Through the Breach: Brand New Story | ходы игроков | Акт II Эпизод 3: По лезвию бритвы

В отличие от Девлы, Мартину путь предстоял откровенно неблизкий. Цирюльня Кэллахана находилась в Торговом районе, куда совсем недавно направилась торговая команда из Джил и Вальтера. Обходя рыночную площадь, Мартин издали увидел их, разделившихся и увлеченно беседующих с местными торговцами. Порадовавшись их энтузиазму, бывший дворецкий направил стопы к хорошо заметному зданию с характерным полосатым столбом бело-красного цвета. В отличие от зданий в центральной части, местные дома строились из дерева местной породы, после чего красились и украшались сообразно достатку владельца. "Цирюльня Кэллахана", как гласила вывеска над дверью со стеклом, сверкала свежей - либо совсем недавно обновленной - темно-коричневой краской. Широкие окна гарантировали достаточный доступ света, а свободное место на стене было густо усеяно листовками, призывающими голосовать на выборах за владельца заведения.

Открыв дверь, Мартин увидел внутри довольно приличное убранство. Четыре удобных стула, стоящих перед зеркалами и явно предназначенным для клиентов, дополнялись "зоной ожидания", которую составляли два дивана, сдвинутые "углом" вокруг низкого столика. Сам мистер Кэллахан оказался здесь же - в дальнем углу комнаты, сосредоточенно правящий лезвие одной из многочисленных бритв, разложенных здесь же, на тонком листе ткани.

Кандидат в мэры Невинности оказался высоченным и довольно худым человеком, одетым в безукоризненно чистый костюм при жилетке и фартуке. Чисто выбритое лицо излучало каменное спокойствие и даже... мрачную решимость, что ли? Чувствовалось, что его обладатель скуп на слова и предпочитает выражать свои мысли делами. Появление нового клиента не вызвало у него особенных эмоций. Едва заметно кивнув вошедшему, он произнес с хорошо заметным акцентом уроженца Зеленого Острова.

- Доброе утро, сэр. Вообще-то цирюльня еще закрыта, так что придется немного подождать. Пока можете присесть и отдохнуть с дороги.

Мартин с самого выхода на улицу ощущал, что они делают что-то не так, но окончательное понимание выкристаллизовалось только теперь: слишком рано. Взявшись за работу с излишним энтузиазмом, четверо наемников разбрелись по Невинности ни свет, ни заря, и теперь, вероятно, везде встречали заспанные лица, закрытые двери и пустые помещения, в которых полагалось находиться сплетничающим и дискутирующим местным. Как, например, в зале цирюльни, представшей перед фламандцем не столько местом сбора сторонников "гильдийского пути, сколько иллюстрацией к персоне ее владельца. Тоже кое-что, конечно, но совсем не то, на что был расчет.

— А вы ведь тот самый мистер Каллахан с листовки? Тот, который бросил вызов действующему мэру в предстоящих выборах? — поинтересовался Мартин как бы между делом, расположившись на одном из диванов лицом к ставленнику Гильдии, и, надеясь, что выдержал достаточную паузу для того, чтобы вопрос показался лишь данью возникшей паузе.

— Простите мой интерес, но я вырос в северных штатах, так что работающая демократия, меня всегда завораживала. Как нечто большее, чем может обозреть один человек. В Малифо, сами понимаете, она зверь столь редкий, что и с ищейкой не найти.

— Ах да, где мои манеры. Мартин ван Дейк. Немного врач, немного охотник и немного химик.

Владелец цирюльни внимательно выслушал своего тезку, не перебивая и не пытаясь вставить слов. Только короткие звуки, сопровождавшие соприкосновение оселка с лезвием бритвы, служили фоном для речи фламандца. Когда стало понятно, что Мартин закончил говорить, кандидат в мэры города счел нужным ответить.

