Wake Up | ходы игроков | RED

Музыка, для настроения: ссылка
============
============
Что такое сон? Часть жизни, когда понятие времени стирается. Во сне ты никогда не знаешь, сколько времени прошло наяву. Во сне ты отдыхаешь от суеты этого мира. Говорят, что во сне можно целую жизнь прожить. Правда, когда просыпаешься нельзя вспомнить практически ничего из того, что видел. Лишь отдельные фрагменты. И если так, то что такое пробуждение? Что, если в тот момент, когда ты открываешь глаза, то другой ты, живший во сне, умирает? И что если вся твоя жизнь - не более, чем чей-то сон в другой жизни?
Странный и необычайно яркий сон. С чувствами, ощущениями, эмоциями.
Итак, жизнь это сон, а сон это жизнь. И как наступает пробуждение после сна, так и смерть завершает жизненный путь.
Все твои воспоминания исчезают. Остаются в памяти лишь их отголоски и осознание себя как личности. Все прочее - уходит.
Вспышками проносятся в сознании какие-то фрагменты размытые. Вместе с ними ощущения различные. Боль и страх. Радость и удовольствие. Сомнение и нерешительность. Все это сбивает с толку. От этого жуткого калейдоскопа вот-вот стошнит. Комок подкатывает к горлу и все заканчивается. Яркая вспышка, вдох судорожный, болезненный спазм пронзает тело...
Ты просыпаешься. Казалось бы, столь естественный процесс организма не может вызвать никаких вопросов, но что-то настораживает. Первое, что сбивает с толку - теснота. Слишком тесно. Да еще нагромождения каких-то трубок и проводов вокруг твоего тела. Зачем они? Ты не помнишь и не понимаешь. Следующий странный момент - ты не лежишь. Плаваешь в какой-то капсуле, заполненной жидкостью прозрачной, а дышать тебе позволяет маска, полностью закрывающая лицо. Осматриваешься, через небольшое окошко в стенке капсулы прямо перед собой. По ту сторону помещение довольно большое и хорошо освещенное. Стены и потолок снежно-белые. Серый пол. Вдоль стен - капсулы, очевидно, такие же как и твоя.
- Аварийный протокол. Код четыре, - голос механический звучит громко и четко - Обслуживающему персоналу и ответственным сотрудникам немедленно прибыть в камеры адаптации. Запуск инициации. Уровни красный, желтый, черный, синий, зеленый. С первого по двадцатый. Пять, четыре, три, два, один...
С шумом характерным, жидкость, в которой только что спокойно плавало твое тело, сливается куда-то вниз, позволяя тебе упасть. Удивительно, но трубки и провода не доставляют неудобств, когда рвутся и отсоединяются под весом упавшего человека. С легким шипением дверь капсулы открывается.
Вновь осматриваешься. Всего, примерно, два десятка капсул. Двери их открыты. Но люди есть лишь еще в пяти - остальные пусты.
- Инициация завершена. Ответственным сотрудникам доложить на пост управления в пятиминутный срок, - вновь голос механический.

Осматриваюсь? Нет. Вываливаюсь из капсулы, отползаю, остервенело сбрасываю те трубки, провода, что ещё не успели отсоединиться сами. Снимаю маску. Есть атмосфера вокруг? Вдыхаю полной грудью внешний воздух. Нет? Вновь маску надеваю. Так или иначе, поднимаюсь на ноги. И лишь затем осматриваюсь. Другие люди меня пока не интересуют. Источник механического голоса, вот что внимания требует.

Зябко. Ять.Твою ж за…!
Просыпаюсь в сраной капсуле, ощущая себя больной – капсула, дрянь! Мне не нравится сразу же - провода и прочее говно. Бля. Двигаюсь неторопливо, словно младенец голожопый – изучаю свои руки, сжимаю пальцы в кулак и снова разжимаю, лениво перебирая в голове известные маты и ругательства. Так легче.
Только матов в голове мало – прям до смешного мало же - так не бывает вообще-то, чтобы мне за словечком в карман лезть пришлось. Или бывает? Ну вашу ж б...Люди, чё происходит-то?
Легкость пропадает, воздух попахивает ароматом свежей истерики. Кажись моей.
Чё за нафиг? Надо отсюда валить.
Рассеянно прислушиваюсь к механическому голосу. Протоколы. Инициации: «Больно витиевато, браток, говоришь. Какой еще код четыре? Лан. Ща…Думай голова.»

