...Город - как и все города на свете, пожалуй, - производил на привыкшего к бескрайним степным просторам Айво немного гнетущее впечатление. Эти мрачные громадины зданий, медленная холодная река (чья блестящая черная спина напомнила Айво виденного им однажды в детстве огромного ужа), люди с бледными и какими-то замороженными лицами... Здесь редко звучал смех, здесь почти нельзя было увидеть, как обнимаются друзья или родственники - всё это было непривычным для человека из другой страны.
Но одновременно с этим Город понравился Айво - своей благоустроенностью, строгой и холодной красотой, словно расчерченной по линейке, своим особенным воздухом, в котором потомок кочевников почувствовал непривычный для своего обоняния запах северного моря. "Не рассказывай кочевникам о горах, не рассказывай горцам о степях - ибо прослывешь лжецом" - гласила древняя мудрость. И Айво порой задумывался над тем, сумеет ли он передать своим друзьям и родителям чувства и ощущения, пережитые им во время поездки в Город.
"Хорошо здесь" - думал сокольничий. В Городе было немало церквей всяких религий, были и мечети, но почему-то лучше всего думалось Айво в саду рядом с неприметным буддистским дацаном, который каким-то ветром занесло в эти северные болота. Посетителей в дацане было совсем немного, а местные служители выгодно отличались от многих других неназойливостью, граничащей с безразличием, поэтому никто не подходил к Айво с ненужными расспросами и не мешал ему погружаться в свои мысли и воспоминания.
Откуда во мне взялась такая любовь к соколиной охоте? - размышлял Айво, глядя на парящих на холодном ветру чаек, высматривавших в темной Реке блестящие спины рыбок. Он никогда не мог пожаловаться на свою память, но была в его детстве черта, за которую он никак не мог перейти. Всякий раз, пытаясь вспомнить, он слышал лишь странный шелест, словно что-то легко скользит по земле среди степных трав...
Родители наказывали: без невесты не возвращайся! Легко сказать... Айво не мог пожаловаться на недостаток внимания со стороны красавиц в родных местах - во-первых он был недурен собой, а во-вторых редкая профессия приносила немалый доход - всегда находились богачи, готовые заплатить любые деньги за соколиную охоту. Стало быть, семья бедствовать не будет. Но отчего-то ни к одной красавице не лежала душа сокольничего, а жениться без любви - это как соколу крылья подрезать. И ему тоска, и тебе радости от его полета не будет. Может быть здесь он встретит ту, что заглянет ему в самое сердце?
Думая о том, о сём, Айво сам не заметил, как задремал, сидя на скамейке в саду под крики чаек и шелест листьев на ветру. Ему снилось, что он сам в обличье сокола пытается угнаться за другим соколом с белоснежным оперением - и почему-то Айво уверен, что под этими белыми перьями скрыт облик девушки, предназначенной ему в жены самим Небом. Сильны его крылья, стремителен полет - но гложет душу сомнение - сумеет ли он подняться так же высоко и лететь так же быстро, как и она? Они поднимаются в самую высь, где темнеют грозовые облака. Его сердце сжимается от страха - но он слышит её голос, громкий крик сокола, и устремляется вперед, навстречу грому и ливню...
...Из странного сна Айво вывел резкий звук - знакомый до обыденности, но... Здесь, в этом Городе, он показался немыслимым! Айво сообразил, что только что услышал крик сокола-сапсана и увидел, как черный силуэт стремительно пронесся над его головой. Забыв обо всем, Айво оставил за спиной сад и буддистский храм и поспешил туда, откуда вновь донесся голос птицы. Плутая по проходным дворам, сокольничий вышел к старому заброшенному дому, на крыше которого примостилась пожарная башенка с пустыми черными окнами, в одном из которых мелькнул силуэт сокола. Подъездная дверь была открыта нараспашку и по темной каменной лестнице наверняка можно было добраться до чердака, а оттуда и до самой башни. Айво понятия не имел, подпустит ли его птица к себе или нет - но искушение проверить было слишком сильным...