'BB'| Errona Chronicles: And the Princess was born | ходы игроков | - ♛ Вся рать принцессы Эдворы

  Возможно, Ловорда была и права насчет легенды и человеческой злопамятности.
  Но Кинстмар – не весь Таннвер. И как бы там ни было, история о том, что два рыцаря принцессы поймали самого Кирга, быстро стала популярной. Можно было подумать, что это – незначительное событие, ведь шла война... но война была далеко, а Кирг – тут, рядышком, а людей чаще интересует то, что происходит у них под боком. Да к тому же война шла уже скоро год и несколько всем надоела.

  Так вот, историю эту пересказывали друг другу, особенно после того, как сир Зеггер раскрыл подробности – они с Ульке чисто случайно наткнулись на дороге на парочку дурачков из шайки Кирга, и прикинувшись желающими вступить в шайку выспросили, где находится его логово. Поскольку на них не было ни цветов Данварта, а самих их явно было слишком мало для облавы, те охотно поделились с ними новыми сведениями (радуясь, что их не повесили на дереве, а вместо этого они приведут в банду таких хороших бойцов). Тогда Зггер и Ульке не стали ждать подмоги от шерифа, а напали на рассвете на лагерь, с гиканьем, свистом и диким ревом. Кирг-то сам заметил, что их всего дюжина, но остальным разбойникам страх так застил глаза, что они разбежались, а когда сообразили что против них всего горстка храбрецов – их атамана уже и повязали. Рыцари сами с трудом поверили, что им удалось все это провернуть. Именно этим и объяснялась дерзость сира Зеггера в Вершварде – он решил, видимо, что Спаситель его оберегает, и что где уберег один раз, там убережет и другой.

  Кто-то говорил, что им просто повезло, и завидовал. Кто-то – что они самые храбрые рыцари из тех, что не поехали на войну. Кто-то, что все дело в мастерском расчете сира Зеггера и непрошибаемой тупости сира Ульке, которому все рано было драться что с одним врагом, что с пятьюдесятью.
  Но важно было то, что о них говорили, и после дерзких слов сира Зеггера – говорили еще больше, потому что история с продолжением всегда лучше, чем просто история.
  И в этой истории у тебя было своё место, потому что всякая история должна иметь начало. А какое начало подойдет лучше, чем принцесса отправляющая двух своих верных воинов для поимки разбойника? Это ведь куда интереснее, чем если бы его поймал скучный шериф или какой-нибудь барон вместо охоты, верно?
  Короче, некоторым дворянам захотелось стать частью этой истории, а возможно попасть в более интересную. А когда они узнали, что вокруг принцессы и её фрейлин еще и увивается сир Танфрим – стало еще любопытнее. Да, сир Танфрим не был ни влиятельным вельможей, ни крупным землевладельцем, но он, в отличие от Зеггера или Ульке, не был и пустым местом – он был знатным хоркмарским рыцарем, а для многих это кое-что да значило. "Если сир Танфрим тут нашел что-то интересное, может, и мы найдем?"

  Короче говоря, у тебя наконец появилась свита. Главной в ней, к сожалению или к счастью, была не совсем ты (хотя номинально, конечно, ты!), а барон Кальгер – синьор сира Танфрима, слегка моложе него, который уже успел съездить на войну, захватил там в плен какого-то ольсверского рыцаря, привез его с собой, всячески потчевал и развлекал, а потом, когда раны пленника затянулись, отпустил без всякого выкупа.
  Хоть ты и была принцессой, но все же ты была тринадцатилетняя девочка, а твой отец – все еще чертовски далеко, а барон Кальгер – вот он, рядом, и все его влияние. А влияние у него было ого-го – в Хоркмарских делах он занимал позицию "не определившегося", и за него хотели сосватать дочерей одновременно и люди из партии, стоявшей за Даммельверов, и из партии, стоявшей за Кельдегоров, да только равно овдовевший барон не спешил с новой женитьбой.
  Были и другие дворяне – в основном из Хоркмара, кто еще не ездил на войну, или из Видмара, кто уже вернулся, да еще один заезжий баронет из Амкельмара, которому про тебя рассказывал граф Кривтош. Солобмарские и кинстмарские рыцари обходили вашу компанию стороной. Всего набиралось с десяток рыцарей, ну, а где десяток рыцарей, там еще два десятка оруженосцев, слуг и пажей, чей-нибудь конюх или повар... В общем, сама того не заметив, ты вдруг поняла, что вокруг тебя собралась толпа человек в тридцать, а то и сорок, потому что с бароном еще приходили парочка рыцарей его свиты, да и баронет обязательно являлся с какими-нибудь друзьями из Швиссмара. И уже оказалось, что и зала-то, в которой вы раньше играли в шашки с Танфримом, всю компанию не вмещает! Пришлось искать залу побольше, благо на этаже они имелись.
  Люди эти не спрашивали твоего позволения приходить да и не приносили тебе никаких клятв – они просто приходили, поскольку им было интересно, поскольку сложился некоторый кружок: лица не успевшие надоесть, и в то же время знакомые. Те, у кого друг с другом не было сильных противоречий, но кто мог и поспорить. Вы с фрейлинами подивились тому, как ровно вел себя сир Танфрим с бароном, хотя и был его вассалом – без всякого подобострастия, которое можно было ожидать. Амкельмарец же, Мецваш, явно приглушал свой гонор, потому что поведи он себя заносчиво – и хоркмарцы его бы перестали замечать, а ему с ними было интересно. Ульке и Зеггеру тоже было лестно, что такие знатные мужи с ними держатся не наравне... но почти наравне!

  Чем вы занимались? Кто-нибудь, узнав новость – рассказывал её, и вся компания принималась обсуждать её на все лады. Или же кто-нибудь читал свои стихи (порой посвященные "неназванной даме"). Или рассказывал историю о том, как воевал он или его знакомые. Случались и игры в шашки – но не такие невинные, как у вас: тут играли не на деревни, конечно, но на лошадей, собак, оружие, кубки. Просто так рыцари играли только от большой скуки – ставка делала игру интереснее, а небрежность, с которой проигрывалась вещь, делала честь её бывшему хозяину.
  Я сказал, что главным был барон... но это не значит, что твое мнение не имело веса. Еще как имело! Барон был учтив, он ни за что не стал бы даже в шутку делать вид, что не замечает тебя! Если ты изъявляла желание прогуляться – свита ехала на прогулку. Если же барон предлагал поехать на соколиную охоту (у него был сокол) – от тебя ждали, что ты поддержишь такое предложение. Не поддержи ты его – и он мог бы поехать и один: и кто-то из свиты остался бы, но большинство отправилось бы следом.

  Сир Танфрим не предпринимал по отношению к тебе каких-либо решительных действий. И все же по некоторым признакам ты могла судить, что поцелуй на реке не прошел для него даром. Если вы с бароном Кальгером вдруг из-за чего-то спорили, он предпочитал вовсе не высказывать мнения, но будучи спрошенным, высказывался мягко, и все же скорее в твою пользу.
  Больше всех среди фрейлин успехом у рыцарей пользовалась Ловорда – все же она была дочь маркграфа, пусть земли и были сейчас разорены... рыцари смотрели на неё с мыслью "чем черт не шутит." Впрочем, ухаживания она принимала с легкой улыбкой, скорее снисходительно, чем благожелательно. Цезни же напротив обожала, когда рыцари оказывали ей учтивые знаки внимания – хохотала над их шутками, одаривала их премилыми улыбками и игриво поднимала брови. Рыцарям это нравилось, но неприступная красота Ловорды все же привлекала их сильнее: хоркмарские дворяне ценили чинность и приличия, а видмарских рыцарей шанс заполучить в приданое земли в Кинстмаре грел сильнее любых улыбок. Золь же рыцари обычно не замечали, но ей самой так было, кажется, спокойнее – она нисколько от этого не страдала.

  Со свитой было интересно, хотя надо признать, что на неё приходилось тратить много времени. Однако свободного времени у тебя прибавилось.
  Сир Фромор в один из дней сказал:
  – Ваше высочество, мы пока временно прекратим занятия.
  Ты очень удивилась!
  – Королева приказала мне больше времени уделять уделять принцу Замверу, хоть обычно детей и начинают учить слегка позже, – он обескураженно пожал плечами. – Сказать по правде, мне теперь все время предписано проводить с ним. Возможно, когда его Величество вернется, это переменится. И если вам вдруг нужен будет совет – вы всегда можете на меня рассчитывать...

  А между тем наконец-то от твоего отца пришли вести, которых все так ждали – в крупном сражении ему удалось наголову разбить войско ольсверских рыцарей, и теперь он теснил эльфов короля Николеана, почти вовсе выдавив их с Таннверских земель, а кое-где даже перейдя границу. Все ждали, что война скоро закончится перемирием – никто не верил, что Николеан отважится на большое сражение без поддержки ольсверцев.

  По случаю победы королева объявила о большом турнире, разослав приглашения во все земли всем желающим. Это тоже могло показаться странным – пока половина державы воевала на одной её окраине, в центре собирались устроить потешное сражение в честь её победы... Но никого это не удивило – такое было в порядке вещей. Король не призывал на службу больше воинов, чем мог без затруднений прокормить в Кинстмаре, а отбывшие положенные 90 дней повинности, были в своем праве ехать куда угодно и заниматься чем угодно. Таннвер уже много столетий стоял на этих порядках и неплохо справлялся со всеми угрозами.

По итогам дня Эдвора на мачеху обиделась, вот так вот. Хотя, где-то, умом и понимала, что просто получила ценные сведения и очередные уроки придворной жизни. Ну вот какой Бездны, ей пришлось еще и просить Ее-Нежное-Величество, награждать рыцарей за совершенный подвиг?! А иначе ситуация с сиром Зеггером могла кончится уж совсем не хорошо. А после этого, эта женщина еще и не пожелала рыцарей наградить! Милостиво простила, прости Спаситель. Вот как тут было не злится?! Но принцесса запомнила. Как Зигда несколько теряется при прямом противодействии. Может ей это и пригодится. Ну как горько у нее было на душе, когда королева не воспользовалась ее речью, чтобы все остались довольны. У Эдворы даже скулы сводило, а слюна стала вязкой и чуть горчила. Хотелось орать и топать ногами. Но, естественно, девушка не стала этого делать. Она и маленькая - то истерики не устраивала, да и уроки этикета даром не прошли. И ведь она только стала к Зигде лучше относится. После истории с платьем, и, особенно, после речных купаний. Заодно обиженная в лучших чувствах девушка потом припомнила мачехе все, что смогла. Начиная с того самого момента, когда эта лягушка соломбарская дерзнула заменить маму. И в охлаждении с отцом, после истории с женитьбой брата, естественно оказалась виновата Зигда. А значит и все розги, которые она получила от сира Фромора, из-за королевы. А может она и невесту Ромора отравила? В смысле, не сама, конечно, но приказала? Она ей, даже, Олору, в старших фрейлинах припомнила. В общем вечером переволновавшаяся девушка долга ворочалась и не могла уснуть. Забылась уже ближе к утру, уже после того, как Золь задремала. Да, фрейлина слышала, конечно, что принцесса не спит, и тоже старалась ее поддержать. Но в итоге сон победил обеих.

