Орловцы расположились в одной из уцелевших хат - незаметной, покосившейся избенке, внутри которой ровно мерцал свет. Вражеская рать будто бы и не добралась сюда в прошлый раз. Рядом не валялось трупов, не было пепелищ, и сама хата выглядела совершенно нетронутой. Но подойдя ближе, герои увидели, что и эту незаметную хибарку вниманием не обошли. Во дворе росла старая, разросшаяся яблоня, и на ней злобная рать повесила молодого парня. Причем висел он тут уже давно - успел закоченеть, и начал уже раздуваться. странно, что обитавшие здесь воины не стали его снимать.
Не успел первый из героев пересечь порог, как вдруг дверь распахнулась, и с крыльца соскочила старая, но очень быстрая и верткая женщина, укутанная в одежду, похожую больше на тряпки. С совершенно неуместной здесь безграничной веселостью она протянула перед собой руки, в которых на грязном рушнике покоилось нечто горелое.
- Ой вы гости дорогие! - Старуха кричала во всю глотку, и едва только не приплясывала. - Хлебом-солью вас встречаем, как родных привечаем! Отведайте каравая с дороги долгой! Небось устали! Встретил бы вас мой сынок, да он все яблоньку свою выхаживает!
И женщина с любовью посмотрела на... висельника.
- Мать, не шумите вы так, люди спят. - На крыльце показался орловец, тоже уже немолодой, покрытый многочисленными шрамами от минувших битв. Говорил он со старухой, а сам смотрел на гостей, приготовив секиру. - Я гостей на себя возьму, а вы пока в дом идите.
Спустившись с крыльца, он взял старуху за плечи, и медленно развернул в сторону хаты, пытаясь уговорить шумную женщину, все голосившую на весь вымерший поселок, и едва не начавшую даже петь что-то задорное.
- Ну ладно, ладно! - смилостивилась бабушка над воином. - Иду я, иду, соколик. Но ты уж гостей наших не обидь, привечай как я вас привечала!
Вручив воину каравай, она ушла в хату. С некоей неловкостью посмотрев на ту почерневшую головешку, что ему дали, воин со вздохом отборосил ее в сторону, прямо в грязь.
- Не удивляйтесь ничему. Она блажная. Все на ее глазах произошло, даже сына родного вздернули вот, она и помутилась в рассудке. Вы кто таковы будете?
- А ты отгадай. - Предложил Тихон, спрыгивая с козел кибитки. - Последнюю волю князя мы исполняем.Желал он, чтоб его похоронили в родных местах.
- Так он же не жил тут никогда. - Удивился матерый вояка. - Что-то брешешь ты старик.
Тихон улыбнулся, и вдруг сказал совершенно чужим голосом.
- Временами князю и брехать приходится. Ты уж извини, Славодар. Но мог бы хоть вид сделать, что не знаешь.
От звука этого голоса у новообозначенного Славодара буквально отпала челюсть, а из ослабевшей руки выпал топор. Колени у него подогнулись, но не от слабости, а от желания немедля упасть в ноги, и то ли каяться, то ли радоваться.
- Неужто...
- Не жив. - Тут же прервал воина "Тихон", вложив в эти короткие слова всю свою отрешенность и строгость. - Пошли в дом уже. Мы вымокли до последней нитки, а у нас еще большое дело намечается. Кроме того... - "Тихон" оглянулся на своих спутников, в особенности на Ивана. - Мне придется много чего рассказать.