[BDM] Mean streets | ходы игроков | The Godfather

На этот день у Фульвио было запланировано два важных дела: первое – переговоры с владельцами квартала красных фонарей, которые хотели обсудить цены на защиту, которые в последнее время перестали их устраивать, а второе – личная встреча с Вито Красным, одним из глав итальянской мафии в Лос-Анджелесе.

Первой была запланирована встреча со владельцами борделей, а потому в полдень Нестра направился к месту встречи – ресторану "Лазания Луиджи".

Там его уже ждала троица недовольных клиентов, желавших получить скидку.

Как только вошёл крестный отец, все владельцы заведений продажной любви встали, показав своё уважение. И лишь дождавшись, пока Фульвио сядет, они сели сами.

— Крестный отец, — начал разговор один из клиентов, — Мы просим вас о справедливости. В последнее время наши заведения, всегда бывшие крупнейшими в городе, начали нести убытки. Это ужасно. Прибыль упала на четверть. И мы нашли причину таких потерь, это все свобода, которую получили люди из-за падения нравов. Раньше, чтобы удовлетворить свои биологические потребности, мужчины шли к нам, теперь у них есть клубы, где они могут "подцепить", — на этом слове мужчина, возраст которого был сопоставим с возрастом Нестры, поморщился, — девушку и провести с ней ночь. Раньше жрицы любви помогали людям не совершать грех и не заниматься сексом до свадьбы. А теперь? Никто не хочет платить за услуги, когда можно купить какой-нибудь ш...шаболде коктейль и оторваться по полной. Крестный отец, для нас настали трудные времена. Мы просим о снижении платы, которая стала для нас неподъёмной.

Старушка и ещё один, куда более молодой мужчина, одобрительно закивали. Все они ждали ответа Фульвио и надеялись, что ответ будет в их пользу.

Но польза должна быть обоюдной. Конечно, они всегда исправно платили за защиту, но, с другой стороны, и Семья должна иметь доходы, которые упали после того, как ирландцы активизировались в Оушен-Сити.

Chi crede che il denaro gli faccia tutto finisce a fare tutto per il denaro.*

- Энтони, Марта - ты хорошеешь с каждым днем! -, Уильям! - поприветствовал отнюдь несвятую троицу Фульвио. Он знал каждого из них достаточно давно, чтобы его не оскорбляло чисто американская нахальная привычка сразу говорить о делах...

Энтони, тот, что говорил, в те времена был простым шофером, и, помнится, сам частенько обращался к жрицам любви. Всегда был чувствительным, романтичным до пошлости. Застрелил сутенера, когда тот на улице ударил одну из своих подопечных. Если бы не помощь Фульвио, все закончилось бы лет на тридцать пять раньше...

"Благочестивая" Марта - маленькая, изящная, но очень живая старушка, которую вы частенько можете найти или задорно играющую в лото на двадцать третьей улице (кажется, лишь она одна умеет в лото играть задорно), или смиренно молящуюся в церкви. Иронии в прозвище нет, она каким-то чудом сумела организовать публичный дом специально для женщин, немыслимую редкость где бы то ни было. И, хотя сейчас времена куда более свободные, на что и жалуется Энтони, но не настолько, чтобы женщина могла без труда найти себе партнера. Когда же она только начинала, была всеми уважаемой вдовой...

Уильям, сынишка покойного Нэйтана - хорошо разбавленный жиденок. Батюшка, царствие ему небесное, ушел в лучший мир совершенно своим ходом, без чьей либо помощи, а отпрыск, который вечно нос воротил от отцовских дел, видимо, ощутил сладость плодов, ими приносящих.

Когда Фульвио отправили в Оушен-сити, и он основал новую ветвь Семьи, ни о какой культуре здесь не было и речи. Произвол властей и полиции, грязь и убийства, распущенность и разврат. Нестра принес с собой стабильность и порядок. И, хотя в те времена ему была противна сама мысль о том, чтобы Семья торговала блудом, он был настоящим мужчиной и умел видеть вещи такими, какие они есть. А правда такова:: бордели были и будут всегда, и, если их будет контролировать не Семья, то станет кто-то другой. Но кто же сделает лучше, чем Фульвио, верно?