На следующий день Эдвора развела бурную деятельность. На казнь разбойника она смотреть не пошла. Тот, конечно, получил по заслугам. Но смотреть как человеку ломают кости и потрошат, как поросенка, бррр. Зато она узнала, была ли объявлена за голову Короля разбойников награда? Если да, то принцесса собиралась навестить казначея, с тем, чтобы ее, нет, не так, ЕЕ, с большой буквы, рыцари, получили заслуженное как можно скорей. Если нет, то тогда бы ей пришлось идти к сенешалю. Раз уж королева отказалась награждать героев, а велела это сделать ей. Ну велела, так велела. Королевское слово сказано. Но так как у принцессы нет своих земель и денег, то придется взять из казны.

С сиром Фромором принцесса распрощалась как могла тепло. Хотя рука у него была тяжелая, и на хитрость с рубашками он не поддался, но учил старый рыцарь отлично. Она так ему и сказала:
- Сир Фромор, я очень рада, что училась у вас. Когда король вернется, я попрошу его, чтобы наши занятия продолжились. Честно говоря, я считаю, что Замвер пока маловат для вашей мудрости, но с королевой спорить не буду. Учите пока моего младшего брата, раз старший был недостаточно прилежен.
Она улыбнулась и добавила:
- Может быть, я и не самая умная дева Таннвера, - Эдвора произнесла это таким тоном, что сразу стало понятно, что сама-то она считает себя таковой, - но точно, самая образованная. И все благодаря вам.
Она решила, что вместе с Золь вышьет для бывшего учителя платок или мешочек для денег, и подарит, когда закончит. Вышить, что-то вроде «Мудрому учителю, от прекрасной принцессы Эдворы». Может, по деньгам, это будет и не самый дорогой подарок. Но он будет вышит руками принцессы, что уже делает его дороже золота. Кто еще сможет похвастаться, что у него такой есть?!

Все освободившееся время принцесса потратила на свою свиту. Она про себя, шутливо, называла место где все собирались, «очень маленький двор». Ну, а что, действительно маленький. Ну что такое, один барон, один баронет, а остальные рыцари. Ну, не считая тех, кто появляется и исчезает. Ни графов, ни герцогов не наблюдается. Да у нее в детстве друзья были знатнее, чем свита. И фрейлины тоже. Дочери графа, маркграфа и барона. Золь, хотя почти Талвасская невеста, дочь барона и племянница графа. Так что маленькая свита и очень маленький двор. Пока. Эдвора хотела его превратить вначале просто в маленький, а потом в Малый. Будет отличная тренировка перед свадьбой. Так что весь пыл и вся энергия были направлены принцессой на светскую жизнь. Ей хотелось, чтобы людям вокруг нее, прежде всего было весело и не скучно. Чтобы те, кто пришел случайно, захотели прийти снова. Двор Зигды и так не был скучным, со всеми этими малыми пирами, небольшими турнирами и летними купаниями. Поэтому принцесса решила. Что у нее он будет еще более открытым и веселым. Игры, шутки, веселые пари, музыка, танцы, фривольность. Эдвора прекрасно помнила свой первый бал, какая она умная не оценил никто, а вот платье и умение одеваться - все. Тем более, что она первый раз прославилась во время купания голышом и игры в «русалочий» трон. После этого вести себя чинно и сдержанно было как-то глупо, да и не хотелось. Между прочим, ту игру придумала как раз не Цезни, а вроде как более сдержанная и взрослая Ворда. Да и Золь, постепенно, училась быть не такой скромницей, которой начинала свою тяжелую службу фрейлины.
Конечно, Эдвора не отказывалась и от более умных занятий и от разговоров о политике. Новый зал замка был большим, чтобы желающие заняться чем-то особенным, нашли свой уголок. А сама принцесса старалась быть везде. Кстати, она выдала Золь десяток золотых и велела ей обыгрывать всех рыцарей, которые захотят играть на ставку. Пусть удивляются, и говорят о фрейлине принцессы. Их слава, как и слава рцыарей. Тоже работают на нее. А еще Эдвора велела мастеру Карке, чтобы для ее гостей было некоторое количество вина и фруктов, а так же вода для питья и омовения рук. Конечно, он мог бы, наверное и отказать принцессе, а мог и не решится. Заодно она «закидала» любезную мизе Олору, бумагами, суть которых, если отбросить предлоги, сводилось к банальному «нужны деньги». Разу уж королева поручила это своей фрейлине, то пусть та теперь «отдувается».
И, раз уж у принцессы стали собираться люди, которые были не в большом восторге от королевы, то Эдвора передала приглашение посетить их и своему старому знакомому барону Хейгро. Не придет - не страшно, придет - хорошо.

К турниру Эдвора решила подойти со всей возможной серьезностью. Шутка ли, со всего Таннвера рыцари соберутся. Она, конечно, не рассчитывала, что кто-то из ее бойцов сможет выиграть. Но вот выйти в финальную восьмерку, почему бы и нет. Если повезет. Это все равно слава и известность, оказаться в кругу лучших. Поэтому когда принцесса узнала о турнире, то на следующем собрании своей свиты она предложила доблестным рыцарям барону Кальгеру, баронету Мецвашу, сиру Танфриму и сиру Ульке устроить между собой такую дружескую схватку. Сир Ульке попал в это число, исключительно, чтобы число участников было четным. А что, может он не самый умный и не самый красивый, но в седле держится хорошо и сражаться умеет. Она не стала объявлять, что победитель станет ее чемпионом, а просто хотела оценить качество своих рыцарей, так сказать, в живую.

  Сир Фромор улыбнулся на твои слова, и в его улыбке была грусть, но была и гордость, и благодарность.
  – Ваше высочество были прекрасной ученицей, – сказал он. – И мне очень приятны ваши слова. Я надеюсь, что мы еще займемся вашим обучением. Но на случай, если этого не произойдет, я все же дам вам последний, самый важный совет, который ранее дать не успел. Короля делает королем не корона, не замок, не свита и не священное молоко Тарры. Короля делает королем любовь к его подданным и стремление, чтобы они жили лучше и более праведно. Пока король носит это устремление в своем сердце – он достоен своего трона. Священное право короля – спрашивать с любого из его подданных, но никто на земле не может спросить с него, и потому король должен сам спрашивать с себя, и спрашивать строго. Король, что забыл об этом, становится обычным лордом, ничем не лучше других лордов, занимающим трон просто в силу договора между сильными. И этот договор может поменяться – и тогда бесполезно ему будет трясти короной и своей династией. Он будет так или иначе смещен, явно или скрытно, ибо станет не нужен.
  Сир Фромор помолчал, но продолжил.
  – Если доведется вам стать королевой, не забывайте об этом. Это очень сложно, и сто раз вам будет хотеться угодить королю или польстить ему, или же напротив надавить на него, только чтобы получить что-то для себя. Но вы не поддавайтесь этому соблазну. Направляйте своего короля по своим способностям к мысли, что он существует ради подданных, а не наоборот – вот ваша роль. Короли часто забывают об этом, ведь они – самые одинокие люди на свете, ваше высочество. Королева же – самый близкий человек к королю, и бремя её еще тяжелее. Ибо она одною рукой подносит ему наследников, а другой поддерживает ношу, несомую королем. Благословенно лишь то королевство, где король по-своему озабочен и несчастлив. Ибо сердце хорошего короля не может не болеть за подданных, а они не могут все быть счастливы и праведны. Беззаботный король либо не видит своего королевства и не понимает его бед, либо закрывает на них глаза. Лишь хорошая королева да самые близкие друзья могут дать доброму королю так нужное утешение, не ввергнув его при этом в пучину безразличия. Лишь королева может пожалеть короля, не сделав его этим жалким. Ибо лишь она в полной мере может видеть и чувствовать, какую ношу он несет.
  Он улыбнулся.
  – Ну вот. Теперь вы знаете главную тайну, что скрывается под всяким троном.

***

  Оказалось, что награду за Кирга не назначали по всему королевству, а лишь в отдельных областях – но и вручали её только если разбойник был пойман в тамошних землях. А так считалось, что каждый рыцарь и без всякой награды должен желать изловить разбойника – ведь это было Подвигом Хитрого Разума, причем, лишь четвертым по значимости. Поэтому из казны Зеггеру и Ульке ничего не полагалось, и никаких земель и титулов они тоже не получили. Зато награду назначал магистрат Данварта, и эту награду рыцарям вскоре прислали в Вершвард: золотые кубки и по мешку серебра. Сир Ульке все оставил себе, а сир Зеггер оставил только кубок, серебро же раздал сержантам, которые были с ними при пленении разбойника, за что заслужил похвалу от многих, ведь щедрость тоже считалась добродетелью.

***

  Затея с мастером Карке была, кажется, обречена на неудачу – этот несговорчивый, прижимистый старикан по всему не должен был особенно радоваться, что у тебя появилась свита. Вернее, что появилась свита ему должно было быть безразлично, а вот что её надо еще как-то дополнительно поить, кормить и обслуживать в отдельной зале наверху... У него и так было не бесконечное количество людей, чтобы обслуживать, обстирывать и кормить увеличившееся число обитателей замка.
  Но против ожиданий, мастер Карке вдруг согласился.
  – Ваше высочество, – сказал он, не кланяясь. Старик давно мало кому кланялся, кроме короля, все с этим мирились. – Это – не такое просто дело, как может показаться. Компания большая, и на неё надо заготавливать всё заранее. И залу надо протапливать заранее, и воду наверх таскать заранее, и слуг заранее найти. Сейчас непростое для этого время. Но я могу вам помочь – у меня есть толковый человечек, Витке. Ежели он заранее будет знать, когда и где вы собираетесь, что надобно, то тогда и сможет помочь. Только он при вас и вашей свите постоянно должен быть, как распорядитель вроде. Тогда будет толк. А иначе – беготня одна и бестолковщина. И будет у меня еще одна просьба. Есть один мальчик, он в слугах ходит на кухне, Митгер его звать. Смышленый мальчик. Так вы можете похлопотать, чтобы его благородие барон его в пажи к себе взял, а ежели справится, то и в оруженосцы? Он... как бы это сказать... от незнатной женщины, а отец его... Неважно пока, кто. Надо его в люди вывести. Ежели обещаете сделать – то все организуем. В лучшем виде, – мастер Карке усмехнулся.

Принцесса надеялась, что расставание с сиром Фромором было именно разлукой, а не прощанием. Он ей действительно нравился как учитель и наставник. И она смогла многое у него взять. Да что там, со старым рыцарем она провела намного больше времени, чем с собственным отцом. Что было вполне понятно, учитывая его королевски обязанности, о которых ей еще раз напомнил сир Фромор, давая наставления. Хотя слова про бремя королевы ей не слишком-то и понравились. Но Эдвора уже успела оценить, в том числе и собственным телом, сколько хлопот и забот доставляет даже маленький «дворик». Да она столько не носилась по Вершварду с тех пор как была ребенком. Но тогда было чуть легче, силы и настрой возникали словно по волшебству или милости Создателя. Да и можно было бегать на четвереньках, что в некоторых местах замка, давало существенный выигрыш по скорости. Вспомнив об этом, девушка представила себя на четвереньках сейчас, в своем новом, роскошном платье и не смогла сдержать улыбки. Так вот, о хлопотах, их было много. Хорошо еще, что за разбойника Кирка пришло вознаграждение из Данварта и принцессе не пришлось заниматься еще и этим. Она в который раз ощутила недостаток собственных средств. У какого-то города были средства, чтобы наградить ее рыцарей за подвиг, а у самой принцессы, нет. Единственной принцессы Таннвера, между прочим. В конце концов это было просто нечестно. Ромор, вот, получил от папы целое графство, чтобы учился быть королем, а она - ничего. Может быть, когда папа вернется с войны, выпросить у него какое-нибудь маленькое и никому не нужное баронство, чтобы потренироваться. Тут внутренний голос ехидно подсказал принцессе, что к хозяйству еще нужен принц, ага, тоже, чтобы потренироваться. Мысли Эдворы вольной птичкой упорхнули на тот самый, пока единственный в ее жизни, речной поцелуй с сиром Танфримом. И она на несколько ударов сердца погрузилась в обычные такие девичьи мечты. Из них принцесса вернулась с твердой уверенностью, что одного поцелуя недостаточно. Нужен второй. Вот только с кем?!

