Door to anywhere | ходы игроков | Взгляд издалека

Когда медбрата-стажера Эндрю оторвали от обычного для ночного времени бездействия во время дежурства, он сразу догадался, что произошло нечто особенное. Об этом намекал тот факт, что начальница смены, сорокапятилетняя Марина, которая, кажется, за годы работы в больнице полностью разучилась проявлять эмоции, выглядела откровенно обеспокоенной, возможно, даже испуганной. Догадаться об этом можно было хотя бы потому, что ее сопровождал необычно мрачный коп, на лице которого опять-таки в явном виде отображалось беспокойство. Пояснять Эндрю при этом, разумеется, никто ничего не стал, только отправили его в палату двести двадцать три, по случайному совпадению, располагавшуюся в углу здания в относительном уединении. Как правило, туда отправляли тех пациентов, кто желал как можно меньше пересекаться с другими больными, однако, однажды на памяти юноши туда поместили и женщину, которую избил муж, и потому к ней нужно было приставить защиту в лице полицейского, которому из-за удобного положения палаты требовалось смотреть только в одном направлении. То же самое, очевидно, требовалось и сейчас… во всяком случае. Так Эндрю полагал до того, как оказался на месте у увидел сразу двух копов, один из которых был не кем иным, как страшим патрульным, а другой – целым детективом. Обладатель золотого значка также выглядел недовольным и допрашивал врача о том, когда они, наконец, смогут начать допрос, и ответ “не в ближайшие часы” его однозначно не устраивал. В такие моменты Эндрю радовался, что его работа была простой – ассистировать другим, а не отчитываться и не отвечать за жизнь больных. Поэтому он прошел мимо и заглянул внутрь.
- Что случилось-то? – любопытно поинтересовался юноша у спины другого медбрата, Дэвида.
- Посмотри сам, - прозвучал ответ, необычно немногословный для разговорчивого балагура, каковым считался более опытный коллега юноша. Так что Эндрю обогнул койку с другой стороны… и застыл как вкопанный, когда увидел лицо пострадавшего.
- Матерь божья, - от удивления Эндрю выругался, как какой-нибудь интеллигент из низкопробного детективного сериала, а не парень из детдома, каковым он являлся на самом деле. Да, за свои девятнадцать лет юноше довелось увидеть не так уж и мало, но с подобным ему до сих пор сталкиваться не приходилось. Он даже представить себе не мог, что лицо может быть столь… изуродовано. Ощущение, на полном серьезе, такое, словно этого человека облили не очень сильной кислотой, стремясь причинить как можно больше боли и оставить уродом на всю жизнь. Хотя Эндрю не взялся бы гадать, что за кислота могла оставить столь странные следы, которые в некоторых местах выглядят, почти словно укусы насекомых. – Кто это его так?
- Неправильный вопрос, стажер, - жестко ответил Дэвид. – Сейчас есть только одна вещь, которую ты имеешь право спросить, и она вовсе не имеет отношения к человеку, произошедшие с которым события нас никак не касаются, - не слишком тонко намекнул он.
- Что мне нужно сделать? – негромко спросил вполне себе сообразительный Эндрю. Действительно, юноша вовсе не хотел ввязаться в дело, к которому причастен человек, сотворивший… такое. Воображение рисовало изуродованного шрамами главу криминальной организации, и медбрат знал, что это вовсе не такие сказки, как им пытается доказать пропаганда. Так что следовало вспомнить о своем решении не связываться с бандами, а тогда остается жить лишь по одному правилу, которое помогает избежать подобной участи – “меньше знаешь, крепче спишь”.
- Возьми марлю… и не беспокойся, он вряд ли нас слышит, - кивнул Дэвид. – Парень ушел в бессознанку сразу после того, как вышел из наркотического транса.

Дэвид был неправ – Второй отлично слышал разговор. Некоторые из муравьев успели забраться в уши, однако, до барабанной перепонки они не добрались, так что с этим органом чувств дела у него обстояли лучше, чем с глазами, один из которых больше видеть был не способен, а насчет второго пока сказать было сложно. Мужчина догадался прикрыть его после того, как Она ушла, так что муравьи до него не добрались, а обжигающая жидкость так и не попала. Впрочем, способа проверить пока не было, так как часть его лица уже промыли, и в ближайшие дни, как сообщил врач, повязку необходимо было постоянно держать на лице, чтобы не лишиться шанса спасти второй глаз… а Второй, несмотря на сумеречное состояние, в котором он пребывал в данный момент, полностью свою сообразительность растерять не успел. В действительности они пришел в себя еще в багажнике, однако, ничего хорошего для него это не значило, так что мужчина целую вечность изображал, что все еще не отошел от действия наркотика, чтобы не заработать еще несколько доз. К счастью, ни Она, ни ее люди не знали, что его наркотик уникален тем, что по-настоящему сильная ломка начинается лишь когда в организме скапливается определенное количества вещества, а двух доз, даже повышенных, для этого было недостаточно: требовалось по меньшей мере пять. Так что сейчас желание уколоться на фоне всепоглощающей боли выглядело поистине смехотворным, и Второй совершенно не боялся подсесть, когда отсюда выйдет. А выйти он собирался и имел определенные планы, которые должны был помочь. Нет, разумеется, ничего подобного он не ждал, это напоминало сцену из фильма ужасов или кармическое воздаяние из буддистской религии, но доверять партнеру по бизнесу он никогда не доверял, и был готов, что однажды его попробуют отправить в тюрьму. В идеале требовалось бы сбежать как можно раньше, но сейчас он вполне определенно был не в состоянии для этого… требовалось ждать, причем этот срок должен был измеряться месяцами. Но ничего, если предложить прокурору ценную информацию и не требовать облегчения своей участи, попросив взамен лишь лечение, то его отправят в тюрьму для особо опасных преступников с хорошей больницей… а, по “случайному совпадению” именно в ней у Второго были подкормленные люди как среди заключенных, так и среди охранников. Так что ситуация была не столь плоха, как можно было бы подумать. Мужчина уже определил, что может двигать одной рукой и одной ногой, а оставшиеся конечности ,в худшем случае, можно было заменить на протезы. С лицом, конечно, сложнее, но для бизнеса это может быть даже полезно, а женщины… когда это он спрашивал их о том, что они думают о его внешности? Нет, ситуация тяжелая, но из нее можно выбраться, и тогда…
- Как ты думаешь, а яд ягод заставит муравьёв действовать активней? – Ее вкрадчивый и красивый голос вдруг прозвучал в ушах, и Второй вдруг осознал, что дрожит и пытается вжаться в кровать, а его голова рефлекторно отвернулась в противоположную сторону от места, где, как показалось психопату-садисту, находилась обладательница голоса…

