Инцидент в Некроме | ходы игроков | Некрополь

Арнак пролетел мимо неё серой красноглазой тенью и выбросил вперёд руку, посылая вслед беглецу серебристую смерть. Уже подбежавший к выходу из злополучного коридора стражник вскрикнул и с грохотом полетел на пол. Его правая нога была неловко подогнута и подрагивала, из маленького разреза на штанине толчками выплескивалась кровь. А от места бойни к нему неспешно шёл, поигрывая покрасневшим копьём, скалящийся кошмар.
- Кто-то был очень, очень плохим данмером, - промурлыкал пертан, преодолевая последние метры до очередной жертвы. – Плохие данмеры попадают к плохим даэдра, которые делают очень плохие вещи. Скоро сам убедишься.
Всё же, у Ловиса была хорошая стража. Не смотря на ужас и боль, воин попытался достать Арнака мечом, а когда пертан уклонился, прикрылся щитом. Но очень сложно воевать с существом, способным подрезать тебе сухожилья броском канцелярского ножа, особенно если ты лежишь на полу и не можешь подняться. Копьё Арнака вошло несчастному под горло. Длинный наконечник двемерской стали рванулся вверх, разрезая шею и направляя ударивший в стену фонтан крови. Последний враг содрогнулся всем телом и затих, а на стене коридора застывал потёк крови в форме даэдрической буквы Мехт. Смерть была прекрасным вестовым, и Арнак нередко обращался к её услугам.
Пертан перевёл дух и перестал скалиться, точно сумасшедший. Враг устроил коварную западню. Им удалось сплести спасительную нить в последний момент. Но впереди ждал зал, залитый под завязку сырой силой. Просто стоя на границе фиолетового света, льющегося из дверного проёма, Арнак ощущал как шевелятся волосы у него на затылке, словно от невидимого ветра. Пертан послал в ту сторону многообещающую улыбку, после чего развернулся и направился на встречу к дорогой жрице.
- Этот боевой план сработал безупречно. Будем придумывать следующий или просто ворвёмся внутрь, швыряясь магией во всё что дышит?

Как только данмер упал, Астарда тут же рухнула на колени. Щит крепко приложил ее, отчего бретонке до смерти хотелось замереть и отдышаться хотя бы несколько секунд. Арнак дал ей такую возможность. И пока он медленно, вкушая дух представления, расправлялся с последним из стражей, бретонка смотрела не то на несчастного, не то сквозь него. Мысли медленно водили ее по воспоминаниям, толпились вокруг, не давали спрятаться.
«Они ведь жили. Исполнили приказ. Были орудием. Я убила их. Так можно? Так нужно? Зачем? Я не хотела убивать таких. Убивать так...»
Горячее, горькое чувство едва появилось в груди и тут же исчезло. Астарда испытывала нечто подобное после Арексиса. Теперь здесь. Может, ей правда было жаль их? Всех, кроме Ловиса.
Она поднялась, опираясь на меч и тревожно вглядываясь в переливы фиолетовых клубов впереди. Ждала миг, другой. Шумно выдохнула.
- Он ведь ждет нас. Знает, что мы здесь. Почему он медлит?
Ей не нужен был ответ. Присутствие живого Арнака слегка ободряло: в конце концов, они действительно неплохо справились с ловушкой Ловиса. Но Астарда ожидала большего от некроманта. Она все ждала, что тот вот-вот явится за ними с подмогой, чтобы добить на пике уязвимости. Но этого не случилось.
«Не можешь? Или не хочешь?»
Бретонка шагнула навстречу зеленому артефакту и протянула руку, чувствуя слабое покалывание на кончиках пальцев. Череп лег в ее ладонь, прожигая последние секунды своего существования. Один крепкий удар, и от древней безделушки не останется и капли былой мощи. Однако... череп по-прежнему был цел. И по-прежнему лежал в руке жрицы.
- Мы больше не можем прятаться, - сказала она наконец, поднимая многозначительный взгляд на демона. - Вернем Ловису его игрушку?