Ну, и, конечно, будь у Эдворы свое золото, она бы никогда не отправилась к мастеру Карке. В предыдущий раз пришлось через него заказывать обычный торт и вино. И это при том, что у нее есть собственный, правда небольшой, трон. И папина корона. В смысле корона-то ее, но принадлежит роду Видроф, то есть сейчас, конкретно, Конвару Воителю, второму этого имени. Да и родственники матери могли бы побаловать принцессу. Нет, канцлер к ней, конечно, относится хорошо, но вот Оттмара и Конвара Ордемверов она еще самого завалявшегося подарочка не получила. Разве что на свой день рождения, но там, разве, всех упомнишь. В общем, мастера Карке принцесса не любила. Не то, чтобы относилась враждебно, просто не любила. Не больше и не меньше. Она считала, что старикан засиделся на своем месте. Старого герольда отец уже заменил на виконта Нермера, вот и стюарда тоще пора. Был бы им кто-то молодой, дело можно было решить просто улыбкой принцессы. Так что на встречу со стюардом Эдвора отправилась совсем не в восторженном состоянии духа. Ну и получила, хм, то, что получила. Хотя, несмотря на не любовь собирающихся у нее сиров к королеве, никаких заговоров против Зигды никто не строил, и в шутках и остротах определенной черты не переходил. Так что «толковый человек Витке» ничем особым навредить не мог. А то другие слуги не рассказывают друг другу кто заплатит и кто прикажет о том, что видят и слышат?! Тем более людей, которые приходили к ей или к барону, принцесса никак не контролировала. Существовала какая-то постоянная компания, но были люди, которые приходили впервые, или то приходили, а то нет. И Эдвора могла поставить золотой, что там был хоть один из людей королевы. Среди них не только же соломбарцы были. Бастард же, хм. Сам мальчик не виноват, что мать объелась съельских слив.
Принцесса чуть подумала и сказала:
- Хорошо, пусть будет постоянный распорядитель, мне с фрейлинами это даже удобней. С бароном я поговорю, но для этого нужно будет выбрать удобное время и место. От вас же, мастер Карке, мне требуется слово, что отец мальчика был благородным человеком. И я бы хотела, чтобы вы сказали мне насколько знатным был этот «неважно-пока-кто». Сами понимаете, это будет иметь значение при разговоре. Бастард простого рыцаря, или, барона, это уже разница.

  Решение оказалось, по крайней мере, на первый взгляд, правильным.
  Помнишь, когда-то ты хотела поменять мастера Карке? То, как стали выглядеть вечера, проводимые твоей свитой в замке, прямо-таки преобразились. Раньше они всегда имели налет несерьезности – принцесса с фрейлинами отдыхает в комнате, ну тут рыцари при ней шутки рассказывают, пошутили и разошлись.
  Но совсем не так стало теперь, когда за дело взялся Витке. Это был невзрачный с виду парень. Он никогда не командовал, не орал на слуг, он подходил к ним, брал под руку и тихонько что-то говорил на ухо – и дальше начиналась магия без всяких чародейств и умных книг. У вас в комнатах стали накрываться раскладные столы, скатерти на них оказывались чистые и сверкающие, причем совсем необязательно белые – были и желтые, вшитые красными листьями, и красные, вышитые коричневыми птицами, и всякие другие. На столах стояла еда, и знаешь ли, не только "вино и фрукты" – там попадалась нарезанная тонкими ломтями ветчина, рубленный кубиками свертмарский белый сыр, данвартские вафли, пироги с рыбой и зеленью, яйца-пашот, свиные уши или какой-нибудь рулет из дичи и чернослива в кляре. В общем, знаешь, как-то уже никому не было скучно!
  Особый слуга всегда следил за водой, наливал в таз воду для умывания из одного ведра и сливал в другое ведерко, а также всегда готов был полить благородным людям на руки из кувшина. За ним же ходил мальчик с чистыми полотенцами.
  Напитки подбирались согласно ситуации – в теплую погоду это было вино, в холодную – ставился особый очаг с горячими углями, над которым подогретым держали пиво, а перед тем, как пить, в него добавляли щепотку пряностей: это отлично уберегало от простуды.

  Может быть, все это выглядело излишне... Пока вдруг к вам "на посиделки" не заявился барон Хейгро. Помнишь, ты тогда думала: "Не придет - не страшно, придет - хорошо?" О, нет-нет-нет-нет-нет, маленькая принцесса. Когда такие люди приходили куда-либо, им там должно было понравится, иначе это могло оказаться вовсе не хорошо. А барон пришел, конечно, из приличия, собственно, это с его стороны было тебе одолжением. Говорить с молодежью ему было не очень интересно, хотя рыцари вели себя с ним очень почтительно, но было понятно, что он здесь слегка не в тему. И тем не менее барону, простывшему накануне, очень понравилось и теплое пиво и закуски к нему, и то, что Витке, заприметив его, мигнул, свистнул, что-то кому-то пошептал, и барону привели служанку, которая сняла с него сапоги и, пока он отдыхал после закусок, размяла ему ноги. Вышло так, что время он потратил без особой пользы, но приятно – а представь, какое впечатление было бы у него, если бы всего этого не оказалось наготове? Зашел бы, поморщился и вышел. И на вопрос, "ну как там свита у принцессы" ответил бы что-то вроде "да бездельники молодые дурака валяют – вот и все." А виновата была бы ты – ты ведь его приглашала.

  Твое поведение с рыцарями понравилось... почти всем, кроме молодого барона. Он все же привык, что его слушали и уделяли ему внимания больше, чем всем остальным. Однако Кальгер был, хоть и молодым, но не вспыльчивым человеком. Видя, что в своем обхождении ты его не выделяешь, он решил выделиться сам. Кинстмарский барон при тебе затеял бы для этого с кем-нибудь драку. Видмарский хвастал бы чем-нибудь из истории рода. Солобмарский – должно быть, привез что-то диковинное, странное и невиданное. Ну, а старохоркмарская знать как решала такие вопросы?
  А вот так!
  Когда в очередной раз речь зашла о королеве и по её поводу стали отпускать разные витиеватые комментарии, барон вдруг хлопнул в ладоши, привлекая внимание, и сказал:
  – Мизэ и синьоры рыцари! А не кажется ли вам нелогичным, что вы отпускаете такие шутки, в присутствии нашей принцессы?
  Все, знаешь ли, немного напряглись.
  – Я имею в виду, – продолжил барон, – что вы шутите по поводу известной госпожи, тогда как на её высочестве надето платье известного происхождения, и происхождение это подчеркнуто его цветами (он говорил о платье, которое тебе подарила Зигда). Не видите ли вы в этом... противоречия?
  Рыцари замялись: противоречие было налицо, но сказать об этом означало поставить тебя в неловкое положение.
  – Я считаю, что это противоречие мы, как люди развитые и искушенные в политике, терпеть не должны, не так ли?
  – Ваше благородие, здесь не берег Хорка, чтобы её высочество могла снять платье! – пошутил амкельмарец.
  – И я так считаю, – кивнул Кальгер. – У меня на уме, такое решение.
  Он еще раз похлопал в ладоши, и его слуги внесли в залу... расправленное на руках платье! Платье было очень похоже на то, которое сшила королева, не один в один, но явно перекликалось с ним и было, видимо, сшито одним и тем же портным. Только цвета у него были совсем другие – белый, темно-розовый, почти лиловый, и золотой. Шнуровка была не спереди, а по бокам, а рукава – с небольшими буфами у плеч и длинными узкими рукавами, плотно облегавшими руки. Платье это выглядело... прежде всего женственно. Цвет у него был серьезный, не легкомысленный, и вместе с тем нежный, напоминающий подсвеченное заходящим солнцем облако.
  – Если ваше высочество согласится принять такой подарок, я думаю, все мы будем более последовательны, обсуждая при вас известную даму.
  Тут все, конечно, ахнули, а амкельмарец даже сказанул своё "чще!"

  Но впрочем, видя, что ты не выделяешь барона, он тоже решил не отставать, и подарил тебе седло. Седло это было в отличие от твоих прочих, военное, но легкое, амкельмарское, специально сделанное для езды на высоких стременах и стрельбы. Оно оказалось очень удобным, а отделано было серебром, и даже стремена оказались посеребренными. Не даром ведь в Амкельмаре добывали серебро в горах!
  В паре с плеткой, которую тебе подарил граф Кривтош, смотрелось оно очень внушительно – как будто ты... не совсем тринадцатилетняя девочка. Не хватало еще шаровар, шапочки с пером, сапог с острыми носами и приталенного кожаного дублета нараспашку... Ну, и черных волос – и тогда ты была бы вылитая амкельмарская княжна.
  Цезни седло очень понравилось, она его похвалила.
  Но платье все-таки понравилось больше.

***

  В свите у тебя нет-нет да и стали появляться новые люди! Они не всегда надолго задерживались, но всегда подходили, представлялись, кланялись. Запомнила ты двух братьев из Карфмара, больших весельчаков. Они сопровождали в столицу обоз с продовольствием для папиной армии, но по дороге заболели, и обоз уехал без них. Теперь они выздоровели и решили задержаться до турнира. Звали их Дервор и Ервар, а род их назывался Нидгер. Они сами были рыцарями, но род был графский, просто они были из побочной линии.
  С них могло статься напоить какого-нибудь слугу и подбить его на безумства или раздобыть двух карликов и заставить потешно кувыркаться перед всей компанией. С самого начала они стали так залихватски подкатывать к Цезни, что даже ей это показалось перебором. Но рядом тут же нарисовался баронет Мецваш и высказался по поводу их намеков довольно резко. Чуть не произошла ссора. К счастью, наготове были сир Зеггер и сир Танфрим, которые всех помирили и никого из свиты выгонять не пришлось. А для тебя это стало хорошим уроком – оказывается, свита – это не только весело и здорово, это еще и куча проблем: иногда мелких, а иногда и не очень.

