Разметали деревья бревна-доски, принесли безжизненное тело, положили наземь. Сказала Оленка деревьям, поклонившись лбом до самой земли:
- Други-дерева, спасибо, что помогли. Не в службу, а в дружбу, помогите еще раз, задержите ту зверину о четырех ногах! Сжечь бы его! - добавила. - Даня, сожги его огнем, проклятое, души ведь в нем нет уже!
- Хавроша, Хавроша! - Оленка бережно взяла безжизненную Хаврошину ручку, послушала: бьется ли жилка на запястье? Слезой ей на плечо капнула. Хавроша их всех спасла, себя не пожалела, а сама... как же так? Нет, жива Хавроша, рано ее хоронить!
- Я тебя, Хавроша, так просто Нави не отдам! - проговорила Оленка, сжав зубы, и вытряхнула все свои мешочки-коробочки на истоптанную землю.
Стала мазать Хаврошины раны чем-то терпко пахнущим, приговаривать:
- Посередь синя моря-окияна остров стоит, посередь острова Алатырь Бел-горюч камень. У того камня Богородица сидит, нитку прядет, жемчуг нижет. Нитка тянется не рвется, душа в тело вернется. Косточка к косточке, жилочка к жилочке. Было рвано, стало шито. Было бито-ломано, стало цело. Кровь-руда уймись, в тело воротись. Встань Хавроша жива-здорова, от заката к восходу иди не обернись. Будь по слову моему, аминь.