- Вернём все, все игрушки до последней, - серьёзно ответил ей пертан, подбрасывая копьё в вытянутых руках.
И они вошли под своды чёрного зала. Давным-давно, ещё до создания бесконечных катакомб и захоронений, это место было сердцем нового города. Города, построенного жителями страны, носившей совсем другое имя, ныне забытое. Его тёсанные плиты пережили исчезновение двемеров, моры, восход и падение новой религии. Его гранённые колонны не вздрогнули, когда верхний мир агонизировал под тяжёлой поступью даэдра и чешуйчатыми лапами аргониан. Но сейчас они мелко дрожали под бременем иномирной магии, и вековая пыль осыпалась со стен, обнажая древние рисунки кимеров, славившие трёх даэдра.
На вершине пирамидального возвышения-алтаря в центре зала горело и полыхало пурпуром око портала. Вокруг, в окровавленных мантиях, стояли шестеро волшебников с вознесёнными руками и одухотворёнными лицами, скрытыми позади костяных масок. Церемония была близка к завершению, её жертвы во множестве покоились на ступенях огромного алтаря. Их не густеющая кровь искрилась и переливалась в синем свете волшебных огней, горящих в полукруглых чашах по обе стороны каждой из восемнадцати колонн. Воздух был тяжёл и пропитан магией, которую не мог в одночасье развеять даже проклятый череп.
Сизый туман вился у подножья алтаря, но у ног жрицы и демона он таял, таял вместе со светом волшебных факелов. Когда они подошли к подножью пирамиды, весь громадный зал окутала тьма. Её разгонял лишь слегка меч Астарды, да мерцающий наверху зев портала. Наверху, у подножья врат в иной план бытия, лежало обильное политое маслами и перетянутое саваном тело той, что стала причиной всех этих событий. Она была платой за мир.
- Ступеньки скользкие, дорогая, - шепнул Арнак, обдав жрицу пламенным взглядом. – А кишки фанатиков обожают цепляться за ноги, будь осторожна.
Когда они взошли на середину лестницы, магия вокруг была мертва, но зев портала наверху по-прежнему трепетал, осыпая зал вспышками холодного, бьющего по глазам света. На верхней ступени стояли пятеро с кинжалами в окровавленных руках. На чёрных лезвиях угольями горели даэдрические руны. Кинжалы в их руках были тяжёлы и смертельно опасны, как любое оружие, созданное из эбонита и белых душ даэдра.
Пятеро бросились вниз, без криков и опаски, скользя по окровавленным ступеням и желая лишь одно – пронзить перед смертью ненавистных чужаков.

Меры умели строить и производить впечатление. Все древние гробницы и катакомбы были в глазах Астарды как две капли воды, но эта зала выделялась своим монструозным величием. Как знать, может, проведи она в землях Морровинда больше времени, перестала бы обращать внимание на убранства подземных могил. Не стоило судить об этом сейчас: жрицу ждали кульминация похода и финальный штрих в работе.
Саркастичное замечание Арнака было кстати: кровь на ступенях бликовала от слабого света меча и синего пламени, ее было много, так, что не обойти. Вряд ли она была хоть сколько-нибудь серьезной преградой на пути данмерских жрецов, но их поспешность играла магам на руку. Крепко сжав в руках череп и меч, бретонка дождалась момента и кинулась вперед, пробивая путь меж двух мужчин. Одного она толкнула плечом в черноту пространства по левую сторону от лестницы. Другого с разворота полоснула мечом в спину и добавила ускорения сильным ударом ноги. Мертвое тело под ногами едва не лишило ее равновесия, и Астарда вынужденно пригнулась, готовая принять коварный удар на меч.

