Эльфийские стрелы | ходы игроков | 3.1. Временный лагерь на правом берегу.

Понукаемые сержантом, селяне и хуторяне начали ставить палатки на западном берегу реки, на выпасе между селом и лесистым холмом. Этот холм остался таким возле села потому, что землица-то там неважная, никто и не хотел пни корчевать под такое дело. Ну и остался кусок леса под селом. Сейчас это пришлось кстати. Образовался настоящий людской муравейник, в котором было, наверное, люду поболе всего населения Старых Пней. Палатки-шатры, на десять человек каждая, поставили неровным полукругом, внутрь полукруга стянули возы, а в самом центре соорудили очаг. Варить там, однако, пока что нечего - никто не спешит делиться спасённой снедью для общих нужд, а "армия" пока ничего не выделила. В лагере, однако, далеко не все беженцы: ещё побольше того разбежалось по хатам (в основном, правда, это женщины, дети, и старики, но не только). Многие стараются занять места внутри Старой Слободки. кое-кто, похоже ладится бежать вниз по реке - не особо даже скрываясь. Вобщем, далеко не все пашут и даже притворяются, что пашут. Все, однако, держат оружие под руками и стёганки с кольчугами, у кого есть, не снимают - лучше быть пропотевшим, чем мёртвым.

Те, кто собрался в лагере, начинают ездить к холму и рубить лес. Делают они это бригадами неравного размера, причём десятки, на которые в принудительном порядке разбил их сержант Хайген, постепенно почти все рассыпались - у той десятки не было воза, у другой - хорошего лесоруба, третьей коня не хватает. Причём, к удивлению Хайгена, бабы работают наравне с мужиками, а то и получше. В итоге это выглядит так - бригада человек в пять - двенадцать сначала едет с двумя возами, все рубят лес, потом грузят, отвозят, едут назад, и т.д. Не все работают одинаково усердно - длинные перекуры после порубки перед следующей ходкой, и т.д., как-то сами собой образуются. Тем не менее, дело помаленьку движется, материал для тына прибывает. Копальщики спрашивают командиров, где ставить тын (копать уже начали полукругом за палатками, но нужно знать, насколько большим его делать и как вести). Скот между тем пасётся рядом, на выпасе. Через пару часов проголодавшиеся мужики хватают какую-то "бесхозную" корову, забивают, разделывают, и варят. Сразу откуда-то берётся и крупичка, и овощи...Но рассчитывать на такое "волшебство" всё время вряд ли стоит.

Энрике с утра вышел посмотреть, что там твориться, услышал небылицы про зверолюдов, и тут ему выдали палатку, дали внагрузку девять незнакомых мужиков, и сказали её ставить. Энрике возмутился. Всем было пофиг. Тогда он начал командовать, чтоб поменьше работать. Его сделали десятником. И вот, значит, поставили палатки и говорят - копай, руби. Копать и рубить Энрике не любил. Так что он пошёл охотиться и сразу же острым глазом заприметил бесхозную корову. Так что его десятка не распалась, а стала свежевать и готовить эту самую скотину, прирезанную Энрике. К кухне поближе, а от дела подальше - главную заповедь армии Энрике Кордобес сразу просёк.

Алан осмотрел воцарившийся хаос, и остался недоволен. Он все планировал не так - шатры думал займут женщины и дети, а телеги вокруг как стены поставить. Но что сделано, то сделано. Переделывать хуже - опять хаос будет. Так что недовольство осталось у Алана где-то внутри и больше самим собой. Раз сержант сделал плохо, значит ему плохо дал приказ. Учиться еще Алану и учиться.

- Сержант Хайген! Всех, кто способен держать оружие прямо сейчас направляй на площадь. Буду держать военный совет. Сам с солдатами тоже приходите.

Энрике, довольный своей хитростью и умом, жевал самый вкусный кусок "ничейной" коровы, не обращая внимание на приказы беспорядочно бегающего по деревне Рихтера. Кордобес слабо вник в ситуацию со всеми этими ограми и беженцами, но его это пока и не волновало - не до конца проснувшийся охотник пребывал в комфортной обстановке, сытый и никем не потревоженный, а это значило, что для лишних телодвижений не было причины. Напрягали, правда, призывы "Собраться на площади всем, способным держать ржавые железяки из арсенала крепости", но оставалась надежда на удачу и умение прикидываться веником, скромно лежащим на лавке возле костра.

Едва кое-как устаканили бригады, едва приноровились, где бы ставить тын, и тут - команда благородного доне Рихтера - всем, способным держаться оружие - на сборище у гарнизона. Мужики нестройной оравой, побросав возы, кое-как привязав лошадей и вывалив брёвна, попёрли к площади у гарнизона. Там доне дал новые указания касательно разделения по десяткам, так что теперь людей за недолгие два с небольшим часа делили трижды - вначале - на десятки, когда раздавали шатры-палатки, затем - когда они разбивались на бригады для рубки леса и прочего, и, наконец - на площади по приказу доне. Ясно, что уважения к военной власти это не прибавило, хотя, конечно, открытого неудовольствия никто не проявлял - в конце концов, что жаловаться, коли лучше всё одно взять неоткуда? Да, не в добрый час уехал дон Риттер на юг...