Джонатан Уиллклоу, коп-предатель, именем которого так никто и не интересовался, лежал на кровати, глядя в одну точку. Когда его привезли в больницу и поместили в палату, то ему показалось, что ад закончился, так что мужчина смог твердо отказаться отвечать на любые вопросы и потребовать вызвать своего адвоката. На тот момент ему казалось, что худшее позади, а со своими знаниями он вполне может претендовать на иммунитет или даже программу защиты свидетелей. Нужно было только подождать несколько часов… затем он вдруг услышал, как один из копов сообщил другому, что в больницу прибыла “та самая девушка”, и тогда ему стало страшно. Джонатан раз за разом пытался доказать себе, что для него нет никакой угрозы, что в больнице она до него не доберется, однако, воспоминания о том, что произошло со Вторым и тем индейцем все равно заставляли его дрожать, и даже возвращавшаяся в подобные моменты боль не помогала ему прекратить. Вся сила воли уже бывшего полицейского уходила только на то, чтобы не закричать, что он готов начать говорить немедленно, попросив взамен лишь срочный перевод в другое лечебное учреждение…

Когда полиция зашла в дом и нашла Чогана, то лицо индейца было на удивление спокойным… правда, для того, чтобы это увидеть, его сначала потребовалось найти, а затем перевернуть тело, так как бандит, вне всяких сомнений, оказался мертв, как и все, кого они нашли в этом месте. Врач сказал что-то о том, что у индейца отказало сердце, однако, его толком никто не слушал, так как даже копы-ветераны чувствовали себя не по себе в этом месте. Или даже, точнее, с того самого момента, как они нашли взорванный сарай и труп в лесу, который при жизни смог проползти добрых метров пятьдесят, оставляя за собой кровавый след. Однако это было ничто по сравнению с тем, что они увидели позже - возле дома с лабораторией был выжжен огромный участок земли, а количество трупов, изуродованных и не очень, выходило за рамки вообразимого. Ощущение было такое, словно здесь побывал целый отряд бойцов какого-нибудь мексиканского картеля, известного своей жестокостью, однако, они знали, что, в действительности, все или почти все из тел должны были отнесены на счет одного человека – хрупкой и беззащитной на вид девушки, на чьи фотографии она уже успели налюбоваться по сети. Еще с того ролика с речью на кладбище было понятно, что это впечатление обманчиво, но такого представить не мог никто. Даже руководство не поверило и изначально предупредило, что все описанное в рассказе нужно было делить на пять, хотя в действительности описание одного из свидетелей затрагивало далеко не все, и теперь большинство копов стремилось убраться из дома как можно скорее, стараясь избавиться при этом от мысли “Кто такая эта Фаина Утева?”

Если вспомнить, что это “желтый порошок” в действительности представляет собой гораздо более сложное и опасное вещество, чем в данный момент принято считать, то для прекращения его производства было сделано едва ли не все, что только можно: наркоманы скоро употребят оставшееся в продаже вещество, а полиция без глубоких исследований уничтожит все обнаруженные запасы. Так что задача, как ни посмотри, выполнено, но остается вопрос: неужели подобный результат и правда реально спрогнозировать?

