Джереми вырастил дед.
В молодые и зрелые годы Мирт Ковингольт был разнорабочим на многочисленных складах Аткалы, в старости довольствовался местом сторожа у одного из торговцев. Старшие дети Мирта не спешили следовать пути отца и исчезли один за другим – кто в море, кто в стычках на пограничных землях. Только младшая дочь, Эйруин, до двадцатилетия оставалась с отцом, но и она разделила судьбу своей матери, умерев родами.
Так и остались они вдвоем – дед и внук, Мирт и Джереми.
Мирт не мог обеспечить ребенку ни настоящего достатка, ни присмотра. Джереми рос в компании голодранцев из квартала бедных доходных домов, легко склоняясь на авантюры и не слишком уважая закон. Хотя, «закон» в Амне… вы, наверное, шутите?
Впрочем, к удивлению окружающих, в 13 лет дед пристроил внука на приличное место – в ученики к эльфийскому магу, занимавшему высокую должность в торговой компании Селемчанта, одного из правителей Амна, известного своими связями с церковью Цирика. Эрандэль Серебряный Бриз проявил достаточную меру терпения для того, чтобы превратить мальчишку в доверенного слугу и телохранителя. Возможно, хотя никогда не подтверждено, причина такой покладистости была в том, что Эрандэль являлся отцом этого самого мальчишки. Однажды Джереми спросил его напрямую – но получил в ответ лишь недоуменный взгляд и много неприятной работы.
После смерти деда никто, кроме «виновника», уже не мог назвать парню имени его отца.
Этот факт волновал Джерри в юности, но со временем утратил для него какое-либо значение. Свое происхождение Джереми принял как должное, спокойно принимал шутки на эту тему, и даже сам был непрочь позубоскалить по поводу неизвестности папаши.
Джереми прекрасно понимал, как сильно ему повезло в жизни. Он старался быть хорошим помощником, а позже, лет с 20-ти, и охранником для мага. На самом деле, охрана, как таковая Эрандэлю была не нужна, и сопровождающий играл лишь статусную роль. Те несколько раз, когда на мага действительно нападали (да, карьера в торговых кругах Амна нелегка и небезопасна), эльф справился своими силами, а шкурку Ковингольта спасли только заблаговременно выданные магические обереги. Но для того, чтобы эту роль играть, полуэльф начал обучаться премудростям владения оружием, и с тех самых пор хотя бы раз в неделю да топал в фехтовальный зал из тех, что находились «под крылышком» людей господина Селемчанта.
Кроме изучения воинского ремесла, Эрандэль собирался обучить Джерри магии. Он много лет говорил об этом, Джерри уже извелся в предвкушении – а эльф все медлил. В восприятии долгоживущего эльфа потенциальный ученик был слишком юн и несдержан. Выполняя поручения Эрандэля, Джерри все время имел дело с магией и магическими предметами, разбирался в них и умел использовать, расширил свои знания во многих областях, но так и не научился творить ни единого заклинания.
Но была у его жизни и сторона, о которой учитель не подозревал. Джереми ценил свое место, но еще больше ценил то, что оно давало. Поначалу ему хватало своего содержания и чувства значимости для того, чтобы просто выделяться среди друзей. Позже этого перестало хватать, желания и потребности с возрастом все росли и росли, и в один прекрасный день он открыл возможность еще немного увеличить свое благосостояние – за счет Эрандэля. Джереми видел, что через лабораторию мага, через его руки, во время многочисленных поездок и инспекций, проходит бесконечный поток магических и алхимических товаров. И он пристрастился то тут, то там, утолять свою жажду из этого источника. Кто заметит пропажу десятка свитков из тысячи? Кто скажет, что несколько зелий не разбились в дороге? Кто хватится пылящегося в дальнем ящике полуразряженного жезла?
Полученные ценности он легко сбывал через друзей, некоторые из которых из беспризорных оборванцев превратились в членов уважаемой гильдии Теневых Воров. Молодых, низкого ранга, но уже имеющих доступ к огромной сети сбыта этой организацией. Зелья и предметы исчезали мгновенно, оставляя в карманах лишь звонкое золото.
Пану раз каналы Джерри помогли в сделках самому Эрандэлю, но подобные связи ученика не вызвали у мага вопросов. Где угодно, только не в Амне.
Но аппетиты его порученца росли. Пришло время – и он присоединился к своим друзьям, проникая в дома разумных, с которыми маг вел дела. Хорошая наводка и удачный взлом приносили неплохие барыши, которые легко просаживались шумной воровской компанией. В этих делах он обучился у товарищей навыкам, недоступным простым обывателям.
Ему было 23, когда Удача взглянула в другую сторону. Изумрудный Кабал вышел на него с предложением, от которого «нельзя отказаться». Они были в курсе его воровства, его краж, его трат. Они просто взяли его за горло.
И Джереми стал шпионить для них. Подробности всех поездок Эрандэля, его встречи, детали некоторых бесед – все утекало к заговорщикам через руки доверенного помощника. Утекало ровно до тех пор, пока информации не стало достаточно для того, чтобы превратить встречу верхушки торгового дома с партнерами из храма Цирика в кровавую вакханалию. Сам уважаемый Селемчант не присутствовали на этом собрании, что можно было назвать неудачей Изумрудного Кабала.
Обе пострадавшие организации стали перетряхивать город в поисках виновников. Взяли многих, и, будучи допрошенными, они не смогли утаить всех нитей заговора. Множились городские беспорядки, аресты и тихие убийства, а городская молва сходилась во мнении, что Кабал, наконец-то, близок к полному уничтожению.
К счастью Джереми, на его след пока не вышли. К несчастью – маг что-то заподозрил, сделал выводы и подверг Ковингольта допросу с применением магии. После чего Эрандэль с побелевшим и перекошенным лицом сгреб Джереми призрачной рукой и вышвырнул на улицу через окно (к счастью, открытое) второго этажа. Пожелания мага не оставляли никаких путей для возвращения.
Джереми отсиделся у друзей до тех пор, пока сросшиеся переломы не перестали беспокоить. Эти несколько дней оказались слишком долгими, следователям торговых домов стало известно его имя, и город пришлось покидать в тайне. Теневые воры получили все, что незадачливый авантюрист хранил за пределами дома Эрандэля в обмен на место на борту корабля, покидающего Аткалу.