[CtD] Касание Осени | ходы игроков | Таверна-чат

Бранн вышел из подъезда, глубоко вдохнул свежий ночной воздух и поднял лицо к небу. Апрельская ночь была влажной, полной звенящего эха, опьяняла свежестью. Ночь была хороша, а утро… утро всегда проза. Смятая постель, заурядность типичных разговоров.. Не лучше ли окунуться в ночной мир, оставив на подушке цветок. Ведь снова будет вечер в сиянии огней и глаз… Бранн зашагал по улицам, любуясь, как причудливо преломляется свет от фонарей в полном мелких капелек воздухе.
И тут возвышенная тишина ночи была разорвана самым бестактным образом. С боковой улицы вышла небольшая группка людей, похоже, две парочки, громкие голоса и глупое хихиканье издалека казались просто еще одним тоном музыки ночи, но чем ближе, тем сильнее резало слух.
И тут произошло что-то и вовсе ни с чем не сообразное. Один из мужчин замахал руками, отталкивая от себя девушку, пытавшуюся, кажется, прижаться к нему.
- Наркоманка! Дура укуренная, чтобы я еще с тобой куда-то пошел!
Девушка издала безнадежный всхлип.
Идущему позади Ши неясная тень, неровными скачками от стенки к фонарному столбу, передвигавшаяся по улице тоже была видна. Как, похоже, и девушке, но не её спутникам. Вторая женщина издала смешок, повиснув на своем кавалере, и уменьшившаяся группа пошла по улице дальше. Девушка, оставшись одна, истерично всхлипнула и сделала резкий шаг на проезжую часть. Нет, это не было суицидом, через мгновение Бранн понял, что она стоит практически в центре освещенного пятна. Тень заметалась по грани темноты, не решаясь войти в освещенный круг.

Ночь уже в дороге, проступает в небе месяц белорогий, ай-а,
Сон мой странный, конь усталый, запевает песню ветер одичалый
Руки человека за стойкой незаметно стали попадать в ритм песни. Старенький музыкальный аппарат гнал какое-то диско, но рваная, бьющая по нервам, мелодия незаметно захватывала всех. Даже тех, кто слышать её не должен был бы.
Запад скрыло пламя, тени у обочин скрещены клинками, ой-о,
Путь мой дальний, вечер алый, не увидит утра путник запоздалый
В придорожной забегаловке сгрудилась, отгораживаясь от заоконной тьмы обычная группка придорожного люда. Дальнобойщик, злого вида молодой парень, несколько пропитых мужиков, просто люди, которых в пути застала ночь.
Ночь уже в дороге, поднимают руки тополя в тревоге, ай-а,
Сон мой странный, конь усталый, запевает песню ветер одичалый
Рыхлый лысоватый мужик неуверенно поглядывал на усталую шлюху у стойки, та второй час тянула что-то через соломинку…
Землю злобно роет черный бык с мычаньем возле водопоя, ай-а,
Путь мой дальний, вечер алый, не увидит утра путник запоздалый
Музыка проникла в это место постепенно, Галтан не сразу понял, что это не он сам мурлыкает себе поднос, а кто-то царапает этой песней внутреннюю поверхность его черепа. Похоже, сейчас отрывистый ритм стали чувствовать, если и не слышать, и люди тоже. Его подвез сюда очередной попутчик, с которым рыцарь Скатах опрометчиво попрощался, увидев…
Ночь уже в дороге, девушка слепая плачет на пороге, ай-а,
Сон мой странный, конь усталый, ойо…
Знак, из тех, что понятен лишь людям Дороги. Знак на языке эшу и Скатах, свежий знак, но полустертый руками людей. Для них это просто небольшое граффити, но тому, кто умеет видеть, знак мог сказать многое. Если бы был цел. Но и так понять можно было.
Погоня. Помощь. Ветер. Юг.
Чье же недомыслие или чья злая воля пытались свести знак со стены, уничтожив связки, оставив лишь крик?....
И что за музыка здесь?...

Не то что бы травмированный Айко, серьезно заскучал. Ему и сначала-то казалось, что тренер слишком уж перестраховывается, а когда ушла веселенькая медсестра, пак и вовсе заскучал. Широко зевнув хвостатый извернулся, пытаясь рассмотреть в блестящую поверхность смартфона синяк у себя на спине. Через некоторое время, так и не решив, синяк это или просто грязь. Айко прокрался к двери и осторожно выглянул в окошко.
Когда медсестра умчалась, решение бежать созрело моментально. Прихватив из шкафчика шорты и футболку, кинув халат на кровать, Том одеваясь на ходу выскользнул в коридор. Если ему не изменяла память, то выход был в ту сторону, хотя при желании можно было слинять через пожарный ход. Неслышно ступая лапами по прохладному кафелю больничного этажа, Айко от возбуждения никак не мог унять извивающийся хвост и трепещущие крылья. Так что временами он поднимался над полом и немного пролетал над полом.

