Легионы Севера [D&D5] | ходы игроков | ●Акт 1: Узники отчаянья

1-3 день Чеса.

Лугайд, Кайя и Радуга покинули Серебряную Маску, когда солнце еще не встало. Они вошли в Мирабар через южные ворота, а вышли через северные, когда солнце едва оторвалось от горизонта.
Первый день выдался холодным и солнечным, хороший знак, север благоволил героям. Троица друзей, уверенная в своей силе, не желала терять времени и прятаться. Их сердца жаждали приключений, и приятели спешили им на встречу.
Второй день выдался противно теплым и скучным. Отряд успешно преодолевал только начинающею оживать тундру. На пути им никто не встретился, кроме редких животных, что обходили их стороной завидев из далека. Заметили Лугайд и Кайя, что не видели не одного стада оленей. И было это не обычно. Пара уже было рогатым мигрировать с востока на запад по ближе к морю.
На третий день вновь похолодало и с неба стал сыпать мелкий снег. Для отряда это не было проблемой, однако видимость стала куда хуже. До этого двигавшийся на север отряд стал сворачивать на восток обходя высокие горные хребты справа. Светило прошло большую часть небосвода и неуклонно стремилось к земле, когда Радуга задергал мохнатыми ушами. Вдалеке за пеленой снега благодаря отсутствию ветра он услышал голоса. Они были тихими едва реальными, но все же табакси сообщил об этом приятелям.

Место погонщика лосей Радуга занял с самого начала — ничем они особо не отличались от привычных лошадей, только рога мешали обзору, но, впрочем, и смотреть было не на что. Дорогу приходилось прокладывать самим, оставляя позади долгий след от параллельных полозьев. Местность тянулась однообразная, довольно унылая, иногда пересечённая голыми каменистыми площадками, которые надо было объезжать. Так, оставляя позади чахлые деревца, Радуга, Лугайд и Кайя провели три дня.
Лоси исправно тянули сани, и табакси уже начал задрёмывать на своём месте, удобно откинувшись на мешок с припасами, как вдруг услышал голоса. Он покрутил головой в вязаной шапочке, стряхнул с ушей накопившийся за несколько часов снег и немедленно притормозил лосей.
— Всё, мы в гости к кому-то приехали, — тихо сообщил друзьям Радуга, обернувшись. — Слышите, говорят впереди? По-моему, там, — он ткнул пальцем в сторону предгорья. — Но вообще сложно сказать, когда эта ерунда с неба падает. Они нас вроде не слышат. Ничего не разберу. Поехали ближе? — табакси взялся за поводья.

  Кайя плохо понимала некоторых людей, знакомых из путешествий, что обладали странной любовью к календарю. Готовились к празднику – даже не к роскошному пиру и увеселениям, а к самой дате – за две, три декады. Или сменяли настроение только от того, что древний мудрец Харптос в этот день отметил начало нового сезона, хотя это отличалось от настоящего положения дел на их землях. Календарь – просто удобный инструмент, полезный и в ее занятиях, но вовсе не диктующий как ей нужно жить. Не столь важно, что закончились зимние месяцы, как срок, отмерянный им Алфи, и ждавший их горный путь, где зима может продолжаться еще долго.
  В первый день волшебница все еще перечитывала слова Кавендиша, записанные в книге, пытаясь увидеть за ними большее.. но слишком много предположений и мало подтверждений. Так же и дорога, ложась под копыта лосей, не давала пищи для ума, утомляя однообразным пейзажем. И потому мысли Бьеррн время от времени сбивались на мысли о подаренным ноже – не по руатимскому обычаю, но из заботы и негромкого, укрытого до поры зова сердца. Если к истории, поведанной Лугайдом, могла приложить руку Бешаба, но вчера им явно улыбнулась её сестра Тимора, заставив таким совпадением открыться друг перед другом. Душа Кайи пела, и, казалось, она сейчас воспарит с телеги прямо в небо. Но заветных слов драконьего полета она не знала, а к плетению парения не прибегала уже давно, и потому, глаза волшебницы тускнели, слепо глядя всюду и никуда, пока сама она делила чувство полета с духом ворона, ставшим её помощником. Лисфьяр еще и был владельцем её зачарованного пера, держался важно, хотя при случае мог изобразить обычную глупую птицу, научившуюся передразнивать людей.
  Новость Радуги застала Кайю при своих чувствах, но она голосов не услышала. Слух у табакси был отменный, и это было хоть что-то интересное по дороге, так что игнорировать его было просто глупо.
– Молодец! Если трудно расслышать, немного подъедем, но так, главное может рассмотреть мой дух, – волшебница послала фамильяру зов, дабы вороново величество обратил на неё внимание. –Лисфьяр, дорогуша, поможешь? Только тихо, – она сделала акцент на последнем слове.