Думаю.

... Надо из капсулы вылезать - больно тошно здесь сидеть и ждать своей участи. Умница голова! А там чё? Не знаю. А надо бы узнать.

Тепло и хорошо, хорошо, пока не стало светло и чей-то голос не ввинтился в сознание механическими нотками, как в метро... Где? Жидкость ушла, отсоединив трубки и стало холодно. Телу захотелось подняться и осмотреться. Мозг пока продолжал плавать в замечательном "нигде", раздражаемый мерзким механическим голосом.
Кто Я? Где Я?
Медленно-медленно приподнимая немного непослушное тело, девушка села и огляделась, осознавая, что она ничего не помнит и не понимает. Вокруг нее из таких же открытых капсул начинали вылезать люди с растерянностью на лицах.

- Твоюююю м-мать! - Несколько невнятно из-за слегка онемевшего языка выругался молодой человек, поднимаясь с колен. Благополучно забытые инструкции гласили, что резко выпрямлять после пробуждения нельзя и наказание последовало незамедлительно. Парень снова согнулся напополам и сделал неудачную попутку вырвать. Но оказалось нечем.

- Понял. - Временами он мог быть очень понятливым. Вот как сейчас, да.

- И тебя понял! Код четыре! Понял! А теперь заткнись! И без тебя тошно, проклятая машина. Тошно. Вот каламбур! Ахахаха, - Хрипло рассмеявшись, молодой человек поднялся на ноги (на сейчас раз без последствий) и пошатываясь двинулся по коридору.

- Эй! А откуда оно орёт? Нужно вырубить эту хренотень. А то башка болит! И ноги болят! И всё болит! Ахахахах. - Поздоровался с каким-то здоровяком, лицо (и затылок) которого казались знакомыми.

Проснулся.
Ожил.
Есть ли разница, если все ощущения субъективны? Дышишь, и то хорошо. Глазами смотришь, руками-ногами шевелить можешь. Моргаешь даже. Кашлянуть можешь. Свобода.
А раз свобода — значит прежде всего волен ничего не делать. Полежать волен. Подумать. Прикинуть, что и как. Например, зачем камера вокруг. И трубки в ней — зачем? И дыхательная маска, с лица спавшая. И жидкость, наверняка питательная и полезная для организма. Можно даже пальцем по стенке провести и слизнуть остаток, проверить, какова на вкус.
"Ответственным сотрудникам", "пятиминутный срок". Ответственность в теле ощущаешь? Пока не очень. Но, похоже, надо. Значит, можно собраться с мыслями пару минут, а потом становиться ответственным. Как раз еще минуты три останется для соблюдения.
А пока можно позадавать себе осторожные вопросы: кто ты? Где ты? Кто эти люди, которые выбираются из соседних, таких же как твоя, капсул-камер-ячеек? И где может быть пост управления?
А после пары минут воспоминаний можно взяться осторожно за борта своей кельи и медленно, без лишних движений выбраться наружу. Осмотреться, в том числе и себя, одежду поискать, если вдруг голый. Зачем одежда? Тоже вопрос интересный, но лишней, наверное, не будет.