Парамедик возился с капельницей, медсестра, спиной к комнате что-то делала у передвижного шкафчика. Врач, частично откинув покрывало, которым был прикрыт пациент, склонился над ним. Всем было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Но что-то упало на пол, когда усталый врач принялся возиться с пациентом. Вещь, которая была совершенно была абсолютно чуждой этому, пытающнмуся не казаться казенным, месту. Кусок лилового, как ирис шелка, лежал на полу кусочком светлых сумерек. А под тканью угадывалось нечто, кусочек темного серебра выглядывал краешком.
Занятые своим тяжелым делом люди не заметили (или и не могли заметить?) упавший предмет.

Во тьме множество оттенков, кому как не художнику уметь это различать. Что же это сейчас выбилось из привычных плавных, текучих контуров темной стороны дневного круга? Бранн пригляделся к тому, что билось о границу фонарной лужи вокруг загнанной незнакомки. Стилет привычно скользнул в правую руку, готовый налиться привычной тяжестью вороньего фламберга стоило только занести оружие для удара или блока. Аметистовый глаз в рукояти поймал отблеск тусклого холодного света. но ши не спешил кидаться в обут головой. Любая тень сбегает, когда появляется свет. Пальцы левой руки сложились в пасс, Фиона был готов призвать свет и пламя, чтобы разметать враждебную тень. Но понять бы сначала.. Шаг вперед.
Клубящуюся тень видит незнакомка, видит он сам, но не те смертные, что предпочли уйти. Значит, не проста эта женщина, Бранн бросил на неё быстрый взгляд, не встречал ли где... А вдруг, ловушка? Ши усмехнулся.
- Эй, юная леди, что с вами творится? - произнес Бранн, как ни в чем не бывало. Но так только казалось, в любой момент он мог сорваться в атаку или отразить чужую.

Упавший предмет почти сразу привлек внимание крадущегося пака. Он был слишком ярким для этого места, а ещё он загадочно блестел, стыдливо прикрывшись тканью. Решение было принято незамедлительно, в голову Айко даже не приходило мысли, что он совершает кражу, возможно как и многим и многим его чернокожим братьям в подобных ситуациях. Покопавшись в карманах шорт, хвостатый извлек моток шпагата. Так и не одетая майка, что бы не мешалась была временно сунута за пояс шорт. Из шпагата пак быстренько соорудил простенькое лассо, с затягивающейся петлей на одном конце.
Как следует раскрутив свое лассо, Айко метнул его в сторону лилового куска шелка. При этом петелька не отлетела и на полметра от пака. После чего он принялся осторожно подтягивать лассо к себе, уверенный, что и шелк последует примеру петельки.

- Сон мой странный, конь усталый, - едва слышным шепотом повторил Галтан последние слова песни. Странник на изрядно затянувшееся мгновение застыл в дверях трактира забыв, зачем зашел. Рваный ритм мелодии затягивал, манил за собой, и Галтан уже почти ему поддался, пошел по рваной тропинке перестука слов, когда его довольно грубо оттолкнули, и отвлекли.
Крупный золотисто полосатый зверек подбил друга-хозяина под колено и протиснулся в придорожную кафешку. У него тут явно были свои планы, и Бродяга не собирался ему мешать.

Тихое треньканье колокольчика утонуло в ритме диско, а высокий худощавый парень тенью проскользнул в уборную. Ему была нужна вода. Лучше подошла бы та холодная, с железистым привкусом, что с журчанием текла когда-то из ржавой колонки на заднем дворе, но колонка была давно мертва, и на ее ручке свил свою сеть паучище, потому Галтан сейчас и прокрадывался в уборную придорожной забегаловки.

- В кронах рыжих сосен задохнулся вечер. Так приходит осень. - вздохнул он. Эти стихи были как-то связанны с песней, бившейся в основном помещении, но Странник не задумывался, как именно. Он набрал воды в деревянную чашу и так же тихо выскользнул назад, лишь на миг задержавшись чтобы тихо свистнуть в дверях и выпустить недовольного ворчащего и уже перемазанного каким-то сладим кремом Кыша.

Бродяга подобрал несколько прошлогодних листьев, засохших между решеткой и оконной рамой, бросил их в чашу, добавил пригоршню гальки собранной тут же на обочине, и подошел к Знаку на стене. Он смочил пальцы водой и провел по размазанным линиям, поднес чашку так, чтобы испорченный рисунок отразился в ней, и поймал поверхностью воды блики заходившего солнца.

- Я ветер позвал и серебряный дождь, - слова Странника тихим шелестом сливались с шепотом ветра в кронах деревьев, - Вопросы я им задавал не спеша. Ответь же мне, ветер, о чем ты поешь? Ответь мне, вода, где пропала душа?

Получит он свое знамение или нет - Бродяга-Галтан не знал. Он помнил времена когда точно получил бы, и помнил, что когда-то знал совсем другие фокусы, и этот бы ему не пригодился. Но раз за разом уходя и возвращаясь Странник проходил дороги познания и мастерства заново, и сейчас он стоял лишь в самом начале пути.