- Мартин Кэллахан, цирюльник. Тот самый, кандидат в мэры города. Насчет манер можете не переживать - в городе не так много людей, которые знают значение этого слова. Не желаете выпить кофе, пока ожидаете?

— Да, конечно, — согласился Мартин после, как казалось, секундного раздумья, бывшего, на самом деле, не особенно удачной попыткой выцепить из ответа собеседника хоть что-то полезное. — Ночь я, по правде говоря, провел, все больше считая овец, и лишняя чашечка кофе будет очень к месту. Годы, знаете ли. Ну, и стрельба в Угольях, конечно же, но это, как я понимаю, для Невинности сейчас норма, да?

Спокойный и сосредоточенный гильдейский ставленник Мартину, вопреки желанию, нравился, так что даже то невеликое пространство для социального маневра, которое ему оставил лишенный посетителей зал, бывший дворецкий использовал с явной неохотой. Но работа есть работа, а платят ему сейчас как раз за то, чтобы цирюльник цирюльником и остался.

— Кстати, если позволите, один вопрос обо всей этой "ситуации" с нерожденными, — продолжил фламандец все тем же отвлеченно-нейтральным. голосом, которым раньше читал лорду Петеру утреннюю прессу, а сейчас пытался произвести впечатление беседы, ведомой, скорее, из вежливости. — Местная пресса, как вы, наверное, знаете, рисует вас сторонником союза с Гильдией, а текущего шерифа больше тяготеющим к Профсоюзу. Не мое это, по чести говоря, дело, но как вы планируете, если вас изберут мэром, разрешить этот конфликт интересов? Мистер Лоури, с которым я уже имел честь познакомиться, выглядит человеком порядочным, но политические разногласия между двумя главными людьми города в такой критический момент способны стать той соломинкой, что сломает верблюду хребет.

— Надеюсь, что у вас еще не развилась аллергия на подобные вопросы.

— Да, конечно, — согласился Мартин после, как казалось, секундного раздумья, бывшего, на самом деле, не особенно удачной попыткой выцепить из ответа собеседника хоть что-то полезное. — Ночь я, по правде говоря, провел, все больше считая овец, и лишняя чашечка кофе будет очень к месту. Годы, знаете ли. Ну, и стрельба в Угольях, конечно же, но это, как я понимаю, для Невинности сейчас норма, да?

- Да.

Коротко согласился Мартин, после чего положил бритву, которой до этого занимался, в небольшой медный таз. После чего сделал несколько шагов к двери, отделявшей, судя по всему, "рабочую зону" цирюльни от "жилой".

- Дорогая, у нас гости... Да, кофе, и крутого кипятка.

Произнес он, приоткрыв дверь и обращаясь вглубь помещения. Чтобы затем вернуться на прежнее место и внимательно выслушать речи Мартина, тщательно протирая руки захваченным по дороге полотенцем. Слова фламандца ирландец воспринимал бесстрастно, словно его спрашивали о чем-то совершенно умозрительном. По завершению речи мистер Кэллахан в несколько движений сложил полотенце и уверенным броском отправил его в корзину для белья. После чего соизволил ответить.

- Отнюдь. Такие вопросы помогают не забыть, зачем вообще я ввязался в это представление. Если Господу будет угодно, чтобы я одержал победу на выборах - кадровые перестановки станут последним делом в моем списке приоритетов. И уж точно я не намерен давать отставку шерифу Лоури - едва ли в городе найдется человек, настолько преданный своему долгу.

Кэллахан говорил скупо, словно слова были золотыми, а сам он - Скруджем из святочной истории. При этом он удивительным образом ухитрялся донести до собеседника свою позицию - даже не отвечая прямо на прозвучавший вопрос.

— Отрадно слышать, —прокомментировал Мартин сухо, но не холодно, позволяя себе сдержанную улыбку. — Если покинуть Невинность и правда так сложно, как говорят, последствия выборов отразятся на каждом, гражданин он или нет.