- Ты действительно хочешь сказать, что человек, которого ты упорно продолжаешь называть “Вторым”, последовательно потерся лицом о листья, затем о ягоды, а в конце нашел улей с муравьями посреди осени, причем так обрадовался этому факту, что решил разбередить его носом? – недоверчиво… или, скорее, без малейшего доверия поинтересовался следователь, а Фред… что юноша мог ответить? “Нет, Фаина Утева долго и последовательно его пытала, чтобы добыть нужные сведения?” Даже если опустить тот факт, что Фред не собирался подставлять девушку, так как считал себя обязанным ей, не следовало также забывать, что Фаина – не тот человек, которого следует делать своим врагом. Нет, серьезно, даже срок в двадцать пять лет, которым ему в начале занудно пытались угрожать в начале допроса, и то выглядит предпочтительнее, ибо оказаться на свободе в сорок два года лучше, чем скончаться в семнадцать. Ну и, наконец, не то, чтобы копы ему поверили – они слишком восхищались девушкой, чтобы двигаться в этом направлении. Не потому, что считали ее святой, конечно, слишком уж много трупов они для этого нашли, однако, сам факт того, чьи это были трупы и сколько дел теперь можно будет закрыть, делал Фаину самым популярным человеком среди полиции во всем штате. Фред даже подслушал, что обычный для таких дел допрос о возможном превышении необходимой самообороны следователь собирался отменить, сделав отметку, что “все действия были необходимы и оправданы”. Такими темпами девушке грозили медаль и отдельная глава в учебнике криминалистики, а не обвинения… и, так как садиться в тюрьму на двадцать пять лет Фреду все же не хотелось, он собирался этим воспользоваться, соблюдя интересы сразу всех. В конце концов, его бывшая организация его предала, Первый оказался той еще мразью, а для Второго тюрьма так вообще является чрезмерно милосердным наказанием. Так то юноша собирался рассказать все, что знает, получив взамен иммунитет от преследования. Правда, сведения следовало все же разделить на две части – все, что имеет отношение к произошедшему в лаборатории, лучше не скрывать и не использовать для торга, а вот сведения об организации контрабандистов уже должны стать билетом не свободу и отъезд… в Европу, наверно. На этом континенте ему еще долго будет опасно находиться, а, с учетом наличия денег (почему-то Фред был уверен, что Фаина не обманет) должно было хватить и на чистые документы, и на перелет, и на обучение в каком-нибудь колледже, а дальше уже можно будет заработать честно… например, занявшись отловом контрабандистов. А что? Отличная профессия, все их трюки юноша знает, и вряд ли в Старом Свете что-то принципиально отличается. Впрочем, все это будет потом, а пока следовало играть роль раскаявшегося преступника, каковым Фред, если уж на то пошло, и являлся.
- Да, пример это я и хочу сказать, за исключением, что я не знаю, водил ли Второй лицом по муравейнику или просто неудачно упал, - совершенно спокойно ответил юноша. – Если не верите мне, то обратитесь к мисс Утевой, полагаю, она сообщит то же самое.
Одно было обидно – с детьми ему встретится в любом случае не позволят, а попрощаться все же хотелось бы. Оставалось надеяться только, что с самой Фаиной поговорить еще раз все же удастся. Сложная, конечно, ситуация, не то, что у того блондина… как его там? Итан? Юноше не слишком хотелось признаваться себе, что эта мысль сопровождалась то ли уколом ревности, то ли зависти, а, возможно, и того и другого сразу. В конце концов, никакого значения это не имеет, и нужно сосредоточиться… попробовать сосредоточиться на деле.

Итан внимательно слушал все, что ему говорил врач. В целом новости были хорошие – никаких критически важных и неизлечимых повреждений у него не было, однако, полное восстановление грозило растянуться на месяцы, возможно, даже год или два, что его не слишком радовало. Впрочем, никого в произошедшем мужчина не обвинял – он сам приблизился к Фаине, а девушка едва ли не в самом начале сообщила, что подобного рода события ее преследуют. Говоря откровенно, он тогда не то, чтобы не поверил, но… наверно, не смог это осознать. В конце концов, самым опасным событием в его жизни до сих пор являлась драка с парой вооруженных ножами негров, решивших отнять у Итана и его приятеля все ценности. Тогда они по-дурости решили сопротивляться, но, к счастью, отделались легкими порезам. Могло бы быть и хуже – следовало расстаться с вещами, а не рисковать жизнью… или, во всяком случае, так мужчина полагал до сих пор.
Сейчас же ему было стыдно, что он оказался столь бесполезен. Да, умом Итан понимал, что в том, что в лесу его подстрелили каким-то транквилизатором, было мало его вины, однако, помогало это мало – мужчина оказался совершенно бесполезен в тот самый момент, когда ему полагалось проявить в себя и сделать… хоть что-то. Героически умереть, например. Было бы глупо, да, но, по крайней мере не так стыдно… хотя эти мысли, если уж на то пошло, еще глупее.
И, разумеется, мужчина понимал, что на этом все закончилось. Даже если бы Фая была не возражала против продолжения их, очевидно, временных отношений – во что Итан, разумеется, не верил – то он сам уже не смог заставить себя держаться, как раньше. Несмотря на изначальную недолгосрочность, для мужчины они должны были стать чем-то особенным… и стали, только не в самом лучшем смысле. Да, возможно, когда-то он будет вспоминать первый день с приятной ностальгией, но пока Итан пытался решить, хочет ли он, чтобы Фаина зашла к нему попрощаться перед отъездом. После некоторых колебаний мужчина решил, что, наверно, все же хочет, но будет лучше, если этот разговор продлиться не очень долго.

Первый полчаса после того, как Хелен воссоединилась с детьми, никто из них не мог толком ничего сказать: женщина плакала и извинялась, Дейла плакала, а Скотт сидел с серьезным видом… и тоже плакал, чего уж там. Мальчик пытался сказать себе, что он остался единственным мужчиной в семье и больше не может позволить проявить слабость, однако, пока у него получалось неважно. Плохо получалось, откровенно говоря.
- Мама, не плачь… и ты тоже, Дейла, - Скотт говорил медленно и размеренно, чтобы удержаться всхлипов. – Худшее уже осталось позади. Нам будет сложно, но мы справимся, не беспокойся.
- Обещаешь? – женщина слегка улыбнулась сквозь слезы и потрепала сына по голове. Этот жест был привычен им обоим, однако, практически вышел из обихода после того, как Скотту исполнилось десять лет, но сейчас мальчику даже в голову не пришло возразить.
- Обещаю, мама, - твердо ответил он. – Мы должны быть сильными. И я буду сильным. Я сделаю все, что смогу.
Скотт понимал, что это обещание на текущий момент является для него слабовыполнимым. Откровенно говоря, он вообще мало знал о положении их семьи, но догадывался, что станет гораздо тяжелее, так как существенную часть дохода приносил домой отец. Не большую, так как из-за этого родители иногда ссорились, но все же существенную. А работать ему, при всем желании, года два-три еще не получится. Однако, тем не менее, юноша знал, что они справятся. Почему-то он был в этом уверен… хотя сдержать слезы все равно не мог.

