? - Цербер с грустью взглянул на так аппетитно пахнущий котелок.

- Ты говори, говори. Интересно очень. Заслушалась, - Марьяна подкинула в котелок яблоко, цедру лимонную, чуть помешала, взяла половник, зачерпнула и налила в стаканчик, после чего протянула его рассказчику: - Не томи, что там дальше было?

Игорь, взяв стачакничик, хлебнул, трубкой затянулся:

- Ну и выгреб мужик. Лодку правда о камни разбило, но сам живой - отделался, как говорят, легким испугом. Только на берег ступил, шторм и закончился сразу, тучи расступились и заря над горизонтом занимается. Мужик печалится - лодки нет, улова нет, рыбку золотую не поймал, но не привык он без дела сидеть, пошел, значит остров осматривать. А почти сразу за берегом - буквально в десяти шагах - лес начинается. Ну, что на берегу ловить то? Если ни удочки, ни сети нету - и пошел мужик в лес.

Сняв котелок с огня, чтобы глинтвейн не закипел и не потерял вкус, Марьяна подсела ближе к Игорю, подтянула к себе колени и, обняв двумя руками стаканчик с глинтвейном, стала смотреть в огонь и слушать, потягивая горячий напиток. Игорь продолжал:

- Идет, и слышит шебуршения в кустах, да только огоньки глаз красные мелькают в тенях. Ну, другой бы от страху и об... убежал бы, а этому - все равно терять нечего, да и весло на плече "живым не дамся" думает. А лес - густой, мрачный, свет сквозь кроны не пробивается, спать мужика клонит, а он все вперед идет, - Цербер хлебнул еще глинтвейна, еще трубку потянул, дым ароматный выдыхая. - И тут видит - свет впереди, выходит - видит - домик стоит, опрятный такой, беленький, факелами по периметру освещается, ну, подошел, стучит. А на стук, дверь дамочка открывает - симпатичная, не понятно, что такая на острове далеком делает, в глуши лесной, и говорит дамочка: "Заходи, путник дорогой, заходи, гостем будешь". Вошел рыбак - смотрит - и в доме все как у людей - и печь белая, и стол, и трюмо с антресолью, только икон нет никаких, да кот черный под лавкой спит.

Марьяна показательно сморщила носик и отодвинулась, когда табачный дымок, пусть и ароматный, ветерком в её сторону понесло.

- А дамочка, значит, суетиться начинает... - Игорь глянул на такую реакцию Марьяны, вздохнул печально, еще раз затянулся, да в другую сторону выдохнул. Марьяна же восторженно замерла, слушая про домик: - Ведьма там живет! Ну, конечно. Куда там рыбе до ведьм то? - девушка хихикнула и притихла, лукаво улыбаясь.

- ... Печь топит, на стол накрывает. - прервался Игорь, глянул лукаво. - Ну, пусть ведьма будет, так тоже можно. Вообще, это все еще присказка, сказка то потом будет. *Улыбнулся* Ну, весло мужик в угол поставил, а см за стол сел, а дамочка уже и хлеб на стол поставила, и борщик, и сало с водочкой, - рассказчик еще глинта хлебнул, стаканчик осушив демонстративно. - Угощайся, гость дорогой, угощайся, а я постель нам постелю сейчас. Угощайся, да рассказывай, кто такой, да откуда? А мужик смотрит на нее, да говорит - да я Рыбак, в море за рыбкой золотой отправился, а потом шторм нагрянул, меня к берегу этому и прибило, лодка разломалась, сети потерялись, благодарствую конечно за кров и стол, вот только спать я с тобой не буду - у меня жена дома осталась! - А дамочка, перьину уже на печи постелила, да как услышала слова такие так злобно зыркнула, что у мужика аж кусок сала в горле застрял, еле водочкой православной протолкнул.