Не получив практически никаких полезных сведений, и, не особенно представляя, о чем еще спросить немногословного ирландца, Профессор с облечением, которого, впрочем, немного стыдился, замолчал в ожидании кофе. Бесконечно болтать на отвлеченные темы, заполняя своим голосом пустоту, он не умел, а вопросы, могущие открыть что-то важное для наемников, в голову его все так же не шли. К тому же, необходимость самих расспросов тоже была неочевидной, так как по всему выходило, что поддерживаемый его нанимателями кандидат и так выборы выиграет.

— А как вы сами оцениваете свои шансы против мистера Крува? — спросил фламандец неожиданно даже для себя самого. — Не хотелось бы нехотя оскорбить человека, который готовится приставить к моему горлу бритву, но и пресса, и шериф, и, кажется, даже жители уверены, что кредит доверия к мэру среди входящих в Профсоюз шахтеров таков, что перебороть его не удастся никаким потенциальным союзам с магнатами из Малифо.

— Отрадно слышать, —прокомментировал Мартин сухо, но не холодно, позволяя себе сдержанную улыбку. — Если покинуть Невинность и правда так сложно, как говорят, последствия выборов отразятся на каждом, гражданин он или нет.

В ответ Кэллахан лишь немного наклонил голову, подтверждая согласие с собеседником.

— А как вы сами оцениваете свои шансы против мистера Крува? — спросил фламандец неожиданно даже для себя самого. — Не хотелось бы нехотя оскорбить человека, который готовится приставить к моему горлу бритву, но и пресса, и шериф, и, кажется, даже жители уверены, что кредит доверия к мэру среди входящих в Профсоюз шахтеров таков, что перебороть его не удастся никаким потенциальным союзам с магнатами из Малифо.

А вот эти слова явно задели немногословного цирюльника за живое. По крайней мере - последние из них. Упоминание "магнатов из Малифо" заставило челюсти ирландца напрячься - или Мартин просто выдавал желаемое за действительное? Так или иначе, но в этот раз обойтись без слов было нельзя. Поэтому Кэллахан начал говорить.

- Мистер ван Дейк, вы кажетесь мне человеком прямым и честным. И наверняка рассчитываете получить прямой и честный ответ. Так вот - объективно шансов на победу у меня нет. Ганнибал Крув был мэром нашего города почти всю его историю и многое сделал за эти годы. Он привел сюда Профсоюз - и все его члены скорее поддержат его, чем любого другого. Наконец, он сам вышел на "магнатов из Малифо" и договорился о торговле. Когда же будет достроена железная дорога - опять же, заложенная благодаря ему - на город может пролиться натуральный золотой дождь. Каплями которого он охотно поделится с жителями, после того как набьет собственный карман.

Сделав паузу, он продолжил.

- Но отсутствие шансов на победу не лишает мою борьбу смысла. То, что я - и миссис Феррис, в свою очередь - решили посоперничать с Крувом - само по себе шаг вперед. И чем больше мы соберем сторонников, чем громче звучат наши голоса - тем быстрее мы заставим Крува считаться с нами. Выиграем мы выборы или нет.

Мартин говорил красноречиво, с жаром в голосе и блеском в глазах. Чувствовалось, что он говорил от самого сердца. Говорил то, во что искренне верил. Но в момент, когда Мартин уже готов был сам поверить в то, что говорил ему ирландец, хлопнула дверь, ведущая вглубь здания.

Миловидная блондинка в чепце и простом светло-зеленом платье с вышитым передником, обезоруживающе улыбаясь, внесла в комнату изящный поднос с кофейником, несколькими чашками и тарелкой с домашним печеньем. Посуда явно принадлежала к одному сервизу - простому керамическому, но изящно сделанному и умело покрашенному. Помимо нее, на подносе нашлось место для маленьких кувшинчиков с медом и сливками, а также высокой деревянной кружке, над которой курился парок.