  Большую часть пути Лугайд с задумчивым видом лежал в задней части саней или бежал рядом с оленями, перекликиваясь с ними и подбадривая. Это путешествие щемяще напоминало ему о родном крае. Запорошенная снегом земля, олени, сани и соратники... Если бы у него были такие воспоминания - он бы представил себя в кругу семьи, но сестра до смерти брата редко проявляла интерес к путешествиям. Это потом, когда Беореган утонул в ней проснулась душа фелидара. Фелидарами в народах Удгарда называли тех, кого позвала Дорога. Тех, кто решил выбрать свободу вместо того, чтобы быть привязанным к семье, племени, дому. Здесь, на юге, среди южных варваров (он называет варварами не-утгаритов) фелидаров называли авантюристами, и это слово тоже неплохо описывало суть на вкус Лугайда, но всё-таки не передавало глубины. Авантюристом мог стать любой, достаточно было пожелать обогащения, залезть в древние руины, взять задание у местного старосты и всё - ты уже искатель приключений. Но фелидар - это состояние души, особенная метка, заставляющая ноги нести тебя вперёд, туда, где ты еще не бывал, совершать подвиги, ощущать ветер свободы в волосах. Свободы... от всего. Когда он возвращался в Мирабар из Врат Балдура, то услышал другое слово южан, которое оказалось по-настоящему богатым и насыщенным. В городе Невервинтер авантюристов называли странниками. И в этом слове отражалась суть.
  Однако так же как у него не было воспоминаний о подобных странствиях с братьями и сестрой, точно так же не считал себя фелидаром и Лугайд. Пока Беореган был жив - они нередко играли вместе, мечтая о ветрах свободы. Но затем младшему - Лугу, пришлось искать собственный путь. Он стал вольным охотником, надолго уходя в тундру и возвращаясь с новостями или добычей для племени. Племя же путешествовало само по себе, он отдалялся от него с каждым днём всё сильнее, пока его не стали звать фелидаром. Тогда он не стал возражать, ведь страннику не нужен трон вождя, а он любил братьев и не хотел ссориться с ними из-за таких глупостей. На деле же Лугайд никогда не ощущал зов Дороги. Изначально он странствовал вынужденно, потом по долгу профессии, а затем, когда Беореган погиб и Кила стала настоящим фелидаром, отправившись штурмовать Море Плавучего Льда, Лугайд решил покинуть Долину Ледяного Ветра. Тургамар - его старший брат, не слишком любил его. Напротив, он боялся более сильного, рослого и окруженного аурой подвигов младшего брата. Так Луг и попал на юг. Не потому что хотел странствовать, а потому что так было нужно.
  Поэтому сейчас он наслаждался тем, чего у него никогда не было - ощущением семьи. Ощущением свободы в каком-то смысле. Они могли бы податься куда угодно, но в отличии от Радуги, которого варвары Регхеда наверняка посчитали бы фелидаром, Луг им не был. Он жаждал подвигов, жаждал проявить себя, но на самом деле не слишком стремился менять обстановку. Иногда его голову посещала печально-романтичная мысль о том, как было бы здорово, если бы ничего не менялось. Друзья и он сам не старели, время остановило свой ток и позволило бы им просто насладиться моментом... почему-то после этих мыслей он всегда с удивлением обнаруживал на руках тающий иней, а затем вспоминал ледяные скульптуры в древнем храме и печально вздыхал. Нет, не такой вечности он желал.

