Разговор с Микаэлем— Ну слава богу, нашлась! — с искренней радостью отозвался Микаэль. — Ты как? Руки-ноги на месте? Так, ладно. Главное постарайся ничему не удивляться, я всё расскажу при встрече. Теперь главный вопрос: где ты и где тебя забрать? Какие рядом ориентиры?
— Хотела бы я сама это знать… — пробормотала Ирэн.
Она прислушалась к недалёкому гулу.
— Здесь летают самолёты. Я бы пошутила, что нахожусь в гостях у покойного лейтенанта Джона Томсона, но на его ангар это не похоже… Скорее, какая-то гостиница на задворках. Сейчас.
Вампирша залезла в навигатор и нажала кнопку позиционирования. Через секунду брови её удивлённо взмыли вверх.
— Улица Ле Шам Д’Аво?! Отель «Kyriad Nantes Sud - Bouaye Aéroport»! Микаэль, какого чёрта я здесь делаю?!
— Значит, в Нанте. Уже хорошо, — хихикнул регент. — Ладно, подожди немного, я сейчас буду. И это... — его голос внезапно стал очень серьёзным. — Давай на этот раз постараемся обойтись без колюще-режущих, ладно?
Он ещё и издеваться вздумал! Хихиканье на том конце провода подстегнуло Ирэн, и без того начинающую терять терпение из-за идиотской, непонятной ситуации. Кажется, кто-то, владеющий Доминированием, решил над ней пошутить и теперь наслаждался результатами удавшегося розыгрыша.
— Я убью тебя, несносный italianeg! Клянусь Лилит, ты покойник, если на заберёшь меня из этой дыры через 10 минут! — вырвалось из трубки, прежде чем ДиРейм нажал кнопку разъединения.
Машина приехала немного позднее. В конце концов, сначала нужно было убедить водителя подвезти его старого друга, которого тот видел впервые. В итоге ДиРейм покинул белый Шевроле, «убедил» лысеватого француза в очках немного подождать, после чего с обворожительной улыбкой зашагал к Ирэн.
— Buona sera mio caro! — размахнул он руками. — E mi sono chiesto dove cercarti. Felice di rivederti! Spero che Wake non ti abbia rovinato i nervi? *
Бог весть, сколько разных версий пронеслось в рыжей голове при услышанном имени «Уэйк», от самой логичной («Здесь была назначена та самая встреча с Джозефом») до самой экстравагантной («Это всё подстроили маги, которые всё это время были в сговоре с Носферату. И сейчас передо мной на самом деле не Микаэль, а кто-то из Крыс под Маской Теней»).
— Ты хочешь сказать, я тут была с Уэйком наеди...
«Каин всемогущий, я что, Эдгару изменила?!»— Где Эдгар?! Он знает?! — выпалила Ирэн, не договорив предыдущую фразу.
Микаэль осёкся на секунду, пытаясь подобрать слова.
— Рад видеть, что к тебе вернулся твой прежний темперамент, — выдохнул он, продолжая беседу на итальянском. — Признаюсь, я по нему очень скучал. С Эдгаром всё в порядке, он в курсе ровно настолько, насколько было необходимо в твоей ситуации. Нам бы отсюда уже уехать..? Ты не против не афишировать своё знание французского, пока не доберёмся до капеллы?
Достигнув капеллы, Микаэль ещё раз побеседовал с водителем, поблагодарив за «неожиданный геройский поступок», и наконец можно было разговаривать свободно, не боясь быть услышанными третьими лицами.
— Итак. Для начала, я должен перед тобой извиниться, Ирэн. Мне пришлось попросить Уэйка забрать чуть больше недели твоей памяти, и, судя по всему, у него получилось. Думаю, тебе интересно, что такого случилось за это время, и почему мне пришлось идти на такие меры?
«К тебе вернулся твой прежний темперамент», «в твоей ситуации»... Микаэль говорил какими-то загадками. Обычно к подобным обтекаемым формулировкам прибегают, когда случилось что-то ужасное и надо пощадить собеседника. Шестое чувство подсказывало: что-то здесь неладно. А уж когда Ирэн услышала про намеренное стирание памяти, то подозрение превратилось в уверенность.
— Думаю, у тебя был очень веский повод, чтобы это сделать. Да ещё и с помощью Уэйка, — нахмурилась ирландка, приготовившись слушать.