***

  Пробный дружеский турнир решили организовать не в замке, а на скошенном лугу, без барьера – чтобы зрителей было поменьше.
  Барон легко раздобыл всем и турнирные копья, и слуг, а Витке соорудил столы и доставил на телеге угощения. Был солнечный, но ветреный день, Золь все время задувало волосы из-под платка в лицо, потому что она не умела так хорошо заплетать косы, как это делали Ловорда и Цезни.
  Сир Зеггер участвовать отказался:
  – Я лучше буду судить! – сказал он.
  Участие приняли барон, баронет Мецваш, сир Танфрим, сир Ульке, братья Нидгеры и еще двое рыцарей – всего восемь человек.
  Правила были такие: каждая пара съезжалась трижды либо до того, как кого-то вышибали из седла – это считалось проигрышем.
  За попадание в щит очки не начислялись, если только он не был расколот или сорван с руки – это давало пол-очка. За сломанное о противника копье давали 1 очко, за попадание в корпус или в руку – еще 1 одно, в шлем, если удар не был скользящим и оставлял вмятину – сразу 2 очка. Если же шлем оказывался сорван или поврежден настолько, что его нельзя было использовать без починки – сразу 3 очка. Кто за три сшибки набирал больше очков – тот и побеждал. При ничьей рыцари сражались пешими, но на вашем маленьком турнире решили пешие бои не проводить – больно долго. Взносов, призов и выкупов тоже не было – просто дружеское состязание.
  Было еще правило, что если конь упал наземь, но наездник смог подняться, то противник получал три очка, но поверженный мог продолжать бой, если хотел.

  На королевских турнирах использовалась сложная система жеребьевки, но у вас просто желающие встали против желающих.
  В первом круге барон съехался с сиром Ульке и победил его по очкам, сломав об него два копья – одно об щит, а другое – о шлем.
  Мецваш сошелся с сиром Дерваром и во второй сшибке выбил его из седла. Сир Танфрим легко победил своего соперника по очкам, не дав нанести ни одного результативного удара, а сир Ервар выбил из седла сира Имвора, еще одного из рыцарей твоей свиты.
  Все передохнули, обсудили поединки и сошлись снова.

  Сир Танфрим съехался с бароном. И вот тут... как бы это сказать. Барон-то выиграл по очкам, потому что сир Танфрим в третьем съезде поднял копье вверх, не нанеся удара. Вроде как уступил победу синьору. Они были бойцами примерно равного уровня, и сир Танфрим явно посчитал, что на дружеском турнире подобный оммаж в пользу синьора – допустимое поведение. Никто его не порицал за это, но никто и не хвалил. Барону однако это скорее не понравилось.
  – Полноте, Танфрим! Что за шутки? – спросил он.
  – Хочу посмотреть на ваш хоркмарский удар в последнем круге, – ответил сир Танфрим, как ни в чем не бывало.
  У сира Танфрима, возможно, были свои резоны так поступать, а возможно, он берег силы для скорого большого турнира.
  Мецваш в этот раз не смог выбить очередного Нидгера (на этот раз младшего) из седла, но выиграл с отрывом в два очка.

  Остался последний поединок – амкельмарца с бароном. Оба пригубили вино из кубков, пожелали друг другу удачи и сели в седла.
  – Ты, конечно, за баронета? – спросила Ловорда Цезни.
  – Ох да! – сказала Цезни. – Я за наших! Чще! Думаю, по очкам победит!
  – А вы за кого? – спросила Золь у тебя.

  Рыцари разъехались и полетели навстречу друг другу.
  С треском лопнули древки копий, кони с топотом промчались. Никто не упал.
  – Два очка барону, одно баронету, – сказал Зеггер, показывая пальцами в перчатках, чтобы рыцарям, которые в шлемах не могли слышать его слов, было видно, как он оценил их схватку.
  Съехались снова. На этот раз сломалось только копьё барона.
  – Одно очко барону! – показал Зеггер.

  Амкельмарцу теперь требовалось набрать три очка, а противнику не дать набрать ни одного. Было видно, как он в сердцах натянул поводья и одновременно уколол шпорой коня, отчего тот дернулся, злясь и гарцуя по траве.
  – Рыцарь слева готов!? – зычно крикнул Ульке, обращаясь к барону. Тот поднял копье в утвердительном жесте и зажал его под мышкой.
  – Рыцарь справа готов!? – амкельмарец сделал то же самое.
  – Начали! – сказал Зеггер, и паж, отмахнув им флажком, убрался прочь с дороги.

  Оба всадника кинулись навстречу друг другу, целясь копьями в противников. Секунды, в которые замирает сердце – ну чья же возьмет!?!? Глухой стук копыт по траве, кони скачут все быстрее, все неотвратимее...

  Тук-тук.
  Тук-тук.
  Ту-тук...

  Краааамх! – всадники столкнулись, но случилось что-то не то: лошадь барона вдруг отлетела в сторону, приподнялась и грянулась оземь прямо напротив того места, где стояла ты с фрейлинами, а Амкельмарец проскакал мимо.
  Послышался ропот среди рыцарей.
  Ты не поняла, что случилось, и Зольтра тоже не поняла, но Цезни поняла так хорошо, что аж губу закусила.
  Сир Зеггер обернулся к тебе.
  – Баронет специально столкнул лошадей, – сказал он, замявшись. – По формальным правилам он получил три очка. Но... но специально бить в лошадей запрещено, а мы ведь... ну... у нас дружеский турнир без барьера... Ну то есть... нет такого правила, кони могут столкнуться, но... но это было не совсем честно, ваше высочество!
  Барон вылез из-под коня, к счастью, невредимый. Он снял шлем и порывисто откинул назад кольчужный капюшон, оставшись в одном лишь стеганом чепце. Его молодое и красивое лицо было сейчас мокрым от пота, красным и очень злым.
  Амкельмарец же подъехал как ни в чем не бывало, снял шлем, учтиво поклонился сопернику и посмотрел на Зеггера.
  – Четыре-три в мою пользу, так-да? – спросил он у судьи.
  – Пусть её высочество выскажется, – сказал сир Зеггер и испытующе посмотрел на тебя.

Принцесса была полностью довольна заключенной сделкой. Теперь ее двор стал превратился из фантазий, тумана и грез, в нечто очень материальное. Будто туман сгустился и превратился во все эти столики, красивые разноцветные скатерти, яства, вино и теплое пиво. Совсем невеликая цена была за это держать при себе человека мастера Карке. Конечно, она велела своей служанке разузнать все про этого ловкого малого Витке. Сама принцесса подумала о том, что он может просто оказаться каким-нибудь родственником стюарда. Со стороны мастера Карке было бы разумным и правильным оставить вместо себя при дворе родную кровь. Хотя теперь он ей и нравился больше, только против возраста все равно ничего сделать нельзя, ни лекарства ни молитвы не помогут. Так что недолго уже мастеру Карке оставаться стюардом. Вот и отправил он Витке потренироваться там, где ошибка не будет стоить слишком дорого. Но все это были только рассуждения самой Эдворы, а так это или не так, должна была разузнать бойкая на язычок Уве. А то, что Витке наверняка рассказывает обо всем, что происходит на его глазах, принцессу не страшило. Они же не заговор устраивают. Так то вон, ее любимые фрейлины тоже должны докладывать о своей госпоже королю или канцлеру, если им прикажут. Но принцесса сомневалась, чтобы они и раньше это делали, а теперь, когда и Конвар и дядя были на войне, и подавно. Одно то, что по замку и стране не разошлось слухов о ее первом поцелуе, говорило о том, что она может доверять своим фрейлинам. Оставалось еще только закрыть небольшой должок и поговорить с бароном о известном бастарде неизвестного рыцаря. Но, как-то все подходящего повода не было. После того, как визит барона Хайгро закончился к общему удовольствию, Эдвора окончательно убедилась, что была права. И подумала, что можно будет пригласить к себе, нет, как же здорово это звучит «пригласить к себе», папу и дядю Индмара. Понятно, не вместе. А еще братца, если он соизволит заехать в Вершвард. Да и удобно это все было, и для Эдворы, и для ее подруг - фрейлин. При активном образе жизни принцессы, и всей этой беготни и суеты, ей часто хотелось просто есть. А теперь всегда была возможность перехватить чего-нибудь вкусненькое, не дожидаясь обеда или ужина.

А потом была история с платьем. И Эдвора прекрасно поняла, что если бы не ее договор с мастером Карке, то никакого платья бы не было. Стал бы барон Кальгер напрягаться, если все шло по старому?! Да нет, конечно. Раньше-то он таких подарков не делал. Конечно, «высочество» согласилось принять подарок и учтиво поблагодарила барона, то всем правилам высокого этикета, но вкладывая в слова настоящие чувства. И на следующий бал к королеве. Никто же не думал, что принцесса с фрейлинами будет его пропускать, она пришла в своем новом платье. А старое отдала портному, чтобы его подогнали под Золь. У остальных фрейлин и платья были, и отцы - маркграфы, да и возрастом с размерами они обгоняли Эдвору, Цезни - чуть, а Ворда имела уже вполне состоявшуюся фигуру.
В голове у Эдворы, после этих первых успехов, начали зреть мысли планы, как привлечь еще больше внимания и людей к своему маленькому двору. Пока в голову пришли только мысли устроить скачки, в которых благородные всадники могли бы помериться умением обращаться именно со своими скакунами, без доспехов и оружия. А что, требуется только кубок найти и выгравировать на нем соответствующую надпись. Ну и на организацию потратить сколько-то золота. Пока это были только первые прикидки, и принцесса еще не считала, в какое количество золото, выльется такая затея. Не считала, в том числе и потому, что предполагала, какее расстроит получившаяся цифра своей величиной. Вторым, менее масштабным мероприятием, она видела турнир по шашкам. Его можно было проводить прямо в зале. где и так все собрались, и в несколько дней. Тут можно было обойтись одним только кубком. Так как в самих партиях, о ставках и залогах сами участники договорятся между собой. Как и во время всякой обычной партии. Вот бы еще Золь выиграла такой турнир. И фрейлине слава и ее принцессе. Но все это, конечно. Нужно было делать уже после рыцарского турнира. Сейчас некогда. К рыцарскому-то турниру успеть подготовиться.


А вот с дружеской тренировкой возникла проблема. Нет, вначале-то все шло отлично. Конечно, турниры Эдвора раньше смотрела из королевской ложи, а это самое удобное место. Но даже оттуда схватки рыцарей не производили такого впечатления, как вблизи. Солнечные лучи отражались от шлемов и доспехов, а скошенную низкую траву гнул ветер. И можно было подойти и коснуться тяжело коня рукой, увидеть улыбку и торжество победителя, горечь и ярость проигравшего. Все казалось более живым и настоящим, чем из королевской ложи. Улыбка то и дело расцветала на губах Эдворы, ведь это ее замечательная идея сейчас воплощалась в мчащихся друг на друга всадников, удары и треск сломанных копий. Первый раз ее чело омрачилось, когда сир Танфрим в третьей сшибке поднял копье и не нанес удара барону. Пропустил своего сеньора в финал. А ведь принцесса, хотя никому этого не показывала, болела за рыцаря, который первым познал вкус ее губ и научил целоваться.
- Нечестно! - подумала она, и чуть не воскликнула это вслух. - Целователи принцесс должны быть решительными и отважными! В турнире нет баронов, графов, даже, королей, все кто участвуют - рыцари!
От расстройства Эдвора даже прикусила нижнюю губу.
А уж когда барон рухнул, вместе с конем, то юная девушка не удержалась от вскрика. Причем потом принцесса и себе самой, а кто бы еще требовал у нее ответа, не смогла объяснить, за кого больше испугалась, за Кальгера или за себя. Что если рыцарь себе что-нибудь сломает и не сможет из-за этого принять участие в большом турнире? Он, наверняка, расстроится, а виновата окажется принцесса, которая все затеяла. Если же Кальгер убьется, не попусти Спаситель, то это будет страшный удар по ее репутации, которым не преминут воспользоваться и мачеха, и прочие недоброжелатели. На несколько мучительно долгих мгновений Эдвора затаила дыхание. И только когда барон зашевелился и начал вылезать из-под коня, девушка выдохнула.
К счастью виновник ее короткого страха был под рукой, да еще и не высказывал каких-либо угрызений совести.
Что же, значит она донесет до баронета, всю глубину его неправоты.
- Вот уж от кого я не ожидала подобного приема, так это от амкельмарца, - громко сказала она, - я думала, что вы любите коней. У нас здесь не война, а дружеские поединки перед большим турниром. И ничего дружеского я в этом столкновении коней, баронет Мецваш, не увидела. Тще! Не за что не поверю, что оно произошло случайно, у такого отличного наездника, как вы. И я очень надеюсь, что это был случайный порыв, а не преднамеренный расчет. До этого злосчастного столкновения, вел барон Кальгер, и я признаю его победителем. А теперь пожмите друг другу руки и помиритесь.