Бросив в сторону вошедшей резкий взгляд, мистер Кэллахан неожиданно смягчил мрачное выражение лица. Его губы даже изобразили подобие улыбки, а в глубине глаз промелькнула неподдельная нежность. Двинувшись навстречу женщине, он легко подхватил с подноса увесистую кружку и произнес, повернув голову в сторону гостя.

- Дорогая, познакомься. Наш гость - мистер Мартин ван Дейк, утомился с дороги и нуждается в хорошем кофе. Мистер ван Дейк - моя супруга, миссис Лейси Кэллахан.

Представив вас друг другу, кандидат в мэры города счел свою задачу выполненной и двинулся к медному тазу, в котором осталась лежать доправленная бритва. В то время как мисс Лейси, изобразив нечто напоминающее книксен во время представления гостю, подлетела к нему и водрузила поднос на столик перед ним. Говорить она начала еще на середине пути.

- Добро пожаловать в цирюльню Кэллахана, мистер ван Дейк! Вы себе даже не представляете, как это приятно - встретить новое лицо в нашем небольшом городке. За всеми событиями последних месяцев мне и просто в город нечасто выбраться удается. А уж о том, чтобы встретить новоприбывших, не стоит и думать! Ох, я вас заговорила, а вы ведь ждете кофе. Прошу, скажите - сколько вам налить? Желаете сливок или меда? Быть может, вам нужен стакан воды - я слышала, в Малифо сейчас кофе только так и пьют. Эта мода пришла к нам из Италии. Вам доводилось бывать в Италии? Мне - никогда...

Отсутствие у Мартина хорошо подвешенного языка и умения ловко лавировать в беседе компенсировалось выдержкой и не особо выразительным лицом, так что тираду "кандидата от Гильдии", он встретил миной вежливого, но слегка отстраненного внимания. Такой, какая приличествовала человеку, случайно ткнувшему собеседника в больное место, и теперь, пытающемуся минимизировать нанесенный урон. Миной, кстати, вполне искренней.

— Достойная позиция, мистер Кэлплахан. Весьма достойная, — негромко произнес фламандец, когда хозяин цирюльни закончил свой монолог. — He мory гарантировать, что обязательно голосовал бы за вас, а не за представителя Профсоюза, будь я жителем Невинности, но ваша приверженность идеалам демократии и контроля общества над властью безусловно заслуживает уважения

Он, может быть, и ещё что-нибудь сказал бы, но в этот момент в помещение вошла миссис Каалахан, и Мартин, бывший в первую очередь джентльменом, и только потом человеком, стреляющим в других людей за деньги, мгновенно оказался на ногах.

— Доброе утро, миссис Кэплахан, — поприветствовал хозяйку наемник, переждав словесную лавину. — Благодарю за кофе. Я бы предпочел черный без воды.

— И нет, в Италии я, к сожалению, ни разу не был.

– Разве? Просто в вас сразу видно что-то европейское - такого не встретишь в моих родных Штатах! Сразу видно, что вы - настоящий джентльмен!

С этими словами миссис Кэллахан налила Мартину чашечку крепкого кофе и подвинула к нему. Сама же она без всяких комплексов приземлилась на диванчик напротив и продолжила щебетать.

– В наших краях воспитанного человека днем с огнем не сыскать. Взять хотя бы нашего мэра. Самовлюбленный, грубый мужлан! Вы слышали, что он не дает прохода приме нашего театра, мисс Кристабель Силвер?! Бедняжка не смеет даже носа высунуть на улицу!

– Я фламандец по происхождению, миссис Кэллахан, но вырос в окрестностях Нью-Амстердама, – ответил Мартин, после непродолжительных раздумий все же решившийся сесть обратно на диванчик, следом за хозяйкой. – И в Европе, так уж вышло, практически не был.