Айко
Непонятный предмет почти радостно заскользил по чистенькому полу к шаловливым ручкам пака. Замотанный врач бросил на странно жестикулирующего полуголого парня мимолетный, но по профессиональному цепкий взгляд. Однако врач был из приемного отделения, видимо, заступил на ночную смену, Айко не осматривал и не знал, кто это такой. А медсестра, которая прекрасно знала, кто такой мистер Гайджу, и где ему надлежит находиться, возилась с лекарствами у шкафчика. В руку мягко ткнулась прохладная рукоять, наступал прекрасный момент для бегства.

Бранн
После слов Ши оба, и тень, и девушка замерли. Тень, застыла в очередной попытке пересечь границу круга, девушка закаменела, как внезапно разбуженный от страшного сна человек.
Затем тень плавно оттекла назад, к темному пространству между стен дома. А девушка, обхватив себя руками, словно от холода, подняла на Бранна взгляд, пытаясь рассмотреть обратившегося к ней, и попробовала ответить:
- Я..? Я ничего, со мной все в порядке…. То есть, почти… Я просто очень боюсь темноты с детства. Я.. я поссорилась с друзьями, но не могу сама в темноте…
Лицо девушки чуть осветилось, похоже, она была рада, что нашла хоть сколько-то осмысленное объяснение своему положению. Но затем по лицу пробежала судорога страха, и она принялась напряженно вглядываться в силуэт рыцаря, как будто боясь, что это очередной издевательский фокус её преследователя.

Вороний стилет в руке чуть завибрировал, выдавая некоторое неддовольство ситуацией и врожденную стервозность. Но на место скользнул исправно. Химерическое оружие было не сильно радо, что схватки не случилось, как, по большому счету, в общем-то и сам Бранн. Впрочем, сквайр Фионна не терял бдительности, предполагая, что тень скорее всего просто где-то поблизости затаилась.
С другой стороны, девочка, похоже не понимает, с чем столкнулась на самом деле.

Бранн не спешил подходить ближе, чтоб не напугать уже спасенную девочку - интересно, что тени от неё нужно, он попробовал припомнить о подобных духах, и как их лучше отгонять. Или не отгонять, а... Уголок рта дернулся в едва заметной усмешке.

В неверном свете фонаря девушка могла разглядеть высокого, худощавого парня в длинном кожаном плаще. При таком освещении было не разобрать цвета длинных, волнистых волос, но определенно, не черные (в этот раз). Бледное лицо, с заостренными, "породистыми" чертами, внимательный взгляд, в котором можно было прочесть искреннюю заинтересованность.

Бранн же в свою очередь тоже разглядывал незнакомку.

- Если по-прежнему страшно в темноте - наконец, предложил он, могу проводить.

Искушать судьбу дальше было бы глупо, поэтому пак торопливо сунул свою находку под ремень шорт и заспешил по коридору. Любопытство разбирало посмотреть, что же там за находка, но хвостатый оттягивал этот момент как мог, растягивая сладостное предвкушение. Только спускаясь по лестнице он не выдержал и вытащил предмет завернутый в шёлк и разворачивая ткань.
Собственно говоря, пак не собирался покидать здание через центральный вход, он хотел лишь спуститься пониже и воспользовавшись окошком спланировать на землю, а там уже покинуть территорию больницы и добраться до дома дело техники.

Галтан
Алая кровь уходящего солнца плеснула в чаше, превращаясь в холодное серебро. Ветер, будто услышав, шевельнул волосы странника, но поверхность воды осталась неподвижной, будто чаша была до краев наполнена жидким стеклом. Где же они? Я сделал, что мне сказали, я все исполнил, так куда же [пропала душа] они? Почему никто не идет? Разве я [сделал что-то плохое] не выполнил порученное? Почему я не могу забыть то граффити, и как размытая краска стекала по стене, будто слезы? А если.. если никто так и не придет, если они [использовали меня] больше не хотят меня видеть? Нет, так не пойдет, я не хочу забыть это [сила] чувство! Я стирал краску, и стена плакала под моими руками, я чувствовал себя живым сильным, способным что-то изменить, я потом помог себе [этими самыми руками] получить удовольствие, я не хочу назад в работа-дом… Они придут. До полуночи есть время. Взгляд на дурацкие часы с попугаем. Это место не подходит ИМ, но и я потратил уже больше, чем могу себе позволить. Дурацкая кафешка. Дурацкое название. Дурацкий попугай, да еще красный. Дурацкая жизнь…
Сквозь непрекращающееся злобное бормотание стиравшего знак пробивался, как пробивался мотив той музыки… свирепое южное солнце, хлопки, так могут хлопать только паруса, как же так, он почти забыл этот звук, запах запахи пота и пряностей… Знак, хоть и полустертый, хранил след нанесшей его руки. И теперь Галтан видел руну, значение которой мог прочесть. Плен. Знак плена и черная похоронная рамка.