— Более чем, — кивнул итальянец. — Тогда начну с хороших новостей. Три ночи назад Его Светлость Стефан Торстен принял тяжёлую ношу должности Лорда в окружении высшего цвета клана Тремер, и мы оба были приглашены на эту встречу.
Неподдельная радость засветилась на лице Ирэн.
— Я знала, что эта ночь когда-нибудь наступит! — просияла ирландка.
Последние полгода она шла к этой цели, чтобы в день триумфа Торстена стоять рядом с ним и быть гордой, что Стефан —
её Стефан — его проницательный ум, дальновидные поступки и заслуги перед кланом, оценены по достоинству. А она удостоена чести стоять рядом с ним.
— Одной из частей выступления была наша спецоперация по поимке Одарённой, — продолжал Микаэль. — Отдельно были отмечены как твои заслуги, так и заслуги Одиль, которая сдала убежища очень многих магов нашим оперативникам. К слову, это было последнее появление Од на публике, потому что она была публично казнена.
Счастливая улыбка быстро померкла, стоило Микаэлю произнести имя Од, да ещё в новом его варианте, который она взяла после Обращения — Одиль. А потом в каре-зелёных глазах и вовсе застыло подобие ужаса вперемешку с... облегчением.
— Казнена?! За что? Что она натворила?
Нет, Ирэн, конечно, и без того знала все грехи француженки наперечёт. Но, кажется, прежде Торстена они нисколько не смущали. Значит, его подопечная за это короткое время не-жизни успела отличиться в чём-то ещё. Чёрт, ну почему она не помнит всё самое интересное!
— Подожди. Торстен что, сам её...?
— Сам. Того самого. Котлом крови, если не ошибаюсь. Ну это, когда витэ кипит в жилах, выжигая прилегающие ткани. Кстати, казнь шла с формулировкой «по собственной воле предавшая собратьев-магов не заслуживает доверия собратьев Тремер», — улыбнулся Микаэль, смутно догадываясь, чьи это были слова.
А через несколько секунд улыбка спала, обнажив грусть и сочувствие.
— Это же мои слова! — встрепенулась Ирэн.
Те самые, которые она собиралась сказать Стефану в грядущий приезд. Ах да, он ведь уже состоялся. Но это значит... Если Торстен произнёс их со сцены во всеуслышанье, получается, своё намерение она выполнила. И, более того, Высокий Регент к ней прислушался.
— Выходит, он понял, наконец, какую змею пригрел на груди...
Ирэн рассмеялась.
— Микаэль, это же замечательно! Сорбонна избавилась от предателя в своём стане!
— Согласен, — кивнул регент. — Но как бы так сказать... Затем под удар попала капелла Нанта.
ДиРейм намеренно размывал смысл, чтобы между эмоциональными вспышками Ирэн и осознанием произошедшего находилась какая-либо мыслительная работа.
— Я не знаю всех подробностей, но всю неделю до инаугурации я не мог пробиться к тебе в Сорбонне. Быть может, это была часть плана Торстена, чтобы Од ничего не заподозрила ровно до последнего момента. План действительно сработал. Но мне кажется, кое-где Лорд тебя передержал. По-моему, тебе стоило наблюдать ситуацию со стороны гостей, а не прямого участника событий. По крайней мере, не очень дальновидно было зачитывать при всех ещё и причину твоего заключения. Не при регентах, даже если они всё равно всё узнают.
Ирэн и раньше говорила Высокому Регенту всё прямо, и обычно их ссоры проходили по одной схеме: пламенно-колкая речь ирландки — воспламенившийся гневом Торстен — наказание Ирэн, плавно переходящее в сцену чувственно-бурного примирения. Иногда за последним пунктом следовал срочный выезд капеллы на место происшествия и заметание следов этого самого примирения. Это уж как пойдёт.
— Стефан вполне мог не выпускать меня из личной опочивальни целую неделю, — хмыкнула тремерша, пожав плечами. — Представляю, как, должно быть, бесилась эта выскочка. Ах, жаль, я не помню выражения её приторно-смазливого личика в этот момент. Кстати, можешь меня поздравить: я теперь не просто Королева Сорбонны, а всей Франции!
При всём неудобстве существования вампира, отсутствие вегетативной нервной системы иногда давало свои плоды. Можно было в одно мгновение перестать пользоваться такими особенностями, как дыхание и пульс, вернувшись к фактической природе трупа. Примерно так же выглядел сейчас и Микаэль, молча и неподвижно буравя Ирэн взглядом, словно статуя из творения Энн Райс. Но увлечённая радостной новостью, ирландка всё ещё не понимала намёков и обтекаемых формулировок. Собранное молчание регента она истрактовала по-своему.
