[DA:M] Апулийские сплетники | ходы игроков | 1. Те, кого встретишь в дороге

  – Есть различные способы добыть желаемое, – уклончиво ответил Ипсилантис и подошёл чуть ближе, чуть заслоняя свет. Он возвышался над девушкой словно крепостная башня над городом перед закатом, но не более чем внешне, какой-то особой ауры или чувства угрозы и тревоги вампир не распространял, да и не пытался. Его длинные сухие тощие пальцы мелко перебирали воздух, будто у стесняющегося юноши или человека, поражённого нервной болезнью. Немигающий взгляд несколько мгновений изучал бывшего слугу, которого только что проверяла ламия. Затем он цокнул языком, сместился немного в сторону, снова давая свету коснуться девушки, и наклонился, чтобы поднять одну из оживлённых кистей. Она выглядела весьма свежей, будто отрезана была совсем недавно. Даже лёгкий тонкий аромат свежей крови всё ещё сохранялся, становясь особенно различимым при активном шевелении конечности.

  – Ты пришла через пещеру, не так ли? – вдруг прошуршал он и склонился к лицу Ирины, вглядываясь в отражение огня в её глазах. Отрезанная кисть перекочевала девушке из рук в руки: – Он ведь до сих пор там? Признаться, я благодарен за столь ценный экспонат. Так он сказал тебе, где его сир? И сколь много они успели унести? Из сказанного тобой... меня гложут сомнения, почему не взяли всё? – тут его глаза резко вильнули в сторону двери, обнажив белки, да так, что могло показаться будто у него они закатились куда-то за край орбиты: – Нет-нет-нет, – вампир шатающимся движением отодвинулся от ламии, его вернувшиеся назад глаза забегали по сторонам: – Нет... Нет... Остановись. Ты, дщерь Халис, ты слышала что-нибудь о Contemplatio Fluminis Tenebrae? Они же присвоили её, так?! Скажи немедленно!

Могло показаться, что безумие малкавиан заразно - до того, вспыльчивым и одержимым выглядел сгорбившийся каппадокиец, когда поминал свои книги. Женщина же сохранила и ясный ум, и твердость голоса, даром что голод напоминал о себе, а в келье творилось черт знает что.
- Он что-то говорил о трофеях, и что его сир в деревне... - вспомнила гостья, перебирая в памяти отрывки разговора. Тогда она не придала этому большого значения, ведь ее миссия требовала отыскать Ипсилантиса, что, по словам налетчика, ускользнул. Ирина решила тогда, что самое ценное каппадокиец забрал с собой, но если нет... Значит, он не настолько умен. В конце концов знания хороши тогда, когда их можно к чему-то применить, иначе это не более чем пыльная амфора на чердаке с известным, но совершенно бесполезным содержимым.
- Да, кажется, он упоминал эту книгу... Но как трофей или искомое мне было тогда не ясно. Впрочем, здесь нет никакой загадки. Останься книга в повозке, верно, она досталась бы Флавию.

"Неужели ты, старый пень, не догадался спрятать ее получше?" - спросила Ирина сама себя, не проронив ни слова из этой мысли и в тайне отказываясь в нее верить. Уж скорее она поверила бы, что Ипсилантис разыгрывает перед ней комедию, чтобы в дальнейшем всякого убедить в том, что книга похищена или утеряна, а на самом деле все еще пребывает у него "в закромах", как выразился тогда Анспранд. Да, Анспранд... Видимо, некромант положил глаз на калеку, но согласиться с этим она не могла.
- Однажды я потеряла Ваш след в зарослях у дороги. Тогда я попросила помощи у Матери, и она помогла, приведя к едва заметному росчерку крови на тонких ветвях кустарника под сосной, глубокой ночью, - продолжила ламия, выделяя слова стройным, чеканным слогом благородной крови. - Позднее я оставила пленника в Ее руках, и пока его участь не решена, никто не должен к нему прикасаться. Воровать у Нее и воровать у судьбы суть одно и то же. Только глупец осмелится выступить против этого.

  – Малка ха-Шедим, царица тёмных духов, – пробормотал Ипсилантис и резким движением вернулся к армарию: – Где я смогу его забрать, когда всё закончится, горгона? Он может пережить эту ночь... Я хотел бы забрать его, если он выберется, – вампир достал ветхий свиток с верхней полки и сдул с него пыль: – Нам надо в деревню... Книга не должна остаться в чужих руках, там скрыто моё самое заветное знание. Это... ты же знаешь? Слышишь? Тьма не шепчет, Тьма вопит. Citrinitas. Великое изыскание, – каппадокиец раскрыл свиток и повернулся к свету. Хотя на пергаменте виднелись греческие буквы, письмо оказалось слишком малопонятным, чтобы его можно было запросто прочитать, не углубляясь и не разбираясь в тексте, разборчивой и однозначной оставалась только дата – 6037 год от Сотворения мира: – Здесь начало, nigredo, – он свернул свиток обратно: – У тебя в руках Фридерика, её тело лежит в соседней комнате. Подкрепись и иди в деревню.