Их глаза были пусты, их лица корчились в предвкушении неземных ласк и райских кущ, их кинжалы резали кость и сталь. Облачённый в самоуверенность и одежду обывателя пертан очень не хотел соприкоснуться с любым из них. Ах, с какой радостью он смутил бы ум несчастных дураков, поверивших в обещания славной загробной жизни во владениях Молаг Бала! Всего-то дел: спутать мысли, отвести глаза и пройти мимо кровоточащего клубка из вцепившихся друг в друга врагов. Но в их случае, пришлось бы разменять важнейший козырь на горсть шестёрок. Опасный ход в фатально затянувшейся партии. А потому, как бы не опротивело пертану резать приспешников Ловиса, пришлось вновь браться за трофейное оружие.
Астарда была скора, её удары – смертельны. Но первым вражеской крови всё же испил серебристый клинок, пущенный рукой Арнака. Бежавший по центру культист вдруг споткнулся и захрипел, оседая на пол. Скрюченные судорогой пальцы отчаянно пытались ухватить рукоять трофейного кинжальчика Арексиса, торчавшего из его горла. Против него осталось двое отчаянных безумцев, две пустые головы против его двемерского копья.
Будь у них хоть одна извилина в мозгу, они бы уже спасались бегством. Но эти двое предпочли упростить Арнаку жизнь, за что тот был искренне благодарен. Юноша сиганул вверх и вбок, взмахнул кованным древком, подсекая ноги ближайшему врагу. Двое робоносцев столкнулись в секундном замешательстве, закачались на окровавленных ступенях. Демон же растянулся в низком ударе и насадил обоих на копьё, словно пару жирных червяков на крючок. С брезгливым выражением на лице, он налёг на древко и с резким «хо» свалил обоих со скользких ступеней, едва не лишившись при этом оружия.
- Отвратительно, - прокомментировал ситуацию пертан. – Ну что тебе ещё?!
Последняя фраза была обращена к последнему же данмеру, который сумел-таки вытащить из горла серебристый кинжал и теперь неуверенно шёл на Арнака, держа по кинжалу в каждой руке и истекая кровью. С утробным рыком, даэдрот прикончил упрямца коротким тычком в глаз и принялся засовывать окровавленный по самую рукоять кинжал себе за пояс. Закончив с этим, он поднял со ступеней обронённый даэдрический кинжал и с секунду изучал кровавые узоры на чёрном лезвии.
- Я не принимал кровавых ванн подобных этой вот уже тысячу лет. Но мы дошли до конца, - сказал он, обратив к жрице задумчивый взгляд. – И я с огромным удовольствием положу конец этой нелепой ошибке.

Словно отвечая его словам, портал на вершине пирами вспучился холодным пламенем, пошёл волнами и с отчётливым шипением выплюнул в реальный мир закованную в чёрный металл фигуру. Следуя славным традициям чародеев Морровинда, Ловис заковал себя в артефактную броню с ног до головы. У его ног стелился переливчатый радужный плащ, покрытый рунами стойкости и силы. На его груди играл бликами и пульсировал лучащийся мрачной силой самоцвет, вросший в броню и саму плоть магистра. По ту сторону чёрных граней отчётливо ощущался взгляд чьих-то беспощадных глаз. И был этот взгляд столь тяжёл, что одно его прикосновение лишало сил живых и заставляло шевелиться немёртвых. Чёрная луна была до краёв напитана жертвенной силой, час исполнения желаний наступил.
- Всё.
Слово Ловиса гулко разнеслось по залу, искажённое оскаленной даэдрической маской, оттенённое гулким ударом об пол могучей булавы. Холодные лезвия оружия тускло светились зеленью, выгравированный на нём лик даэдрического принца как будто смеялся. Ловис задержался подле тела сестры, одарив её взглядом, полным нежности и тоски. Шепнув ей нечто неслышное, он прошёл дальше и остановился у верхней ступени, опираясь на булаву Молаг Бала и взирая на последнюю преграду.
- Почему вы не ушли? – горький вопрос повис в воздухе, точно облако погребального пепла. – Вы могли сбежать тысячу раз. Так почему вы всё ещё не отплыли до Порт-Телваниса на ближайшем корабле? Разве моё счастье встало вам в горле костью?

Последний жрец скатился по ступеням и замер, подобно другим. Астарда поднялась во весь рост, бросив короткий, оценивающий взгляд на Арнака, удовлетворенно кивнула. У них не было времени на передышку, они не могли повернуть вспять: цель была близко, она стояла там, наверху, и фонила божественным вмешательством. Опасным и непредсказуемым.
Бретонка не видела глаз за даэдрической маской, не могла прочитать лица. Эмоции кровавых колдунов ее никогда не заботили: в конце концов, она приходила, чтобы выпустить их черные души, не более. Но Ловис, так уж получилось, стал конечной точкой в неудобных и волнующих событиях жрицы. Точкой, которую еще предстоит поставить. Но сперва...
- Терять тяжело, - эхо женского голоса проносилось по зале и тонуло в черноте гробниц. Астарда сделала два медленных шага вперед и остановилась, крепко сжимая в руках череп и меч. - Если однажды боль утраты затмит мой разум, и по воле моего безумия прольется кровь... я предпочту, чтобы рядом оказался тот, кто оборвет мою жизнь.
Она говорила спокойно, но слова ее горчили и обволакивали холодом. Бретонка едва, почти незаметно, качнула головой в сторону даэдрота, будто хотела взглянуть на него. Но не посмела.
- Я пришла за твоей жизнью, Ловис. И я выполню свою работу, так или иначе.