— Ну не ревнуй. Обещаю, что не буду зазнаваться. Разве что самую капельку, — она ободряюще приобняла мужчину. — В конце концов, такое повышение статуса благотворно скажется и на нашей капелле. Чего только не сделаешь ради дорогого регента ДиРейма!
Ирландка уже вовсю крутилась перед зеркалом, придирчиво рассматривая собственное отражение и мечтая вслух:
— Первым делом закажу себе диадему. Не такая тяжёлая и громоздкая, как корона, но сразу даёт понимание о статусе. Да и просто красивая деталь туалета. Пусть это будут... — она задумалась на пару секунд. — Чёрные бриллианты. Да. На контрасте с волосами.
— Ну, похоже кто-то очень удачно пошутил, отправив меня всю неделю сторожить «чулан», — усмехнулся Микаэль. — И именно поэтому мне пришлось звать на подмогу Уэйка, вытаскивая тебя из кататонии, которая была вызвана, видимо, невероятным успехом Лорда в любовных делах. Тогда да, мне придётся комплексовать всю оставшуюся не-жизнь.
Рыжая голова закрутилась то влево, то вправо, примериваясь к воображаемой «короне», пока Ирэн продолжала щебетать меж делом.
— Что, неужели прямо до кататонии? Оу... Что-то Его Светлость увлеклись любовными играми в этот раз, — одобрительно цокнула она языком. — И что, для этого пришлось стереть мне память? Ну мне же теперь нечего будет вспо-омнить... — жалобно вздохнула она, сожалея об утраченном ярком романтическом приключении.
Но Микаэль отчего-то хмурился всё больше. Взыграло уязвлённое мужское самолюбие?
— О, не стоит комплексовать, — махнув рукой, успокоила собеседника Ирэн. — Я, конечно, не могу вас сравнить на любовном поприще в силу отсутствия понятного опыта кое с кем...
При этих словах рыжая хулиганка обернулась, бросив на регента хитрый взгляд.
— Но не думаю, что ты в чём-то уступаешь Его Светлости. Ему ещё многому предстоит научиться под чутким руководством одной наставницы, — хихикнула она. — Так а зачем ты чулан-то сторожил? Тебя приставили никого туда не пускать, чтобы нам не помешать?
— Собственная инициатива, — фыркнул Микаэль. — Знаешь ли, очень многое могло случиться с одним моим знакомым Примогеном, когда её тело лежит в гробу, в цепях на всем известном месте. Мне не хотелось, чтобы моя капелла понесла потери из-за «несчастного случая».
Ирэн перестала болтать и, вмиг посерьёзнев, уставилась на итальянца через отражение в зеркале. Развернувшись, приблизилась, остановилась напротив.
— В гробу в цепях?.. — переспросила она упавшим голосом.
— Ты в любом случае об этом бы узнала, — отвернулся ДиРейм. — И будет лучше, если ты сделаешь это здесь, а не в Париже. Потому что из нантовцев об этом знаю только я.
— Чей приказ? — сухо уточнила Ирэн, задав главный вопрос.
— Лорда Торстена, — ответил регент, уже зная, что ничем хорошим это не закончится.
— Стефана?..
Болезненная судорога исказила лицо ирландки, и сама она будто постарела на десяток лет в одно мгновение.
— Нет... — медленно покачала она головой, не сводя с регента глаз. — Нет, он не мог... Не мог так поступить со мной. Не мог! Ты всё врёшь!
Голос её сорвался на крик. Так всегда происходит — охваченные горем вымещают боль бессилья и отчаяния на вестниках дурных новостей.
— Как ты мог! Это неправда! За что! Лилит, за что!
Кусочки паззла сбивчивого рассказа регента, его разрозненные реплики, хмурый вид, недосказанности — всё начало складываться в единую картинку, чтобы предстать перед мысленным взором Ирэн в своей неприкрытой отвратительности. Жестоко. Беспощадно. Но справедливо. Ирэн имела право знать правду — так рассудил Микаэль.
В зеркало полетело первое увесистое нечто, попавшееся под руку. Серебристые осколки со звоном осыпались на пол.
Она не Королева больше. Её предали. использовали и выбросили, как просроченный расходник.
