Получив вторую путевку в "жизнь" Барни неожиданно для себя обнаружил, что не всё в ней гладко: не считая того, что теперь ему было опасно видеться с женой и дочерью, окружающие довольно быстро начинали чувствовать, что Швитцер отличается от них. Фуллборги всё ещё оставались технологичной диковинкой и общество не привыкло, когда человек мог играючи согнуть стальной прут или лопнуть орех между двух зажатых пальцев не напрягаясь. Понятно что Барни не устраивал публичных выступлений, и всё-таки люди замечали то неестественно натянутую кожу, то косность движений. Может быть ренегата RRR это не особо и трогало, но когда на весь квартал не найти хотя бы одного собеседника, что не глядел бы на тебя настороженно, если ты как следует не упрятал тело под плащ, а голову и лицо – под шляпу и очки.
А самое тупое было то, что он не мог найти работу. Сбережений и особенностей тела хватало, чтобы жить экономно и не особо париться о том, что наступит день, когда будет нечего есть или выпить – особенно выпить, но даже после возвращения части человечности, Барни не мог отвязаться от привычки работать в режиме "ВКЛ-ВЫКЛ". И тело постепенно уходило в режим гибернации от безделья. С каждым утром просыпаться становилось всё сложнее. Всё сложнее было заставить себя пройтись, чтобы размять суставы. Общаться тоже было не с кем: MonoLIES исчезла где-то на просторах Сети, у Кавахары были собственные заботы. А новых знакомств пока найти не удавалось.
Этот день начинался точно также: еле-еле найти волю отправить мысленный сигнал на активацию нейропроцессора, поднять ноги и сползти с кровати. Выйти на прогулку, ловя взгляды соседей исподлобья.
Это произошло мгновенно. Барни заворачивал за угол, и тут навстречу вылетел байк, на котором гордо восседал какой-то подонок. Вдали уже слышались полицейские сирены. Швитцер мог спокойно отступить обратно, спрятаться в какой-нибудь дворик: это было не его дело. Но вдруг переднее колесо мотоцикла зацепилось о кочку на асфальте, машину закрутило, гонщик не справился с управлением и хлопнувшись на землю, понесся по дороге прямо в сторону женщины, переходившей в этот момент дорогу. Рефлексы сработали моментально: хромированная конечность вылетела вперёд со скоростью метательного снаряда и Барни остановил байк одним движением. Женщина от испуга хлопнулась на задницу и начала отползать в сторону, но когда сообразила, что ей ничего не угрожает, поднялась и подошла к киборгу. И вот что удивительно: впервые за долгое время Барни не увидел в глазах девушки затаенной опаски или подспудного страха – только искреннее восхищение и благодарность.
— Спа... спасибо, — пролепетала спасенная. — Мистер... мистер... простите, как ваше имя?
В это время подъехала полицейская машина. Оттуда выскочил чуть пухлый усатый мужчина в очках-авиаторах и поспешил к месту аварии.
— От к-козёл! — он без сожаления пнул тело нарушителя, который валялся без сознания. — А ты хорош, громила. Не хочешь к нам пойти? Нам бы такие парни пригодились! — он хохотнул, совершенно не выказывая какой-либо враждебности.
Копа звали Гарольд Бэнкс и был он, в сущности, неплохим парнем. Состоялось знакомство: пару раз Швитцер выпил с новым знакомым в баре, пару раз ещё пересёкся с ним, когда тот патрулировал улицы. В конце концов, полушутливое предложение стало по-настоящему серьёзным: Бэнкс был готов поручиться в участке за нового знакомого, а кадровый голод в государственной полиции был настолько велик, что Швитцер мог не переживать, что под него будут глубоко копать или сдадут обратно RRR. Зато взамен он мог получить неплохой коллектив, где смотрели прежде всего на заслуги, и только в десятую голову – синтетическая у тебя кожа или нет.