  Так уж вышло, что они решили ничего не говорить Радуге пока что, поэтому он старался не задерживать на Кайе взгляд дольше обычного. Сложно притворяться, что ничего не было, когда уже ощутил радость обладания. Это вызывало улыбку на лице утгарита, когда он день за днём возвращался с водой, дичью или пригоршней замёрзших ягод. Выживать в тундре он был мастак - это точно, и это отлично отвлекало его от мыслей о волшебнице, страхе за свою душу и страхе за её жизнь. А потом они с Радугой снова и снова собачились над котлом, пытаясь доказать друг другу идеальное виденье стряпни под смех руатимки. Вот бы эти чудесные деньки никогда не заканчивались... костёр пришлось разжигать заново. Зима, кажется и вправду задержалась...
  Когда табакси окликнул их, Лугайд как раз лежал на тюках, погруженный в пространные размышления и одетый, как обычно, в один килт да сапоги, хотя дубак вокруг стоял знатный. Он прислушался, хмыкнул, поднялся с саней и присмотрелся, но так же ничего не обнаружил. Конечно, дело могло быть в галлюцинациях или том, что Радуга решил подшутить, но они слишком давно путешествовали вместе, чтобы списывать ситуацию на подобное.
  - Ничего не вижу, снег слишком плотный, - негромко проговорил Лугайд, вытягивая голубоватый длинный клинок из походных кожаных ножен с парой меховых помпошек. - Я пойду вперёд, а вы двигайтесь за мной, как подберемся поближе - оставь оленей, не хочу, чтобы они попали в ловушку, если там враги. Только испугаются зря, да сбегут.
  Подойдя к животным, утгарит погладил их по головам и нашептал что-то понятное только им троим (ему и оленям) успокаивая и упрашивая не сбегать, а подать знак, если почуют опасность. За три дня и множество дней до этого он уже успел наладить с животными общий язык, общаясь попеременно на своем и на их языке. Сейчас времени творить заклинание не было, так что он понадеялся на эмпатию.
  Кивнув друзьям и перекинув ремень с цитрой через плечо, чтобы инструмент остался за спиной и не помешал ненароком, Лугайд направился вперёд, держась футах в десяти перед оленями и внимательно оглядывая пространство перед собой. Хоть его взор и был невероятно остёр, но проклятый снег изрядно портил попытку разглядеть что-нибудь за туманным белым саваном. Это вызывало напряжение и предчувствие беды. А это в свою очередь заставило Лугайда начать едва слышно напевать себе под нос какой-то мотив, поглаживая свободной рукой волшебную цитру.

Лисфьяр кружа над санями в небе каркнул в ответ на просьбу хозяйки и устремился в указанном направлении. Троица героев последовала за пернатым разведчиком на некотором отдалении. Преодолев на вскидку пять сотен футов в низине на земле ворон у видел силуэты, что неровной змейкой шли на запад. Чувствуя желание волшебницы рассмотреть идущих, птица стала кружить над ними постепенно снижаясь. Гуманоидов было двенадцать, семь крупных особей размером с человека и пять по мельче разного размера. Заметив над своими головами ворона, путники всполошились. Раздались слова на грубом гортанном наречии в коем без труда узнавался орчий. В руках у одного из путников появился длинный лук. Он выстрелил и спустя один удар сердца грудь Лисфьяра оказалась пробита на сквозь. Фамильяр вертясь в воздухе полетел к земле, однако еще на половине пути растворился в черной дымке.
Путники, видя неестественную смерть ворона, занервничали еще больше стали озираться по сторонам высматривая опасность. Благо Лугайд и Радуга успели сориентироваться и схватив Кайю, укрылись за крупным валуном. Неизвестные были в футах восьмидесяти от троицы. Однако Тургисон обладая зоркостью орла смог их хорошо рассмотреть.
Это определенно были орки. Четверо мужчин, три женщины и пять детей разного возраста. Самых маленьких орчихи несли на руках. Вид у орков был измождённый, потрёпанный. Явно в пути они провели не одну неделю.

