[PbtA] Живая контрабанда | ходы игроков | Страшная потеря

Все-таки степень доверчивости от человека к человеку очень разнится. Дочь алхимика вполне удовлетворилась столь серьезной клятвой, пожелала удачи и пошла дальше. Маринетт же направилась в таверну. Когда туда же ускользнул и М'Антис, Мадези, несмотря на очень дружелюбную беседу, перегнулся через прилавок и тщательно осмотрел витрину. Не вызывал каджит доверия, такова тяжкая доля этого народа.

В таверне было все спокойно - насколько может быть спокойно вечером в шумном, сытном и теплом заведении. Хозяйка-аргонианка сновала меж столами, разнося заказы и одергивая тех, кто блистал остроумием, прочитав о похождениях похотливой аргонианской девы. Вот так чья-то неуемная фантазия может сделать непричастного объектом подколов и насмешек, благо, дама за словом в карман не лезла. Тавернщик тем временем мягко-шипяще увещевал разошедшегося жреца Мары. Впрочем, его попытки донести до того, что для пропаганды трезвости таверна - не лучшее место, терпели полный крах.

Посетители же слушали душеспасительные речи, посмеиваясь и каждый аргумент воспринимая как тост. Судя по шепоткам и смеху, речи жреца Мары веселили народ куда больше, чем мрачные рассказы Стража Рассвета. В общем, в "Пчеле и Жале" царила уютная, теплая обстановка, которая не нравилась разве что темноволосой девице, стоящей рядом с лестницей. Иначе с чего ей быть такой мрачной и угрюмой?

За одним из столов сидели Салазар, Снэбьерн и какой-то незнакомый редгард. От входа, у которого пересеклись Маринетт и М'Антис, сия компания отлично просматривалась.

- Еще двое... - пробормотал Шадр. - Но... У нас не так много свободных стойл, да и Хофгир меня заругает, если я кучу народу на постой приведу...

Конюх прикусил губу. Без убедительных аргументов он не решится на такое, даже будучи в хмелю. Видимо, владелец конюшен, некто Хофгир, действительно грозный малый.

А, замечательно. Мужики уже нашли себе собутыльника и с минуты на минуту будут ползать под столом, изображая котов М'Антису на зло. В прочем, не стоит судить всех остальных по одному экземпляру, тем более что тот тогда нажрался не эля а скумы, и после того как Родерик пустил лужу под столом его выкинули из кабака. Да и вроде как они обсуждают что то серьезное, судя по их минам. Было бы недурно подойти и узнать в чем суть беседы, а не просто молча сесть и заказать себе томатный суп. Он же тут есть, верно?..

- И вам добрый вечер. - Сказала Маринетт, занимая место за столом. - О чем разговор, если не секрет? Если вы не против, я закажу себе поесть? - Она помахала подавальщице, чтобы та подошла поближе. Ну не самой же ей себе еду тащить.

М’Антис не рассчитывал застать в таверне всех своих попутчиков-подельников разом. Ну и дела, они ведь ни словом не обмолвились о том, где собраться! Чтобы окончательно добить каджита, удача ниспослала ему мошенницу Сапфир собственной персоной. Или, по крайней мере, девицу, очень подходящую под описание ювелира. Благодаря своей угрюмости она резко выделялась на фоне всеобщего пьяного веселья, и каджиту с его намётанным глазом было трудно её проглядеть.

Последовав примеру Маринетт, М'Антис уселся за стол – так, чтобы видеть предполагаемую Сапфир. Увидев на столе тарелку с остатками сыра, он пришёл к выводу, что Салазар и Снэбьерн беседуют с незнакомым редгардом уже некоторое время. Однако стол довольно скромен, что и говорить.

- Простите за задержку, друзья мои, - промурлыкал каджит и, цапнув кусочек сыра, отправил его в рот. – Мы немного увлеклись осмотром города. Может, представите нам этого славного господина?

За столом стало тесно, и жалкая тарелка с остатками сыра, окруженная пятью лицами, выглядела настоящим гимном нищеты. Салазар подумал, что довольно глупо будет выглядеть, предложив спутникам разделить столь жалкую трапезу, и выдохнул с облегчением, когда каджит без церемоний потянулся к блюду, а Маринетт собралась сделать заказ. Может, она все таки не вампир, а просто девушка со странностями.

- Этих почтенных граждан зовут Маринетт и...

Повисла неловкая пауза, поскольку Салазар напрочь забыл, как зовут каджита, про себя так его и называя - каджит. Однако представлять каджита каджитом было бы верхом бестактности. Кроме того, любому было и так очевидно что каджит - каджит.

- Каджита зовут М'Антис, друг, - вкрадчиво вставил тот, спасая зашедшего в тупик Салазара.

Редгард кивнул, как бы говоря Шадру - вот видишь, именно это я и собирался сказать.

- А это Шадр, местный работник с конюшни, - представил "земляка" редгард. - Он предложил мне позаботиться о готовой разродиться кобыле, и был столь любезен что пообещал выделить место в конюшне под ночлег.