Марьяна тем временем подхватила опустевший стаканчик из рук рассказчика и шустро потянулась налить ещё немного, но тоже чуть меньше полстакана, а то остынет и невкусно будет. Вернулась на место, протянула Игорю глинтвейн. - Ну, как знаешь, говорит дамочка, только спать тут больше негде, а влесу ничего хорошего не ждет тебя. Да тряпку какую-то грязную на пол бросила - Ложись, - говорит, - гость дорогой, двух печей не держим. Мужик лег, уснул крепко, только кажется ему, что через него кто-то переступил, глаз один открыл и видит, как бабка старая, карга страшная, весло его в печь засовывает. Мужик вскочить попытался, а его как будто сила какая-то к земле придавливает, а бабка поворачивается к нему и смеется так скрипуче... - Игорь попытался изобразить, получилось не очень, раскурил трубку, затянулся полной грудью и на выдохе попытался еще раз, теперь получилось лучше. - Ну что, милок - голосом скрипучим и противным говорит, - кто в гости ко мне попал, тот домой не вернется. Будешь работать на меня, а как пол года отработаешь, посмотрим. - Мужик ответить попытался, что не желает он на каргу старую работать, да горло перехватило, и ни одного звука выдавить не может... - Цербер еще раз осмотрел окружающих, выдерживая интригующую паузу, затянулся последний раз, да принялся трубочку выбивать.

Марьяна слушала с восторгом в глазах, и она всё больше ведьме симпатизировала, произнеся вполголоса: "Мда... нет в аду фурии страшнее, чем отвергнутая женщина..."

- Есть, - машинально бросил Цербер, вспоминая свои "знания" о адах, но тут-же "исправился", чтобы не вызывать лишних вопросов: - Обманутая, но не о том сказка, тем более присказка.

Вот на этом самом месте и проснулся мужик - лежит, на полу, на печи - дамочка вчерашняя лежит, "приснилось" - думает, да только глядь в угол, а весла нету. Ну, а дама значит, слазит с печи и говорит: ну, доброе утро, Рыбак, знаешь, за пищу и кров платить ведь придется, будешь ты на меня, и мать мою работать пол года, потом отпустим тебя с миром. Ничего мужику не оставалось, как согласиться, и стал работать на них - днем для дамы поручения выполняет - дров нарубить, воды натаскать, ночью - карги старой приказы - то волков отогнать, то травы с кладбища принести. И видит, что старуха извести его пытается, но со всеми неприятностями справляется, даже друзей завел среди волков местных и духов лесных, потому что трудолюбивый и добрый был, ну и они ему помагали с поручениями ведьмы справляться.

Но шло время, осень зимой сменилась, холодно стало, а мужику на полу спать холодно, да и вообще, тепла человеческого хочется, а дамочка его опять к себе на печь зовет. Сопротивлялся мужик, сопротивлялся, да и не выдержал. Раз с ней переспал, и переменилось все сразу - перестала по ночам бабка появляться, перестала ему задания самоубийственные давать, да и дамочка безымянная стала милее, и дрова откуда-то без его помощи появлялись, и вода в кадке всегда была, вот только друзья его лесные перестали приходить, да и вообще внимания на него обращать перестали, но мужика это не очень то и заботило, у него дамочка красивая под боком, да еда и питье на столе постоянно. Так зима и прошла.

Девушка покачала головой с укоризной, прошептав: "поддался искушению ведьмы... погубит она его!" Вздохнула горестно и обновила глинтвейн себе и Игорю.

- А как весна началась, дамочка и говорит ему - ну все, пол года услужения твоего прошло, пора тебе и домой возвращаться, и вспомнил тут мужик, что дома его жена ждет, и дом родной вспомнил, и друзей лесных, и чуть не расплакался, думает, "что же я наделал" Но дамочка его к берегу привела, а там лодка новая стоит, да что там лодка - баркас почти, содись, говорит, рыбак дорогой, да домой плыви, и ни о чем не тревожся, а через год я за тобой приду! - Хлебнул Цербер еще глинта, да за табачком было в карман полез, потом на Марьяну глянул, да обратно его засунул. Вежливость? Или может понравилась она ему? Кто знает.

В это время в лесу протяжно и тоскливо так кто-то завыл. То ли волки, то ли ролевики, когда оказалось, что водка и курево закончились, а до ближайшего населенного пункта 25 км.

- Ну, сел Рыбак в баркас, да за несколько часов уже и в к родным берегам приплыл, а там жена его встречает, в трауре вся, да с животом - не признала сперва, а как признала, расказала, что... Вот, психи ненормальные, опять перепили и Одина сейчас звать начнут, - Игорь сомневался, что в лесу рядом с ролевиками могут сосуществовать волки, зато в возможностях ролевиков не сомневался ни на каплю, потому особого внимания не придал, может и зря, но как-то с интересом на слушательницу взглянул. Марьяна тоже на вой отвлеклась, прислушалась, а потом махнула рукой и с горящими по-детски глазами к Игорю повернулась, слушать дальше - Так, о чем это я? да, вот, рассказала жена ему, что ждала она его долго, ждала, да заметила что беременна, но вот три месяца назад, с первыми морозами, донесли ей ветры морские да чайки, что умер Рыбак на чужбине, обманули, значит, но она все равно ждала, и за муж не выходила снова, хотя предложения и были...