Уже после, когда, направляемый его рукой, бизнес стал развиваться (девочек стали регулярно осматривать врачи, абы кого в "приличные помещения" пускать перестали и заодно знатно уменьшили количество размалеванных шаболд на улицах и их "кураторов"), Нестра увидел то, чего не замечал раньше. Публичные дома были отдушинами для тех, кто не мог иначе. Иные не уродились красавцами, кто-то не умел красиво говорить, третий был вечно в разъедах - и вечно одинок. А сколько в мире одиноких, отвергнутых или просто нуждающихся в ласке женщин? Фульвио никогда не сомневался, что по-настоящему видеть красоту в каждой женщине умеют лишь итальянцы, но лишь здесь он увидел печальные последствия ограниченности американцев... И, наконец, кварталы красных фонарей позволяли мужьям и женам исполнить некие фантазии, которые были решительно невозможны на супружеском ложе.

Так что публичные дома порою даже помогали сохранить семью и ее ценности.

Вот, что было для Нестра гораздо важнее денег - в отличие от этих троих. И пусть общество шло путем свободы, разврата и распущенности, кое-что в нем всегда остается неизменным.

- Я понимаю вашу ситуацию. Времена и вправду изменились. Теперь все иначе, а потому и нам следует кое-что изменить... Поступим следующим образом. Я не только готов снизить для вас плату, я готов вложить деньги в развитие вашего дела. Помочь с охраной - уверен, сейчас появилось множество мелких конкурентов, которые предоставляют услуги... Скажем так, немыслимые раньше. Надо убедиться, что вы трое останетесь крупнейшими поставщиками своего товара в городе. Крупнейшими. Уважаемыми. Популярными. И, самое главное - надежными. Поэтому, когда придет человек, которого вы узнаете в лицо, - ну, знаете, полицейские, политики, бизнесмены - вы знаете, кому звонить. И убедитесь, чтобы каждого обслужили как следует.

Да, это выходило за рамки сотрудничества, которое сложилось ранее. Но именно сейчас дон Нестра чувствовал острую необходимость иметь как можно больше рычагов давления на представителей законной власти в этом городе.

Ответ Фульвио оказался неожиданным для трёх воротил квартала красных фонарей. Они ждали поблажек, но получили больше. Теперь они могли быть уверены, что их бизнес вновь начнёт процветать. Лица Энтони и Марты посветлели, казалось, что о такой щедрости они и просить не могли, а вот Уильям, кажется, занервничал. Еврею явно показалось, что в предложении дона есть подводный камень. И даже не один.

— Дон Нестра, мы польщены таким предложением, — с нескрываемым удовольствием, которое могло быть и наигранным, начала Марта, — И, конечно, мы его примем.

Энтони одобрительно кивнул, Уильям тоже, но с задержкой.

После заключения такого необычного соглашения, стороны быстро разошлись. В Оушен-Сити жизнь шла в высоком темпе и каждая секунда стоила денег. Особенно у таких воротил.

***

После переговоров Фульвио сразу же направился к машине, где его уже ждал водитель и Марти Чёрный – второй по важности помощник. Встреча с Вито была назначена через час в ресторане "Красная Лагуна", что принадлежал одному очень известному музыканту, которому дон помог в начале карьеры. В честь такой встречи певец закрыл ресторан на сутки, из-за чего понес убытки, но ради своего покровителя он был готов на всё.

"Красная Лагуна" располагалась в пригороде, что было редкостью для заведений такого уровня, но даже при этом ресторан был одним из самых дорогих в городе. Десятки богачей приезжали сюда, чтобы отведать стейки, которые готовил один из лучших поваров Техаса, а зачастую здесь устраивали встречи итальянские мафиози из клана Нестра. Здание было выстроено в стиле виллы времен Римской Империи, в ней всё в точности повторяло интерьер дома зажиточного патриция, за исключением, пожалуй, канализации и кондиционеров, которые были невидимы для посетителей. Здесь всегда играла музыка, которую исполняли живые музыканты, а сотрудники были одеты в тоги и сандалии. Это место так и манило всех проезжающих мимо.

Дон добрался до ресторана за сорок минут. Внутри его уже ждали официанты, бармен и музыканты, которые были готовы начать в любую секунду. Но сам Вито Красный пока не приехал. Он был пунктуален до чёртиков, а потому ни раньше, ни позже он к ресторану бы не подъехал.