Силуэт Ловиса на вершине лестницы вздрогнул, едва заметная волна пробежала по чёрному металлу его доспехов. Волшебный камень в его груди тускло сверкнул чередой бликов: то скрытый за гранями Забвения наблюдатель бросал быстрые и настороженные взгляды по сторонам, выискивая притаившихся врагов.
- Моя жизнь теперь находится в руках, куда более могучих чем твои, странная жрица, - наконец отозвался Ловис, делая первый шаг. – Напрасно ты претендуешь на мудрость, тобой руководит один лишь страх. Позволь мне избавить тебя от него. Убей её, слуга.
- Быстро или болезненно? – прозвучал вкрадчивый голос у неё над ухом.
Арнак уже стоял позади. Астарда ощутила холод клинка и тепло дыхания одновременно.
- Просто закончи этот театр абсурда, - отрезал Ловис, делая ещё один шаг и баюкая в руках артефактную булаву.
- Конец — это моя любимая часть, - оскалился Арнак и резко распрямил руку.
Изогнутый кинжал блеснул в воздухе, вонзившись в колено чародея. Недостаточно глубоко: Ловис ринулся вниз, его страшное оружие описало широкую дугу, способную смести и жрицу, и её демона, точно пару зарвавшихся пешек. Магистр был слишком быстр и слишком легко орудовал столь внушительным оружием, чтобы это можно было объяснить одной лишь сноровкой. За его плечами реял радужный плащ и веяли запредельные силы, которых даже зелёный свет проклятого черепа не мог унять. Астарде стоило осторожнее направлять свои удары, мало ли какие сюрпризы таят в себе чары Магистра?

Холод кинжала обжег кожу, но жрица не подала виду. Это было не касание убийцы, как бы убедительно сейчас ни играл Арнак. Возможно, им стоило отрепетировать ее смерть, чтобы Аданари потерял бдительность, воспользоваться моментом. И все же они встретились с судьбой лицом к лицу. А дальше все случилось слишком быстро.
За считанные мгновения все трое оказались у подножия лестницы. Завязавшийся бой стремительно перетек в смертоносный танец - двое против одного. Для мага, облаченного в тяжелый доспех, Ловис двигался с невероятным проворством и легкостью. Булава в его руках рассекала воздух со страшной силой, бросая вызов законам физики. Попасть под ее удар значило подписать себе смертный приговор. И Астарда плясала, как бешенная, выжидая момент, пытаясь добраться до слабых мест. Но что даэдрическим чарам ее жалкие метания? Даже Арнак, искусно владеющий копьем, раз за разом отвлекающий на себя некроманта, едва ли добился успеха. А время шло, и силы утекали.
Лишь однажды, удачно зацепив Ловиса на расстоянии вытянутой руки, демон заставил его раскрыться. Черная Луна в груди данмера заиграла тревожными бликами, и Астарда направила в нее острие клинка. Грянул гром, яркая вспышка осветила храм. Чудовищная сила раскидала врагов по разные стороны, их бой прервался так же внезапно, как и начался.
Артефакт, бурлящий ограненной черной желчью, треснул, но не сломался.
Оказавшись на полу, бретонка в первые же секунды почувствовала в теле знакомую полноту сил, словно пустой кувшин наполнили до краев. Долго думать не пришлось: остатки магического черепа разметало по зале, и не было больше преград для колдовства. Жрица лишь на долю секунды опередила Ловиса, ударив ослепительной молнией в его уже вскинутую руку. Сгусток синего пламени обжог камень рядом с Арнаком, и тот успел подняться на ноги.
Где-то рядом с бретонкой вспыхнула синева портала, и на помощь данмеру, призванный из родного Плана, явился воин дремора. Даже со всем магическим арсеналом, практикой и талантом два мага едва ли могли выстоять против заклинателя, подкрепленного силой Молаг Бала. И тем не менее, они пытались. Бой разгорелся (буквально) с новой силой: храм преобразился от всплесков энергий и какофонии цвета. Астарда отбивалась от натиска дремора, пока Арнак плавал в тенях и отвлекал некроманта. В какой-то момент девушка и вовсе потеряла их из вида, контролируя противника и остатки магических сил.
Тем внезапнее для нее оказалась сцена, развернувшаяся спустя секунды после успешной атаки на даэдра. Она увидела, как данмер ринулся к лестнице, как разъяренным смерчем пролетел по ней полпути и замер, выкрикивая в пустоту древний приказ. Она услышала сдавленный крик Арнака, парализованного незримой силой. Формула заклинания уже была у нее на губах, но она опоздала. Там, наверху пирамиды, Ловис всего раз взмахнул булавой, и даэдрота швырнуло в безмолвную пустоту.
Он упал.
Сердце Астарды пропустило удар. Бросив дремору, пережидающего в укрытии, она бросилась в дальний конец храма к безвольному телу юноши.
Пусть Ловис идет за ней. Пусть. У нее будет немного времени.