Любопытно выходит: ликвидация псевдонаркотика – это, конечно, полезно, однако, весьма вероятно, что основная цель была при этом совсем другой. У бывшего преступника очень неплохой потенциал, и я не удивлюсь, если после того, как он внесет свою лепту в ослабление работорговли, его образ завербуют к нам, да и мальчика тоже большое будущее, если он, конечно, не погибнет на войне… хотя, конечно, вполне очевидно, что все дело в девочке. В ней и ни ком ином.

Первый, или, точнее, Адам Сонкей, заместитель мэра города Калиспелл, медленно осознавал, что это утро не относится к лучшим в его жизни… и что вся придуманная им система обеспечения безопасности не стоила и ломанного гроша. Нет, конечно, мужчина не был настолько глуп, чтобы предполагать, что криминальная часть его бизнеса вечно сможет оставаться никому не известной – наоборот, первый очень хорошо это понимал, и потому довольно сильно преуменьшал прибыли, чтобы подготовить так называемый “эвакуационный” фонд, которого хватило бы на то, чтобы исчезнуть и начать новую жизнь где-нибудь в другом конце мира. Более того, бывали моменты, когда Адам даже начинал на это надеяться… например, тогда, когда ему приходилось подчищать следы за все сильнее слетавшем с катушек Сейлемом. Серьезно, будь его воля, так этот психопат давно отправился бы куда-нибудь в лес, на одно из тех импровизированных кладбищ, где он хоронит своих жертв, но… пока не получалось. Помимо Второго, полностью рецепт знал только один, полностью верный ему человек, никогда не покидающий лабораторию, а попытки воспроизвести продукт приводили к тому, что товар получался на порядок или даже два хуже. Такой вот замкнутый круг, заставляющий сотрудничать с человеком, который регулярно рискует скомпрометировать все дело, и придумываться все новые “гранты”, “командировки”и прочие причины отлучек его жертв… хорошо еще, что Сейлему хватало мозгов выбирать тех девушек, которых никто не станет слишком сильно искать, и не ограничиваться при этом ближайшими к их области деятельности окрестностями.
У Адама был хороший план с продуманной системой. Он приставил в лабораторию своего человека, не так давно доложившего, что его последняя партия соответствовала норме на девяносто два процента, договорился со знакомым контрабандистом о транспортировке товара, даже купил в группе Второго пару человек, готовых в любой момент выстрелить Сейлему в затылок, а также подготовил себе тот самый фонд в шестьдесят два миллиона долларов с качественным загранпаспортом и небольшим домиком в Камбодже, стране, в которой отсутствовала экстрадиция. Более того, у него даже был подготовлен план перелета в Канаду на частном самолете, который Адам собирался пилотировать сам… в конце концов, начинал он армейским пилотом и нужные навыки с тех пор не растерял, даже несмотря на то, что его рано выперли на землю, в хозчасть. Продумано, казалось, было все.
Но почему тогда снаружи собирается все больше случайных прохожих и подъезжают фургончики без опознавательных знаков? Первый был достаточно умен для того, чтобы понимать, что это не случайность и не наблюдение – нет, копы готовят облаву, а до подземного хода его паранойя все-таки не дошла… похоже, зря. Ответ на его вопрос, в действительности, очень просто – этой ночью он вызвал пару юных студенток, подрабатывающих в элитном эскорт-агентстве и заплатив за совершенно безумную сумму денег, которую скрывать от подчиненных Адам не стал. Точнее, наоборот – он ей хвастался, намекнув, чтобы беспокоили его в лишь самом крайнем случая и рискуя своей карьерой или даже более того.
В результате не рискнул никто, даже когда на связь не вышел не только Сейлем, но и бойцы с контрольного пункта. Подчиненные Сейлема слишком понадеялись на то, что дело было в каком-то сбое, а не сверхтайной полицейской операции, которую смогли скрыть даже от прикормленного капитана, лелеявшего мечте однажды тоже получить “номер” и потому до безумия верного. И теперь оставалось только ждать… или уже не оставалось?
Адам осторожно выглянул в окно и, действительно, увидел, как со всех сторон к дому бегут копы, причем одетые в броню и шлемы, которых в этом городе и в помине не было. Через мгновение раздалось и стандартное “Адам Сонкей, оставайтесь на месте”… бла-бла-бла. Хотя одну хорошую идею они все же подали – когда полицейский предупреждал, что в него будут стрелять, если заметят в руках оружие, то Первый даже взбодрился. Действительно, зачем ждать, пока его задержат? С учетом размахов бизнеса и всех смертей, которые на нем висят, в лучшем случае ему грозит пара-тройка пожизненных, в худшем – инъекция, за отмену которой он так долго и безуспешно выступал. Нет, пожалуй, этой части жизни лучше будет избежать…

Полиция успела занять первый этаж, задержав несколько человек, и уже начать расходиться по второму, когда из запертого изнутри кабинета вдруг раздался выстрел. Командовавший операцией капитан успокоено вздохнул - ему совершенно не улыбалось рисковать людьми. Врываясь в помещение, где их поджидает бывший военный с несколькими боевыми наградами. Да, похвалы от желавшего получить преступника живым руководства ему не дождаться… ну и что дальше? Всех наград, как говориться, не получить, зато все его подчиненные сегодня вернуться домой, и не выйдет, как в прошлый раз, когда они брали боливийцев.