После такого события Эдвора решила устроить с фрейлинами вечеринку. Эмоции били через край. да и планы на ближайшее время стоило обсудить. Причем она решила сделать подругам небольшой сюрприз, и позвала их к себе в спальню, когда было пора уже ложиться, и все щеголяли только в ночных рубахах. Теперь, с тех пор как их стал обслуживать Витке, не было ничего сложного, чтобы велеть служанке принести из зала бутылочку вина, кувшин сока, фруктов и пирожных. немного, чисто символически, на четверых то.

  Крайне ошибочно было думать, что в турнире нет королей, графов и баронов – если бы это было так, то как минимум кони у всех были бы одинаковые. У одних мастеров заказывали бы они шлемы. Одинаковое количество времени проводили у кинтаны, а не разбирались с тем, сколько кто из крестьян заплатил и почему – и так далее.
  А еще крайне ошибочно думать, что турнир – это какой-то другой мир, в который все отправились посостязаться, померяться силами, поиграть в войну, что там все понарошку.
  Вовсе нет. Хотя турниры и были частью военной подготовки, но только на них выяснялось, кто из воинов – круче. Не чисто там в теории, а на практике. И это сейчас, знаешь ли, у них были тупые копья. А завтра они могут оказаться врагами и сменить копья на настоящие.

  Баронет от твоих слов разозлился не на шутку, у него даже губы покривились. Правила правилами, но он не в спину ударил барона, не подлостью вырвал победу – он съехался с ним грудь в грудь и повалил его за счет своего умения. Да, вопрос, можно ли было так сделать по правилам, был спорный, да только и барон мог поступить так же. А еще никто не мешал ему оказаться ловчее, принять в сторону и увернуться от удара – значит, он оказался менее ловким, сообразительным и умелым. Не в этом ли они тут состязались? А то, что пострадала лошадь, амкельмарца вовсе не трогало – ведь это была не его лошадь! Да и что она у барона, одна в самом деле?!
  Но ты была все же принцессой, поэтому он ничего этого тебе не высказал.
  – Как будет угодно вашему высочеству, – проговорил он медленно, поклонился, не слезая с седла, и... и уехал. Совсем уехал. Было только слышно, как он в сердцах бросил своё злобное "чще!" прежде чем пришпорить коня. Его оруженосец бросился собирать его вещи и навьючивать на лошадь.
  Барон, хотя ты и назвала его победителем, тоже чувствовал себя достаточно неуютно – когда поединок закончился на том, что ты оказался на земле, а потом тебя назвали победителем – это дело такое. Люди смотрели на него по-разному – кто-то слегка насмешливо, кто-то подбадривающе, а кто-то с сочувствием, но никто не смотрел с восхищением, и барон это заметил, хотя и не стал реагировать.
  Все еще некоторое время побыли в поле, выпили вина, а потом по очереди, по одному засобирались в замок. Сир Танфрим и Ульке с Зеггером остались, чтобы проводить вас.

***

  Фрейлины, конечно, порадовались возможности собраться и все обсудить.
  Цезни, как и ты, считала, что сир Танфрим зря не нанес барону удар – драться так драться. Золь больше слушала – она не очень разбиралась в турнирах. Ей было жаль коня, впрочем, Цезни заявила, что он поправится – ведь кости оказались целы, скакун был просто ошеломлен встречным ударом.
  Но Ловорда с ними заспорила.
  – Сир Танфрим очень далеко пойдет, – сказала она.
  – Это почему же?
  – Потому что он знал, что амкельмарец выкинет что-нибудь подобное. Вот посуди сама. Предположим, он бы выиграл у своего синьора на наших глазах. И как бы бырон должен был это воспринять? Что сир Танфрим ни много, ни мало, считает себя бойцом посильнее, чем он, да и показывать это не стесняется. Поверь, бароны бы это задело. Предположим, сир Танфрим выиграл бы и вторую сшибку. И что бы он получил с этого в итоге? Ничего. Мы бы увидели, что он хороший боец? Да мы и так увидели, ну, я, по крайней мере. Он бы победил? Предположим. В дружеском состязании... которое ничего бы ему не принесло. Но заимел бы сюзерена, который считает его ненадежным, и баронета-амкельмарца во врагах. А если бы не победил? Это у барона найдется другой конь. А у сира Танфрима, наверное, такой хороший скакун всего один. А еще сир Танфрим посмотрел со стороны на баронета. А посмотреть со стороны – полезно, опытный человек сделает выводы и обдумает, как его победить. Барон-то, конечно, славный воин, но он – молод и горячь. А сир Танфрим – не только копья ломать умеет, он еще и умен.
  – Пожалуй, ты права, – сказала Зольтра. – И в шашки он теперь играет куда лучше. Мне кажется, он скоро у меня выиграет.
  – Неужели?
  – А мне кажется, все же, зря вы, ваше высочество, назначили победителя, – сказала Цезни, расхрабрившись от вина. – Не выглядело так, что барон порадовался. Чще! Да и Мецваш обиделся.
  – Ничего, – возразила Ловорда. – Может, лучше было бы назначить пеший бой... это да. Но, с другой стороны, всем не угодишь. Всегда кто-то будет недоволен. Пусть люди видят, чего ждет её высочество от своей свиты – чтобы все было честно и по-правилам. Значит, всякие проходимцы, которые любят хитрости и обман, к нам не примкнут.
  – А это хорошо? – уточнила Зольтра.
  – Конечно! – воскликнули обе.
  – Я к тому что... нууу... такие люди, наверное, тоже могут быть полезны, разве нет?
  И тут подруги замялись и ничего ей не ответили.

До того, как девочки собрались, Эдвора мерила свои фамильные кольца. Если раньше они болтались на ее слишком тонких пальца, то теперь были почти впору.
Так что она с удовольствием болтала, время от времени делая глоток разбавленного водой вина или отправляя в рот маленький кусочек нарезанных фруктов
- Да, согласна, надо было устроить им пеший поединок. Но, только между нами, я немного растерялась, а надо было действовать быстро. Да и коня барона было жалко, хорошо, что он не сильно пострадал.
- Между прочим, сир Зеггер меня подвел. Вот взялся быть судьей, так и будь.
- Поверю тебе Ворда, что сир Танфрим серьезный боец. Но вот только этот ум и расчеты, как то это не совсем по рыцарски. Нет, я понимаю, конечно, что рыцарь это не только взять копье и отважно поскакать на врага. Но хочется то, ух, чтобы и красивый, и умный, и добрый, и щедрый и отважный до безумия... Без страха и упрека...
- Вот сир Коргир наверное никого бы не постеснялся из седла выбить. Да он так и делает если в турнире участвует.
- У тебя, в шашки?! Ну так это хорошо. А то я смотрю, подруга, а ты расслабилась немного. Хороший противник для тренировки тебе точно пригодится.
- Хм, Золь, а ты за сира Танфрима замуж не хочешь? Будете в шашки играть, между прочими приятными делами.
- Ты же у нас одна не целованная осталась? Или нет?
- Ах, Ворда, ты тогда на речке так здорово придумала играть в «русалочий трон». Вот бы еще что-то такое же яркое.
- Цезни, а у вас в Амкельмаре просто скачки устраивают. Так чтобы не турнир, а просто скакать? Расскажи.
- Так, турнир турниром, а скоро война кончится. И папа с победой вернется домой. Вы подумайте, как нам его в маленьком «дворике» принять, чтобы ему понравилось. Пригласить-то я его приглашу.
- А для начала моего братца старшего, с ним точно попроще будет. У папы в любом случае куча дел после возвращения будет, я то знаю.
- У нас вот уже сир Зеггер есть. Он умный и хитрый. Думаю, нам его одного вполне хватит.

  – Это точно, – подтвердила Ловорда. – Сир Коргир никого бы не постеснялся, даже, возможно, его величество. Но только видите ли, ваше высочество... – она улыбнулась. – Поэтому сиру Коргиру ничего и не светит. Хотя он из очень знатной семьи, кажется, третий сын? Но мало кто из лордов захочет отдать за него дочь. Сир Коргир – воин, но больше ничего. А рыцарь все же должен обладать и другими умениями. Вы ведь слышали, как он на пирах песни горланит? А попроси его стихи почитать – так он ни одного не знает. Про него говорят, что он – лучший воин королевства. Только правда ли? Он могуч – это так. Он – из богатого и знатного рода, и потому у него всегда было отличное оружие, хороший конь, да и учили его выбивать других из седла на славу. Но просто никто пока не бросил ему вызов за то время, что он королевский знаменосец. А сила ведь со временем уходит. С годами найдется воин помоложе и посильней, который его опрокинет. Но кроме этой силы у него ничего и нет. А сир Танфрим – силен и рукой, и умом, он думает, прежде чем делать. Рука со временем слабеет, а ум – оттачивается.
  Когда ты сказала, что Зольтра расслабилась, она ожидаемо засмущалась.
  – Конечно, ваше высочество, – кивнула она. – Я бы вышла замуж за кого вы скажете. Но вряд ли... вряд ли... – и она совсем смутилась. Было видно, что ей непросто говорить об этом.

  Ловорда согласилась, что обязательно что-то нужно придумать к приезду его величества, но это так просто не решить. Тут надо хорошо подумать, и может быть, поговорить с рыцарями, это вы правильно решили.
  Цезни рассказала вам про амкельмарские скачки, но заметила, что соревнуются в них больше кони, чем наездники.
  – Когда оба наездника хороши, больше зависит от коня. Даже приз на скачках всегда достается владельцу скакуна, а не наезднику. Так уж заведено. Лорды сами не соревнуются кто кого обскачет, разве что самые заядлые. Скачут обычно конюхи или оруженосцы, кто хорошо в этом разбирается. Помните Дезьку, который вас на заре учил ездить? Вот он у лорда Мецваша стремянной, как раз и на скачках за него заезжал всегда. Даже и выигрывал, наверное, я уж не помню. Скачки не как турниры – это просто лорды, которые лошадей разводят, между собой бьются об заклад, вроде шашек ваших. Обычно кто победит – к тому в этом году больше заводчики приезжают за жеребцами, вот они и выставляют лошадей. А просто так скачки не устраивают. Но устраивают зато ваграш. Ваграш – это когда юноши стараются всякие штуки на лошадях делать – надо у курицы закопанной перо вырвать на галопе, или с одной лошади на другую перепрыгнуть и назад, или у девицы из руки платок выхватить. Это – любимая забава, но такое тоже не как турниры, а больше на свадьбах бывает. В соколиную сотню как раз и берут таких наездников, кто в этих состязаниях лучший.

  И вы еще долго болтали между собой.