– Дальше.. дальше.. вижу! Дюжина.. серьезно.. – Кайя шептала Радуге то, что видел ворон, глядя совсем не на Радугу. Вдруг волшебница побледнела, почти вскочила на ноги, но перегнулась пополам, обхватив голову руками. – Ай, крефт, дура! – прошипела она, кляня себя за глупую ошибку. Однажды ей уже довелось ощутить развоплощение духа, и самым болезненным, тогда и сейчас, было собственное ощущение предательства перед ним.
– Дюжина напуганных орков, – было первыми её словами, когда чувства отхлынули. – Беглецы? Не понимаю. Хоть словечко скажут, тогда пойму.

  Когда Кайя дёрнулась, шипя то ли от боли, то ли еще от чего - Лугайд не сумел удержаться и дёрнулся к ней, но тут же одёрнул себя. Нельзя было срываться теперь из-за каждой мелочи, руатимка была достаточно сильной, чтобы оскорбиться излишней заботе, а он не был женщиной, чтобы позволять себе лишние эмоции. Однако перед глазами промелькнула одна из старых сцен и варвару пришлось приложить немало усилий, чтобы отогнать зловещее чувство опасности.
  - Что? Орки? - Опустившись рядом на колено, он прислушался, а затем кивнул. - Да, точно орки. Кто-нибудь говорит на орочьем? Может быть они из Многострелов? Если напуганы, значит их согнала с места большая опасность, чем они. Это может быть для нас как в угоду, так и в проблему. Если они из диких, то придётся драться, если из королевства Многих Стрел - может быть мы сможем узнать у них, что тут творится. Впрочем, орки...
  Поморщившись, Лугайд мрачно посмотрел на лезвие меча. Берсеркеров Темпоса и, в особенности, Утгара - многие считали безумными мясниками и убийцами, и хотя временами боевой раж ярости застилал глаза - в душе Лугайд не был чудовищем. Ему не хотелось убивать лишний раз тех, кто мог быть вполне разумен и не злонамерен в сути своей. Однако когда вопросы заходили о гоблиноидах, орках и прочих дроу - грань добра и зла опасно размывалась, превращаясь в туманную дымку. Он еще не знал, что именно видела Кайя, так что внутренне готовился яростно сражаться, если попытка поговорить закончится неудачно.

— Дюжина, — повторил Радуга, постукивая лезвием кинжала о камень. Выглядывать из-за укрытия он не стал. — Значит так, вылезайте к ним прямо сейчас, да кричите громче, хоть на каком языке, уж один-то из двенадцати должен общий знать. А то если мы тихо ждать будем, то застанем их врасплох, и вот тогда они точно с перепугу биться начнут. Давайте, давайте, переговоры, — выметающими движениями стал прогонять друзей табакси, — я вас прикрою, если что.

– Их дела точно плохи, если так пугает одна птица. Может даже, за ними уже пытались следить магией, – Кайя искала хоть какой-то ответ, почему безобидный ворон получил такой приём. Конечно, могло оказаться, что черная птица всего лишь считалась дурным знамением, но глупо сводить к обычаям абсолютно всё. – Боя я не хочу, с ними матери и дети, за них костьми лягут.. Язык я знаю, – волшебница глубоко вдохнула, словно перед прыжком в воду. Не каждый день приходится успокаивать орочью панику.
  Она распрямилась, шагнув в сторону от валуна рядом с Лугайдом. Подняла ладони над головой, показывая мирные намеренья – общеизвестный знак, увы, не рассчитанный на магов, но ввязываться в бой ей действительно не хотелось как можно дольше. Прокричала вычитанное в книгах орочье приветствие, привлекая к себе внимание и начиная свою речь.
– Мы простые путники и не желаем чинить вам препоны и нападать! Заслышали голоса и решили узнать, нет ли здесь беды. Если это не против обычаев – скажите, откуда вы пришли и куда следуете?

Реакция орков на парочку северян, что показалась перед ними была агрессивной. Орк, закутанный в шкуры, направил лук на Лугайда.

- Ни шагу ближе! – Рявкнул он парочке незнакомцев.
Еще четверо орков с оружием в руках подошли к лучнику. Среди четверки более остальных выделились двое. Первым был статный даже по меркам орков мужчина в потрепанной, но надежной кольчуге. Он обнажил внушительный теска, что отдаленно напоминал меч, в другой его руке находился шипастый щит.