- Да, Игорь Васильевич, я уже знаю о том, что отпечатки пальцев не совпадают, - капитан Мочалкин пытался говорить спокойно, хотя больше всего ему хотелось послать своего наглого, самоуверенного собеседника далеко и надолго. В последние дни он подвергся невероятно сильного давлению, кажется, со всех инстанций сразу – некоторое время с теракта уже прошло, лица всех “народовольцев” давно показали по телевизору, и теперь власть имущие вспомнили, что им совершенно не с руки вступать в конфликт с человеком, состояние которого совсем не много не дотягивает до миллиарда долларов США… и это если в том случае, если оно все еще не дотягивает – по слухам, Игорь Утев столь удачно использовал “клевету” на свою семью, что в результате произошедшее пошло ему лишь на пользу. Правда, любопытно было даже не это – мужчина пытался не снять обвинения со своей дочери, а всего лишь запретить называть ее имя в любого рода публикациях и интервью, как официальную подозреваемую, при этом вовсе не запрещая вести в отношении ее расследования… сволочь, конечно, что здесь еще сказать. Если бы Мочалкин больше верил в теории заговоров, то мог бы даже подумать, что Утев сам спланировал всю эту историю, по итогам избавившись от дочери, которая слишком активно лезла в его дела, однако, капитан был не глуп и собрал достаточно информации для того, чтобы быть уверенным в обратном. И пусть ни ДНК, ни подходящих отпечатков им найти не удалось, однако, это доказывало лишь, что Фаина Утева хорошо поработала над своей квартирой, а записи с камер по-прежнему показывали именно ее, ее и никого другого. Более того, ее отец, очевидно, тоже это понимал, и потому не торопился делать заявления о том, что он поспешил с осознанием вины своей дочери… интересно было бы узнать, что она сама об этом думает, однако, в последнее время коллеги из США навстречу идут со скрипом и до сих пор толком ничего не предприняли. Зря- такими темпами они наверняка дождутся еще одного Спринг Лейк Парк, а Мочалкину придется передавать дело… скажем так, в другие органы, для которых согласие органов из других стран совсем ничего не значит. И капитан уже был на грани – ему удалось собрать достаточно данных о том, как Фаина провернула всю эту операцию и, если бы суд проводил в России, то это хватило бы на то, что упрятать ее в изолятор навсегда. Правда, Мочалкин признавал, что остались определенные непонятные моменты, наподобие тех же отпечатков и несоответствия временных рамок, а также роли исчезнувшей двойника, но это были уже именно детали. В конце концов, биографию Утевой он изучил более чем достаточно для того, чтобы понять, что вариант “подлая двойник манипулировала ничего не подозревающей нанимательницей” абсолютно невозможен, для это девушка была слишком умна. Так что, скорее всего, объяснение довольно простое – в квартире уже очень давно жила двойник, в теракте принимала непосредственное участие она же, а сама Фаина заранее покинула страну, осуществив задуманное и оставшись на свободе… скорее всего, нанятую ей дурочку искать следует где-нибудь на дне непроточного источника воды или в земле в удаленном лесу.
- Однако вы не можете не знать о том, что мы собрали достаточное количество вещественных доказательств, и я уверен, что даже ваши юристы не станут утверждать, что это “косвенные улики и их легко опровергнуть”, - спокойно произнес капитан. Через секунду он почувствовал даже какое-то удовлетворение, так как собеседник оказался не способен сразу же разбить его аргументы в прах. – А теперь прошу прощения, но меня ждет расследование… вы ведь помните, что судебный процесс начинается через неделю? – не став дожидаться ответа, Мочалкин положил трубку.

Глубоко вздохнув, Игорь Утев еще раз пообещал себе, что снимет этого капитана с должности и отправит его либо в отставку, либо куда-нибудь на Чукоту, так как его это упорство уже просто достало. Разумеется, мужчина уже давно получил доступ ко всем материалам расследования, и отлично понимал, что дело далеко не столь твердое и уверенное, как хотели показать службисты, но… в одном Мочалкин был прав – для осуждения его действительно хватило бы. Именно поэтому он не торопился объявлять о поддержке дочери, которая даже предпринимать ничего не стала для того, чтобы доказать свою невиновность, хотя легко могла бы обратиться в консульство и связаться с ним, а Игорь, конечно, ее поддержал бы.
Но, похоже, Фаина восприняла его сомнения, как полноценное предательство, и это больно ударило по мужчине, который никогда не скрывал от своего единственного умного ребенка, что никому и никогда нельзя доверять просто так. Если ты хочешь верить, но сомневаешься, то скажи об это, и выслушай ответ. Оскорбленность и отсутствие готовности оправдать себя вовсе не говорят о невиновности, скорее, они подтверждают инфантильность и несоответствие этого человек должности – Игорь так не одного директора с должности снял – или, в случае Фаины, неготовность довериться уже с ее стороны. По логике, ему следовало полностью откреститься от дочери вообще ничего предринимать.
Однако мужчина не смог. Он пробовал усилить в расследовании те области, которые могли бы подтвердить ее невиновность, пробовал начинать собственное расследование… он даже отправил в США своих людей для того, чтобы они все же нашли Фаину, проследили за ней и ее деятельностью, а затем вышли на контакт. Игорь уже давно получил отчет, в котором говорилось о совершенно бредовом случае в заштатном городке, в котором девушка по какой-то причине решила принять деятельное участие. Он и новости посмотрел, после чего уверенно определил, что выступала перед камерами именно его дочь и никто другой. Вопрос был лишь в том, зачем ей это могло понадобиться… но когда специалист уже приготовился выйти с ней на контакт, то Фая снова исчезла, вновь проявив себя гораздо западнее, причем ввязавшись в дело, затрагивающее местный наркобизнес. Этого Игорь не понимал уже совсем, в конце концов, даже она вряд ли смогла бы сделать что бы то ни было против целой организации, да и не то, чтобы он раньше замечал в дочери стремление к изменению мира к лучшему и справедливости. Временами мужчине даже начинало казаться, что это такой ответ ему, но… он все же понимал, что он не является центром мира для Фаины и, скорее всего, она, как и сказала в том разговоре, действительно решила оборвать все контакты. Игоря это не устраивало, и он готовился, по крайней мере, попробовать наладить связь… и шанс для этого, похоже, был. Мужчина открыл сообщение и прочитал, что упустивший ее агент, наконец, выяснил, что Фаина находится… в больнице? Почти против воли Игорь забеспокоился, гадая, во что же она ввязалась на этот раз, однако, ему оставалось только ждать, пока его человек не встретится с ней лично и не проведет запоздавший разговор…

