[✗] Драконья кровь | ходы игроков | Зов крови

Это был странный день. Во-первых, вы проснулись одни, ни Отца, ни Матери в пещере не оказалось. Их следы вели наружу, в белизну и расходились в разные стороны. Во-вторых, вы чувствовали себя странно. Кровь будто бы бурлила внутри вас, пьянила, туманила разум, не давала заглянуть в былые жизни. Вам хотелось есть (всегда — вы родились голодными, знали сытость лишь в памяти предков. Ледяной мир с каждым годом становился всё холоднее, еды не хватало на всех), необычным было иное — голод будто бы обрёл форму. Цель. Вектор. Он звал вас. Гнал по следам. Возможно, запах был причиной. Он был повсюду. На каменном полу вашего убежища, на стенах, на потолке. На ледяной корке у входа. В отпечатках Родителей. Густой, тягучий, багровый аромат Дыма. Не дыма, которым все вы (кроме близнецов Света и Резни) дышите. Брата Дыма. Коричнего Пса. Ещё вчера он был с вами, резвился в общей куче, слушал наставления Отца и питался Матерью. Теперь его кровь везде. Даже на ваших клыках.

Запахи, те же, что сопровождали пробуждение изо дня в день - псы, ее братья. Запах близнеца, слабо отличимый от ее собственного. Свет. Густой, горячий запах, напоминающий смрад тлеющей плоти - Тень и Ярый. Резкий вкус грозового неба, нарушающий спокойствие дома - Огрызок, с ним неприяно находиться рядом. Приходится, до поры.
Дым тоже здесь. Его вкус, горячий, плотный, отечливее, чем когда-либо раньше. Осмыслннее. И голод. Голод всегда здесь.
Резня открыла глаза.
Облизнула клыки, несколько раз втянула воздух. Родителей нет, только кровавые следы остывают на льду. Развернулась, встав с нагретого места, побежала к выходу, принюхиваясь к следам.

Похожий на склизкую плеть язык, змеясь, скользил между чуть изогнутых клыков, бесстыже прижимаясь к ним, собирая своим телом остывающую кровь и уволакивая ее в сторону пищевода, чтобы вскоре вернуться за добавкой. Всего на мгновение Ознобу показалось, что кровь Дыма хоть немного согреет его. Но конечно, это было не так. Предательская неконтролируемая мелкая дрожь продолжала кончиком острого когтя щекотать его под шкурой. Та самая дрожь, которой он был обязан своей кличкой.

Когда ты все время трясешься, сложно выглядеть сильным, сложно выглядеть смелым. Да и быть ими тоже сложно. Мысль о том, что другие, должно быть, считают его слабаком, выродком, балластом, навязчивая, как и всякий непрошенный гость, точила его изнутри ничуть не хуже чем нехватка пищи и холодные лезвия вездесущих сквозняков. Значило ли это, что он попытается переломить это впечатление, проявить инициативу, взять первенство на себя? Вот, уж нет. Пусть кто-то другой изображает из себя альфу. Тот, кому не приходится тратить каждую каплю сил на то, чтобы просто выживать в этом остывающем мире. Тот, кому не кажется, что с него ободрали кожу и снег сыплется прямо на оголенные нервы, каждый раз, когда он просто выходит из пещеры. И тот, кого этот холод не отрезвляет так же как его.

Прижав к затылку «оперение» из длинных чешуек, Озноб, несмотря на зов крови, и не сдвинулся с места, лишь сжавшись на каменном полу, словно изготовившаяся к прыжку змея. Он экономил крохи тепла и запас оставшихся сил, которые еще пригодятся ему снаружи, выжидая, пока ведомая инстинктами стая тронется с места, и он сможет привычно укрыться от холодного ветра, за спинами и не замечающих его Ярого и Близнецов.

Чудо, благодаря которому он еще был жив, имело свое имя: Осторожность. Увы, в том, чтобы быть трусом не было волшебного источника скрытой силы. Или какого-то повода для гордости. Но зато, это учило тебя взвешивать свои поступки и каждый раз думать наперед, куда поставить лапу. И так шаг за шагом. Шаг за шагом…

Родители ушли. Брата сожрали. И все равно голодно. Огрызок подбежал к одному из следов, сунул в него морду, облизнул землю, покрытую уже остывшей кровью. Не то чтобы это сильно помогло.
А что поможет - известно. Либо Мать, либо мясо. Например, еще один Брат. Или Сестра. Это же так просто. Просто надо наброситься на кого-то неожиданно, вцепиться клыками, рвануть... И будет новая кровь, горячая, вкусная! В того же Озноба, например! Он слабый, трусливый, он все равно умрет!
Синий пес обернулся и хищно посмотрел на сородича. Надо только начать, а остальные присоединятся... Вот только что-то подсказывало, что стоит только начать - или, вернее, продолжить - пожирать друг друга, то очень даже легко оказаться следующим. Кого недолюбливают? Его, Огрызка. Кто в такой ситуации окажется следующим? Он, Огрызок. Плохой план.
Лучше уж искать мать. По следам, из пещеры, быстрее, пока такие идеи не придут еще к кому-нибудь.
А там по пути может и другое мясо попадется.