Бранн
Девушка изо всех сил постаралась изобразить колебания, но радость и облегчение от предложенной помощи на её личике были написаны крупным готическим шрифтом. Молоденькая, лет двадцать, симпатичная, даже с поплывшим макияжем, но простоватая. Не было в ней шика, легкого налета оригинальности, свойственного околоуниверситетской тусовке. Скорей всего, компания шла из одного из многочисленных здесь клубчиков. Что сразу бросалось в глаза – девчонка была не на шутку напугана, но все же старалась не показаться странной. С ходу придумала рациональное объяснение своему поведению, хотя какой это должен быть страх перед темнотой, чтобы согласиться на компанию встреченного на улице незнакомца. Впрочем, страх был для рыцаря Фионн довольно абстрактным понятиям, хоть и неоднократно наблюдаемым.
Тем временем тьма в подворотне ворочалась, выпускала щупики, пробуя улицу на вкус. Судя по состоянию девушки, к ней толи прибилась и вправду сильная химера – тогда дело дрянь. Но возможен и другой вариант. Если девушка не врет про страх темноты, то есть, врет не полностью. Тогда эта химера – просто порождение девчонкиных страхов. Отъелось за годы настолько, что её стало видно, и достает хозяина изо всех сил. Тогда понятно и то, что девушка не видит истинного образ рыцаря, но видит химеру. Только – какой же это должен быть страх у вполне взрослого человека, чтобы детские страшилки обрели плоть? Или химере кто-то помог? И как в этом разобраться несущему на себе благословление Фионны молодому рыцарю..?

Айко
В неестественном, тусклом и довольно тоскливом освещении лестницы лиловый цвет плаща казался особенно глубоким и насыщенным. Будто прорыв в совсем другой мир, где и цвет и краски глубже. Но несколько капелек, пятнавшие шелк вызывали подозрения, уж больно они походили на кровь, причем, уже засохшую. А уж предмет, мертвой хваткой вцепившийся в обрывок шелка… На первый взгляд, просто фибула, которой скрепляют плащ на плече, многие Ши и теперь любят такие, да и не только Ши. Темный металл, похожий на серебро, узор в виде певчей птицы, сидящей на рукоятке меча. Но, похоже, клинок прятался не только в узорах. Из под пряжки виднелся на треть выдвинутый клинок в форме листа. Небольшое, но смертельное оружие, похоже, обычно скрывалась за пряжкой, но сейчас клинок с полосами полустертой крови, похоже, не убрался до конца. И вообще, кто бы стал столь любовно хранимый клинок прятать не вытерев..?
Но зрение смертного показывало лишь скромненький пластмассовый зажим, каким крепится к одежде гарнитура мобильного или плеера. Испачканный в засохшей крови.
Что до прощания с сим гостеприимным домом, то входы на каждый этаж были украшены стойкой, за которой где сидела, где должна была сидеть, дежурная. Но окна на лестнице располагались вполне удобно.

Неожиданная находка немало насторожила пака.
Выпрыгнув в окошко первого этажа он крадучись по зарослям покинул территорию больницы. Только тут в свете уличного фонаря он остановился и ещё раз достал из кармана свою находку. Осторожно потянув клинок наружу, он освободил его из ножен и потряс их над землей. Вдруг там что-то застряло и не хотело выходить наружу.
Было ясно, что это необычная вещь и скорее всего принадлежащая Ши, ну кто кроме них согласился бы таскать плащ такого вырвиглазного цвета. Кровь же не предвещала ничего хорошего вообще и всегда.
Убедившись, что внутри ничего нет, он вставил лезвие на место, после чего хвостатый поднес тряпицу к носу и принюхался. Пусть он сейчас и не обратился в зверя, но нос то оставался, да и запахи никуда не делись.
Изучив свою находку, Айко передумал возвращаться домой, а посетить какой-нибудь трактир, там всегда есть кто-нибудь, а даже если из посетителей будут одни хозяева у них всегда можно вызнать и про Ши в пурпурном плаще, а может и про птицу на мече, вдруг это не просто узор а чей-то герб, аристократы любят такое.
Первым делом пак отправился в университет, забрать там своего верного стального коня, а уже оттуда.
Вот тут Айко встал перед сложным выбором, "Карусель" вкусняшки и сородичи, но далековато за городом, остальные же слишком явно крышевались баронами, можно было зайти в "Букинист", хоть там и одно кофе, зато хозяева слуа, вроде не симпатизировали открыто ни к одной из группировок.
В результате лёгкой пробежки университета Айко достиг в рекордные сроки, получив при этом не малое удовольствие, пробежаться после целого дня лежания в койке было истинным наслаждением.
Устроившись в седле, пак закрутил педали в направлении парка, намереваясь посетить сначала "Карусель", а потом уже и "Букинист" на всякий случай.