***

  Фрейлины выполнили твою поручение – уж неизвестно, в каких выражениях, но сиру Танфриму они намекнули все что нужно, о чем и сообщили тебе.

  И вот настал день турнира. Это был не первый, не второй и не пятый турнир при дворе Зигды, но первый по-настоящему большой и торжественный. До этого турниры иногда были настолько маленькими, что проходили во дворе замка – например, участвовало там человек двадцать: ну они целый день копья и ломали на выбывание, а все желающие могли даже из окон замка посмотреть, что делается. Но для этого турнира соорудили в поле не одну, а даже две большие дощатые трибуны – с одной стороны сидела на троне королева и приближенные, с другой – прочие лорды в соответствии со своей знатностью.
  День выдался погожий – солнце блистало, было жарковато, и рыцари окунали головы в бадьи с водой, чтобы не свариться в своих стеганых поддоспешниках и кольчугах. Над ристалищем висел волнующий запах конского пота. Повсюду реяли флаги и гирлянды из флажков, люди бегали в предвкушении, оруженосцы носились с поручениями, конюхи бегом подводили коней, в общем, царила праздничная суматоха.
  Рыцари, конечно, оделись во всё лучшее – на одних были гербовые котты, расшитые алым бархатом, на других – причудливые украшения на шлемах, у третьих – роскошные попоны. Кто щеголял золотой цепью, кто – жеребцом за триста марок, кто – драгоценным навершием. Лучше всех выглядела, само собой, хоркмарская знать. Уж на что вы все были привычны и к виду красивой одежды, и к виду доспехов, а все же именно сейчас чувствовалось, как все способное ездить на коне и держать копье пытается произвести на женскую половину впечатление, и это удается. Были тут и надменные рыцари, и "веселые", улыбавшиеся и хохотавшие во все горло над какими-то шутками, и спокойно уверенные в себе, и мрачновато решительные, как будто приехали на настоящую войну. И от этого всего приятно екало внутри.
  Слуги победнее толпились сбоку от трибун, а у кого за душой водились гроши даже делали ставки.
  Вы с королевой сидели близко на тронах – с вами были фрейлины, а кроме этого, с был и конюшенный, и леди Мерингильда. Конюшенный, граф Раймвер, не участвовал в турнире, а вместо этого пояснял королеве, что и как, и кто тут лучший боец.
  В начале турнира, когда все были готовы, пропели трубы и выступил королевский распорядитель, который объявил, в честь чего проводится турнир и какие будут призы – главный в виде мраморной статуэтки с золотым оружием и каменьями пронесли на бархатной подушке мимо рыцарей, чтобы все видели, за что им биться. Остальные призы – цепь с застежкой и огромный кубок из чистого серебра пронесли следом.
  Вызовы были уже брошены еще ранее, накануне, а остальных бойцов должны были подвергнуть жеребьевке. И вот в этот-то момент рыцари и стали подъезжать, чтобы получить знаки благосклонности у дам.

  Первым делом к королеве подъехал какой-то дерзкий рыцарь из Кинстмара с красным петухом в серебряном поле и склонил копье, но она лишь холодно пожелала ему удачи, так что он сразу уехал ни с чем, довольный уже тем, что его заметили. Ждала она, как оказалось, маркизета Фрабегора, с тремя золотыми рыбами на лазурном щите посреди двойных серебряных столбов. Ему она с изящной улыбкой повязала платок.
  Леди Мерингильда была не столь разборчива, но впрочем, ей сразу и боец достался ого-го! Биться за леди Мерингильду вызвался виконт Совербрах – брат Хельворы. Он крайне учтиво и даже чопорно поклонился и был одарен весьма теплой улыбкой и перчаткой, к которой едва прикоснулся губами, что вызвало аплодисменты фрейлин королевы.
  – Удачи, Янди! – крикнула Хельвора, и он отсалютовал ей, отъезжая.

  – Вон, вон сир Танфрим едет, сир Танфрим! – зашептали тебе в оба уха фрейлины.
  И сир Танфрим в своей роскошной котте с колоколами действительно направился прямо к твоей трибуне. Но рыцарей было много, подъезжали они беспорядочно, и сир Танфрим ехал не спеша, чтобы ни с кем не столкнуться еще до боя и не вызвать смешков и неловкой ситуации.
  И случилось так, что барон Кальгер оказался у твоего трона раньше, чем сир Танфрим.

  Он наклонил копье и голову в стеганом чепце, ожидая твоего ответного жеста. Полагалось в таком случае либо пожаловать ему что-либо, либо пожелать ему удачи (что означало "попытайте счастье в другой раз"), либо благословить его именем Спасителя (что означало, что ничего плохого ты ему не желаешь, но он тебе вовсе не интересен), либо вовсе не заметить и засмеяться словно бы в ответ на шутку, сказанную подругами (это был весьма издевательский отказ).

Вне всяких сомнений турнир был важным и статусным мероприятием. Не зря же она с девочками так к нему готовилась. К сожалению, в отличие от бала, принцесса не могла выступать на нем сама. Значит, оставалось блистать на трибунах. И надеяться, что ее чемпион, если и не выиграет состязание, то пройдет достаточно далеко, чтобы его заметили и оценили. Эдвора не сомневалась, что она самая красивая молодая девушка королевства. Осталось это подчеркнуть и соответствовать. Так что в день турнира она встала раньше обычного, чтобы успеть подготовиться. Ее платье, прическа и украшение должны быть безукоризненными. И у фрейлин тоже, конечно. Сама Эдвора для турнира предпочла новое платье, которое ей подарил барон. В выборе украшений Эдвора остановилась на необходимом минимуме. Ну не корону же ей надевать. Все и так знают, кто тут принцесса. Зато вчера, перебирая свои невеликие запасы украшений, она достала и медвежий коготь в серебре. Достала, повертела, а сегодня надела на турнир. Цепочку на шею, а сам коготь скользнул в ложбинку между грудей. Хотя какие там груди, только начали расти, вот года через два — три... Где сейчас интересно Раймвер и что делает?! Помнит ли он о ней, думает, мечтает?

Место самое лучшее и удобное, отсжда все будет прекрасно видно, это плюс. Рядом Зигда со своей свитой, совсем рядом, это минус.
Азарт, предвкушение, звуки труб, сердце бьется в груди все быстрее.
При виде рыцаря удостоившегося платка королевы, Эдвора чуть улыбнулась. Но эта улыбка не была доброй и чистой.
- Как предсказуемо, - подумала девушка, - зато у меня теперь есть не только за кого болеть, но и против кого. Будет приятно посмотреть, как очередной родственничек мизе Лоры полетит из седла в пыль.
А вот старший брат Хельворы удостоился гораздо более широкой и теплой улыбки.

Вот дальше все пошло немного не по плану. Вот почему некоторые мужчины какие непонятливые?! Если тебе сказали, что ты нужен принцессе, то плевать на осторожность и манеры. Вот что стоило сиру Танфриму заранее занять место около принцессы, если ему все загодя сказали на хорошем изысканном таннверском? Мог бы и раньше чем рыцари к Зигде подъехали быть. И что теперь делать?!
Самое смешное, что выбирая себе рыцаря на турнир, барона Эдвора тоже рассматривала. Дело в том, что ей были приятны оба эти мужчины, но не более того. Ее сердце молчало. Перефразируя любимую врагиню мизе Олору «это не Раймвер». Сир Танфрим научил ее плавать и целоваться. Барон Кальгер был центром ее двора и подарил платье. И уж он точно ничем не заслужил ее отказа. Девушка не была уверена, но хотела думать, что ее тело отреагирует и на поцелуй другого мужчины так же, как на первый и, пока, единственный раз. С фрейлинами не считается, это по дружески и совсем другое, «обнимашки и поцелуйчики» не более того. И уж ни у рыцаря и ни у барона не было никаких шансов завоевать ее руку, даже если забыть про сердце. И если сердце молчит, то выбирает разум. А он подкидывал только вариант из детской сказки «кто успел, тот и съел». Обижать барона не было никакого повода. А сир Танфрим? Ну, может он наконец поймет, что за принцессу нужно сражаться. В конце концов он может еще выиграть и объявить ее королевой турнира. Вот это было бы сильно.
Все эти мысли промелькнули в голове принцессы за пару секунд. Потом она улыбнулась и повязала к копью платок. Все остальные варианты вещей явно не соответствовали ситуации.

  Барон учтиво поклонился, принимая твой платок и поехал к герольду, узнавать своё место в жеребьевке.
  Сир Танфрим же заметил, что его обошли. Он был постарше барона и лучше умел контролировать свои чувства, так что задело ли его это и насколько, вы не узнали – да и сложно было бы рассмотреть такое на расстоянии. Однако, подъехав к трибунам, он придержал коня напротив твоего трона, поклонился, скажем прямо, не очень глубоко, и сказал:
  – Ваш платок будет прекрасно смотрется на плече его благородия барона, ваше высочество.
  Затем он тронул коня, и сначала могло показаться, что он просто уедет. Но он не уехал, а остановился, пройдя буквально пару шагов. У трона королевы и места, где сидела её свита. Он поклонился королеве и раскланялся с дамами.
  – Замечательный праздник, ваше величество, – сказал он.
  – Вы подъехали только затем, чтобы похвалить праздник, сир? – спросила Зигда с царственной улыбкой.
  – О нет, я подъехал поприветствовать вас! – ответил сир Танфрим и только тут можно было заметить, как у него дрогнули крылья носа. Ты вдруг поняла, что этот человек – сердится. Он вне себя. Но виду не подает мастерски! Как он владел копьем пока было не совсем понятно, но как он владел лицом! – А заодно, – продолжил он, – я хотел бы испросить благоволения у одной дамы из вашей свиты. У вас! – все посмотрели, к кому же он там обратился.
  Это была мизэ Хельвора.
  – Вы весьма учтивы, сир Танфрим, – ответила она, смеясь. – Если вы так же будете драться, кто же устоит?
  – Решит Спаситель! – ответил сир Танфрим, улыбаясь, как ни в чем ни бывало.
  – Вы еще и благочестивы! – сказала Хельвора. – А у меня, как назло, нет платка... я его потеряла.

  Все замолчали. Все прислушались. Это было что-то небывалое. И даже королева не смогла скрыть любопытства и недоумения.
  Было, знаешь ли, не принято устраивать рыцарям, подъезжающим к трибуне, допросы с расспросами. Тем более никто не ожидал, что так себя поведет дочь графа из старохоркмарской знати, которая прямо-таки с молоком матери впитывает, что принято, а что нет.