У пертана не было времени жалеть о прочности поножей Ловиса, ибо их строенный танец требовал приложения всех его сил. И Арнак плясал, плясал словно в последний раз. Его ноги скользили в крови, но его копьё поднималось и падало, словно пертана вела незримая нить. Вниз по древним ступеням, кругом среди колонн, вперёд и вверх – и ему удалось достать Ловиса в прыжке!
Грянувший всплеск магии швырнул Арнака прочь, и он же словно открыл пертану второе дыхание. Синий огонь вражеского заклинания высветил ярко загоревшиеся глаза даэдрота и его оскаленную улыбку. Он растворился в хороводе теней, но лишь для того, чтобы через миг вынырнуть из собственной тени Ловиса и ударить его копьём в спину. Метал загудел от приложенной силы, Магистр пошатнулся, но тут же развернулся и попытался перешибить ноги даэдрота низким ударом булавы. Начатый на ступенях смертоносный танец возобновился с новым пылом: Арнак сиганул вверх на несколько метров, но тут же ухнул вниз, когда Ловис рассеял его заклинание. Прокатившись по полу, Арнак едва успел отвлечь врага броском призванного кинжала, а затем выиграл несколько секунд, сотворив собственного иллюзорного двойника и уйдя в тень.
В этот раз им противостоял враг, съевший не один десяток собак на магических поединках. Он был сосредоточен, быстр и буквально светился заёмной энергией. Окинув поле битвы быстрым взглядом, пертан вновь наделил себя необычной прыгучестью и поскакал вверх по лестнице. У них был только один шанс вывести Ловиса из равновесия и нанести тому фатальный удар, и этот шанс скрывался в глубокой привязанности Магистра к его почившей сестре. Осталось только добраться до портала и швырнуть туда её забальзамированный труп.
Грохот чужих шагов за спиной подсказал пертану, что его маленькая хитрость раскрыта. Он уже шептал новые чары иллюзий, когда его настигло заклинание Ловиса.
«Паралич? На мне?! Какая неле…» - и тут его мысли застыли, вместе с задубевшими руками и ногами.
Очередной прыжок бросил его грудью на тело какого-то бедолаги, попавшего под влияние Ловиса и убитого кинжалом его приспешника. Заклинание Ловиса было мощным, но кратким, и вскоре воля демона возобладала над ним. Но не успел Арнак сделать первый вздох, как страшный удар Ловиса сбросил его со ступеней. Под треск ломающихся костей и рвущейся одежды он нашёл пристанище на холодном полу у серых ступеней. Взгляд на залитом кровью лице казался удивлённым, но губы силились прошептать последнее заклинание.

У Астарды было меньше времени, чем она могла ожидать: Ловис не собирался утруждать себя ещё одним спуском по лестнице, и уже готовился спрыгнуть ей на голову, когда в зале появился четвёртый участник. Закутанная в старый, покрытый масляными пятнами плащ фигура шагнула из-под входной арки. Ленты рунной материи, свисавшие с плеч незнакомца, были обуглены, но на них всё ещё можно было разглядеть герб дома Аданари. Вместе с ним в зал влетело облачко пепла, оставшегося от хитроумной ловушки, устроенной Ловисом на подходе к залу ритуала и столь же хитроумно обманутой Арнаком и Астардой.
Чужак поднял руку, отчего среди погребальных повязок мелькнула иссохшая плоть его кисти, и указал на возвышавшегося над ним Магистра.
- Скверна нашего рода. Как смел ты очернить эти священные залы?!
Голос, холодный и скрипучий, точно звуки весла в несмазанной уключине, разносился далеко под своды зала. Ловис замер, будто скованный льдом. Но призванный им дремора был далёк от семейной щепетильности: почувствовав угрозу, он бросился на незнакомца с мечом.
Его встретил вал испепеляющего огня. Заклинание мертвеца обратило даэдра в прах и промчалось по всему залу, остановившись лишь ударившись о далёкую стену с другой стороны. И пусть заклинание разминулось с Астардой в десяти метрах, бретонка немедленно ощутила на коже его неистовый жар. Наверху, Ловис ограждал себя чарами и, вместе с тем, обращался к предку:
- Праотец мой, мне ведомо твоё имя, но ведаешь ли ты, что тебя пробудили по ошибке? Какими словами прервали твой сон и обратили тебя против собственной крови? Умерь свой гнев, ибо здесь решается судьба двух последних ветвей твоего рода!
Он говорил и шёл вниз, меняя слова на шаги и взвешивая шансы, и каждый его шаг дарил Астарде очередную секунду. Как знать, которая из них может оказаться последней?