- Вам в какую сторону, юная леди? - Бранн мысленно фыркнул, произнося эти слова, когда подал незнакомке руку, а у него создалось впечатление, что девица так и застыла в лужице мутного света. На точеном лице ши читались скука и легкая заинтересованность. Эмоции, что могли бы вызывать меньшую тревогу, относительно Бранновых намерений по части девушки, вообразить было сложно. А вот касательно химерки, к ней привязавшейся.. - тут несколько другое дело...
Фионна полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух, чувствуя почти осязаемую тяжесть верной химерической кольчуги. Хмурый взгляд в клубящееся скопление теней в подворотне... Словно мысленный разговор.
"Оставь женщину, и тогда, может быть я о тебе забуду, мне быть может станет лень возвращаться и идти по следу. А вот если сама не сгинешь - пеней на себя. Любое пламя рано или поздно обращается в пепел, а тень - в небытие."
- И давно темнота так тревожит вас? - Это уже спутнице. Самым светским тоном, которым обычно справляются о погоде.

Странник улыбнулся. Грустная вышла улыбка. Горькая и взросла не по годам, странно она смотрелась на лице семнадцатилетнего мальчишки. Нет, не зря привела его сюда дорога-судьба. Не зря звала дальше, туда, где красный попугай отсчитывал минуты до полуночи, а исполнитель чьей-то недоброй воли ждал своей судьбы.

- Я ветер спросил и серебряный дождь… - тихо и задумчиво повторил бродяга, и обернулся окликнуть своего зверя, - Кыш, иди сюда.

Зверюга как всегда появилась будто из ниоткуда, сунула морду в руку Странника, и, не обнаружив там угощения, фыркнула, ткнула носом ладонь, и поднырнула под нее, подставляя «почесательные» места за ушами. Галтан улыбнулся, присел рядом с товарищем, и принялся гладить его по голове и чесать под подбородком.

- Кыш, нам с тобой надо дальше, по дороге. К Красному Попугаю нам надо. – объяснил парень, - там кто-то кого-то ждет. И кто-то попал в беду и ждет нас, а я даже не совсем знаю куда нужно идти. Куда-то на юг. Хорошо бы, чтобы нас кто-то подвез, что скажешь? Давай поможем кому-то решиться на такое доброе дело. Вон, видишь, грузовики. А там – парень кивнул на двери кафешки, - обедают их водители. Ну, ты знаешь, такие пузатые караванщики в клетчатых рубашках. Позаимствуй у кого-то из них ключи от машины, а дружок? Только так, чтобы он не сразу понял, что ключи пропали. Давай. А я, так и быть, раздобуду тебе креветок, как только попадем туда, где их вообще найти можно.

Айко
Ночью городской парк выглядел не так удручающе, как днем. Прилизанные дорожки убегали в свежую тьму, аккуратные фонари загадочно мерцали, одуряюще пахли цветы. Боковые же дорожки, по которым пролегал путь веселого пака, и вовсе выглядели таинственными лесными тропами. Несмотря на хмурящееся небо, несколько раз на скамейках, мимо которых проходил Томаэску, либо замирали, заслышав прохожего, либо продолжали свои возню парочки. Однако ни парочки, ни бомжей, не привлекала темная будочка в укромном уголке парка.
А между тем, даже днем дети, если мамы проводили их мимо, часто оглядывались на эту будочку, даже тянули к ней лапки. Но мамы, конечно, заворачивали свои сокровища в сторону детской площадки.
Дети, разумеется, знали лучше.
Потянув за бронзовую ручку, Айко в первый момент был оглушен музыкой, голосами, смехом вырвавшимися вместе с теплом навстречу.
Сделав шаг вперед, пак оказался в царстве, в котором по праву могли находиться лишь дети, которое взрослые иногда пытаются поймать в старых фотоальбомах, списывая потускневшие краски на химические процессы в фотографиях.
Весело крутились карусели в оконных проемах, музыка Каллиопы, запах жженого сахара и чуть-чуть зверинца, дождем падало конфетти. Мери, шумная, но добродушная, опасно для любого кроме боггана проносила по проходам поднос, на котором покачивалась гора кружек и тарелок, Катмерсей, смешно тряся ушами, метался возле бочек. За столиками вскрикивали, хохотали, ударяли по рукам, распевали с разной степенью (не)мелодичности. Вечная ярмарка, балаган, цирк, не желающие уступать серыми будням. Лерой с недовольным видом стоял возле своего старинного фотоаппарата на треноге. Среди гостей подменыши причудливо смешивались с химерами, в зале уже мелькали местные завсегдатаи – Добрый Пони, Веселый Медведь, Птичка-которая-Вылетит.