Не всем везет с родителями. Это кадр, возможно, и считает себя успешным, но, в разрезе влияния на мир и будущего, он значит гораздо меньше, чем его юная, только входящая в силу, дочь.

- Вы уже слышали?! – энергично осведомилась миссис Кук, входя в комнату, однако,спустя мгновение после этого, по лицам ее подруг, женщина поняла, что ей не удастся стать вестницей и придется удовольствоваться лишь обсуждением… или, точнее, даже присоединиться к уже начавшемуся обмену мнениями, так как остальные явно времени не теряли.
- Разумеется, - почти чопорно кивнула миссис Повел. – Вы все время забываете, что мой Джеймс работает в местной мэрии, и потому узнает о сенсационных статьях еще до того, как они появляются в газете, - в стотысячмиллионный раз напомнила она, хотя все и так отлично знали, что мистер Повел работает начальником отдела по связям с общественностью и имеет привилегированный доступ не более чем к паре местных изданий, в который что-то по-настоящему уникальное появляется раз лет в пять, а уникальное – так вообще практически никогда. Правда, женщины были вынуждены признать, что эта осень выдалась невероятно обильной на события, и потому эти, казалось бы, практически бесполезные возможности заметно приподняли позиции семейства Повел, а миссис Хикс даже пожалела о том, что некогда отказалась идти с неприметным Джеймсом на выпускной, и тот посмел не только сбросить вес и избавиться от подростковых прыщей, но и сделать неплохую для их городка карьеру. Во всяком случае, лучшую, чем мистер Хикс, который смог лишь выкупить треть местного автосалона и был вынужден работать в нем лично, в то время как старший партнер проводил большую часть времени в “командировках”, проходивших почти исключительно во Флориде, на Гаваях и других приятных местах. Да, конечно, обычно возвращался он с выгодными контрактами, но разве не мог бы этим иногда заниматься и младший партнер, захватывая, разумеется, с собой семью?
- Да-да, но с тех пор статью мы уже все прочитали, - миссис Хикс не стала дальше углубляться в печальные мысли и решила встрять, чтобы в кои-то веки разговор не скатился к очередному сравнению мужей и их успешности в жизни в целом. Ясное дело, что последнее место все равно достанется незамужней Монтгомери, но все равно, соревноваться за второе место с конца тоже неприятно. – Или у тебя есть что добавить к написанному? - осведомилась она, одновременно желая и не желая услышать дополнительные сведения. И хочется, и колется, как говорится, в конце концов, если речь идет о ставшей известной в их краях мисс Утевой, то там каждая деталь стоит того, чтобы ее обсудить. Например, что насчет ее личной жизни? Этот скучный журналист Уотсон никогда не пишет самые сочные, скандальные подробности, однако, что-то он знать просто должен, и был шанс, что недоброй памяти Джеймсу стало известно и это.
- Разумеется, - миссис Повел не сдерживала своего торжества. – Например, тот факт, что все, написанное о победе над бандитами – чистая правда, от первого и до последнего слова, - она довольно улыбнулась, наблюдая за тем, как вскинулись подруги, которые, как и все, нашли эту часть статьи особенно сомнительной. – Или тот небезынтересный момент, что загадочный Первый был отставным военным, причем не каким-то там, а майором. Мне также известно, что он ушел в криминал именно по той причине, что командование не давало ему сделать карьеру, и он решил проявить себя в другой области, - последнее было, разумеется, выдумано, но… разве кто-то из присутствующих мог это проверить?
- Не могу сказать, что кем он был, совсем не важно, - заметила миссис или, скорее, мисс Монтгомери, которая, в отличие от других, почему-то выглядела то ли слегка уставшей, то ли скучающей. – Но вам не кажется, что когда с бандитами и маньяками вынуждена разбираться юная иностранка, случайно оказавшаяся в этих краях, то это внушает беспокойство?