  – Платок – всего лишь кусок материи, – ответил сир Танфрим. – Мне хватит вашей улыбки и доброго слова.
  – Платок можно забрать, так же, как и дать, – не полезла за словом в карман Хеви. – А слово забрать назад нельзя, верно?
  – Верно, – согласился сир Танфрим, и ты поняла, что он уже закипает. Он бесится. Он – как жеребец, которому раз за разом вгоняют шпоры в бока, а скакать не дают.
  Ты перевела взгляд на Хельвору, и вдруг поняла, как она выросла. Прошло два года с вашей встречи. Тебе тогда было двенадцать, а ей шестнадцать. А теперь ей было восемнадцать, и она уже была не похожа на умную тихую рассудительную девочку. А похожа на...
  На королеву Зигду, только очень молодую. Так же скромно, но царственно умела она держать голову, так же веско говорить и так же сохранять лицо.
  И не похожа одновременно. Зигда приехала из Солобмара, Хеви была отсюда, из Хоркмара. Она была здесь как, рыба в воде. Ты поняла, что они с сиром Танфримом видятся не впервые.
  – До меня, между тем, дошли слухи, что вы не всегда деретесь в полную силу, сир Танфрим. Причина этого – в вашем благочестии, или же в чем-то другом? – спросила она, и вокруг послышались смешки.
  Тут даже сир Танфрим изменился в лице.
  – Сегодня не тот случай, – ответил он мрачно, продолжая терпеть унижение из последних сил.
  – И ради меня вы не пощадите никого?
  Напряжение выросло настолько, что некоторые дамы, не очень умные и сидевшие подальше, пораскрывали любопытные рты, силясь расслышать, что, ну, что там происходит!?!? Но вам-то все было слышно отлично.
  – Даже вашего брата, мизэ, если вам так будет угодно! – едва не скрипя зубами, выдал он.
  Хеви даже в лице не изменилась.
  – Вы такой решительный, сир Танфрим, – сказала она с полуулыбкой. – Вы меня убедили. Но у меня нет платка, как я и говорила. Что же делать? Пожалуй я...

  Все замерли... неужели она оторвет рукав? В восемнадцать лет!? Но они плохо знали Хеви. Хеви никогда не делала ничего безрассудного, только то, что выглядело безрассудно. И если уж делала, то на полную катушку.
  – Я дам вам это, – и она сняла с головы, золотую диадему, с которой ниспадал легкий шлейф до спины.
  Она сняла её нарочито медленно, и уложенные золотисто-рыжие волосы тут же растрепались, закрыв лоб. Это было... это было очень фривольно. И очень смело. И... отдать рыцарю, который поскачет в схватку, и может быть, упадет с коня, и, может быть, помнет или поцарапает такую дорогую вещь... Нууу... это было очень по-хоркмарски.
  Даже сир Танфрим на секунду опешил. Потом Хеви встала со своего места, подошла к деревянному бортику, протянула ему диадему, он потянулся за ней, привстав на стременах. Она взяла его за руку, но задержала. Их глаза встретились.
  – Сир Танфрим, – Хеви выдержала паузу, а потом громко, четко, чтобы слышали все, сказала, – сметите их всех! Сметите их всех на своем пути!
  И только тогда, не поправляя растрепавшихся волос, вернулась на своё место.

  Сир Танфрим задержался, коснулся губами шлейфа, прижал его к сердцу, и поскакал прочь. А трибуна взорвалась овациями. И пошло поехало!
  Теперь уже дамы (в основном, конечно, попроще) стали куда смелее поощрять воинов перчатками, рукавами, а какая-то кинстмарская вдова не постеснялась повязать на копье рыцарю со страшным шрамом через лицо подвязку от чулка!
  Праздник удался. Королева была довольно. Тебе даже показалось, что она посмотрела на Хельвору с уважением. А может, и с некоторой завистью – она-то не могла себе позволить такого.
  Не остались без внимания и твои фрейлины.
  Ловорда была не в настроении и учтиво, но холодно отказывала всем, пока к ней не подъехал старый седой барон из Кинстмара. Он близоруко щурился, но осанка у него была прямая, и седую голову он держал гордо.
  – Вы – девица Малегер, верно? – спросил он. – Я Гервард Аверау. Я дрался за вашего отца и был ранен. А теперь я снова здоров и крепок, как никогда. Хочу показать молодым, как это делается, прежде, чем вернуться и закончить войну. Если вы позволите, мизэ, – смутился он в конце.
  – Ваша верность не останется забытой, сир Гервард, – ответила Ловорда, чопорно отдавая ему платок. – Пусть вам сопутствует удача!

  Цезни кокетливо отказала одному из братьев Нидгеров (тому, который однажды довольно дерзко взял её за талию, словно помогая спуститься с крутой лестницы), и дождалась кавалера поучтивее – быстроглазого, молодого рыцаря из Видмара. Кажется, она даже не знала, как его зовут, и какой у него род, но с треском оторвала рукав – наверное, чтобы позлить Дервора – и даже что-то пошептала ему на ухо.
  Странное дело, когда Хельвора вела себя безумно, она сохраняла такое достоинство, что никто и не подумал бы её критиковать. Но Цезни за свой демарш удостоилась косых и даже презрительных взглядов. Хотя и справа, и слева дамы поступали примерно так же... но было в амкельмарке что-то до ужаса легкомысленное.
  А за мизэ Олору вышел драться Золмар Кельдегор – младший из близнецов, которому она отдала перчатку, вышитую по краю бисером. Это было, конечно, плохо... Потому что, знаешь ли, Кельдегоры когда-то были королями. Ничего хорошего не было в том, что один из них проявляет интерес к твоей заклятой... знакомой.

  Но в общем, в кои-то веки, рыцарей хватило почти на всех!
  Но оставался вопрос – кто же победит?

***

  Прошла жеребьевка, герольд мелом начертил имена воинов и порядок поединков на специальной доске, к которой каждый, умевший читать, мог подъехать и найти себя, а потом пошли схватки.

  Ты не первый раз была на трибуне и не первый раз следила за состязанием, но это был первый большой турнир, на котором ты, наконец, понимала, что происходит и немного догадывалась, каковы ставки. И ты поняла, что это раньше выглядело, как забавное мельтешение гербов и мелькание копий, сладкое предвкушение удара и легкое разочарование, когда никого не выбили из седла.
  Теперь же ты, наконец, поняла, что жизнь не начинается в тот момент, когда соперники выезжают к барьеру, и не заканчивается с ударом или с концом поединка. Почти у каждого бойца была своя история – как он дрался раньше, побеждал ли когда-либо где-либо, и даже иногда – как раньше дрался именно со своим противником. Что чувствовал рыцарь, выезжая против того, кто победил его в прошлый раз? Трепет и томительное ожидание проигрыша? Азарт и жажду реванша? Лихорадочные попытки припомнить, что пошло не так в прошлый раз?
  Копья, щиты и кольчуги различались несильно, а вот шлемы и кони – значительно. У кого-то кони были огромные, злые и мощные, у кого-то – более скромные, даже изящные, у кого-то, прямо скажем, невзрачные. Шлемы были с забралами, но у одних это были щитки, кое-как приклепанные к обычному коническому оголовью, а у других – здоровенные железные "горшки", плотно сидевшие на плечах, у третьих – шлемы полегче, но выделанные искусно, с выпуклой передней частью, испещренной отверстиями для дыхания. А у иных отверстия для дыхания вообще были только с правой стороны, чтобы по ним сложнее было попасть.
  Тактика у рыцарей тоже была разной, хотя казалось, что все просто скачут друг другу навстречу... да все было не так просто. Одни больше внимания уделяли защите, ловко отражая удар так, что копье соскальзывало с поверхности щита, не ломаясь. Другие метили в шлем. Третьи мастерски управляли конем, в последний миг выигрывая на этом какие-то дюймы, но обманывая противника. Многое решал момент, в который рыцарь подавался вперед всем телом – если он делал это слишком поздно, то рисковал вовсе не нанести хорошего удара, однако если делал вовремя – удар его оказывался сильнее. Всё это достигалось долгими тренировками и было настоящим искусством.

  А еще этот турнир был самым шумным, который ты помнила – у многих мужья были далеко, и дамы не стеснялись выражать свою поддержку громкими криками.

Продолжение следует... Но если захочется написать пост с реакцией на происходящее – я не против).

  Участников на турнире было человек сорок, но каждый бой занимал минут десять, а иногда и меньше. Сначала герольд объявлял бойцов – они уже к тому моменту были наготове, в седле и вооруженные. Их оруженосцы под уздцы выводили лошадей к барьеру. Два пажа с флажками стояли у центра барьера. Когда рыцарь был готов, он командовал своему оруженосцу, и тот поднимал руку – тогда и паж, стоявший по его сторону барьера и смотревший на него, поднимал флажок. Когда оба флажка были подняты, пажи начинали следить за герольдом. Стоило ему взмахнуть жезлом – и оба мальчика одновременно опускали свои флаги, а затем бросались наутек из-под копыт несущихся вдоль барьера коней.
  После сшибки судьи, стоявшие по бокам (их назначал главный судья, которым в этот раз был сенешаль граф Метгер), показывали выбитые очки, герольд поднимал флаги, чтобы они были видны и зрителям, всадники возвращались на места, и схватка повторялась. А когда объявляли победителя, проигравший удалялся с ристалища, а более удачливый боец, если желал, мог проехаться мимо трибун, пока пажи спешно равняли землю, разрытую копытами, а оруженосцы следующей пары поединщиков подводили к барьеру новую пару.
  За час проходило от трех до пяти поединков, и в этот раз все пошло довольно быстро и без задержек.
  Первый круг, начавшийся ранним утром, кончился к полудню – двадцать поединков пролетели, как во сне.
  Барон Кальгер выступил сильно, сломав два копья о своего незадачливого соперника, сира Хрольрифа из Карфмара.
  Яндо Соверхбрах, выступавший на огромном злом жеребце, попал противнику, Кинстмарскому забияке сиру Вельдору, в шлем – удар был страшный, лязгнуло так, что дамы ахнули. Тот в седле удержался, но не смог продолжать бой. Его тут же окрестили "сир железный лоб".
  Баронет Мецваш взял ловкостью – ловко уклонился так, что копье противника все время соскакивало со щита, а сам копье не сломал, но попал четко, оставив на латных наручах противника явную отметину. Это засчитали, как выигрыш по очкам.
  А сир Танфрим во втором съезде выбил из седла видмарского барона – это было очень эффектное падение.
  Братья Нидгеры не преуспели – одному в соперники достался целый граф из Хоркмара! Они съезжались трижды и все три раза ломали копья, но в последней сшибке граф сумел преломить копье, а Дервор – не сумел.
  Второй же брат надеялся на легкую победу – он сошелся с Аверау, тем самым старичком, который вышел сражаться за Лови. И старичок оказался не такой уж сморчок: удар у него пришелся в самый шлем молодого Нидгера, и тот отправился полетать. Это было встречено шквалом удивленных возгласов. Ловорда смотрела на своего бойца с гордостью.
  Родевер Фрабегор, щеголявший белым, сказочно красивым скакуном, схватился с тем самым парнем, которому Цезни отдала рукав. Увы, чуда не случилось – более опытный боец победил.

  Уже к концу первого тура слуги начали таскать по рядам корзины со снедью, чтобы попотчевать знатных зрителей: разносили пшеничный хлеб, пироги с рыбой и сыром, курятину, яблоки, вафли – голодать дамам никто не дал. Не забыли принести и салфетки, чтобы вытереть руки, а потом и кувшины с водой и вином.
  Герольд объявил короткий перерыв, в котором определили по жребию и вывесили расписание с новыми парами.

  Во втором туре было одиннадцать поединков.
  Баронет Мецваш сошелся с Яндо – и проиграл: Яндо за первый тур посмотрел, как дерется амкельмарец, что-то там такое рассчитал и ударил так, что баронет аж свесился из седла на сторону, выронив копье. В седле он выправился, но ребро у него было сломано, и на следующий съезд он не вышел.
  Родевер Фрабегор неистово бросился на старичка-Аверау – и тот все же не смог превозмочь свои годы: они оба попали друг в друга копьями, но Родеверу это было нипочем, а барон Гервард "поплыл", и в третьей сшибке промахнулся мимо противника копьем. Ловорда приняла его поражение сдержанно, но послала служанку передать старому рыцарю добрые слова поддержки и ободрения.
  Барон Кальгер ловко сломал два копья о щит своего противника, жилистого высоченного бойца из свиты графа Раймвера, королевского конюшенного. Тот выступил тоже хорошо, но сшибку все же проиграл и удалился чернее тучи.