Бранн
Практически одновременно на Ши уставились двое, прикидывающих, что же им делать. И если на лице девушки все было написано большущими буквами, то тень в подворотне клубилась не очень выразительно. То ли поняла намек и прикидывала шансы, то ли просто выжидала. Первой решилась девушка.
- Да-да спасибо большое, мне так неудобно, но проводите, пожалуйста, - с облегчением решилась она, - это так глупо… Я всегда боялась темноты, с детства, но недавно, - она замялась, явно подкорректировав ответ, - недавно мне стало как-то хуже.
Девушка с готовностью вцепилась в протянутую руку, а через несколько минут даже успокоилась настолько, что рассмотрела своего спутника как следует. Глаза слегка расширились, наконец оценив хищную красоту любезного незнакомца. Затем она стрельнула взглядом в витрину, мимо которой они как раз проходили, проверяя свой внешний вид, и слегка сникла. Растрепанная, с поплывшим макияжем, девушка явно не была довольна своим внешним видом.
- Меня зовут Мейвис, Мейвис Гриттон.
Бран тоже почтил витрину взглядом, но по иной причине: среди выставленных манекенов плавно скользнула знакомая тень.

Галтан
Кыш уставился на своего хлопотного питомца очень скептически.
Потом вздохнул, мол, чтобы ты без меня делал, и почапчалапал на противоправную деятельность.
Выбор вредной фоссы пал на человека, которого сам Галтан едва ли выбрал в качестве средства передвижения – тихого мужика, с затюканным видом сидевшего в углу. Сам акт хищения прошел без сучка, без задоринки, чужое имущество вообще имело к загребущим лапкам Кыша какую-то слабость и липло при любой возможности.
Зато пострадавший заставил себя ждать – так и сидел над единственным несчастным стаканом битый час. Галтан уже даже думал, не послать ли Кыша обобрать кого-нибудь более расторопного, но приятель уже ловко слизывал пену со стакана, который как раз наливался. Что тоже внушало опасения – наклюкавшийся Кыш по разрушительности приближался к землетрясению в 7 баллов.
Но когда бармен удивленно повернул стакан, пытаясь понять, что такое происходит с пеной, пострадавший наконец встал, оставил деньги (банкноту и монетки, видимо, сумму счета знал до цента) и, сгорбившись, побрел к выходу, на ходу роясь в карманах. Все движения были привычными и какими-то безнадежными. Однако в ход событий закралась какая-то неожиданность. Человек замер на полдороги, снова и снова шаря по карманам. Несколько посетителей, похоже, местные стали посматривать с интересом, даже бармен отвлекся от тающей на глазах пены. Жертва ловкости лапок вернулся к столику, заглянул под стол. Местные втихомолку хихикали, но не комментариев, ни вопросов не последовало.

Постояв немного, практически не глядя по сторонам, только перед собой, человек направился к выходу. Кыш, обнаружившийся вдруг у колена, поднял голову и посмотрел выразительно – ну что, мол?

Шарлотсвилль недаром слыл зеленым городом. Со всех сторон его окружал лес, насколько это вообще было возможно в америке. Да и улицы самого города были укутаны в зелень, так что порой домов и вовсе не было видно. Так что парк во всем этом великолепии выглядел слишком прилизанным и одомашненным, ночью это ощущение сильно отступало.
Пак не сразу направился в трактир, сначала он навернул пару кругов по парку, рассматривая полуночников гуляющих по парку. Это было всего лишь праздное любопытство, хвостатому хотелось узнать, кто ещё из сказочного народца был тут.
Прокравшись по парковым тропкам к заветной кабинке, пак на миг задержался на улице прежде чем нырнуть внутрь. Как-то привести себя в порядок ему даже не пришло в голову.
Внутренняя атмосфера трактира била вошедшего прямо со входа, от гула голосов остроконечные уши прижались к голове, в ноздри настойчиво долбилось множество соблазнительных ароматов. Подобрав хвост, в такой толчее могли и отдавить или вообще дернуть, Айко поспешил протолкаться к стойке и поскорее занять какое-нибудь местечко, где-нибудь подальше от общей шумихи. Сейчас ему не очень хотелось многочисленного внимания, наоборот он сам то и дело оглядывал собравшихся надеясь увидеть знакомый цвет или символ. Хвостатый раз за разом прокручивал в голове к кому вообще обратиться, с какими словами подойти, показывать кусок ткани или нет, может быть вообще стоило уже бежать к шерифу на всех парах. Пока был план “двигать в трактир и там узнать, Айко был полон уверенности, теперь же, когда запланированные действия кончились, им овладели сомнения. Поймав взгляд Катмерсея, он дружелюбно помахал собрату, привлекая внимание.

- Привет. Налей-ка мне пинту весеннего сидра и капельку валерьянки туда, будь добр.