А через три месяца дочка у них родилась - Марьей назвали, *Подмигнул Марьяне Цербер* за глаза зеленые, да связь родителей с морем. И жили Рыбак с Женой и дочью счастливо еще целых девять месяцев, Рыбак, конечно, всех подробностей жене не расказал.
А вот через девять месяцев к берегу ихнему прибило плот разбитый, а на плоту - женщина, усталая, голодная, изорваная, - Пустите, - говорит,- переночевать. Совсем сил никаких нет, в бурю попала. - Рыбак в ней дамочку с того острова злосчастного и не признал сразу, и в дом пустил, а как та умылась, в баньку сходила, да приоделась, тогда уже узнал, и побледнел сразу. Жена испугалась, "что с тобой" - спрашивает. А он и слова выговорить не может, как тогда, с ведьмой. Ну, жена подсуетилась, дамочку накормила, спать на печи ей постелила, а себе с мужем в хлеву значит. Ну, ночь спокойно прошла, а на утро дамочка говорит Рыбаку - ты не бойся, не заберу я тебя никуда. - А вместо этого, пошла, и жене его все как есть рассказала. Ну, жена и выгнала его ко всем чертям, и плевать что он работящий был, да и дамочка к себе не взяла, - потому что мужик должен уметь определиться.

Но это только присказка, сказка наша не о том, сказка она о Марье будет, - посмотрел Игорь на небо, на востоке светлеющее уже, "Это же надо, присказку так долго рассказывать" И как-то, сам не заметил, как руку Марьяне на плече положил. Марьяна сделала вид, что не заметила руки на плече, но и сбрасывать её не стала, стараясь не улыбаться: - Так что там с Марьей было? Искусницей стала? Или знаменитой Марьей-Моревной?

На востоке на самом деле светлело не небо, а зарево от пьяных толкинистов, решивших напоследок отыграть сожжение кораблей Телери и нечаянно подпалившие свои палатки. Ничего не оставалось Церберу, как продолжить свое повествование: - Нет, стала Марья, потом узнаете, а пока была просто - Марья, Рыбачья дочь. Росла девочка, хорошела, исскуства работы по дому осваивала, матери помогала. Матери тяжело самой было, но повторно замуж она так и не вышла, то ли любила Рыбака по прежнему, то ли мужикам больше не верила, но не о том сказ. Росла девочка красивой и доброй, мать нарадоваться не могла, да вот соседи опасались девочку, за глаза зеленые, да за то что появилась она без отца фактически, разговоров много ходило, да как увидит кто - взгляд глубоко зеленых глаз, так и замолкали все вокруг. Годы шли, все краше Марья становилась, стан стройный, изгиб, глаза зеленые, опять-же. Завидной невестой стала. Сам принц местный услышал о красавице такой, решил свататься к ней, да только беда пришла в Марьин дом - мать умерла, и осталась Марья одна одинешенька.

Не успела она мать похоронить, а тут сваты королевские нагрянули, но, девушка в трауре, отказалась от подарков королевских, да и сватов завернула обратно. Вернулись они к принцу, и говорят мол, действительно - красавица неописуемая, умница, рукодельница, только сиротинушкой стала совсем недавно, от того не приняла ни даров королевских, ни предложений, ни даже приглашения на бал королевский во дворце. Послушал их принц, и решил что надо-бы и самому поближе узнать, а то неловко как-то получается - еще и в глаза не видел, а уже сватов послала. Только принц не дурак был, знал, что женщины бывают на роскошь падки, а ему не такая жена нужна была, так что решил он в бродяжку переодеться.

Прошла неделя, и постучался во двор Марьи человек - молодой, грязный, оборваный, глоток воды просил да крова на ночь. Три дня жил принц у девушки, Три дня она его кормила, поила, со двора не гнала, и увидел принц что не только не дурна собой Марья, но и руки у нее золотые, и сердце доброе. Решил для себя "женюсь" да и ушел со двора, ждать, когда же траур установленный, - Цербер хлебнул еще глинтвейна, заметил что температура упала, поежился немного. Марьяна вздохнула тяжело, сочувствуя героине, и навострив уши, продолжила внимать сказке, периодически подливая глинтвейн, которого уже пол-котелка осталось. Игорь же вновь поежился, и свободной рукой подбросил веток в костер.