Знакомо ли это чувство тем, кто не ощущает себя старым? Уверенность в завтрашнем дне, гордость собой, осознание, что дело, на которое потратил большую часть своей жизни, приносит плоды - и, вместе с тем, необъяснимая, теплая и отстраненная печаль...

Фульвио размышлял, сидя в этом дворце архитектуры, исполненном в лучших итальянских традициях. Он вдыхал аромат традиционных блюд, он наслаждался чудесной музыкой, даже салфетки на ощупь были те самые....

Всегда были сложности. И дон Нестра всегда их преодолевал. Что бы ни случилось, он все преодолеет и сейчас, во имя чего-то большего, чем собственный комфорт. Но будет ли его усилий... достаточно? Вот уже юные члены Семьи стремятся доказать ему свою полезность. Они молоды, они воспитаны в лучших традициях, они итальянцы до мозга костей... И большинство из них никогда не бывало в Италии. Они не видели Рим. Им незнакомо простодушное очарование сицилийских ферм, они не знают соленого воздуха, шепчущего песни пяти морей...

Сейчас всем управляют старики. Но придет время - и кто станет новым доном? И насколько итальянец, который выглядит, как итальянец, ест и пьет, как итальянец, думает, как итальянец и ведет себя, как итальянец имеет право называться таковым?

Время шло, а Фульвио ждал. Он был главнее хозяина, все сотрудники, коим была оказана честь принимать у себя дона Нестра и Вито Красного. К моменту прибытия первого представителя мафиозной власти готово было всё, а, за двадцать оставшихся минут, стряхнули пыли даже с полок в подвале.

***

И вот, свершилось. Всего за сорок секунд до назначенного времени, на парковке появился автомобиль, дорогой чёрный Порше, из которого вышел сначала опрятного вида немолодой итальянец, а потом и старик в красных туфлях. Второй и был Вито. Прозвище он своё получил благодаря обуви, которая была исключительно красного цвета. Поговаривали, что даже на похороны он являлся в красных туфлях. Но так лишь говорили. Второй версией же, и куда более правдивой для тех, кто хорошо знал Красного, была такой: ещё в молодости, только получив под управление один районов в городе Ангелов, устроил бойню, которая не обогнала в новостных заголовках "Бойню в день святого Валентина" исключительно по счастливой случайности. Тогда он и получил это прозвище. Однако это всё было слухами.

Ровно в назначенный час Вито со своим компаньоном, в котором Фульвио узнал его младшего брата, Цезаро. О нём известно было известно в разы меньше, только поговаривали, что на самом деле он вовсе и не брат Красного, да и вообще не итальянец. Говорили, что во время Второй Мировой он спас жизнь самому Вито, за что тот и назвал его братом. Точно известно одно – в начале пятидесятых у Вито Красного (на тот момент держателя двух районов Лос Анджелеса) появился брат, который по словам самого гангстера приехал в США из Италии.

— Рад тебя видеть, Фульвио, — с не самым радостным выражением лица сказал Красный, — Сколько лет, сколько зим?

Последний вопрос был риторическим. Все знали, что старик считает Оушен-Сити помойкой, а потому и на местных гангстеров смотрит с отвращением. А, раз он сюда явился, значит случилось что-то важное. Что-то, о чём по телефону поговорить нельзя. Дав донам поздороваться, к ним подошёл официант, находившийся на почтительном расстоянии, и сразу же предложил занять один из столов, который находился ровно посередине ресторана. На фоне уже играла музыка, а персонал готовился принимать заказы.

— Фульвио, — начал Вито, как только официант принял заказ (он выбрал Флорентийский бифштекс и лазанью, а его брат медальоны слабой прожарки), — Я давно считаю, что нам надо поговорить. И это весьма важный разговор. Дело в том, что я стар. Я разваливаюсь прямо на ходу, мне нужен преемник... Да-да-да, ты сразу спросишь почему же ты. И я отвечу. Оушен-Сити это помойка, грязное место, погрязшее в пороках и лжи, но ты исправил это. За годы, что ты провёл у руля, ты исправил положение. Лос Анджелес ещё более гиблое место. Но я верю в тебя. Ты тот, кто смог превратить выгребную яму в райский сад, так что же помешает сделать это же с адом? Ничего, Фульвио, ничего.