Глаза открыл, полностью вырвавшись из крепких объятий сна-жизни.
С непривычки в маску вцепился, потакая желанию содрать её с себя и полной грудью вздохнуть. Одумался, осознав своё положение. Вздохнул пару раз нервно, успокаиваясь. Потом огляделся, как мог, параллельно вслушиваясь в слова, что голос механический произносил.
Затем, как жидкость стекла, и дверь открылась, с силами собрался, и из капсулы вылезать начал. Нет желания лежать без дела дольше необходимого. Только замер на мгновение, когда понял, что не помнит ничего. Ни имени своего, ни прошлого, ни того, что он здесь делает. Пустота только в голове, тревогу вызывающая.
Как вылез, себя придирчиво оглядел, пытаясь что-нибудь приметное обнаружить, что могло бы хоть немного раскрыть тайну прошлого. Ещё в людей вгляделся, которые в соседних капсулах находились. Женщины, мужчины, разной комплекции и цвета кожи. Деловито из капсул выходят, по сторонам посматривают. Причём молча, без разговоров лишних, интереса особого друг другу, не проявляя. Только один что-то говорил, не особо осмысленно, впрочем. Это сомнение вызвало - может они знакомы? Или может незнакомцы что-нибудь знают?
Так и хотелось расспросить всех, разъяснить ситуацию. Сделать что-нибудь, а не ждать непонятно чего. Однако передумал, решил: не время сейчас карты раскрывать. Нет желания выставить себя не знающим человеком. Вместо этого он капсулу свою постарается осмотреть, на предмет опознавательных знаков, да и за остальными приглядывать стал, ожидая развития событий.

Шесть человек. Двадцать капсул. Арифметика проста - емкостей больше, чем людей. На простейший вопрос "почему" нет ответа внятного.
Температура в помещении вполне приемлема. Не холодно и не жарко. В дальнем конце видна дверь, над которой крупными красными буквами надпись сделана "Палуба 4. Блок А".
Ничего примечательного в комнате больше нет.
Совершенно непонятно, откуда идет звук. Так же неясно что значит все сказанное механическим голосом. Опасение внушает только слово "Аварийный". Видимо, проснулись все не просто так. И явно не в соответствии с планом, если он есть вообще.
- Внимание! Начальнику инженерной службы немедленно явиться на капитанский мостик, - вновь голос послышался - Сотрудникам службы безопасности приступить к выполнению мероприятий, согласно вводной номер три. Персон...
Голос неожиданно оборвался, не договорив. Пару секунд был слышен скрежет, треск и какие-то помехи. После этого последовало несколько секунд абсолютной тишины и наконец - включилась сирена тревожная. Вой ее протяжный, неприятный, слух режущий, недолго продлился - секунд пять всего лишь. В итоге и она затихла. Освещение вместе с тем пропало. Правда, мгновение спустя все озарилось ярко-красным светом аварийных ламп, но легче не стало от этого. Явно что-то идет не так.

- Вот и вырубилась, - отвечаю я на чужую реплику. Прекращаю поиски, застываю изваянием. Спрашиваю: - Кто-нибудь понимает, что происходит?
И сам себе этот же вопрос задаю. Что-то не в порядке, но что именно? И какое я к этому отношение имею?

Ответом на мысли прозвучала фраза темнокожего здоровяка. Кажется не она одна такая.
Девушка выбралась из капсулы и огляделась в поисках одежды. Голой, не смотря на вполне комфортную температуру, было очень не уютно, что в совокупности с воющей сиреной, вызывало панику и желание бежать и прятаться. Только вот вопрос "куда?" останавливал,
- Я даже не понимаю где я и кто я, - ответила девушка огромному негру, разглядывая окружающих ее людей.

Что-то явно идет не так.
Это мысль параллельная, сопутствующая действиям. Жидкость на вкус оказалась никакой. Будто вода дистиллированная, только может быть чуть гуще. И без запаха.
Механический голос тем временем вещает о чем-то непонятном, но несомненно важном. А затем замолкает, сменившись тревожной сиреной и еще более тревожными аварийными лампами. В том, что они аварийные, я уверен на все сто.
Уже хорошо. Уже хоть что-то, поскольку обо всем остальном память вежливо посылает подальше. Обратно в капсулу, например, поискать вытекшие воспоминания в слитом растворе.
Люди вокруг выбираются из камер, и судя по их реакциям, проблемы у них точно такие же: отсутствие одежды, отсутствие воспоминаний и отсутствие понимания, что делать дальше. Отсутствие одежды, кстати, не сильно мешает — температура комфортная, а обстоятельства такие, что не до стеснений.
— Похоже, у нас всех одинаковые проблемы с памятью, — озвучиваю свою мысль спокойным голосом. Ни к чему здесь сейчас паника и напряжение, их и без того успешно нагоняет мерцание аварийных ламп. — Давайте для начала поищем пост управления, который упоминал наш механический комментатор, прежде чем его прервали. А если по дороге кто-то что-то вспомнит, не стесняйтесь рассказывать.
Указал пальцем на дверь с надписью "Палуба 4. Блок А" и, подавая пример, отправился к ней.