Ветки в костре вспыхнули ярко-жарко, исторгнув фонтан искр. Искры затанцевали в горячем воздухе, поднимавшемся в чернильные небеса, и на мгновение почудилось сидящим у костра, что сложились они в три женских лица, словно пристально вглядывающихся вдаль. Марьяна засмотрелась на огонь, а как увидела три лика, обернулась к рассказчику и вопросительно качнула головой - мол, видел?

- Э... - Игорь запнулся, он то может думал что и не такое видал, но только редко когда кто-то мог заметить то-же самое, перейдя на шепот спросил: - Три лица? Ты тоже это видела?

Девушка взволнованно ещё приблизилась к парню и зашептала, как будто костёр мог их подслушать: "Слушай, может, показалось? или ветки так занялись, а?" - с надеждой в голосе спросила Марьяна.

- Да, всякое бывает, - пытаясь звучать уверенно ответил Игорь, хотя и сам видно немного нервничал: - С точки зрения теории вероятности - могло - испарение газов из веток, облачко вспыхнуло, все такое - маловероятно, но бывает, говорят - раз в году даже палка стреляет, - парень улыбнулся.

Марьяна зябко передёрнула плечиками, но к костру придвигаться не стала. Встряхнула головой, прогоняя наваждение, и дёрнула Игоря за рукав: - Так что там, Принц то Марью в жёны возьмёт?

- Да, конечно... - Цербер накинул полу плаща на плечи Марьяны. - В смысле возьмет, но не сразу, - придумывать сказки на ходу - оно конечно интересно, но вот то что Игорь решил внезапно изменить финал на счастливый - его даже немного удивило. - В общем ушел принц, а Марьяна жила своей жизнью одинокой девушки, да вот все коше соседи на нее смотрели, ведьмой называть начали. Даже стали поговаривать, что мать свою она сама в могилу свела, вспоминая какая мать красивая в молодости была, говорили чтобы красоту ее украсть. Но люди много всякого болтают, Марья она не такая была.

Благодарная слушательница Цербера легонько пихнула его локтем в бок: - А та ведьма, что отца Марьи соблазнила, больше не возвращалась? - девушка попыталась подкинуть рассказчику страшную идею.

- А однажды пришел к ее порогу кот - черный, голодный, облезлый. Ну, девушка пожалела кота, накормила его, а он ей человеческим голосом говорит, - тут Игорь понизил немного голос и попробовал передать мяукающе-мурчащий голос кота: - Помогла ты мне, Марья, да только беда тебя ждет. Беги из дому немедленно, до заката беги! - Игорь запнулся. - Так, это, ведьма та еще не возвращалась, а вот кот ее уже тут. Ну, девушка конечно удивилась, говорящих животных раньше не встречала, но поверила животному странному, собрала вещи в котомку и сбежала из дому, и спустя час какой-то замтило как зарево полыхает позади - дом ее горел. А дальше - как водится - лес, тропинка извилистая, ночь, темно, каждый шерох пугает, кот сперва с Марьей рядом шел, а потом исчез куда-то.

Ну, устала девушка, решила передохнуть, присела у сосны поваленой, хлеб из котомки достала, только есть его собралась, слышит - шерох в кустах. Ну, одной в лесу- тут и у смелой девушки сердце в пятки упрыгает. Но в этот раз повезло - из кустов заец вылез, и говорит, да, тут сказочный лес, все говорящие, а после кота Марью этим уже и не испугаешь сильно. "Девочка а девочка, поделись со мной хлебом пушистым, хлебом душистым, я пригожусь тебе. У меня дома зайчата некормленые, а в лесу волки бродят - тяжело еды найти". Ну, Марья - добрая душа, взяла и отдала кусок хлеба свой зайцу. Тот и ускакал сразу.

Марьяна не сдержала улыбку. Уж таких-то зайцев в сказках она обожала. Как и в принципе всех зайцев. За их носики.