Тень не был доволен. Он облизал свои клыки, и это было вкусно. Иногда они с братьями играли, а иногда грызлись серьезнее, и вкус чужой крови ему был знаком. Вкусная кровь, как и его, наверное. Но одной крови было мало. Он чувствовал голод, Это было не ново, но сама форма голода была иной. И, хотя первым порывом было попробовать потрепать загривок кому-то из братьев, чтобы утолить жажду крови, Тень знал, что это ему никак не поможет, и нужно охотиться. Он любил охотиться, налетая на добычу, расправив крылья. Но обычно добычу нужно было выслеживать. Сейчас же казалось, что он точно знает, что добыча там, и ждет его.
Все это было не очень понятно Тени, но он был не в настроении размышлять в такой голод, поэтому он кинулся к выходу из пещеры, прыгая с камня на камень и помогая себе крыльями, стремясь быть первее остальных, и не собираясь никого ждать.

  Голод. Особый, непривычный, будто материальный. Он заставляет, гонит бежать с места. Куда? Кто его пробудил? Родители? Сорвались с места, отняли наши силы лишь чтобы выжить самим? Или это один из братьев?
  Голод. Раздирает пуще прежнего. Я даже не помню когда в последний раз был сыт. Точно не в этой жизни. Нужно утолить его и поскорее. Те, кто виновен, должны утолить его. Почему бы не этот молниеносный ублюдок, с окровавленной мордой? Он явно вкусил крови нашего братца. Он не успеет создать заряд, мои клыки разорвут его пасть куда быстрее, но...
  Голод. Свет облизал зубы. кровь брата была и на нём. Смерть синего ничем не поможет унять голод. Дух уже не помог. Нужно найти тех, кто ответственен за эту беду. Тех, на ком первая кровь нашего брата. Тех, за кем ведут кровавые следы.

  Свет, принюхиваясь, выбежал из пещеры. Быть может снаружи вектор голода покажет более точное направление?

Ярый был зол. Не только из-за голода, который обжигал ему брюхо, но и из-за крови. Он не мог убить брата. Он бы лучше умер сам. Но кровь на его клыках, на языке. Неужели голод таки взял верх, и толкнул его на подобное? Нет. Он хотя бы был бы сыт. Или менее голоден... "Сейчас, нужно найти родителей. Они знают что делать, они скажут. Братья вроде напали на след. Да, теперь и я чую. Нужно идти."
С этими мыслями Ярый вышел из пещеры вслед за Светом, и заметил Огрызка.
"Ха, этот тоже ищет? Как странно. Я думал как только родители отвернутся он начнёт нападать на нас. Хотя, может он просто знает, что сейчас нас больше, и ждёт подходящего случая? Нельзя спускать глаз с синего выродка."

Каждому:

Две цепочки следов. Одна (большие, глубокие отпечатки Матери) ведёт налево. Другая (Отцовские, поменьше и полегче, но и они, на фоне ваших, щенячьих, огромны) направо. По какой сам пойдёшь, по какой брата или сестру пошлёшь?

За Матерью!

"Отец должен знать, что делать. За ним! Голод можно потерпеть. Терпел же я его всю мою жизнь."

Тень кинулся по следам Отца.

Прижалась к земле, зазмеилась по следам Матери Резня.

За отцом. В каждом отряде должен быть белый вожак. И куда лучше быть без синего, он как раз побежал под мамкино крыло.

«Кретины!» – насилу удержался от того, чтобы не провыть это вслух Озноб. Обзывайся, не обзывайся, а слушать никто не станет, только невзлюбят как Огрызка еще чего доброго. Но и минуты не прошло, а они уже дробят и без того небольшие силы при первой возможности, словно в какой-нибудь рассказанной на ночь страшилке. Вы же псы, в конце концов, а значит, правила охоты предельно понятны – собирайтесь в стаю побольше и нападайте на ту добычу, что выглядит послабее. Выбор здесь очевиден. Без тени сомнений, волочащийся в конце процессии Озноб, на подрагивающих лапах, заскользил вслед за теми, кто устремился направо. По стопам Отца.

