Кажется, Малах собрался сейчас вспылить в ответ, и уже привставал, чтобы хорошенько бахнуть по столу кулаком да рассказать Василию, где он видел и его самого, и весь его знатный род, но споткнулся о слово "Кощеич". Помолчал он, дослушал Василия, и хмурый, как туча, уселся обратно на стул.
- Вон как загнул. - Хмыкнул он. - А скажи-ка мне, павлин разодетый, откуда это у тебя весть такая? Сам его видел? И чего это я верить тебе должен? - Малах перевел взгляд на пленника, который отмалчивался, но с интересом следил за развитием событий. - Ты вот! Правда чтоли, что у твоего хозяина сын объявился?
- Брешут. - Не моргнув глазом заявил Тадеуш. - Мастеру Кощею дети были ни к чему. Он же бессмертен.
- А бабы ему тогда были зачем? - Встрял Соловей.
- Ну зачем могут быть бабы? - С ухмылкой ответил Тадеуш. - За тем самым.
- Ну-ну. - Фыркнул Соловей. - Этому ходячему трупу ничего уже не было надо, ни баб, ни вина, ни другого плотского удовольствия, ибо не в силах он уже был его ощутить.
- Да помолчите вы. - Устало протянул Малах. - Про Кощеевича у меня пока только ваше слово есть. А я не верю вам на слово, а этому, в веревках, не верю и подавно. Ежели нет у вас никакого доказательства, то тридцать пять золотых - и я вам помогу. Точка.