– Что же касается манер действующего мэра, – продолжил он, с благодарным кивком принимая чашечку с кофе. – Местная пресса не дает повода сомневаться в том, что ему над ними следовало бы поработать. К сожалению, в наш просвещенный век манеры обычно считаются вторичными по сравнению с богатством и властью. И по эту сторону разлома это даже более верно, чем там, на Земле.

– Ой, как вы верно сказали! В нашем городе полным-полно тех, кто сделал себе состояние, а о манерах и не подумал! Вот взять хотя бы Артемиса Каллена – местного пивовара! Каждый раз, как я его вижу, он непременно отпустит какую-нибудь пошлую шутку или сальный анекдот! И не подумает о том, что его слышат дамы!

Чувствовалось, что миссис Кэллахан готова перемыть косточки всему городу, и появление беззащитного слушателя для нее - дар небес.

– Дорогая, не стоит слишком утомлять нашего гостя.

Подал голос цирюльник, как раз закончивший дезинфицировать свои инструмены.

– Мистер ван Дейк, как закончите с кофе - прошу в кресло.

– Прискорбно слышать, – вежливо согласился Мартин, который никогда не был хорош в обсуждении сплетен, и поэтому чувствовал себя немного не в своей тарелке. – “Nouveau riche”, похоже, одинаковы, что здесь, что в Малифо.

Как вычленить хоть что-то полезное из общения с разговорчивой хозяйкой Профессор не представлял, и поэтому, когда ирландец таки позвал его в кресло, даже немного обрадовался, пусть и думал в это время, что лучше бы вместо него с болтливой мадам общалась, например, Джилл.

– Прошу прощения, миссис Кэллахан, но не дело заставлять вашего супруга ждать слишком долго.

Судя по неподдельному огорчению, отразившемуся на лице миссис Кэллахан, с озвученным мнением она была не согласна. Но возражать своему немногословному супругу не решилась. Впрочем, горевала она недолго - как только Мартин разместился в кресле, дверь в дом открылась и в цирюльню зашла немолодая женщина – лет 30-40. Одета она была в простое коричневое платье в пол и простенький чепчик. Вежливо поздоровавшись со всеми, она присела на диванчик рядом с хозяйкой дома и женщины принялись о чем-то шептаться. До Мартина периодически долетали отдельные слова и имена, но общий смысл беседы понять было сложно.

Осведомившись о предпочтениях клиента, мистер Кэллахан приступил к работе. Несмотря на всю непритязательность запросов фламандца, он все же предложил гостю предварительно вымыть голову - настолько вежливо, что даже отъявленному задире не удалось бы увидеть в этом какой-либо издевки. Свою работу Мартин выполнял в спокойном молчании, не позволяя себе ни единого лишнего слова. По завершению стрижки гостю были предложено на выбор три одеколона, чтобы сбрызнуть волосы.

Закончив работу, мистер Кэллахан принял положенную плату – четверть гильдера – и пожелал гостю удачи. К пожеланию присоединились и дамы, успевшие к тому момент уговорить целый кофейник и как раз собравшиеся на кухню за новым.

Выйдя из здания, Мартин остановился на секунду, наслаждаясь утренним теплом, свежим воздухом и приятным запахом. Вот только его отдых был самым наглым образом прерван - резким звуком выстрела. Сами по себе выстрелы для Невинности не были чем-то особенным. За время их вчерашнего пути то тут, то там раздавались разрозненные далекие хлопки. Как объяснял Танненбаум, в связи с нападениями нерожденных многие стремились подтянуть свои навыки в стрельбе – просто на всякий случай.

Впрочем, этот выстрел явно вызывал беспокойство. Как минимум потому, что целью его явно был Мартин, а результатом стала сбитая с головы шляпа, в которой теперь красовалось уродливое отверстие. Руки стрелка первым же делом потянулись к винтовке... но вместо второго выстрела он услышал крики:

– Боже правый, Джеб! Простите, сэр, простите великодушно!