Огрызок. Резня:

Выбрали следы и побежали. Долго ли, быстро ли, из-за очередного сугроба вдруг показались они. Мать, с налитыми кровью глазами. И Дым, мёртвый, разорванный на куски. Она занята — пожирает его, и потому не замечает вас (или просто не обращает внимания). Что-то с ней не так. Понимаете, что: она пахнет незнакомым запахом.

Тень. Ярый. Свет. Озноб:

Рванули за Отцом. Конечно. Кому, как не ему знать ответы? Всегда так было, всегда так будет: Мать — пища, тепло, защита, Отец — знание, память, игры. Вот и он, кстати. Стоит, мордой в сугроб уткнувшись. Пар пускает. Лапой задней подгребает. Пахнет странно, с примесью чего-то незнакомого. Поднимает вдруг голову, смотрит на вас. Течёт струйка крови из уголка глаза. Второй чистый. Поднимает губу. Рычит на вас. Нет. С усилием отводит взгляд. Обратно утыкается в сугроб. Доносится из него приглушённое:
— Бегите! Я опасен!
Больше пара, почти завеса, которую любил создавать Дым. Только не от кожи. Снег топится пламенем.

Тень не знал, чего он ожидал увидеть, но он охотился. Кровь брата все еще зудела на его зубах, и застилала ему глаза, и если к чему-то он не был готов, так это к разговорам. Поэтому, едва услышав глас Отца, чужой, незнакомый, окруженный запахом Дыма, Тень тут же расправил крылья и кинулся в атаку. Бежать он не собирался, а если ты не бежишь, выбор только один - бой.

"О чем говорит отец?! Как он может быть нам опасен, он же наш отец, наш наставник?! Проклятье! Что творит чёрный?! Это же наш отец! Как он смеет нападать на него?! Неужели... Неужели голод настолько затуманил ему рассудок?! Ничего... Отец силён! Он победит безумца, и объяснит что произошло." с этими мыслями Ярый остановился метрах в пяти от драки, так, чтобы в случае чего вмешаться.

Резня хищно оскалилась, обнажив мелкие острые клыки. Как Огрызок выжил в стае щенков, готовых в любой момент наброситься друг на друга? Он был сильнее их всех. Он может пойти один и вернуться с самой крупной добычей, пока остальные дерут глотки за мелкий кусок.
- Готовься. У тебя есть один шанс. Я дам тебе второй, - почти беззвучно прорычала она Огрызку, чтобы не привлечь внимание Матери слишком рано. Синему брату нужно время, чтобы ударить смертельными молниями. Одного удара может не хватить. Тогда в дело вступит Резня.
Прижвашись всем телом к земле, она приготовилась к прыжку, не сводя взгляд с Матери.

Ну конечно, и происходить все это безумие должно именно в тот момент, когда память крови затуманена, и не может подбросить необходимых ответов. Кого то такая несправедливость мироздания могла бы привести в ярость или отчаянье, но только не зеленого щенка, за свою короткую жизнь успевшего от клыков и до хвоста пропитаться пессимизмом. Несмотря на застывшее во всех смыслах этого слова, и этим больше подходящее рептилии нежели псу выражение на морде Озноба, мысли его под этой личиной оцепеневшего безразличия сновали словно вспугнутые полярной совой мыши:

"Лобовая атака? Ошибка. Отец тупо сильней. Одному не сладить. Ярый умнее чем кажется или наоборот? Выжидает момент, давая Тени собрать все шишки? Вряд ли, особого ума за ним никогда не было. Последовать примеру? Излишний риск, расправляться с нами по одному будет проще. Никакой гарантии что остальные достаточно ослабят отца, пока ты отсиживаешься. И даже если да, у них возникнут вопросы. Бегство? Заманчиво, но снова ошибка. Превращаться в бегущую добычу дураков нет. Попытка переговоров? Ошибка. Тот кого можно увещевать словами так себя не ведет. Вывод? Очевиден."

– Конечно опасен. – С горьким сожалением отзывается Озноб, по широкой дуге огибая Ярого. – И станешь еще опаснее, когда тебя полностью поглотит голод и ты, беги от тебя не беги, отыщешь нас по следам и разорвешь как Дыма. Прости, Отец... не хочу умирать усталым.