Вторым, а вернее второй была невысокое мускулистая орчиха с непропорционально большими руками. Одета она была в меховые одежды богато украшенные костями гуманоидов и животных.

Здоровяк вышел в перед и требовательно спросил проигнорировав вопрос волшебницы:
- Кто вы такие, сколько вас и откуда вы идете?

  Лугайд улыбнулся, упирая остриё Ледяной Скорби в землю и приосанился, разводя плечи в стороны, чтобы визуально казаться еще крупнее, чем был. Он старался встать так, чтобы прикрывать Кайю, но та всё равно вылезла у него из-за спины и, вздохнув, варвар не стал ничего предпринимать на этот счёт. Осмотр орков, к сожалению, дал ему не слишком многое, так могли выглядеть и совершенные дикари и те, с кем можно было договориться... ах, как же просто всё было в те времена, когда добро и зло были вполне очевидными вещами. Изменения в мире заставляли меняться вместе с ними, но в то же время создавали уйму вариантов развития событий, которые сложно было удержать в уме. Надо было попытаться решить дело миром, а так как говорить Лугайд теперь умел хорошо и складно, спасибо мэтру Корису, то...
  - Не нужно бояться, - начал он издалека. - Если вы не попытаетесь причинить вам вред, то и мы не станем. Мы - странники, которые вняли зову правителя соседнего города и ищем в этих землях корень зла. Странное проклятье нависло над городом и, как мы разумеем - над землёй к северу и востоку. Полагаю, что вы встретились с каким-то врагом, и, быть может, этот враг именно тот, кого мы ищем. Мы были бы благодарны, если бы вы рассказали о том, от чего бежите и почему. И о странных вещах, которых раньше не замечали. Однажды мы уже спасали орков в Ларквуде от злобного безумного колдуна, так что вы вполне можете верить нам. Мы не из тех, кто убивает всех встречных на своём пути.
  Обернувшись на друзей, он пожал плечами в знак того, что извиняется, если слишком нагло перехватил инициативу в переговорах. Но орки понимали силу, а стройная волшебница и тонкокостный табакси явно не выглядели достаточно внушительно, чтобы вещать, как вожди.

- Эта длинноволосая белая шлюха говорит, что мы боимся. – Выплюнул в сторону Лугайда орк лучник на своем языке. А затем возбужденно обратился к здоровенному орку, что вышел вперед всех. - Бауг! Ты стерпишь подобное оскорбление.
В ответ здоровяк угрожающе посмотрел на говорившего сверху вниз. Лучник же поспешно опустил не только глаза, но и голову в знак покорности. Съёжившись, он отступил за спину вожака и уже оттуда продолжил смотреть на Тургисона исподлобья.
Могучая орчиха, что стояла по левую руку вождя, что-то негромко ему сказал. Бауг пристально, но без агрессии посмотрел на нее затем перевел сдержанный взгляд на Лугайда, а после на Кайю. Было видно он размышляет, что для орокского народа скажем было делом не тривиальным.
- Если ты не ищешь смерти северянин. То впредь следи за тем, что говоришь. Я Бауг клинок Илневала из племени Многострел. Ты отдашь нам свою пищу и все, что мы сочнем полезным. Взамен ты и твоя женщина будите жить и я поведаю тебе, что такое проклятье севера. - На общем языке уверенно произнес вожак.