Молодой человек открыл рот, чтобы что-то ответить, но уже через секунду махнул рукой. И вправду, ответить было нечего. Хер знает, что происходит, хер знает, кто он такой, кто эти такие и что нужно сделать.

- Очар-ровательно. - Тут только доходит, что он голый. Чувствительность возвращается, пощипывает прохлада, что заставляет оглядеть себя с головы до ног. А потом присмотреться к симпатичной девушке. И последний комплемант адресован явно ей. И пусть видит, да-да, какой ошеломительный эффект она производит, какие рефлексы вызывает.

Молодой человек выпрямился и завёл руки за спину. Насвистел какую-то простецкую мелодию и улыбнулся.

Ситуация немного разъяснилась. Вероятно у всех вылезших из капсул, если только они не врут, были проблемы с памятью, и они также не понимали, что происходит. И судя по далеко не самым приятным новостям, переданным по громкой связи, а также по лампам, горящим тревожно-красным светом, проблемы были не только у них. Ну и вой сирены тоже на не очень хорошие мысли наводил.
В ответ на предложение найти пост управления, кивнул только одобрительно. Ведь не похоже, что им помогут в скором времени, а значит действовать нужно самим. Огляделся деловито, комнату в последний раз осматривая, и тоже к двери направился.

Первый шок начал проходить и, хоть память и не думала возвращаться, рефлексы и инстинкты начали работать. От откровенного взгляда симпатичного молодого человека девушка смутилась, поспешно отвела взгляд, заметив недвусмысленную реакцию его организма, наткнулась взглядом на другую мужскую фигуру и еще больше смутилась, инстинктивным движением попыталась прикрыться, но поняв бессмысленность этой попытки опустила руки. Рядом с мужчинами она чувствовала себя Дюймовочкой, было очень неуютно, а оборвавшийся, вдруг, механический голос вызывал страх. Все это казалось каким-то неправильным, чего-то не хватало, но зловредная память не спешила выдавать подсказки,
- Надеюсь, что потеря памяти временная, вызвана шоком при пробуждении или что-то вроде того. Надо поискать одежду и персонал. Можно в любом порядке. Не одни же мы здесь! - с надеждой, почти крикнула девушка.

Вылезла из капсулы боязливо оглядываясь, поминутно взблевануть желая. Не понятно же нихрена. Люди какие-то чужие, механический голос неизвестного гондона колотит сверху по черепушке. Зябну.
«Ну мать, куда занесло-то тебя?»

- Эй, - проверяю свой голос. Хриплю. Пытаясь побольше воздуха в легкие набрать. – Эй, че за вводная номер три? Хер ли...Красные лампочки зажглись. Я вот думаю...не к добру.

В красном свете ламп аварийных, в тишине настораживающей, несколько человек, полностью обнаженных и памяти лишенных. Ни у кого из них нет внятного объяснения для этой ситуации. Лишь одно понятно без слов - так быть не должно.
Легкая судорога пробежала неожиданно по телу каждого, заставляя передернуться от неприятного чувства. После судороги приступ головокружения секундный и тошнота легкая. Слегка темнеет в глазах, но тут же отпускает. И снова все хорошо. Почти у всех.
Негр огромный, чье тело подобно черной скале, за голову держится, зубы сжимая, стараясь унять приступ боли страшной, что пронзила черепную коробку.
Еще двое на полу лежат. Мужчина, который несколько секунд назад был вполне бодр и чья эрекция еще не прошла. Девушка темнокожая,едва успевшая из капсулы выбраться. Тела их в конвульсиях страшных бьются. Сквозь плотно сжатые зубы пена проступает. Глаза у обоих закатились. Несколько секунд жуткого горизонтального танца, от которого мурашки по коже идут, и затихли оба. Лежат неподвижно, в позах неестественных застыв.
Тишина установившаяся была разрушена щелчком замка дверного, что сам собой открылся, когда люди к нему приблизились. За дверью - коридор длинный, шкафы металлические, в количестве двух десятков. Все тем же аварийным красным светом все озарено. На шкафах - таблички какие-то.