Лезть в ближний бой? Ну уж нет, этим пускай занимается Тень и его цветовой антипод, если у того все таки побольше здравого смысла, чем у ярого. Но то он и рожден с огнедышащей пастью. Даже трус управится с тем, чтобы когда враг отвлечется на напрыгивающих на него с клыками и когтями, полоснуть его пламенем пл задним лапам. Или все таки нет? Лезть на рожон Озноб в любом случае не собирался.

Но ведь он же не неуязвим к огню, верно? В затуманенном сознании лишенном солидной части памяти и от этого сумбурно воспринимающем мир сталкивались самые разные мысли: Минутку, а какого цвета вообще отец и мать? И были ли какие-то особенные примечательные свойства у дыма, что выпускал Дым? Но искать ответы на эти вопросы, похоже, сейчас было некогда. Есть время рассматривать камни и время цепляться за них пока жив. Проще говоря – сейчас надо было действовать.

И мать туда же. Мать! Пожирает Дыма! Припал к земле Огрызок, оскалился, глаза в узкие щели стянул. Вспылил как стая красных псов, побежали по хребту синие искорки. Сам не понял, на что злится - не то на то, что Та, которой привык доверять, начала питаться собственными детьми, не то на то, что его к обеду не позвали. Сестра еще подзуживает, мол, бей молнией, я помогу. Отлично! Самое то.

Затаился пес, разряд готовит следит за Матерью.

Да и если б Резня не поддержала, все равно бы точно так же поступил. Как Она смела не взять с собой остальных?

– Опасен не ты, а нечто другое. Прости отец, не время для расспросов! – молвил Свет подходя и осклабив белозубую пасть бросился в атаку.
  Да, отец больше, но их – целая стая. Если он белый – он вожак. Он поведет за собой и остальные помогут. Из сила в числе и нужно её сохранить и использовать.

Резня. Огрызок:

Самка прижимается к земле и готовится защищать самца. А тот плетёт заклятье в своём теле. Сыпятся жужжащие искры. Мать отрывается от Дыма, подымает голову и замечает вас. Ревёт криком, в котором не слышно разума, только звериную ярость.

Тень. Ярый. Свет. Озноб:
Ярый стоит в стороне, не осмеливаясь напасть. Озноб крадётся, желая полоснуть. Тень расправляет крылья и бежит, но улетает мимо, отнесённый сильным порывом ветра. Свет бросается в лобовую.

Дальнейшее коротко и быстро. Свет успевает вырвать кусок плеча, до того, как Отец выбирается из сугроба. Бьёт его когтями по морде, рассекая плоть, но тому уже всё равно — оба глаза затягивает кровавая плёнка. Отец хватает сына за горло, крошечное в огромной пасти. И тут пламя добирается до задних лап. Отец ревёт, встаёт на дыбы… и перекусывает. Бездыханное тело белого пса падает на снег. Израненный и обожённый родитель поворачивается к отпрыскам.

Напрягся синий как пружина, метнулся вперед молнией. И молнией же - вперед себя разряд накопленный пустил.
Рви, сестра!

«Как я и говорил. Ошибка» – сухо комментирует ситуацию голос в голове Озноба, одновременно с ударом о землю бездыханного тела «белого вожака стаи». Не сказать, что Света ему было совсем не жалко, но еще жальче, что тот перестал быть эффективным отвлекающим маневром. А кто кроме него успел отца разозлить? Вот то-то и оно. Мужественно сделав полный разворот на сто восемьдесят градусов, Озноб бросился бежать.

Вспышка. Электрический треск. Бросок. Одновременно с братом в прыжке вытянулась Резня, молнией из зубов и когтей, с одной лишь целью - резать, кромсать свежую плоть. Ни сомнений, ни страха, ни мыслей - чистая ярость. Целится Матери в глотку. Хлестким хвостом бьет по глазам.

"Свет! Что отец творит?! Он же убьёт брата! Проклятье, он его уже убил! Нет. Этого я не прощу даже тебе!" эти мысли пронеслись в голове красного пса. Он широко открыл пасть, обнажая острые клыки. Яркий поток пламени вырвался из его глотки, и устремился в сторону отца.

Тень проехался по земле, промахнувшись, но собрался и, не обращая внимания на их потери, снова кинулся на Отца.

Огрызок. Резня:

Вспышка молнии. Но та стекает по белой чешуе, едва ужалив цель. Резне везёт больше: она успевает прикусить и стукнуть хвостом, до того, как отскакивает в безопасность. Ревёт Мать. Капает кровь. Она нагибает голову и бежит на Огрызка. Врезается. Больно. Но серьёзных травм нет.