  Он нахмурился, приняв оскорбление поначалу так, словно оно было брошено в адрес Кайи. Мускулы вздулись, вены проступили под кожей, а рукоять меча противно скрипнула, но всё это продолжалось ровно до того момента, как Лугайд сообразил, что это он попросил их не бояться. Подивившись своей глупости, варвар едва сдержал смех, но не смог сдержать улыбку. Орки всегда оставались орками.
  - Только трус убивает птиц летящих по небу без причины, - резко бросил он в сторону лучника и покачал головой. - Я мог бы накормить вас, исцелить, а сопровождающая меня шаманка снять с вас порчу, но раз ты так хочешь...
  Было очевидно, что новому вождю, пусть и отчаянно маленького племени нужно держать марку. Он не мог начать договариваться просто так - это Лугайд понимал, однако как же найти ту тонкую грань, по которой можно пройти, чтобы не превратить всё в вооруженный конфликт? Слова тут вряд ли помогут...
  Лицо варвара вдруг просветлилось, и он важно кивнул:
  - Имя мне - Лугайд, клинок Темпоса, сын вождя Турги из народа Медведя. Я вижу, мы взаимно оскорбили друг друга и наши боги знают лишь один способ решить этот спор не потеряв чести. Я вызываю тебя на поединок, Бауг из племени Многострел. Если победишь ты - мы сделаем, как ты хочешь, если победителем буду я - говорить будем по моим правилам.
  Провернув клинок пинком носка, Лугайд уложил его на плечо и снял цитру с плеча, передавая Кайе. Затем молча повернулся к Баугу и размял плечи, начиная медленный ход по кругу. Он ни на секунду не сомневался, что могучий орк примет вызов. У их народов способ решать проблемы был совершенно одинаковым. Конечно, тут для начала стоило бы провести битву знаменосцев, зачитывающих подвиги своих вождей... но затягивать происходящее Лугайду не хотелось. Да и знаменосца у него не было.

- Я принимаю твой вызов Лугайд сын Турги! – Улыбнувшись произнес Бауг.
- Илневал стань свидетелем этого поединка и поведай Груумшу как я бился! – Ударив длинным тесаком о стальной щит вождь пошел на северянина.

  - Эта битва будет легендарной, - ответствовал ему Лугайд и поднял свободную руку к небу. - Узри же мой бой, Темпос и суди нас справедливо!
  Не став дожидаться, пока Бауг сократит дистанцию, варвар в один прыжок преодолел разделяющее их расстояние и практически мгновенно впал в боевой раж. Ярость заставила его вены вздуться, мышцы превратиться в натянутые жгуты, а лёгкие заработать с нечеловеческой силой, прокатывая потоки кислорода сквозь тело. Первый же сокрушительный удар Буаг умело отвёл в сторону щитом, но Лугайд лишь ухмыльнулся и резко изменив направление, ударив орка яблочком рукояти в нос, заставив отшатнуться, после чего развёл руки в стороны и приглашающе улыбнулся.
  Разъярённый такой насмешкой Буаг резко взмахнул тяжелым тесаком, от которого варвар играючи увернулся, но тут же показал, что он не просто так был избран Илневалом. Удар оказался финтом, следом за которым замешкавшийся Лугайд получил смачный удар щитом в лицо, хруст от которого, казалось, разнёсся по всем окрестностям. Вытаращив глаза на улыбнувшегося в ответ орка, варвар набрал в лёгкие воздуха и тут же заорал прямо в клыкастую морду:
  - ТЕМПООООООС!
  Ударная волна ментальной ярости заставила Буага пошатнуться, но могучий орк быстро оправился не потеряв равновесия и выставил перед собой щит, справедливо полагая, что сейчас последует не менее яростная, чем вопль атака. Что ж, он был прав... но вряд ли он мог ожидать того с какой силой посыпались на него удары сияющего льдистой белизной меча. Чудовищный удар в щит заставил руку онеметь, а последовавший за ним пинок в открывшийся торс - отпихнул Буага на пару шагов назад, заставляя по-другому взглянуть на вошедшего в синергию со своей священной яростью темпосита. Золотистые волосы развевались лёгким ореолом, хоть большая их часть и была сцеплена металлическими кольцами. Лугайд словно стал выше ростом и шире в плечах, а в его глазах не было страха, лишь желание победить и... мощь.
  Зарычав от ощущения того, как силы покидают его после серии мощных ударов, Буаг сжал рукоять тесака покрепче и кинулся вперёд, отбрасывая щит и напрочь забыв о защите. Звон стали в этой яростной схватке слился в один единый мотив, дополняемый глухими ударами, хрустом и трещоткой украшений. А затем всё замерло столь же внезапно, сколь и началось. Широкий удар Ледяной Скорби должен был по всем правилам снести Буагу голову, но в последний момент Лугайд остановил клинок, высекая лишь несколько капель крови из мощной, вздувающейся от напряжения шеи орка.
  - Боги рассудили нас, - с одышкой проговорил варвар и отвёл клинок, хлопая противника по плечу. - Ты могучий воин, вождь Буаг из народа Многих Стрел и славно бился. Не хотел бы я иметь тебя во врагах. А теперь, если ни у кого больше нет возражений - я предлагаю разбить лагерь и поговорить. Мой пушистый друг легко найдёт подходящее место, а шаманка Кайя - могущественна в магическом искусстве.
  Оглянувшись в сторону орка с луком, Лугайд ухмыльнулся и поманил его рукой:
  - Я собираюсь добыть доброго оленя или кабана к нашему столу, пока твои родичи рассказывают моим спутникам о сути. Ты можешь пойти со мной и впитать мудрость, чтобы использовать её впредь на благо племени, или остаться.
  Он не стал договаривать, вложил Ледяную Скорбь в ножны, зацепив за спиной, достал композитный лук и размял плечи, стараясь выровнять дыхание и повернулся в сторону тундры. Давно он так не веселился во славу своего воинственного бога.