Попытка покопаться в памяти отзывается, неожиданно, судорогой и болью. Сжимаю начавшую рассыпаться черепушку. Стону. Или рычу - не знаю.
- Аррр-ууу!
Не без труда расцепляю стиснутые от напряжения зубы. Выдавливаю слова:
- Не думайте! Не вспоминайте! Опасно!
Негнущимися ногами шагаю к ближайшей стене. Опираюсь на неё. Вздыхаю глубоко, стараясь восстановить дыхание, прийти в себя. Что за ерунда?
- Меня Джеймсом звать, - отвлекаюсь в разговоре. Образ стейка не уходит из сознания, наполняет ротовую полость слюной. - Жрать охота.

Дверь открылась. Тяжело, натужно и автоматически. Это хорошо, что автоматика работает. Это радует.
Не радует другое. Товарищи по несчастью, всмысле по пробуждению в капсулах, падают на пол. Да и меня судорога сводит, но отпускает так же быстро. Не всем так везет, двое падают на пол и не могут подняться, закатывая глаза, пуская пену и замирая в неудобных позах, более всего свидетельствующих о смерти. Один, чернокожий, держится на ногах с большим трудом, и выдает предупреждение о воспоминаниях.
Плохо. Это плохо, потому что я сейчас вспоминаю что-то о системах контроля, датчиках и автономных энергоресурсах. Эти воспоминания навеяны открывшейся автоматически дверью, но все же достаточно смутны, по всей видимости, чтобы вызвать у меня приступ. И на том спасибо.
— Понял, не вспоминать. Все слышали? Джеймс, стоять-ходить можешь? Если помощь нужна, обращайся.
Не спешу навстречу сам, тем не менее. Пусть решит сам, нужна ли ему помощь. Пусть озвучит свое решение. Нам нужна коммуникация, контакт, работа в команде. Всем нам.
— Дверь открылась. Автоматика работает, — объясняю достаточно очевидное, но это кажется важным. — Нам надо идти дальше.
Выхожу в коридор, показывая пример. Скольжу взглядом по шкафам, по табличкам, проходя мимо. Жду новых ассоциаций в голове, но не задаю себе лишних вопросов, помня предупреждение здоровяка.
— Посмотрите, что с лежащими. Если дышат, мы за ними вернемся.
Бросаю через плечо. Почему я возомнил себя лидером, имеющим право командовать? Не знаю. Это кажется правильным. Если за мной последуют и послушаются, это лишь подтвердит мои ощущения. А если нет, то нет. Все просто.

-Ну, здравствуй Джеймс, - пробормотал негромко, когда здоровяк имя своё назвал. Повезло ему, вспомнил что-то из прошлого, и даже живым остался, не то, что те двое. Оглядел упавших, понимая явственно, что мертвы они, и как то помогать им уже поздно. Кажется, видел уже такое. Вот только непонятно, когда это видел, при каких обстоятельствах.
Ответ на это, как и на многое другое, скрыт в глубинах памяти, но вспоминать пока что слишком опасно. Не хочется, чтобы головокружение вернулось. Не хочется упасть, и в конвульсиях забиться. Потому старается сосредоточиться на настоящем, а не прошлом.
-Им уже не помочь. - проговорил громко, на упавших указывая. Взглянул ещё раз на лица погибших, стараясь их в памяти сохранить, и вперёд пошёл.

Упавшие затихли и девушка, бросившаяся было к ним, остановилась, понимая, что без М 22А здесь делать нечего. Словно вспышка осветила уголок памяти, вновь погрузив все в темноту. С сожалением отвернувшись от тех, кому нельзя уже было помочь, девушка повернулась к открывшейся двери, разглядывая шкафчики с надписями.
Эмоции пока находились в том же замороженном состоянии, что и память, что, в данной ситуации было наилучшим.