Тяжкая немочь сковала половину отряда героев. Затыкание ушей не помогало, ибо не слова, но сами вибрации воздуха, что создавал своим голосом Кот-Баюн, наводили дремоту на всех, до кого достигали. Пролетаюшие мимо случайные птицы посыпались на скалы черным градом, разбиваясь прямо во сне. Хан Бекет и Соловей-разбойник стали драться чуть менее яростно, словно к ним привязали по огромному валуну. Княжич Василий почувствовал, что его сабля стала тяжелее эдак на пуд, но еще тяжелее стали собственные веки. Франц и его Волк тоже ощутили дремоту и негу - сама жизнь стала слишком утомительна, и смерть невольно стала восприниматься отдыхом от нее. Заплелись быстрые ноги Фоки, а ловкие пальцы стали неповоротливыми и слабыми. Мать Мирослава, читая про себя молитвы, почувствовала, как заплетается язык отказываясь вымолвить божье слово. Впрочем, и сама молитва оказалась не той - не было в даре Баюна темного колдовства. Да и в нем самом тоже - это была его сущность, его особенность, и сам Баюн был тварью Божьей, хоть и изрядно нагрешившей за свою жизнь.
Может так и попадали бы герои снопами, уснув под звуки чарующего говора, если бы не ударил по струнам Лелислав. Видно, сказалось в его особой душе творца что-то родственное, объединявшее его с Котом-Баюном. Голос зверя не оказал на гусляра никакого влияния, и потому тот лихо ударил по струнам, возвращая заряд бодрости своим союзникам. И хоть в глаза по прежнему будто песку насыпали, а на ногах твердо стоять не выходило, но все-таки герям не грозило немедля заснуть
А затем на кота обрушились удары. Первой нанесла удар Чернавка, спустив на Кота свою змею. И вынуждена была узнать, что легенды не врали - у Баюна действительно была железная шерсть. Зубы змеи вонзились в нее, и не смогли пробить, а тонкие стальные волосинки порезали ей пасть. Сабля Василия тоже не смогла уязвить зверя - лезвие будто ударилось по броне, пошатнув самого кота. А вот Франц(так и не подчинившийся приказу атаковать тушу Бекета), рубанув по торсу кота, все-таки пробил его естественную броню - и все увидели, что у легендарного хищника тоже идет кровь.
- Аргх! - Кот взревел, словно лев. Вот Фока в своей жизни видел львов, и знал, что это сравнение довольно верное. Отскочив в сторону и зажимая рану, Кот-Баюн взглянул на Лелислава. - Хорошо играешь, гусляр! Слишком хорошо, чтобы тебя пощадить!
И тут зверь явил свою ловкость, быстроту и грацию. Словно резко распрямившаяся пружина прыгнул он к гусляру, и в полете плашмя ударил его лапой в грудь. Ощущение было такое, словно его с разгону боднул бычок. Мир кувырком завертелся вокруг Зычного, мужчина прокатился по пыли, набивая себе синяки. Но еще до того, как обнаружил себя лежащим навзничь на холодной каменной породе, и ка успел порадоваться. что уцелел, Лелислав весь похолодел от ужаса. Он осознал что Кот-Баюн только что отнял у него кое-что намного более важное, чем целостность шкуры.
Его инструмент.
Гусли валялись рядом. Проклятое животное умудрилось задеть его когтями, и тонкие струнки, издававшие волшебные вибрации, теперь были разорваны, и торчали кверху аккуратными барашкиными колечками. На деревянном корпусе резонатора с резным узором остались пять уродливых борозд от когтей. К счастью, жизнь инструмента не была прервана навсегда - нужно было всего лишь сменить струны, и верные гусли снова запоют не хуже новых. Но прямо сейчас на это уйдет немало времени, даже если торопиться.
Остальным героям, впрочем, тоже не было легко. Кот не стал медлить, и начал раскручиваться вокруг себя, стремительно набирая скорость.
- Моя смерть дастся вам дорогой ценой! - Хохотал Баюн, пока вокруг него закручивася песчаный вихрь, настолько быстро он набирал обороты. И этот вихрь начал хаотично метаться во все стороны, сор свистом рассекая горный воздух стальными когтями.