— Будь ты проклят! Проклят! Проклинаю тебя и весь твой род! В обоих мирах не знать тебе покоя!
Ирэн уже не помнила себя, круша всё вокруг. В душе громыхнул и начал извержение вулкан, и сейчас эмоции боли, обиды, злости, горечи и разочарования хлынули наружу через край.
— Ну спасибо, — насупился Микаэль. — Я тут кружусь и заключаю сделки, чтобы тебя вытащить, а меня ещё и проклинают, — мужчина сложил руки на груди, жмурясь при каждом новом хрусте стекла и керамики.
К счастью, то тут, то там пряталась невесть откуда взявшаяся посуда, а в углу предусмотрительно стоял совок. Регент понимал, что проклятья адресованы не ему — они предназначались для Торстена. Микаэль просто решил немного перенаправить вектор гнева Ирэн, сфокусировав его на себе. Героический поступок, учитывая горячий нрав ирландки. Реакция не заставила себя долго ждать. Стоило итальянцу напомнить о своём присутствии, как подхваченная тарелка вместо стены полетела в регента. А потом ещё одна.
Снаряды угодили точно в цель, вдребезги разбившись о преграду в виде неподвижно стоящего итальянца, как о скалу. За какие-то считанные минуты пространство, служившее капелле общим залом для сборов, превратилось в хаос, напоминавший картины абстракционистов: то тут, то там валялись черепки, осколки, фрагменты, детали и составные части...
***
Ирэн обессиленно сползла по стене, уронив голову и спрятав лицо в ладонях. Послышались тихие, с трудом подавляемые всхлипы.
— Ну нет. Нет-нет-нет. Только не это... — выдохнул Микаэль и зашагал из комнаты, чтобы вернуться с коробкой салфеток.
Осторожно, лавируя между осколками, он подошёл к девушке и молча сел рядом.
Чёрная ткань платья впитала слёзы, вбирая в себя, скрадывая алый цвет. И хоть внешне это не было заметно, можно было догадаться, что подол безнадёжно испорчен. На предложенные салфетки Ирэн не отреагировала — в этот момент эстетика была последним, что её волновало.
Всё посыпалось, как карточный домик, в один миг. Превратилось в прах. Не было больше Уэйка и грандиозных планов на серию будущих открытий на стыке Тауматургии и магии. Не было Торстена, стоящего рядом на сцене и кладущего руку ей на плечо в благодарном жесте за её верность и поддержку. Эдгар... Он не поехал в Париж, когда случился инцидент с её заточением. Не было его рядом и сейчас.
Ирэн подняла красное от потеков слёз лицо и обвела гостиную глазами, будто все ещё надеялась, что сейчас из соседней комнаты сюда войдёт Кавендиш, собранный, деловитый, подтянутый и, как всегда, улыбнётся ей тепло и приветливо. Но британца не было. И всё было понятно без слов.
Рядом был только Микаэль. Снова. Как всегда. Кто бы мог подумать, что тот, с кем она чаще всего ссорилась и пререкалась, выясняла отношения и даже дралась, окажется самым верным, преданным другом?
— Они всегда уходят, Микаэль. Все. Всегда одно и то же... Наступает когда-то эта проклятая ночь, когда они просто поворачиваются спиной и уходят... — она горько усмехнулась, не поворачиваясь к регенту и глядя в одну точку перед собой.
— Говорят, помогает пара предупредительных выстрелов в голову, — мрачно произнес ДиРейм, поддерживая настроение беседы. — Но что-то мне подсказывает, что это не то, что ты ищешь. Вампиры — одинокий народ. Мы прокляты очень серьёзно, а потому мы привыкли выживать несмотря ни на что. Не удивительно, что среди нас так много самовлюблённых эгоистичных, кхм, персон.
Хотелось бы сказать больше, но чёртовы вторые узы к клану явно мешали разгуляться.
— А тебе нужно жить, а не выживать, — ДиРейм тепло обнял Ирэн за плечи. — Почему бы тебе не попытать счастья с теми, кто не знает, что такое Зверь?
— С человеком?
Ирландка лишь покачала головой. Люди смертны. И рано или поздно перед вампиром вставал непростой выбор: позволить своему любимому стариться и умереть, но быть свободным, или же сделать его жизнь вечной, связав узами крови и лишив собственной воли.
— Ты же понимаешь, что гули любят нас искусственно. Это не их веление сердца. Оно навязано им витэ нашего праотца...