Источником криков оказался высокий, полноватый мужчина лет сорока, ходко двигавшийся навстречу Мартину от стоящего невдалеке дома. Дом окружал невысокий плетень, который незнакомец перемахнул неожиданно легко для своей комплекции. Подойдя к опешившему ван Дейку, он всплеснул руками.

– Хвала Господу, что вы целы, сэр! Я искренне прошу прощения, это полностью моя вина! Вы понимаете, я решил поучить своих сорванцов стрельбе – на случай, если им придется защищаться. Но мой средненький, Джеб...
– Как бы сказать – не блещет талантом. Сказать честно – он не смог бы попасть и в стену амбара, даже если бы сидел в нем.

Будь Мартин помоложе лет на двадцать, он, наверное, уже лежал бы за какой-нибудь поилкой для лошадей или иным укрытием, но годы брали свое, и скорости реакции фламандцу явно не хватало. Ее ему теперь вынужденно заменяла сдержанность, так что, пусть в другой ситуации застывшую столбом цель угостили бы второй порцией свинца, сейчас со стороны могло показаться, что наемнику попросту наплевать на чуть не снесший ему голову выстрел. На выстрел, но не на шляпу. Он любил эту шляпу, как все свои вещи. Как иные любят старые фотографии.

– Вы должны мне шляпу, мистер, – холодно, но беззлобно процедил сквозь зубы Профессор, разглядывая собеседника сквозь дыру в поднятом с земли головном уборе. – Шляпу и обещание подумать о том, что заряженное оружие в руках ребенка – угроза куда более серьезная, чем гипотетическая неспособность констеблей защитить вас от каких-либо угроз.

Холодная бесстрастность Мартина, кажется, напугала незадачливого отца даже больше, чем если бы он разразился площадной бранью.

– Я все понимаю, сэр, и непременно возмещу вам ущерб. Позволите вашу шляпу? Я вам обещаю, моя жена починит ее так, что никто и не отличит от новой - сами увидите! А если вам не понравится – готов оплатить вам покупку новой.

Помявшись пару секунд, он продолжил.

– Что же до вашей второй просьбы... С моей стороны это, конечно, верх наглости, но - могу ли я попросить вас об услуге? Дело в том, что я сам невеликий стрелок. А вы, судя по вашему хладнокровию и винтовке за плечами – не иначе профессионал. Я готов вам щедро заплатить, если бы вы показали моим мальчикам, как стреляют настоящие специалисты.

– Я, мистер, сделаю это бесплатно, если вы пообещаете мне, что допустите ваших отпрысков до оружия только в случае самой крайней необходимости. – произнес фламандец уже несколько мягче. – Ваш шериф, которого я имел счастье встретить чуть ранее, производит впечатление человека компетентного и ответственного. Не стоит добавлять ему проблем, вооружая тех, кто к этому не готов. Поверьте мне, история знала немало случаев, когда распространение огнестрельного оружия среди гражданских, приводило к последствиям более серьезным, чем те, которые оно имело целью предотвратить.

Щедрость Мартина возымела эффект – незнакомец расплылся в счастливой улыбке, сейчас сам напоминая ребенка, получившего долгожданную игрушку.

– Спасибо, спасибо вам большое! Ой, мы же не представлены – мое имя Эрик. Эрик Каннингхэм, если полностью. Даю вам честное слово – дети получат оружие в руки, только если на наш дом нападут. Ну, или под вашим присмотром, разумеется. Но позвольте, что же мы стоим? Пойдемте в дом, я представлю вас детям и супруге. Скажите, вы завтракали? Мы уже поели, но для дорого гостя обязательно накроем стол.