- Полностью согласна, - поторопилась вставить свое мнение оставшаяся за сценой миссис Кук, стремившаяся подготовиться прежде, чем начать говорить - сказывался опыт выступлений в клубе дебатов. – У нас преступниками были бывший военный и полицейский, там опять бывший военный… что это за защитники такие? – возмутилась она. Правда, определенное право на это женщина все же имела – ее муж некогда вернулся контуженным из Афганистана, а армия отказалась оплачивать его восстановление по какой-то так и оставшейся до конца не понятной причине, и им пришлось тяжело. – К тому же, в статье есть намек на то, что и к наркоторговле причастными оказались полиция и пограничниками. Меня это беспокоит, - уже другим, более серьезным тоном произнесла женщина. – Сын все хочет пойти по стопам отца и пойти служить, а чем больше я слышу про наши войска, тем меньше мне хочется, чтобы кто-то из близких имел с ними дело.
- Ну, все не так плохо, несколько паршивых овец ничего не говорят о стаде в целом, - рассудительно заметила миссис Повел, которая была недовольна развитием разговора: во-первых, никто толком не обратил внимания на то, что именно она принесла эти дополнительные сведения, а, во-вторых, муж просил ее следить, чтобы при ней не хаяли слишком сильно в разговорах правительство и все с ним связанное – он надеялся стать мэром, и предпочитал подготовиться как можно качественнее. – К тому же, после того, как эта девочка вызвала полицию, они очень грамотно вычислили всех причастных и арестовали даже каких-то там контрабандистов, к которым не могли подобраться очень долго.
- И чья эта заслуга? – покачала головой Монтгомери. – Полиции или “девочки”, сделавшей за них большую часть работы? Которой стоит, как минимум, гражданство дать, раз уж она принесла стране больше пользы, чем миллионы граждан?
- Всех сразу? – не очень уверенно подала голос миссис Хикс. – Эта загадочная русская, конечно, молодец, но не могли же она все сделать одна? К тому же, об ее помощнике и в статье было написано, пусть и мало.
- Тогда почему до тех пор, пока она не вмешалась, наркоторговля продолжала развиваться? – возмутилась миссис Кук, которая, в общем-то, в их компании была основным источником антиправительственных высказываний. – Этот желтый порошок находили и в нашем штате, а вы сами знаете, как легко склонить детей к этой дряни? – женщина вздохнула, вспомнив, как им с мужем пришлось проводить тяжелый разговор с сыном, доказывая, что даже марихуана – это плохо.
- Они… - начала отвечать миссис Повел, но ее прервали.
- Даже не важно, не могла ли полиция найти наркоторговцев из-за отсутствия следов или потому, что они были подкуплены, и то, и другое говорит не в их пользу, - строго заметила Монтгомери. В такие моменты ей никто не решался возражать – в ней пробуждалась учительница в старших классов, умевшая управляться не только с детьми, но и со взрослыми. Об этом говорило, например, и то, что ее дочка была самой послушной и воспитанной из детей всех присутствующих, чему все без исключения завидовали. – Одно дело – граница с Мексикой, где никаких сил не хватит перекрыть все каналы и поймать всех преступников, но речь о границе с Канадой!
- Джеймс говорит, что полная реаттестация полиции прошла не только в нашем городе, но и во многих соседних, - наконец, дорвалась до возможности сказать миссис Повел, звучащая, правда, уже не настолько уверенной. – У нас почти никогда ничего не происходит, и потому у полиции нет возможности учиться… давно идет речь о том, чтобы это исправить.
- Думаешь, это поможет? - покачала головой миссис Кук. - Как письменные ответы на вопросы докажут, что копы способны нас защитить? Что, если в другой раз рядом не окажется русской... мисс Утевой, которая уже задумывается о том, чтобы переехать на Гавайи, чтобы больше здесь не находиться?
- Давайте, может, не будем о неприятном? – почти жалобно подала голос миссис Хикс, уставшая от неприятной темы. Она с гораздо большим удовольствием обсудила бы личную жизнь мисс Утевой, однако, подруги слишком сосредоточились на том, чтобы ругать полицию за плохую работу, пусть и не без причины. Впрочем, ее замечание осталось проигнорированным – Монтгомери снова готовилась ответить, а миссис Кук, любившая подобные темы больше всего, была лишь рада поддержки. Правда, был и небольшой плюс – Повел, наконец, осознала, что иногда ее связи могут быть вовсе не плюсом, и теперь готовилась отвечать на нападки подруг за неимением другой цели. Так что, похоже, обсуждение мисс Утевой предстояло отложить на другой раз, а жаль…