Ирэн вспомнила взгляд, которым на неё смотрел Джозеф тогда, в машине. Он ещё не был гулем, не попробовал на вкус бессмертной крови, но глаза мага смотрели на неё... с любованием. Как на красивую вещь.
— Если мы все прокляты, то я проклята вдвойне, — пробормотала ирландка, обняв Микаэля в ответ и устроившись головой у него на плече. — Они слетаются на миловидное личико, как мотыльки на огонь. Но не видят за ним меня...
Так она просидела некоторое время, уставившись невидящими глазами на трещинку в штукатурке.
— А кто говорил о гулях? — возразил Микаэль, поглаживая её голову. — Разве любовь строится на контроле? Мне всегда казалось, что в этом замешано доверие... Я говорил о людях. Обычных людях, незамутненных прикосновением к проклятью. Не всё должно сводиться к крови, особенно у нас, чей клан построен на крови. Страшно звучит, да?
— Но люди смертны и уязвимы... Рано или поздно настаёт момент, когда они умирают. Не думаю, что буду готова к смерти любимого. Не думаю, что к этому вообще можно как-то подготовиться.
Она прикусила губу, раздумывая, стоит ли озвучивать ещё одну пришедшую на ум мысль. Но в конце концов всё же решилась.
— Вампир и человек слишком разные существа, чтобы меж ними могло возникнуть такое сложное чувство, как любовь. Так бывает лишь в сказках, а в реальной жизни... Я в это не верю.
— Любовь или страсть? — Микаэль внимательно посмотрел в заплаканные глаза. — Мне казалось, ты уже выросла из возраста, когда веришь, что будешь жить вечно. Быть может,
некоторые причины гибели нас не тронут, но им на место приходят другие, — он эмоционально развел руками. — Мы не ниже и не выше людей. И хотя мы другие, но мы остаемся с людьми куда ближе, чем хотелось бы каждой стороне. К тому же, обязательно наступит момент, когда не станет и нас. С учётом последних месяцев, смертность дома Тремер не такая уж и малая, чтобы тешить себя мыслью пережить ещё одно поколение. Тогда к чему сожаления о вещах, которые могут и не произойти?
Любовь и страсть для Ирэн были неразделимы, поэтому она ответила сразу, уверенно, не раздумывая:
— Всё. А если этого нет, то и умереть не жалко.
Она замолчала, ещё раз прокручивая в голове произошедшее.
— Так, значит, Торстен не только прилюдно отобрал у меня ранее пожалованный титул, но ещё и опозорил перед всем тремерским сообществом Франции... Ну правильно. Он же добился своего, и я теперь ему не нужна. Выходит, изначально всё распланировал...
Ирэн вдруг нестерпимо сильно захотелось бросить всё к чёртовой матери и уехать подальше отсюда. В самом деле, зачем стараться, что-то делать, преодолевать, когда эти усилия и ты сама не нужны твоему собственному клану? В этом свете навсегда покинуть страну выглядело не самым худшим решением. Но сейчас она была в этом не уверена. Она уже ни в чём не была уверена.
— Что бы ты сделал на моём месте?
— Обошёл бы Лорда по карьерной лестнице, — прикинул Микаэль, пожав плечами. — Принуждение к признанию ошибки порой бывает очень... приятным. Анри Эдюан случайно не рассказывал тебе, как он кинул меня вместе с котерией посреди битвы за Чикаго в августе 45-го, когда взорвалась бомба над Хиросимой?
— Будучи в трезвом уме и твёрдой памяти, Шарль был не слишком-то настроен на откровенные разговоры. Ему была больше по душе идея выкидывать меня с балконов и отлучать от капеллы, — хмыкнула ирландка. — А в торпоре он разговорчивостью не отличался, всё больше слушал. Неужели он дезертировал прямо с поля боя? Ну мсье Эдюан!
Ирэн вспомнились ночи, когда она, приезжая в Париж, спускалась в подземелья столичной капеллы, чтобы «поболтать» с покоящимся регентом. Она всё ещё скучала по тем временам…
Но Микаэль вдруг заговорил о политических рокировках и отвлёк её от ностальгических мыслей:
— Кстати, у нас тут вроде как образовывается вакуум власти в Нанте. Не хочешь занять должность князя и показать, что и без Его Светлости кое-что да можешь?
Несколько долгих секунд Ирэн смотрела на регента, а потом рассмеялась.