Дремора был оскорблен побегом жрицы, и ответом ей был сгусток жаркого огня, брошенный в спину. Древняя колонна спасла ее, приняв удар на себя, а дальше Астарду поглотила полутьма дальнего конца зала. Даэдра не последовал за ней, но бретонка еще не знала, почему.
Она рухнула на колени перед недвижимым демоном и нащупала его пульс. Дыхание его было рваным и поверхностным: судя по всему, ребра сильно пострадали при ударе и падении с высоты. Десятку других костей досталось не меньше. Пришлось действовать быстро и сосредоточенно, пока внутренние повреждения были обратимы.
- Будь со мной, - сухо бросила жрица, руками выписывая в воздухе замысловатые фигуры. Ей будет легче контролировать ситуацию, если Арнак останется в сознании. Но проблема, помимо прочего, была еще и в том, что процесс экстренного сращения костей и тканей мог оказаться для него по меньшей мере мучительным. Астарда знала это, знала, но мало чем могла облегчить страдания даэдрота: ее силы были на исходе.
Покрывшись испариной, ловя размытые обрывки фраз под бешенный бой собственного сердца, она обратилась к своей накопленной мудрости и являла миру чудеса целительства. Благословенный свет ручьями струился по окровавленному Арнаку, возвращая ему целостность исходной формы. В какой-то момент, снова проверяя его пульс, бретонка заметила, как закатываются глаза демона и расслабляется сжатая до предела челюсть. Он терял связь с этим миром, и хотя жрица действовала скоро и умело, последние крупицы ее магических сил иссякли вместе с тяжелым вздохом. Свет постепенно рассеялся, магия жизни осела на пол мелкой золотой пылью.
Она сделала все, что смогла. Пришел его черед.
Осторожно подхватив голову юноши, Астарда приложила к его губам оголенное запястье, пытаясь пробудить демонический инстинкт к выживанию. В этот момент поток огня, посланного мертвецом, обдал бретонку жаром и неприятно обжег свежую рану на шее. Девушка спешно склонилась к Арнаку, почти в отчаянии подставляя кровоточащий порез.
- Ну же! - потребовала она, слегка тряхнув демона. Время иссякало.

Губы Арнака дрогнули в кривой пародии на улыбку, его мерцающий взор остановился на лице жрицы, сведённые предсмертной судорогой руки вцепились в подолы её куртки. Видят боги, ему приходилось умирать, не раз и не два. Порой это было быстро, порой – долго и мучительно. Он истекал кровью, терял голову, задыхался, сгорал и попадал на клыки особо удачливым тварям Нирна. Это было больно, всегда. Физическое воплощение даэдра не желало безболезненно расставаться с его белой душой. Сегодняшний случай был совсем другим, ибо агония охватила не столько его изломанное тело, сколько сам его трепещущий дух.
Этот безумный, бесконечный день научил его ценить время, как не смогла бы и тысяча лет в роли эмиссара Мефалы. Сейчас он чувствовал каждую секунду, наполненную агонией и борьбой с неумолимыми законами Костей Земли. Когда он вернётся, его маленькой Астарды уже не будет, и он останется наедине со своей вечностью. И он цеплялся за неё, всеми силами, какие у него оставались.
Даже когда его кости принялись извиваться подобно змеям, и всю его многострадальную оболочку пронзила волна немыслимой боли, он цеплялся за неё, словно нищий за изношенный плащ. Он распахнул рот в нечеловеческом, кровавом крике. В эти секунды он проклинал свою вечность, сковавшую его непрерывным циклом повторения и неизменности. Он призывал все проклятые силы, коими обладал; все хитроумные уловки, какие узнал за тысячелетия странствий; все грязные секреты смертных и богов. Но сегодня его сумка с трюками наконец показала дно. Его руки разжались, оставив на одежде маленькой жрицы отчётливые следы от острых ногтей.
Он уже слышал плеск вод Забвения, готовых принять его истерзанный дух, рассеять его и собрать вновь через сотню-другую лет для новой жизни. Последний рывком Арнак приподнялся над пучиной и взглянул на Астарду потускневшими глазами цвета холодной крови. Крови?
Он среагировал прежде, чем сумел понять. Острые клыки прокусили шею Астарды до самой кости, проливая и впитывая живительную влагу. Всё его тело от пяток до белоснежной макушки словно пронзила молния. Умирающие клетки резко получали заряд бодрости и хорошего настроения, и столь же резко принялись делиться и восстанавливаться. Арнак мог бы ещё долго наслаждаться этим божественным нектаром. Но в отличие от всяких там кисельных вампиров, он знал, что примерно после третьей чашки вкус начинает приедаться, а положительные ощущения сходят на нет. Он разжал челюсти и слизнул последние капли с побледневшей кожи бретонки, после чего взглянул на неё осоловелым, но уже вполне осмысленным взглядом:
- Я думал, что просплю тысячу лет, - он говорил тихо, словно голос его доносился из-за пределов мира. - Кажется, ты уже достаточно взрослая, чтобы не плакать над сломанной игрушкой?
Руками, помнившими холод запредельных вод, он сжал её плечи и спину. Губами, согретыми её кровью, он прижался к её губам. Волей, обретшей второе дыхание, он отгородил их от дыма и жара. Вокруг них расцветало пылающее Инферно.