Красный замолчал, как только принесли вино. Он сделал глоток и, одобрительно кивнув официанту, дождался пока тот уйдёт и продолжил:

— Меня вызвали, Фульвио.

В голове дона Нестра крутились ворохом осенних листьев непереводимые ругательства на итальянском языке. "Ах, ты, старая сволочь! Давно он думал. Думал давно, а надумал только сейчас!" - проклинал Красного Фульвио. Разумеется, про себя.

В самом начале, когда его вышибли на задворки страны из Большого Яблока, он бы, вероятно, обрадовался такому сочному куску семейного пирога, каким был Лос-Анджелес. Но не сейчас. Сейчас Фульвио был стар, умен и опытен. Он понимал, что его сил и авторитета хватит на то, чтобы привести в порядок и Город Ангелов. Но, черт побери, какой же это был тяжкий труд: устанавливать свои правила.

Дон Нестра уже второй год робко позволял себе, сидя по вечерам в кресле, мечтать о покое. Минут по пять, чтобы не привыкнуть. Иногда, в трудные дни, по пятнадцать. Передать дело семьи и растить правнуков. Но Фабиано, его старший сын, тот, которого Фульвио готовил в наследники - мертв. Уже десять лет мертв. А его младший брат, Лучио, представляет Семью в Италии, вдали от всего этого. А внучки его еще даже не замужем - и дон не собирался их с этим торопить.

До этого момента у Фульвио теплилась в душе надежда: "Еще есть время, еще ничего не решено. Я успею, успею найти того, кто действительно достоин взять в руки управление этим городом!". Но время вышло, как всегда внезапно, без предупреждения. Не вовремя. Очень не вовремя.

Но Вито - не тот человек, которому можно отказывать. А значит, теперь Фульвио должен принести порядок в Лос-Анджелес и не допустить, чтобы все, чего он добился в Оушен-Сити, рухнуло сразу же после его отъезда.

- Когда? - только и спросил дон. Его немногословие было уважительным, а вовсе не нахальным, как мог бы подумать тот, кто не знаком с традициями. Вито Красный был знаком. Даже больше - он стоял у истоков традиций.

Но как же не вовремя, porca madonna*!

Вито тяжело вздохнул.

— Через неделю.

В его взгляде читалась грусть. По старику было видно, что он не желал такой участи, видно было, что он мечтал уйти тихо, как и Фульвио, без стрельбы, похорон в закрытом гробу и очернения имени его и его семьи. Но жизнь распорядилась иначе. Его вызвали. А кто? Это был не менее важный вопрос.

Цезаро же молчал. Не было ясно, что творится в его голове не искушенному человеку, но и тому, кто потратил годы общаясь со всеми, начиная от мелких сошек, заканчивая федеральными агентами, не удалось прочитать эмоции. Брат Красного молча пил вино, да смотрел по сторонам. Казалось даже, что его не волнует этот диалог. Но Нестра понимал, что это не так. О таком боятся думать все, включая королей преступного мира. А, когда это касается не тебя, но брата по крови, хоть и не родной, не испытывать эмоции невозможно.

— Фульвио, я понимаю, что такие решения принять трудно. Даже больше, практически невозможно, ибо никто не знает, чем обернётся такой выбор. Но я верю в тебя. Когда ты покинул Нью-Йорк, боссы решили, что о тебе не услышат. Но знал бы ты, что теперь говорят о тебе, превратившем помойку, в сад. Ты, тот кто нужен Лос-Анджелесу сейчас, и я надеюсь, что ты поймешь это. Преемник у тебя есть?

Вито не был осведомлен о личной жизни дона, уж больно редко он общался с кем-то кроме подчинённых, говорили, что он боится сесть в тюрьму. Ибо, судя по обрывкам информации из ФБР, под этого человека копали десятилетиями, а найти ничего не могли. Он был вторым Аль Капоне, с западного побережья. Первого посадили за неуплату налогов на долгие годы, а значит такая же судьба ждала и Красного. И уйти от неё было возможно, лишь умерев. И сейчас, он шёл к этому выходу семимильными шагами.

- Да, есть, - ответил Фульвио, промокнув салфеткой губы. Что ни говори, а готовить здесь умели...