— Я, конечно, знаю, что ты ещё тот сорвиголова. Но сейчас ты всё-таки шутишь, да? Эк чего выдумал: в князья меня баллотировать!
— Ну... — мужчина покрутил пальцем по полу. — Я уже поговорил с Носферату, а они обещали повлиять ещё и на Малков. Работы предстоит, конечно, много, но они вроде как согласны. Да и негоже вперёд Примогена идти в Князья. Ты же меня знаешь, я только так наломаю дров, попади мне чего в руки нестабильного.
— Согласны на что? Меня в княгини?! Ты уж и с Носферами сговорился, когда успел только! — хлопнула себя по бедру ирландка.
Слова не прозвучали осуждающе — напротив, в них слышалось одобрение. И приятное удивление. Невольно зеркаля жест итальянца, Ирэн поскребла ногтем половицу.
— Эта опасная затея... Дерзкая. Сродни недавнему дворцовому перевороту, который совершили анархи. Но тогда на их стороне было численное превосходство, свои люди в Примогенате и даже ручной оборотень. А у нас же? Среди Тремеров сейчас нет единства даже внутри одной капеллы. Как можно ручаться за надёжность наших союзников? Вот если бы с нами вместе выступили Бруха… Они хорошие бойцы. Но что мы можем дать им взамен?
Рассуждения вслух явно пошли Ирэн на пользу — теперь она уже не была зациклена на переживаниях по поводу тотального краха на личном фронте.
— Жаль, Паж выгнали... — вспомнила вдруг ирландка про бывшего Шерифа-байкершу. — Она была дружна с лейтенантом Томсоном и, подозреваю, не прочь отомстить Винсенту за коварное предательство своего Сира. Возможно, она поддержала бы и затею со сменой князя.
— Знаешь, в отличие от псевдоанархов Бруха, мы действительно можем этому городу кое-что да дать. Я не просто так просил, чтобы ты выучила тот ритуал с рисунками углём. После недавнего погрома комиссии Барэ, которую мы и запустили, когда я прибил Асье, многое встало на свои места. Мы, как вид, уязвимы. Маскарад нас уже не спасает. Так что нам просто необходимо искать другие способы себя обезопасить. Ксавье предлагал свои техноштучки. А вот у нас есть куда более мощные инструменты, которые только и ждут, чтобы ими воспользовались
— Это моя давняя мечта, Микаэль, — со вздохом ответила Ирэн. — Собрать команду профессионалов, идущих в ногу со временем, взамен зазнавшихся и закоснелых в самолюбовании нарциссов. Я была на совете Примоген всего раз — и мне хватило. Сплошные напыщенные идиоты. Они занимались только тем, что пускали друг в друга стрелы язвительности. Весь вечер. В тот момент я даже пожалела князя Кордоби. Как он только работал с таким коллективом?
— Нужно начать с создания нового элизиума. Объявим официальное открытие — сумеем вести диалог в обход Примогенов. Пока что репутация страшных, злобных и жестоких Тремеров играет нам на руку, но мы не сможем поддерживать её вечно. Признаюсь, я очень надеялся на сотрудничество с Ксавье, но этот засранец даже на краю пропасти продолжал торговаться и требовать от меня конкретных шагов в пользу Носферату. Видела бы ты его лицо, когда я включил свет в заброшенном складе и скинул затемнение со всех его телохранителей, — засмеялся Микаэль. — Так что, голос Носферату мы получить сможем, а вот поддержки у него не допросишься.
— Вам уже век стукнул, Ваша Светлость, а вы всё ребячитесь, как шалопай, — шутливо пожурила регента Ирэн за выходку с Крысами.
И заботливо стряхнула с его одежды осколок от фарфорового «снаряда».
— Извини за посуду, — грустно улыбнулась она.
— Спасибо, — кивнул он, когда очередной кусочек мусора оказался на полу. — Правда, мне пока не до Ксавье. Кто-то усиленно пытается натравить на нас охотников и обвиняет нашу клинику в поддержке террористов. Надо бы найти и поквитаться с автором затеи, а я даже не представляю с чего начинать... Есть идеи?
— Есть одна, — кивнула ирландка.
Перестав «чистить перья» регенту, она подняла на него глаза — и тень прежнего взгляда, задорного, хитрого, дерзкого, промелькнула в них.
— Надо просто натравить на охотников меня.
И, засмеявшись, она тепло обняла своего единственного друга.