- Только она отломила еще кусочек, тут сверху что-то как упадет, с шумом, с треском, аж ветки посыпались. Смотрит Марья, а перед ней сыч с ветки слетел, и ту же историю начинает: "Девочка, а девочка, поделись со мной хлебом душистым, хлебом пушистым, я пригожусь тебе. У меня дома птенцы некормлены, а в небе коршуны летают, тяжко еды найти". И тут Мрья отказать не смогла. Схватил сыч хлеб в клюв, и улетел. В третий раз хлеб отломила Марья, уже готовясь что сейчас еще кто-то перед ней появится, с замиранием отламывала, можно сказать. Но вот минута прошла, вторая - а нет никого, ну Марья перекусила и под корни ели спать залезла.

Словно вторя словам рассказчика, где-то неподалеку заухал сыч ночной. Пахло полынью и тысячелистником, и костром. И глинтвейном. Восходила полная луна, наполняя серебристым светом самую короткую ночь в году.

Игорь так-же на минуточку умолк, вслушиваясь в звуки ночи, затем поднял глаза к звездам - за городом они всегда были ярче, но казалось что сегодня они особенно яркие.

- Проснулась девушка скоро - рядом с ее укрытием хлопал крыльями тот самый сыч. Только Марья зашевелилась, как он затараторил: "Просыпайся, просыпайся скорее, ведьма ищет новую добычу. Уходи! Прячся!" - но не сказал он, куда ей уходить и улетел куда-то. Быстро вылезла девушка из своего укрытия, схватила котомку, и бежать - куда глаза глядят. Раз предупреждает птица, значит нужно бежать - подумалось ей.

Трудно сказать - сколько спала девушка, и сколько бежала - вроде бы и выспалась, и устала уже, а ночь была и тьма непроглядная до сих пор. И слышит марья топот, только не такой, как от конских копыт, а такой, как будто люди бегут, и начала бежать еще быстрее, только топот все приближается. Все ближе топот непонятный, вот-вот догонит погоня ее, и тут через корешек какой-то переципилась Марья, да упала из сил выбившись. И только слышит: "За меня спрячься, укрою я тебя", - шепот откуда-то, а вокруг ни человека ни зверя нету, только пенек неприметный. А голос настойчивый и брюзжащий продолжает: - "Совсем слепая что-ли, Дочь Рыбачья? за меня прячься, или жизнь недорога?" Быстро смекнула девушка, что пень говорит, за него спряталась и спросить было хотела, а тот перебивает ее: - "Тсс. Смотри".

Смотрит Марья, и видит, как по дороге колесница едет. Стоит в той колеснице женщина нагая, да красивая - глаз не оторвать, да кнутом мужиков троих запряженых в колесницу обхаживает. Да кричит: "Быстрее! Не уйдет она! Не спрячется от меня" А у мужчин следы кровавые от кнута на спине.

Марьяна тем временем слушала внимательно, но уже потихонечку начинала от усталости за день игры и глинтвейна в сон клонить. Голову на колени свои приткнула, под плащом Игоря от тепла разомлела и дремать уже уже понемногу начала, но вопреки всему все еще силилась, со сном пытаясь бороться, слушать.

- Ну, проехала ведьма, пенек вновь заговорил: "Я твоего отца знал, еще когда деревом был. Помог он мне, а я ему не смог. Теперь тебе помогу. Лес зачарованый это. Сама ты из него за всю жизнь не выйдешь. Слушай внимательно меня: прямо по тропе этой пойдешь - никуда не сворачивая, к дому ведьмы выйдешь. В доме том сундук стоит, она там вещи свои магические днем прячет. Много там всего разного есть - и украшения золотые, и кнут "Угрызень" которым она рабов своих погоняет и ярмо "Вина" в которое впрягает их еженощно, и цепи "Порок" и "Ошибка" на которых держит их, но не нужно это все тебе. На дне самом сундука - клубок шерстяной лежит, он тебе дорогу и покажет из леса. Но смотри, не бери из сундука ничего больше. Днем избушка открыта, да сундук заперт, ночью - сундук отперт, да изба заперта, когда ведьма по лесу катается. Так что днем тебе зайти придется, и днем выйти. И помни - днем ведьма видит плохо, но кота ее бойся - он и днем и ночью видит и слышит чудесно. И волков опасайся - все волки Ведьме служат. Иди, Рыбачья Дочь, иди по тропе и помни: не сворачивай и не бери ничего кроме клубка волшебного, иначе навеки в лесу этом останешься".