Боль была внезапна и чудовищна. Астарда закричала горько и с надрывом, но крик ее быстро перешел в мучительный хрип. Из глаз сами собой брызнули слезы, а руки с такой силой сжали одеяние демона, что онемели вмиг. В какой-то момент она окончательно потеряла связь с реальностью: все это, начиная от схватки с Ловисом и заканчивая попыткой реанимации, представлялось ужасным кошмаром, бредом больного рассудка. Течение времени замедлилось и стало тягучим, как патока, а тело больше не ощущалось как собственное. Борьба и боль - все это было так вторично. Зачем? Для чего? Нужно только закрыть глаза, и все закончится...
Жрица пришла в себя уже в крепких руках демона. Что-то вернуло: кажется, новая порция ощущений от вынимаемых из шеи клыков. Переживая болезненную лихорадку в своей голове, Астарда коснулась рукой свежей раны и запечатала ее крупицами магических сил. Она не видела ничего кроме вспыхнувших с новой силой глаз даэдрота, и этот удивительный огонь окончательно поселил в голове девушки единственно важную мысль: он жив. И яркий поцелуй со вкусом крови и торжества жизни стал тому прекрасным подтверждением.
Только жар некропламени смог нарушить единение двух душ. Астарда вздрогнула и инстинктивно прикрылась рукой, пристально вглядываясь в тонкую пленку защитного барьера. Под напором разрушительной магии она казалась хрупкой и едва различимой, как мыльный пузырь. Самой бретонке нечем было подпитывать его, ее внутренний источник давно иссяк, а за разрастающейся стеной огня не было видно ни зги. И все же, это был не конец.
Ослабшей, но все еще уверенной рукой бретонка подняла с пола меч и мягко коснулась мужского плеча свободной ладонью.
- Сядь как можно дальше от пламени.
Не дожидаясь, не медля более, она стала преградой между Арнаком и стихией. Не поднимаясь с колен, она склонила голову и вытянула вперед руки, крепко обвивая пальцами рукоять меча. Острие его звонко ударило о камень, и не было больше звуков, кроме нарастающего гула и пляски огня. В этой молитвенной позе Астарда оставалась недвижима, даже когда многочисленные алые языки потянулись к ней со всех сторон, она не попятилась от них. Пламя бушевало над ней в полную силу, пытаясь забрать ее и Арнака в свои чудовищные объятия, но не могло дотянуться. Даже вдали от храмов, под десятками метров земли и пород Меридия услышала зов и явила малую часть своих сил, чтобы души усопших могли упокоиться с миром, а живые не разделили их участь.

***

Огонь, потерявший всякую пищу, медленно отступил. Воздух полнился дымом и запахом жженого мяса. И хотя первый медленно, но верно сходил на нет благодаря искусству древних зодчих, ароматы прошедшей бури останутся в этих залах надолго.
Астарда разлепила глаза и вгляделась в кромешную тьму. Ее губы пересохли, одежда пропиталась кровью, потом и гарью. Попытавшись разъединить сцепленные пальцы, жрица болезненно замычала: несмотря на защитные чары, жар огня был достаточно силен, чтобы запечь ее кожу на руках. Клинок с лязгом рухнул на пол, пульсируя маленькой искоркой света в основании лезвия, а за ним качнулась и едва не рухнула сама бретонка. Смертельная усталость прибивала ее к земле, и все-таки... она была жива. Они были живы.