Продолжая вещать о том, как ему повезло, и как он благодарен щедрому мистеру, Эрик проводил Мартина в свой дом. Судя по всему, мистер Каннингхэм был фермером, и не самым бедным. Дом его был весьма просторен, убранство внутри было добротным, хоть и не дорогим. Оказавшись внутри, Мартин был представлен миссис Каннингхэм – довольно худой и не очень красивой женщине с густыми каштановыми волосами. Узнав о случившемся, она всплеснула руками и тоже засуетилась вокруг Мартина, предлагая ему сесть за семейный стол и перекусить, чем Бог послал. Безапелляционно изъяв его шляпу, она выдала вердикт – придется полностью заменить верх. С этой задачей она обещала справиться к обеду.

Меж тем Эрик привел в комнату обещанных детей. Их оказалось четверо, причем двоим младшим – близнецам Патрику и Табби – явно было не больше десяти лет. А первенцу фемера – Кайлу – лет четырнадцать. Виновник торжества Джеб был младше своего брата на год – и при взгляде на него сразу становилось понятно, что стрелок из него неважный. И дело было не только в заметном косоглазии – но и в общей неловкости, дерганности его движений. Все четверо смотрели на Мартина круглыми глазами с явно читаемым восторгом, пока их отец заливался соловьем на тему того, как им повезло встретить настоящего стрелка.

– Не под моим присмотром, мистер Каннингхэм, а под присмотром шерифа Лоури, – негромко поправил Мартин слишком уж радующегося перспективе поставить собственных детей на линию огня фермера. – Шериф и его люди – единственная реальная защита Невинности, и все попытки организации самообороны должны производиться с их ведома и одобрения.

После второго за сегодня завтрака, отказаться от которого фламандцу не удалось, хозяин продемонстрировал ему свое будущее ополчение, включающее, как оказалось, пару совсем уж несмышленышей. Ситуация потихоньку начинала походить на фарс, о чем Профессор не преминул сообщить толстяку. После того, конечно, как сами дети были отправлены в сторону импровизированного стрельбища.

– Я не стану учить десятилеток стрелять, мистер Каннингхэм, и крайне не советую вам подпускать их к боевому оружию, – произнес Мартин с явным упреком в голосе. – В их возрасте максимально близким общением с войной должна быть игра в солдатиков. Не могу представить ситуации, в которой два ребенка с ружьями, которые они даже удержать не сумеют, принесут городу хоть какую-то пользу. Объясните им, что для них есть гораздо более важные и интересные дела. Убедите. Соврите что-нибудь, в конце концов. Врать детям и старикам, пусть и неприятно, но, иногда, необходимо для их же блага.

На последних словах фламандец немного поморщился, вспоминая, как в течение года рассказывал лорду Петеру одну и ту же историю про разыгравшуюся на улице бурю каждый раз, как почти что выживший из ума старик требовал снарядить его коня для охоты.

Старшего же и среднего сыновей непутевого фермера, опять же для их же блага, поучить азам стрельбы как раз стоило.

– Первое правило обращения с оружием, юные джентльмены, – начал Мартин не слишком строго, но без покровительствующих ноток в голосе, – Это то, что оружие, в вашем случае, должно всегда храниться вычищенным, разряженным и там, где его не найдут ваши младшие братья. И применяться для чего-то кроме стрельбы по банкам оно может только по приказу шерифа Лоури или констеблей. Ваш отец – хозяин в своем доме, но шериф – хозяин над ружьями в Невинности. Ответственность – первая доблесть стрелка.

– Второе же правило – это “не торопись”. Каждый раз стреляет только то ружье, которое было заряжено правильно, а каждый “Быстрый” Билл Карсонс начинал свою карьеру, как “Аккуратный” Билл Карсонс. Были, конечно же, и другие, но они до того момента, когда можно было попытаться стать быстрым попросту не дожили.

– Третье…

…

Раскланявшись с мистером Каннингхэмом и его беспокойным семейством, Мартин направился в сторону торгового района в поисках остальных наемников, усиленно гоня ощущение, что он не только не добыл никакой полезной информации, но и показал паре подростков., как убить человека.