- Я признаю твою силу Лугайд сын Турги! - Бауг оскалился или улыбнулся? - Однажды настанет день, и я потребую реванш. Впрочем, сейчас и правда время говорить.

Орки не на шутку удивилась и напряглись, когда увидели вынырнувшего из укрытия Радугу.
- Котодлак. – Хмуро произнес Бауг крепче сжимая оружие.
– Этих тварей нельзя приручить Лугайд сын Турги.
Однако напряжении быстро спало, когда северянин, поведал народу Груумша, что перед ними представитель народа с дальних островов, а не проклятое чудовище. Теперь орки с любопытством, интересом и все же с легкой опаской смотрели на Радугу. Несколько детей даже попробовали его погладить.

Поражённые мощью Лугайда орки сразу приняли его условия и подчинились. Хотя и не все были этому рады. Карот, так звали лучника орков был явно разочарован Баугом. Он попытался усомнится в том, что вожак занимает свое место по праву. Естественно, после чего получил смачных пиздюлей и осознал, что был не прав. На поддевки Лугайда Карот лишь злобно зыркал и демонстративно отказывался брать его еду и как-то взаимодействовать. В остальном все было хорошо.

Когда Тургисон вернулся с охоты с тушей оленя на плечах его друзья и орки уже организовали небольшой лагерь. Укрывшись в овраге не подоплёку, они спрятались не только от чужих глаз, но и от холодного ветра.

  Скинув тушу оленя на землю и тут же принявшись за разделку, Лугайд с интересом осмотрел лагерь краем глаза и остановил взгляд на товарищах:
  - Ну, и что они вам успели рассказать, пока меня не было?

– Предчувствия нас не обманули, новостей полна коробочка, что я Алфи дня три буду рассказывать на камне, – Кайя, кривя рот, принялась делиться с Лугайдом бедами орков.
– Снова армия идет по северным землям, только теперь намешанная отовсюду – великаны с их отродьем, люди, огры, а костяк из гоблинских пород, и что самое странное и страшное – им удается справиться с собственным хаосом и воевать организованно. Всю зиму они нападали и забирали в рабство орков в восточных горах. Видимо, такая же участь постигла и тех северян, которых разыскиваем мы. Одной загадкой меньше, но проку-то.. – волшебница беспокойно принялась расхаживать из стороны в сторону.
– Многострелы собрали великую орду, чтобы дать им бой. Две недели назад.. Если бы не эта проклятая тишина и незнание, слухи об этом, может, и успели бы донестись до Мирабара, но вот, видишь, те, кто остался. Бауг сказал, что их войско просто истребили, а потом стали вылавливать выживших, и в итоге они и правда беглецы, беженцы. Когда они уходили, в отряде было впятеро больше народу. У врага большая численность, магия, которой они выслеживали жертв – да, и вороны! – она присовокупила вздох в память о своем духе. – И вооружение слишком хорошее для таких дикарей. "Громовые копья", каждое чуть ли не отряд может положить – что за дьявольщина?!