Салазар обвел взглядом присутствующих, чтобы понять как они смотрят на эту довольно неоднозначную перспективу. Но лицо Маринетт скрывала маска, а читать эмоции каджитов редгард не умел.

- Я понимаю, что четверо незнакомцев выглядят подозрительно, друг, - обратился он к Шадру, призвав на помощь всю свою убедительность. - Не могу тебя судить, напротив, разумное проявление осторожности свидетельствует о здравом рассудке. Но эти достойные, гм, люди, вполне могут понадобиться, если с кобылой, помилуй Кинарет, что-то пойдет не так. Кроме того, для них тоже может подыскаться какое-нибудь дело.

Оставалось надеяться что он смог придать голосу достаточно искренности, поскольку сам в благообразность попутчиков не верил ни на йоту.

Задумка насчёт бесплатного ночлега М’Антису очень импонировала, и посему каджит с готовностью подхватил:

- Верно, верно! Мы будем благодарны нашему доброму другу Шадру, если он приютит нас. И уж конечно мы постараемся быть полезными. А насчёт кобылы не стоит и волноваться! Ведь Салазар самый что ни на есть искусный целитель лошадей, - ехидно улыбаясь, каджит хлопнул Салазара по плечу. – Другого такого не найти в целом свете. Бывало, сядет над конским навозом – и гадает, гадает... даже на мух не отвлекается. Оглянуться не успеешь, а он уж понял, что за недуг одолел лошадку! Правда, он о своих талантах не рассказывает, потому что очень скромный.

И очень забывчивый. Чтобы забыть такое расчудесное, певучее каджитское имя, надо сильно постараться.

- А ещё мы можем дать отпор преступному элементу, ежели какие ни то злодеи надумают лезть в твои конюшни на предмет конокрадства. Насколько я успел понять, у вас тут в Рифтене очень жуликобемная... гопникоденная... бандюганная обстановка. Даже, говорят, парни молодые пропадают.
С последней фразой Снэбьерн многозначительно посмотрел на своих соседей по столу, пугая Шадра, мол, и тебя похитить могут, а своим товарищам давая понять, что нашёл кое-какие сведения о похищениях людей.

В этот момент жрец Мары выдал какой-то особо возвышенный и пафосный аргумент, и таверна дрогнула от оглушительного хохота. Он был столь громок, что протиснувшаяся к Маринетт аргонианка была вынуждена повторить их съестной ассортимент дважды.

Шадр же внимательно выслушал Салазара, попутно рассматривая его разномастных товарищей. Да, эта шлеп-компания и впрямь не внушала доверия, но против аргументов целителя у конюха контраргументов не нашлось. Это если он вообще такое слово знал. Весть же о гадании на навозе придала его мутному во хмелю взгляду оттенок уважения.

- Скромность - это хорошо, ик! - заявил он и, не удержавшись, хлопнул аргонианку по задней части, аки лошадь - по крупу. Кирава, записывая заказ Маринетт, поморщилась.

- Несомненно, друг мой, но ты ею явно обделен. Будешь шалить без заказа - вышвырну.

- Ой, да хорош грозить... - пробормотал Шадр, тут же прибрав руки, и повернулся к Снэбьерну. - Конокрадство - это да. Тут недавно Мороза, с родословной не хуже, чем у Тита Мида II, увели. Ух, какие тут разборки были, мама не горюй... Так что да, дозор не помешает. Ты там и будешь стоять, во! Такого амбала любой испугается, ага.

М'Антис рассудил, что в направлении конюшен они выдвинутся не раньше, чем Маринетт изволит отужинать. Значит, есть время на беседу.

Облокотившись на стол, каджит заговорщически подмигнул Шадру, чьи шаловливые поползновения встретили явное недовольство фигуристой аргонианки.

– Что, тебе по нраву хозяйка, мой друг? – он понизил голос до шёпота, чтобы не испытывать терпение Киравы. – Хороша, спору нет. Но аргонианки – они с характером, сам видишь. Послушай мудрого каджита. Куда проще будет приласкать вон ту, что скучает у лестницы, – движением головы М’Антис указал на мрачную девицу в кожаной броне. – Какое красивое и печальное создание... Знаешь её?

- Кого?

При взгляде на девицу Шадр умудрился в один момент и побледнеть, и икнуть, и даже малость протрезветь.

- Не-не-не! К Сапфир я не пойду! Чудом Девятерых, что в обличье воина в рогатом шлеме явилось, она мне долг простила - чур меня с ней вновь связываться! Не-не-не, ни в коем случае.

Сквозь смешки и веселый гомон донесся скрип дверей. Сапфир заметно встрепенулась, тотчас повернулась в ту сторону, но судя по прикушенной губе и нахмуренным бровям ее ожидания не оправдались. Порог жалобно заскрипел. В таверну вошел орк, высокий, широкоплечий, и выглядывающие из-за нижней губы клыки пугали непривычного обывателя не меньше, чем арбалет, закрепленный за плечами. Поступь у Стража Рассвета была тяжелая. Казалось, он на каждом шагу вбивал гвозди в дощатый пол... Или серебряные болты - в вампиров.