Кто-нибудь помогите мне развидеть это…

- Нет, это мне не подходит, нужен только желтый порошок, - бледный, с синяками под глазами подросток испуганного вида одновременно с надеждой и отчаянием в глазах смотрел на презрительно отвернувшегося продавца, уже успевшего потерять интерес к клиенту, не желавшему принимать ответ и отказывавшемуся взять любой из не очень широкого, но все же ассортимента других наркотиков. – Я… я заплачу! В два, в три раза дороже чем раньше, но заплачу?
- Парень, ты идиот, бля? Мозги уже в конец вытекли? – уже неприкрыто враждебно ответил ему вполне приличного вида мужчина в дешевом, но новом и чистом костюм. – Я тебе в пятый раз повторяю: нет больше твоего порошка, и больше не будет! Кончились поставщики, все… а теперь убирайся отсюда, или я выкину с тебя с силой. ничтожество, - последнее слово прозвучало уже тише, так как продавец уже на полном серьезе начал примериваться, как бы ударить это существо, не убив его один ударом. В то, что у него есть деньги, верилось с трудом: те, кто опустились до такого уровня, редко имеют в кармане больше десятки, а этого хватит разве что на самую дешевую дрянь из его запасов. Порошок же и в лучшие времена уходил за полстотни, а последнюю дозу он так вообще продал три дня назад почти за четыреста. Отличная была вещь, да... То, что о говорили о более медленном привыкании – чистая правда, и это позволяло медленно и незаметно вытягивать деньги из тех, кто до последнего считал, что никакой зависимостью у них и не пахнет. В результате за десять лет работы у него впервые среди постоянных покупателей больше половины оказалось не опустившимися неудачниками, вынужденными удовлетворяться редкими дозами самой дешевой наркоты, а вполне, на первый взгляд .успешными людьми, которые не протяжении месяцев удерживались на рекомендуемой для начинающих дозе в две недели. Потом, конечно, они начинали приходить чаще, кто раньше, кто позже, однако, те, кто хотел ширяться каждый день, оказалось всего несколько человек: остальные до этого дойти еще не успели. С точки зрения продажи и выгоды, этот наркотик был идеальным.
Или, точнее, он казался таковым до тех пор, пока беда не пришла, откуда не ждали: от полиции, накрывшей сразу всех (в участие какой-то там малолетней шлюшки мужчина не верил, зная, что такое бывает только в фильмах. Скорее всего, копы таким образом решили отвлечь внимание от того, что некоторые из них и сами были по уши завязаны в этот бизнес). Мало того, что все поставки прекратились, а большинство хоть сколько-то посвященных распространителей взяли вместе с производителями, так и клиенты не торопились адаптироваться. Серьезно, когда наступали перебои с поставками мета, всегда можно было предложить героин, а героин, в свою очередь, замещался галлюциногенами, дававшими менее сильный, но все же новый для большинства эффект красивых иллюзий, а они, опять-таки, могли быть замещены тем же кокаином, который можно было вдыхать и не оставлять тем самым следов на теле. Казалось бы, с новинкой можно будет поступить точно также, но… нет, практически все требовали исключительно проклятый желтый порошок, отношение к которому у продавца за прошедшие дни очень сильно ухудшилось: мало того, что прибыли упали больше, чем вдвое, так еще и страдающие от ломки наркоманы опустились до того, что не верили или, точнее, не хотели верить в отсутствие поставок, и утверждали, что он скрывает от них драгоценную дозу. И то, что не все из них были такими как это юный хлюпик, которому хребет можно одним ударом переломать. Нет, были среди них и те еще бугаи, например, так небольшая, но мощная группировка байкеров, с которой очень не хотелось ссориться. Однако что поделать, если порошка и правда больше нет, ни у кого? Продавец серьезно задумывался над тем, чтобы нанять телохранителя. Это свело бы его доходы совсем к минимуму, но жизнь, в конце концов, дороже. Именно этим он и отличался от большинства “коллег”: он соблюдал правила, которые позволяли избегать конфликтов, заполучать постоянных клиентов и сохранять трезвый ум. Так что следовало все же нанять помощь, а там будет видно. Возможно даже, следовало переместиться куда-нибудь еще, кое-какой капитал есть, на покупку места хватит, а связи и поставщики – дело наживное…

Оставшийся без дозы наркоман, тем временем, отошел за угол и, неожиданно, его походка стала более прямой, а плечи – не такими ссутулившимися. Более того, когда он достал из внутреннего кармана нечто, напоминающее рацию, ломка из его взгляда полностью исчезла, а замученное выражение лица стало вполне спокойным.
- Сержант Руперт Джонсон, номер значка три-девять-восемь-один-один-два, - негромко произнес он.
- Капитан на связи, - практически сразу раздался ответ. – Что там у тебя?
- Объект утверждает, что “средства” больше нет и не будет, - отчитался коп или, точнее, федеральный агент, так как работал он в управлении по борьбе с наркотиками.
- Значит, продолжаем наблюдение? – мнению этого конкретного сотрудника капитан доверял, а сажать всех подряд смысла не было: все равно на их место встанут новые.
- Нет, рекомендую брать, - серьезно ответил коп. – Он не входит в группировки, но явно знает многих, и может оказаться полезен.
- Для дела хоть хватит? – спросил в ответ руководитель группы.
- На руках достаточно для “хранения с намерением”, но я видел, как объект смотрел на машину или, точнее, ее багажник, - отчитался Руперт. – В зависимости от решения, будет либо источником информации, либо сядет лет на двадцать.
- Тогда жди, высылаю машину, - согласился капитан. – Сам на рожон не лез, ОК?
-Есть, сэр, - устало ответил коп. Ну разве он был виноват, что в свои двадцать пять выглядел на пятнадцать, а для того, чтобы выдать себя за наркомана, требовалось только разок не выспаться? Но нет, после того случая, в начале его карьеры в управлении, когда бугай-торгаш принял его за агента конкурентов и полез в драку, все почему-то считали, что ему без риска жизнь не мила, и только дай волю, как щуплый Руперт полезет арестовывать всех и вся в одиночку.
Правда, справедливости ради, не то, чтобы он не мог этого сделать: опыт айкидо помогал справиться и с гораздо более крупными противниками, да и как стрелок Руперт мало кому уступал. Откровенно говоря, до недавних пор он считал себя претендентом на первое место в “клубе” себе подобных, однако, после подвигов некоей мисс Утевой, выполнившей за силы правопорядка, как коп достоверно знал, практически всю работу, помимо текущей и завершающей, ему пришлось удовольствоваться вторым. Впрочем, Руперт был не то, чтобы против: это дело позволяло взяться не только за производителей одного-единственного наркотика, но и нанести серьезный удар по всему наркобизнесу региона. В настоящее время работа еще продолжалась, но уже было ясно, что оправиться от подобного будет очень и очень непросто, а многие из наиболее неприятных игроков отправятся в тюрьму или в уютную могилку. Так что в кои-то веки, выполняя свои обязанности, Руперт испытывал полное удовлетворение. И тот факт, что в багажнике торгаша нашли чертовы три килограмма героина, в этом очень сильно помог…

Справедливости ради, Утева все же выполнила не всю работу: если бы дело происходило где-нибудь в Мексике, то взять удалось бы считанные единицы, а здесь, после чистки рядов и выделения федеральных ресурсов, эффективность оказалась весьма неплохой. Пожалуй, стоит рассчитать, сколько человек в результате не сядут на иглу, и к чему это может привести.