Арнак выпустил свою маленькую жрицу с явной неохотой. Казалось, перспектива сгореть заживо его не сильно пугала. Отчасти тому виной был богатый жизненный опыт в вопросах горения заживо, но и немалую роль сыграло очарование момента. Всё же, пертан отстранился и склонил голову в торжественном, пусть и несколько вымученном поклоне. До самого конца представления Астарда могла ощущать его пристальный взгляд где-то пониже лопаток. Он смотрел, даже когда по его лицу текли слёзы, вызванные излишней яркостью божественного света. Когда же всё закончилось, он прибавил к восхищённому взгляду пару умелых, но натруженных рук.
- В иных обстоятельствах, я бы сказал, что мне всегда приятно иметь избранницу божества, - произнёс он утомлённо. - Но кажется, это будет не слишком романтично в наших текущих обстоятельствах. К тому же, этот проклятый день длится уже целую вечность. Давай просто пойдём и удостоверимся в том, что вся семейка останется в гробу, где ей и место?

Астарда проглотила черствый ком в горле и тяжело вздохнула. Опора для нее была как раз кстати, и она позволила мышцам расслабиться на несколько долгих секунд. Она устала. И Арнак тоже. Факты говорили, что Ловис не пережил огненную бурю, но опыт бретонки подсказывал - сперва нужно увидеть труп.
Поднимаясь на ноги и поддерживая друг друга в меру своих сил, маги медленно зашагали к центральной пирамиде. На ее вершине не было ничего, кроме дотлевающего тела на алтаре. Портала и след простыл. Огонек, призванный даэдротом, играл холодным светом в дымных клубах и тускло освещал залитый сажей пол. Было тихо, как и подобает древнему могильнику.
Лишь однажды, когда пара завершала свой обход, из темноты послышалось слабое мычание и шелест. Арнак направил световой шар к источнику звука, а жрица покрепче перехватила меч, будто бы все еще могла дать отпор врагу. Приблизившись к странной груде металла, Астарда не сразу смогла распознать в ней живое существо. Это был Аданари. Его даэдрический доспех расплавился и спаялся с кожей, мясом и костями. Артефакт, недавно придававший сил, стал для Ловиса пожизненной темницей, а кристалл на груди рассыпался десятками потускневших осколков. Но что было действительно удивительно - пережив агонию, терзаясь нечеловеческими мучениями, колдун оставался жив. Увидев над собой двух магов, он жутко захрепел, но не шевелился. Его влажный взгляд (неизвестно, сколь осознанным он был в тот момент) остановился на мече Меридии. Он смотрел на него, как бродяга на оазис в бесконечной пустыне. Астарда заметила это, но не сдвинулась с места. Ей было чуждо понятие мести, но в голове раз за разом проносились картины минувшего дня: храм, немертвые, кровь Арнака на руках, его крик в ушах. Ей хотелось, чтобы боль Ловиса продолжилась и оттенила ее собственную... но она не была бы собой, если бы позволила бездумной жестокости одержать верх над разумом.
Сделав шаг без поддержки демона, она с трудом, налегая всем весом, вонзила клинок в грудь данмера, туда, где некогда покоился его самоцвет.
Ловис вздрогнул, судорожно хватая ртом воздух. И обмяк.
Выждав небольшую паузу, Астарда тяжело выпрямилась. Пусть не они с Арнаком выиграли этот бой. Но они его закончили.
- Все, - тихо подытожила она и вернулась на место.

Пертан лишь коротко кивнул. На его изощрённый вкус, кончина Ловиса была слишком простой и безыскусной. Он чувствовал бы куда большее удовлетворение, если бы они смогли задушить Ловиса его собственной бронёй или заставить снести себе голову булавой Молаг Бала. Которая, к слову сказать, исчезла так же внезапно как появилась. Но Арнак всё равно чувствовал странное, непривычное удовлетворение. Такой финал для их коварного врага в чём-то был правильным, правильным в значении, которое пертану ещё только предстоит осознать.
Арнак коротко кивнул в ответ на слово Астарды, бросил последний взгляд на оплавленные останки Магистра и, словно невзначай, произнёс:
- Надо же, сколько проблем может быть из-за одной женщины. Хорошо, что я тогда убил эту суку.

Конец