В вечном хороводе Карусели появление еще одной особы не вызвало особого ажиотажа, так что пробираясь к стойке пак всего раза два уворачивался от дружеского шлепка, один раз увернулся от подноса, да еще перескочил через подножку. Сегодня незнакомые лица изрядно разбавили завсегдатаев, впрочем, это заведение всегда было популярно среди паков и богганов, но наблюдались парочка редкапов, да в углу возвышался над публикой тролль.
Катмерсей исполнил свой коронный номер: одно ухо пугливо поникло до плеча, выражая опаску перед хищным собратом, зато другое навострилось.
- Сидр весенний еще только зреет. Чего еще изволите? Только не спрашивайте осенний, осенний две недели как закончился. И эля не спрашивайте, эль осенью выпили. Главное, мёда не просите - мёд всю зиму пили, еле выпили.
Вопреки собственным словам, Катмерсей нацедил из бочки огромную кружку, ловка смахнул пену, и, снова бросив опасливый взгляд на кота, занес над кружкой маленький пузырек. От пузырька одуряюще пахло, заяц вопросительно посмотрел:
- Сколько капель?

- Одной-двух хватит, ты же не хочешь чтобы я начал буянить.

Игра затеянная зайцем была конечно забавной, не только для тех кто наблюдал её со стороны, и в другой день Тамаэску бы точно включился в игру, но сегодня у него абсолютно не лежала к этому душа. Размышляя о своей находке, он потягивал сидр и всё больше склонялся к мысли, что слишком уж это странно и дурно пахнет. Когда Катмерсей в очередной раз оказался свободен и неподалеку.

- Я сегодня встретил одного Блистающего, но забыл спросить его имя, ты не видел в последнее время никого в таком лиловом плаще и с фибулой в виде...

Пак быстренько описал собрату цвет найденного им куска плаща и фибулу с птицей, что устроилась на гарде меча. Он пока не решил, что лучше, попробовать самостоятельно разыскать владельца или отдать находку местному шерифу и забыть про это.

)

Джудит Бэрроуби / Гизелла
Лист медленно кружился в воздухе, на фоне серо-голубого неба, он, смесь оранжевого и зеленого, смотрелся особенно ярко. Сделав несколько танцевальных па, прыгнув на порыве ветра, лист медленно опустился на водную гладь. Там уже плавало несколько его собратьев. Они пергаментными ладьями качались на волнах, то соприкасаясь краями, то разбегаясь в стороны.
Волн в маленьком пруду было много, не меньше чем волн на осеннем океане.
Волны поднимали утки, которые радостно крякая бросались к каждому куску матлу, что падал в воду. Их жизнерадостность разбивала осеннюю грусть вдребезги. Да и последнее солнышко, катясь по небосводу расслабляюще грело.
Джудит не очень помнила как очутилась в этом парке, на этой лавке. В руках она держала толстую лепешку, но то что это матлу - африканский хлеб, она знала непонятно откуда.
Мякоть, кусочек за кусочком, падали в воду. Когда от лепешки почти ничего не осталось, Джудит, именно так, не Гизелу, её тут не было, а Джудит, почувствовала как рядом с ней кто-то сел. Мир чуть повернулся, так что перед взором, без всякой суеты с поворотами головы и прочим, оказался, статный мужчина, с франтоватыми усиками, в шляпе из фетра, которых не носили уже лет двадцать. Он улыбнулся девушки и коснувшись полы шляпы пальцами, легонько склонил голову в приветственном кивке. Лицо мужчины было овеянной глубокой грустью.
Последний кусочек лепёшки, упал в воду, утки которым в этот раз возмущенно закрякали. Их голоса стали резче и уже более походили на вороний грай, чем на кряканье. Ветви деревьев вокруг пруда резко вытянулись корявыми пальцами к небу, заострившись и оголившись. Тени так же резко загустели и со всех сторон потянулись к лавочке, до Джудит было ещё далеко, но она даже на таком расстоянии чувствовала их смертельный холод.
Мужчина вытянул руку куда-то в сторону, мир снова изменил ракурс, так что даже закружилась голова. Деревья то ли раздвинулись, то ли был виден просвет между ними, в нём, Джудит увидела огромный гриб. Он был очень далеко, но девушка могла судить по его размерам по огромным банерам и вывескам украшавшими гриб со всех сторон. Все банеры и вывески голосили об одном “остановись!”, “перекуси!”, “смотри как вкусно!”, “Тут еда!”.
Какая-то черная точка стремительно приближалась от гриба. В отличии от теней, эта точка не пугала, от неё чувствовалось тепло. Когда она приблизилась, то Джудит увидела, что это огромная стрекоза, настолько большая, что девушка могла легко сесть ей на шею и прокатиться в небе. В лапках стрекозы оказалась ещё один маклу. Мужчина легко поймал его и вложил в руки Джудит. Тени тут же укоротились, утки успокоились и снова радостно крякали, выпрашивая хлебный мякиш. Мужчина смущенно подкрутил левый ус и Джудит впервые услышала его голос, он шел будто бы отовсюду, заглушая уток, деревья и остальной мир.
- Даруй спасение, семени моему. Найди черную стрекозу. Прошу, простить меня за смелость обратиться так к вам.
После чего мужчина внезапно рассеялся, а весь мир вокруг начал тускнеть и терять свою четкость, пока полностью не превратился в серую мглу.
Когда мгла рассеялась, Гизелу поняла что она заснула, прямо посреди дела. Глянув на часы, слуа поняла, что спала всего несколько минут.