- Эля, - бросил орк коротко, положив на стойку несколько септимов. Аргонианин засуетился, а Жрец Мары простер к Стражу руки и воззвал:

- Одумайся, сын мой! Хмельные напитки смущают разум ваш, и любовь, койю Мара велела дарить живым, вы дарите бутылке!..

- Завались, - отрезал орк, даже не взглянув на него. - Я же не у тебя в Храме пить собрался.

Народ слегка примолк, заробел от весьма разумного аргумента, и среди этого затишья голос какой-то женщины прозвучал особенно звонко:

- Вот и иди пить к себе в Форт, детоубийца!

Этот выкрик нарушил полную сомнений тишину. Народ вновь зашумел, заволновался, но теперь в этом не было ни капли добродушия. Удивительно, но многие вставали на защиту жреца Мары, над которым еще недавно потешались сами. Тавернщик, принеся заказ, что-то зашептал орку, но тот лишь зыркнул на него - и аргонианин тотчас отступил.

Обстановка явно накаляется, уже обойдя температуру поданного Маринетт томатного супа.

А Маринетт, как ни в чем не бывало приступила к трапезе, едва звучно хлопнув в ладоши. Придерживая маску она отправляла под нее ложу за ложкой, вслушиваясь в разгорающийся конфликт - сейчас орка усадят на перо и тот навсегда успокоится, утянув за собой в обливион еще несколько людей. Но это не ее война - сейчас у нее был томатный суп. В нем было что то... такое. Идеально кисленький, временами встречаются зернышки томата и его мякоть... ммм. Превосходно! Город может жить - у него есть томаты.

А вот выкрик "детоубийца" это все же было любопытно. Неужели стражи рассвета действительно в этом замешаны? Это будет просто возмутительно смешно, если они похищают людей на корм вампирам. Нирн не выдержит такой концентрации иронии и мундус схлопнется. Но все же... какая озорная мысль возникла в голове этой девушки! Она чуть приподняла маску, чтобы ее голосок улетел куда то в сторону и четко сказала:

- Бей его.

Радость каджита по поводу обнаружения Сапфир была мимолётной, и на смену ей пришла глубокая задумчивость. Почему Шадр в таком ужасе от Сапфир? Кого ждала эта таинственная барышня? И что привело в Рифтен орка из Стражей Рассвета, которого местные граждане отнюдь не в шутку окрестили «детоубийцей»? Снэбьерн вроде как упоминал, что пропадают молодые люди – уж не причастен ли к похищениям этот грозный господин с арбалетом за спиной?

Не успел М’Антис как следует пораскинуть мозгами, голос из-под маски призвал присутствующих выйти на тропу войны. Ела бы спокойно свой суп, склочная бретонская женщина...

– Не пора ли нам в конюшни? – торопливо поинтересовался каджит у спутников, надеясь, что удастся смыться из таверны под шумок.

- Бей его!

- Да бей!

Сперва слова Маринетт подхватил один, затем другой, и вот уже все местные преисполнились праведного, щекочущего кулаки гнева. Первого удара долго ждать не пришлось. Правда, орк лихо пригнулся и, перехватив противника за пояс, просто перекинул его через плечо, за прилавок тавернщика. Зазвенела разбитая посуда, но желающих начистить Стражу Рассвета клыкастую морду было несколько - и этот рифтенский вечер перестал быть томным.

- И вправду. Поздно уже! - Шадр заторопился, не горя желанием схлопотать, и на нетвердых ногах вышел на улицу. Направляясь к городским воротам, компания наткнулась на аргонианку, ведущую за собой стражу. Похоже, нарушителей правопорядка ждут проблемы, но это приключенцев явно не касалось.

На улице было пусто. Исчезла снующая детвора и разошлись по домам горожане. Меж домов что-то мелькнуло - неужто вор? - но то оказалась лишь неверная тень от потревоженного ветром дерева. Воздух, влажный, свежий, обжигал прохладной после душной таверны, а стоило миновать ворота, как шум драки позади стих, не мешая более наслаждаться шелестом листвы Осеннего леса, тихим плеском воды и сонными вздохами лошадей в конюшне. Не спала лишь одна пузатая кобыла, которая беспокойно фыркала и тяжело переступала с ноги на ногу.

- Вот - ик! - располагайтесь. Хофгира я сам предупрежу, - Шадр препроводил гостей в их временные апартаменты. Запах свежей соломы причудливо переплетался с нотками навоза и лошадиного пота. - Ты, это... Как тебя там...

Это предназначалось Снэбьерну.

- Коней охранять - это дело нужное! Так что давай, не подведи, - парень пьяно покачнулся и повернулся к Салазару. - А ты айда со мной. Тебе местечко получше отыщем.

Хорошо все-таки быть целителем! Вместо стойла редгарду выделили небольшую каморку с жестковатой, но все же кроватью. Всяко не спать в соломе или на завалинке, сторожа покой конюшни. Но есть ли от чего их защищать?..