Дон Нестра лгал. Разумеется, он давно присматривался к своим подручным, но не было никого, кого старый гангстер мог бы без колебаний оставить за главного в своем городе. Однако же правда, особенно такая - совсем не то, что желаешь услышать перед смертью.

Они никогда особо не ладили, да и почвы для дружбы не было никогда. Красный (давно дело было) считал Фульвио молодым выскочкой, которого пристрелят прямо на главной лице Оушен-сити, напротив центрального полицейского участка. Нестра же считал Красного одним из тех закостенелых стариков, кто уже не способен ни меняться вместе с окружающим миром, ни, что более важно, менять окружающий мир под себя.

А время, как обычно, расставило все на свои места...

- И кто вызвал тебя, Вито?

Это был очень, очень важный вопрос.

— Хорошо, Фульвио. Я верю в то, что ты выбрал достойного наследника. Семья одобрит твой выбор, тебя уважают.

Не стал Вито повторяться о канувшей в Лету отвратительности Оушен-Сити, но и не стал говорить об ирландцах, что долгие годы пытаются заполучить власть в городе. К счастью не очень успешно. Но вопрос дона Нестра удивил Красного, тот вздохнул, протер рот салфеткой и посмотрел прямо в глаза собеседнику.

— Не знаю. Вероятно это будет кто-то близкий, но рассказать это я не смогу. Если мне не повезёт. Увы, я слишком стар для такого везения.

Грусть хорошо была видна в глазах старого гангстера. Он ещё помнил те времена, когда простые парни, работавшие на семью, носили не костюмы, купленные в магазине, а то, что находили у своих жертв, должников. Он уже в эти годы был сверху, а сейчас, стремительно летел вниз. И чёрт знал, поможет ли ему что-либо.

Официант вновь подошёл, жестом спросив разрешения у Вито (сотрудник ресторана явно знал, кто здесь главный) и принёс ещё вина, а также второе, которое было заказано одновременно с первым. Трапеза продолжалась. Цезаро так и молчал, отвлеченно смотря куда-то в окно, как бы стремясь на свободу, а старики, что вершили судьбы криминального мира, говорили.

***

Разговор шёл ещё некоторое время, старики говорили и говорили, а Цезаро молчал. Когда, наконец, пришёл час покидать ресторан, Красный попрощался с доном Нестра и покинул заведение, не проронив ни слова, но оставив на столе записку, гласившую: "Скоро ты обо всём узнаешь".

Когда же Фульвио остался один, он получил возможность отдохнуть после непростого разговора, а также подумать, кто же станет преемником, ибо варианты были, но нужно было остановить выбор на одном единственном. Но звонок не дал старику спокойно посидеть в ресторане. Официант принёс телефон, откуда уже слышался крик:

— Дай мне своего босса, кретин, — знакомые нотки улавливались в речи звонящего, но чьи они вспомнить Нестра не мог, — Фульвио, наконец, я уж думал этот полудурок никогда не доставит тебе телефон. Слушай, друг, есть такое дело... — Томми, старый Томми. Этот гангстер начинал также, как и Фульвио, но предпочел уйти в бизнес под контролем семьи, а не управлять бандитами, — Слушай, Фульвио, ты же знаешь, что Вито Красного вызвали. Так вот, мне нужно узнать, кто это сделал. Этот старый сукин сын должен прожить ещё пару лет, тогда я сделаю кучу денег.

Такой разговор явно был не в духе Тома, что продавал телевизоры, провезенные через границу. Было ли совпадением то, что торговец электроникой уже знал все новости? Но куда важнее было узнать, зачем ему нужен живой дон.

- Святая Дева Мария, Томми! Разве так разговаривают со старыми друзьями? Почему ты не заходил в гости все эти годы? Я жду тебя... послезавтра, да. Приходи к обеду, Энрикетта приготовит лазанью. Посидим, вспомним старые времена...

Голос Фульвио был доброжелателен и вместе с тем непреклонен. Те, кто знал его уже давно, мог бы без труда понять, что приглашение дона Нестра - это фактически приказ, отказаться от которого было бы крайне неразумно. Лоб старика прочертила глубокая морщина: ну почему этому Томми взбрело в голову орать по телефону такие вещи? О, эта отвратительная американская привычка сразу орать про свои дела, будто бы вас с собеседником ничего больше не связывает.

Традиции предписывали иное. Странно, что Томми это забыл. Очень, очень странно...