Гизелла встрепенулась, открывая глаза. Сейчас, стоя на пороге царства снов, она с особой восприимчивостью к знакам вокруг. Баннеры? Черная стрекоза? Глаза слуа скользили по окружающему миру, который сегодня казался излишне ярким. Найти место, к которому прикоснулась тень...

Галтан свиснул Кышу и вышел следом за растерянным водителем. Вот уж у кого, наверняка, все в жизни было разложенно по полочкам и расписанно по минуткам. Скушно. И почему Химера выбрала именно этого путешественника? Хотя, кто его знает. Порой Кыш слушал Дорогу нисколько не менее чутко, чем сам Скатах.

Следом за незадачливым "растеряшей" Галтан направился к машинам. План был прост. Дать водиле окончательно убедиться в потере ключей, а потом их "нечаянно" найти. "Эй, сер, это не вы обронили? Это ищете?" - было нестареющей классикой. Ну не откажет же водитель подвезти того, кто его только что выручил на дороге? Хотя, глядя на этого "зануду" Галтан сомневался.

Сон оказался странным, а ещё более странным оказалось то, как неожиданно он настиг слуа. Странный собеседник, если его можно так назвать поскольку за весь сон девушка так и не смогла произнести ни слова, видимо не мог сам непосредственно обратиться за помощью, смог только навести сон. Гизелу было известно о такой способности некоторых призраков.
Следовательно ко сну стоило отнестись немного более серьезно чем к остальным и понять, что же хотел сказать незнакомец своими видениями, в таком раскладе они явно что-то значили. Единственное что было непонятно, почему он просто не объяснил этого словами, заставляя гадать ребус.
Первое, что увидела во сне слуа было безмятежное озеро, утки подбирающие размокший мякиш с поверхности воды. Спокойствие и умиротворенность, это могло значить практически что угодно. Утки в разных краях света отождествлялись с верностью, обманом, жадным голодом, праведнностью и почему-то бессмертием. Хлеб, имел очень важное значение в жизни людей во все времена, потому у него было просто невероятное количество значений, хотя тут скорее была важна его форма. Гизелу и слово-то такое в жизни не слышала, не то что знала о таких африканских лепешках.
Потом собственно незнакомец, хлеб кончился, и утки превратились в каких-то крикливых монстров и всё стало как-то не очень радостно.
Затем, гриб - гриб, благодаря своей форме, часто символизирует мужское достоинство, силу. Но этот вариант с хлебом из “гриба” успокаивающим уток, символ брака и верности, плавающих по озеру - символу женственности, её тайн и лона, выходил каким-то совсем уж пошло-сопливым, не будет призрак снить такую чушь. Потом можно взять другие значения гриба - пища гениев и бессмертных, бессмертие, счастье, символ порока… ну и докучи мелкие верования про эльфов которые живут в грибах.
Значит из этого гриба, стрекоза черная как смоль, принесла новый хлеб, который тут же успокоил уток. К слову, стрекоза, означала - помимо лета и всяких летних радостей, воинственную отвагу, призрачность, активность, вихрь, легкости, легкомысленности и скорости.
В целом головоломка получалась та ещё головоломка, как всё это совместить в одно посладние было абсолютно непонятно!
Впрочем, всё более менее сложилось когда в голову Гизелу пришла мысль о том, что призрак, явившейся ей во сне был похож скорее на отставного военного, а не профессора символизма и геральдики, потому его знаки, скорее нужно было понимать более образно и буквально. Утки, тени - какая-то угроза, неясная и малоосязаемая, а может и не очень опасная, Гриб с вывесками - какое-то заведение, может быть связанное с грибами, чёрный стрекозел принесший хлеб - доставка из грибного царства, может их курьер носит огромные очки похожие на стрекозиные глаза, или ещё как её напоминает. Последние слова тоже видимо не хранили в себе особой загадки, если отказаться от поисков глубинного смысла в каждой детали, то ребус оказывался разочаровывающе прост.

Гизелла потрясла головой. прогоняя остатки сна. Все эти дела нуждались в разъяснении. Кажется, тут не обойтись без небольшой консультации.
"Звездный холм" встретил слуа прохладой и богатой гаммой запахов. Хозяин, завидев на пороге слуа, чуть вздрогнул, непонятно, правда, от предвкушения новостей, или от нервов. Впрочем, покладисто подав слуа "резанного" пива и чуть прогорклых орешков (слишком свежих, но что взять с боггана), он принялся сноровисто протирать стаканы белоснежным полотенцем.
Поклевывая орешки и наслаждаясь самобытным вкусом пива, слуа завела разговор о последних новостях, намереваясь перейти к интересующим её грибам и стрекозам.