Оленка
Гримм легонько сжал руку Олены, когда та взяла ее, и губы бывалого охотника снова тронула улыбка. Кивал он на слова девочки, соглашаясь, и понемногу наполнялся уверенностью. Вот уже и сидит более прямо отважный немец, и про кружку свою позабыл, и даже взгляд как-то прояснился. А как получил в руки пучок травы волшебной, что беречь его должна будет, так и последние нотки грусти испарились из его голоса, оставив только его обычную задумчивость и сосредоточенность.
- Карашо. - Сказал он благодушно. - Я больше не будет пить. И добрый вольк не путайт с злой и страшный. - А потом на подаренный пучок травы повнимательней. - Ты есть вольшебниц? Умверфенд!
На вопрос о героях немец нахмурил лоб, вспоминая слухи.
- Про них много говорить. И здес, и не только здес. Пока я шель послед Вольк, мне встречалься много люди, добрый и злой. Они рассказываль о героях, что идет искать зонне. Недавно они вернулься из плаваний к далекий земля, но и там зонне не отыскаль.
- Да ты что, немчура пьяная! - Вмешался в разговор один из посетителей корчмы, что тоже коротал свое время у стойки. - Они ж к Лукоморью самому плавали! К Коту, стало быть, а он-то все знает! Заставили разбойника лихого их везти, а для этого побили его ватагу.
- Да не побили там никого! - Это подал голос один из разбойничков. - Малах их повез, потому что спасли они его от кощеевцев старых, которые весь Велесов Хвост под себя подмяли. Целое полчище их побили герои, а потом порубили эту погань в куски и в море повыбрасывали, чтоб землю русскую падалью этой не поганить! Я Малаха знаю, я в его ватаге не раз ходил!
- Ты-то ходил! - Ткнул его в бок разбойник по соседству. - Да тебя ж от любой качки тошнить начинает, Малах тебя выкинул за борт еще когда только-только от берега отплыли!
- Брешешь! - Возмутился первый разбойник. - Ранило меня в ходке, вот Малах меня боле и не брал! Он вот так мне говорил, мол жалко, что ты, Василь,с нами боле не ходишь! Без тебя все уже не то! - Шмыгнул носом мужик в синих наколках, и приложился к кружке. А потом плаксивым голосом дополнил. - Во такой был мужик Малах. Вот прям... Вот такой! Вс-се мы его любили.
Похоже, разбойник уже перешел на слезливые разговоры сам с собой, так что на него махнули рукой. Встрял еще кто-то, чтобы вложить свои пять копеек.
- А чего они плавали-то? И ежели правда туда, где сказки родятся - то что им Кот-то сказал? Где Кощей поганый солнце схоронил?
- А вестимо где! В самом Нави! - Нашелся кто-то. - В смертном царстве средь вечных льдов!
- Нее! Солнце в горе схоронено на Крайнем Севере! - С умным видом сказал еще один разбойник. - Они ж самого Соловья-Разбойника с собой взяли, чтоб он свистнул - и гора та пополам!
- Так помер же давно Соловей! Голову ему того!
- Да не помер, я те говорю! Сам его видал, вот как тебя!
- Цыц! - Бахнул кулаком по столу вдруг главарь разбойников, "боевой поп".- Солнце. Герои. Растрепались тут. Хер-рня это вс-все, ик! Херня!
Перечеркнув воздух взмахом руки, бандитствующий поп как-бы поставил крест на таких смешных утверждениях, а затем неловко поднялся из-за стола, побредя к стойке.
- Ты, бусурман бородатый, народ не баламуть. -Угрожающе гудел поп. - Болтовней своей тут. Жить надо с настоящим, а не верить в черти шо, будто какие-то герои солнце нам достанут. Это ж - солнце! - Атаман разбойников важно поднял палец и воздел глаза к небу, показывая величие небесного светила. - Это ж свет Божий! А мы - люди. Тьфу! Дерьмо, букашки! Где мы, и где солнце! Возгордились, в силу свою поверили! Не под силу человеку такое!
И облокотившись на стойку, бородатый бандитствующий поп наклонился к самому лицу Оленки, дыша на нее таким крепким спиртовым духом, что немудрено было и самой опьянеть.
- Все мы немощны, ибо человецы суть! - Подвел итог поп, а затем рявкнул на корчмаря, бахнув кулаком по стойке. - Горилки!
- Вот. - С ироничной умешкой сказал Торквальд. - Видишь? Про ваших герой только заговорить нушно, и у каждый найдется что говорит. Исчезновений зонне касайся каждый. А герой - это есть хоффнунг! Надежда! Вот от этого и столько вниманий. А теперь пошли на улица, Ольёнка. Поищем вольк твоим "магия", пока мы тут не довели всем этим разговор до болшой драка.
Данька
Осьмуша приобнял Даньку, и похлопал его легонько по плечу. Точнее это ему так казалось, что легонько. Не обделенный силой юноша не всегда умел учитывать разницу в силе с другими, так что подмастерье хорошенько так потрясло от этих хлопаний. Но разговор с цыганкой Осьмуша все-таки переложил на отрока, признавая, что у него разговоры выходят получше.
Цыганка тем временем засмеялась своим приятным смехом, идущим от самой груди, а потом склонилась к пареньку, пытаясь заглянуть в его глаза.
- А что же ты можешь мне предложить в оплату, сокол ясный? Ничего из того, что есть у тебя, мне не надо, а тебе, поди, и жизнь может спасти. Ты, главное, сам тут свои вещички не позабудь. А то народ тут такой, шебутной, все что плохо лежит утащат, даже если и самим без надобности. А коням дареным в зуб не смотрят, будто сам не знаешь.
А потом дотронулась цыганка пальцем до Данькиного носа, и сказала.
- Милый дружок мой, Малахом именованный, сказал как-то, что никакое сделанное добро не остается безнаказанным. Вот и я так думаю - сочтемся еще, мой милый мастер, сведет нас с тобой судьба за должок этот маленький рассчитаться, как мне что понадобится. Ну а пока вот обойдемся маленькой услугой.
И склонившись ближе к Даньке, Злата тихонько шепнула.
- Подруге своей, Оленке, передай, что любимая бабушка про нее не забыла.
И, снова тронув нос паренька, Злата развернулась, и пошагала прочь.
- Бывай, мастер. И ты тоже бывай - обернулась, стрельнв хитрым взглядом - царевич.
- Тьфу. Дался ей этот царевич. - Буркнул Осьмуша. А потом опомнился. - Эй! А с героями-то что?!
- Пересечетесь. - Ответила цыганка издали, не оборачиваясь. - Куда ни поезжай, все равно пересечетесь, ведь хочет того Вершитель Судеб. Но ежели поточнее хочешь, то на волчьем следе повстречаетесь.
- На волчьем следе. - Осьмуша почесал голову. - Ну и что это значит?