— Мало, что хорошее, так ещё и редкое, — подал голос Радуга. Он мирно сидел возле костерка, сооружённого из напиленных кинжалом овражных кустов — живых или иссохших, сказать было сложно. — Громовые копья — это, наверно, ручные пушки. Когда я с пиратами плавал, у них такие были закреплены по бортам, но для страха больше. Чтобы их заряжать, это надо людей приставить, потом ядер много, потом ещё попасть нужно. Не пиратский стиль, они любят быстро наскочить и… Ай! Ай! Ай! Снимите щас же!
Табакси подпрыгнул, и все увидели, что в его хвост вонзил зубы самый маленький орчонок. После того, как суета улеглась, уязвлённый Радуга перешёл на другую сторону костра.
— Короче, — продолжил он, — этих потому и выследили, что их много было. А нас трое всего, так что пойдём на северо-восток, деваться некуда. Проскочим незаметно и всё узнаем. А то ведь правда странно, такая армия в эдакой глуши… Варить будем или жарить? — спросил Радуга у Лугайда, имея в виду добычу.

  Он так сильно погрузился в свои мысли, что вопрос Радуги вызвал на лице Лугайда выражение полного непонимания. А когда до варвара дошло, что друг спрашивает про готовку, то он просто махнул рукой, мол: "делай, как хочешь, мне не до того".
  - У моего народа, - задумчиво начал он, - есть легенда. Точнее сказать, не легенда даже, но сказание о былых веках. Когда-то злой колдун собрал на Хребте Мира армию чудовищ и повёл их в Долину Ледяного Ветра. Звали того колдуна Акар Кессел, и был он хоть и бездарным, но очень злобным волшебником. Его волей управлял кристалл, магический осколок, подчинявший чудовищ своей воле. Они тоже были довольно организованными и неожиданно упорными. Песни не говорят о том, что стало с кристаллом после, и я надеюсь, что он не появился снова где-то здесь, потому что тогда нам угрожает по-настоящему серьезная опасность. Однако даже если дело не в нём - всё это звучит очень странно, необычно и не нашего разума сложности.
  Поднявшись, он пошагал взад-вперёд какое-то время, наблюдая за тем, как Радуга учит орков обжаривать небольшие куски для вкуса, а затем поманил Кайю за собой и чуть отошел от стоянки:
  - Мы не можем вернуться сейчас сами, - полушепотом заметил он, наблюдая краем глаза за лагерем. - Если ты владеешь такой магией - нужно предупредить Мирабар, и Серебристые Земли, и Несм, и Мифрил Халл - все окрестные города и крепости. Они должны быть готовы, собрать армию или послать кого-нибудь, кто сможет разобраться с происходящим. Я понимаю, что нам с этой угрозой не совладать, мы не армия. Но план остаётся неизменным - по возможности спасти разведчиков, если это возможно, узнать как можно больше и найти причину проклятия. Но если мы не вернёмся и люди севера не узнают о угрозе - всё было бессмысленно. Не можем же мы отправить в Мирабар орков... ты сможешь сделать что-нибудь, душа моя?

Легенду о кристалле, Кайя, как ни странно, слышала впервые, и обратилась в слух. Действительно, организованность не склонных к этому гоблиноидов была похожа на эту историю.. как и сбор рабов, но их новое могучее вооружение не увязывалось с древним проклятьем, одурманивавшим умы. На подобное нужен был немалый талант, и было одинаково плохо, похитили они его, купили или создали сами.

В таком ключе высказала Кайя свои мысли у костерка — увы, этого было слишком мало, чтобы начала складываться хоть какая-то значимая часть узора событий. Если бы удалось понять причины и цели пока еще незримого врага!

- Ты слишком хорошо думаешь о моих способностях, Луг, — стыдливо постукивая сапожком по земле, ответила волшебница. К , сожалению, всё, чем я сейчас владею для такого, это камень, который нам вручил Алфи. Скорее всего, у него есть такая же пара и для связи с Мирабаром, и он передаст новости Совету..

Когда камень был извлечен на свет, волшебница сжала его в кулаке, передала ему магический импульс и прошептала послание:
«У восточных гор армия гоблиноидов и людей, чрезвычайно организованы, владеют разрушительным порохом, шпионят через птиц магией. Две недели они разгромили Многострелов, встретили беженцев, бегут на запад. Предупреди другие города»