  – Барону достаются хорошие противники! – заметила Цезни, раздосадованная поражением своего молодца-удальца.
  – Чшш, – сказала ей Ловорда. – Ты не должна показывать разочарование. Ты же дама! Рыцари сражаются у наших ног за наши улыбки. Если они проигрывают, это не должно нас сильно заботить.
  – Тебя-то заботит, – огрызнулась Цезни.
  – Я сделала это из уважения к его верности. А твой этот... просто молодой вертопрах. Как его зовут? Я не запомнила.
  – Да и я не запомнила! – легкомысленно ответила Цезни. – Победил бы – тогда и запоминать надо было бы.
  Ловорда пожала плечами, мол, "что я говорю?"

  Сиру Танфриму в соперники достался сир Ульке.
  Сир Ульке потом сказал про этот бой, что его словно лошадь в голову лягнула. Для вас же это выглядело даже как-то простенько – один рыцарь пронесся мимо другого, тот и упал.
  – Он хорош, – заметила одна из фрейлин королевы. – Из чьей он свиты?
  Кто-то назвал твоё имя, и ты заметила несколько взглядов – любопытных или косых. Да, не все помнили, из чьей свиты каждый рыцарь на турнире.

  Второй тур закончился так же, как и первый, и осталось одиннадцать противников. На такой случай у устроителей был особый боец – "защитник замка". На его роль обычно нанимали бойца за деньги – он не платил за участие, а наоборот получал плату (причем в случае победы – двойную), а объявляли его только перед боем. Обычно такими разбивателями нечетного числа служили кинстмарцы, но кто будет в этот раз, заранее не сказали. Конь у такого бойца, да и сам он, был свежее, чем у прочих участников, но ведь он мог достаться любому по жребию!

  После второго перерыва начался третий тур.

  Начался он с боя сира Танфрима и Родевера Фрабегора. В первой сшибке они оба разошлись с касательными ударами. Во второй копье Родевера сломалось, а копье сра Танфрима – нет. Не повезло.
  В третьей же сир Танфрим полетел, как стрела навстречу своему противнику – никто за сегодня не видел, чтобы рыцарь так разгонялся! И удар вышел просто страшный.
  После столкновения сир Танфрим доскакал до противоположной стороны и завел коня на вольт, потому что иначе тот бы доскакал до Данварта. А жеребец под маркизетом, бившимся за королеву закрутил головой, не чувствуя руки, сжимающей поводья, повернулся и отъехал в сторону от барьера, остановился. И Фрабегор вывалился из седла без чувств. К нему поспешили пажи и придворный лекарь и отнесли его в тень.
  Герольд объявил победу сира Танфрима.

  Яндо выступил хорошо – ничего особенного в этот раз, просто сломал все три копья о щит противника, а тот – только одно во втором съезде.

  Барону Кальгеру достался тот самый "разбивающий нечет" воин. Это оказался странствующий рыцарь из Хальмара, сир Хемпыл. Имя у него было дурацкое, герб тоже дурацкий, с какими-то двумя переплетенными змеями, но человек этот был профессионалом, и барон, кажется, немного сник. Или тебе показалось? Как это определишь, когда он в шлеме, в доспехах...
  Они съехались, и Хемпыл с первого удара попал в шлем, а барон – никуда не попал.
  Съехались во второй – и оба сломали копья.
  Съехались в третий и... сир Хемпыл ударил барона так, что у того оторвалась ручка от щита, и щит полетел на землю. А барон в него не попал.
  Твой боец выбыл.

  К этому времени стало известно, что маркизет Фрабегор жив, но пока не может встать на ноги. Смерти на турнирах случались, и сиру Танфриму ничего бы не грозило, но все же, знаете ли, убить рыцаря королевы... которая пока что осталась за короля... да еще и брата старшей из её фрейлин...

  Противников осталось шестеро, и теперь играла роль очередность боев, тоже определявшаяся жребием – трое победителей должны были каждый подраться с каждым, а если это не определило бы победителя, решалось бы в пеших поединках.
  Но пешие поединки не понадобились.

  Противник Яндо был один молчаливый северянин, которому тоже до этого момента "везло с противниками", и Совербрах выбил его из седла в третьем съезде.
  Сиру Танфриму достался граф из Хоркмара. Звон, треск, крики толпы – и сир Танфрим победил по очкам.
  Третий боец, вышедший в финал, был из Солобмара – какой-то баронет, не родственник Фрабегоров, но из стоявшей за них партии.

  Первыми выпало биться Яндо и этому солобмарцу – и Яндо выиграл, но конь его явно был утомлен. На следующий бой он коня поменял – правилами это допускалось, но это был уже не такой монстр, а просто хороший скакун.
  Оба поединщика объехали ристалище.

  Почти все дамы болели за Яндо, кроме... кроме Хельворы. Она тряхнула распущенными волосами и крикнула:
  – Сир Танфрим! Бейтесь за меня! Бейтесь до конца!

  Яндо решил опередить барона и рвануть с места так, чтобы столкновение пришлось на сторону ристалища противника, чтобы не дать ему разогнаться. И в первой сшибке это удалось – сир Танфрим к середине не успел, и его копье соскочило со щита Яндо, а копье Яндо сломалось о щит противника.
  И во второй сработало точно так же.
  А в третьей сир Танфрим полетел вперед так, что земля затряслась – и выдал все что умел. Он чуть поднял копье в последний момент и этот удар Яндвер отразить не смог – удар пришелся в шлем и был такой силы, что забрало отлетело в сторону! Совербрах в седле удержался, но судьи засчитали его противнику три очка.

  И сир Танфрим, серый от напряжения, насквозь мокрый от пота, скинул шлем на землю и поехал вокруг ристалища, не замечая лиц на трибунах, кроме одного.

  Не знаю, радовало это тебя или печалило, но это было не твое лицо.

***

  Турнир закончился пиром в главном зале, где Хельвора Совербрах, чьи волосы были уже снова идеально уложены, вручила сиру Танфриму приз.

Во время турнира Эдвора пару раз пожалела, что на некоторое время забросила медитации. Да что там говорить, довольно давно не находила на них время. С тех самых пор как папа уехал на войну, а с ним отправился и так разочаровавший ее пастырь. Хотя нет, она несколько раз использовала ее, чтобы преодолеть боль и обиду от розг, которыми ей доставалось за ошибки в учебе. Брр, как хорошо, что они остались в далеком прошлом. Вот уж о чем она никогда не жалела и постаралась побыстрее забыть, как дурной сон. Навык медитировать никуда не делся, это она прекрасно чувствовала. Наверное он был из разряда тех вещей, которым разучится невозможно. Вроде скачки на коне, танцам и плаванью. Но вот не догадалась сегодня уделить этому занятию четверть часа с утра. Как же, были куда более важные вещи. Вроде того какие украшения одеть на турнир и в какую прическу велеть уложить волосы. И, в результате, ее душу захватили эмоции. Нет, в этом не было ничего плохого. Но сердце бешено стучало в груди, когда ее рыцари, разгоняли коней и нацеливали копья. Как будто она сама мчалась в седле. Кровь прилила к лицу, азарт туманил разум, каждый удачный дар копьем рождал восторг, а неудачи заставляли сжимать зубы. Как будто она не была самой умной и образованной девицей всего королевства, принцессой дома Видроф, а какой-нибудь непосредственной простушкой, вроде Цезни, не в обиду той будет сказано.

Эдвора болела за всех рыцарей своего малого двора, но,конечно,больше всех, за барона Кальгера. Она приветствовала победу своего рыцаря над сиром Хрольризом победным криком, который. Впрочем, легко потерялся в шуме и гуле на трибунах. На братьев Нидгеров она, по большому счету особо и не рассчитывала, хотя то, как легко они проиграли и вызвало досаду.
Но принцесса болела не только «за», но и «против». Естественно, для этого у нее была прекрасная причина в виде целого семейства Фрабегор. Так что успех Родевера в первом туре раздосадовал девушку и заставил недовольно кривить губы. Эдвора так увлеклась туриниром. Что потом даже не смогла вспомнить, чем подкреплялась во время перерыва. Это была какая-то выпечка, но вкус напрочь вылетел из головы. Вот вино было точно красным. Принцессе со фрейлинами подали охлажденные напитки, которые отлично утолили жажду. Но легкое опьянение сделала дальнейший просмотр турнира еще более раскованным и увлекательным.
Когда очередной трюк на коне в исполнении баронета Мецваша привел к его поражению, она обратилась к Цезни:
- Вот видишь, я была права, когда не дала ему победу в нашей тренировке. Не довели его выкрутасы с конем до добра. Настоящему рыцарю такие уловки не нужны.
Эдвора не призналась бы и себе самой, что обиделась на амкельмарца за то, что тот не принял ее решения и бросил ее свиту.
За приятным «сладким» чувством справедливости тут же последовала «горечь», когда Родевер Фрабегор натиском одолел старого рыцаря Ловорды. Она тут же поспешила утешить подругу:
– Ну ты же не рассчитывала, что этот ветеран выиграет турнир?! А он выступил для своего возраста более чем достойно. Надеюсь, этого выскочку, братца Олоры, выбьют в следующем туре. Да у него один конь приносит половину победы, - не совсем объективно заявила она.
А барон Кальгер снова порадовал, и принцесса весело смеялась и размахивала платком над головой, как маленьким знаменем. Ее улыбку этот рыцарь уже точно заслужил.
Следующий круг снова принес радость и разочарования.
Вначале Эдвора чуть не завизжала, как девчонка, когда сир Тронфим не просто победил, а выбил Фрабегора из седла так, что тот упал и не шевелился. Но принцесса ограничилась тем, что просто посмотрела на свиту королевы взглядом «сверху — вниз».
Зато когда барон Кольгер проиграл какому-то странствующему рыцарю из Хальмара, принцесса смогла только бросить:
- Чще!
А что тут еще скажешь?! Не повезло нарваться на свежего противника на свежем коне. Огорчительно, очень огорчительно. К счастью одно поражение не делает хорошего человека плохим. Судьба рыцарей переменчива. По крайней мере барон почти дошел до финальных схваток, достойное выступление.
В финале Эдвора болела за сира Тронфима. Она же сама его не выбрала, хотя имела такую возможность. Но он оставался рыцарем ее свиты и первым мужчиной с которым она целовалась. Хуже было бы, столкнись сир Тронфим в финале с бароном Кальгером. А так, его победа будет победой ее маленького двора и ее, принцессы, победой. Разве что Эдвора не позволила себе таких же вольностей, как подруга Хельфора, но :
- Давай!, а потом:
- Браво! - Эдвора кричала от чистого сердца. И пусть дамой сира Тронфима была Хельвора, девушка тоже чувствовала себя победительницей.

Перед пиром принцесса пересеклась с бароном Кальгером:
- Сир, вы сражались с моей перчаткой больше чем достойно, - с улыбкой сказала она. - Просто судьба оказалась к вам сегодня не благосклонна и вам достался свежий боец на свежем коне. Если бы не это прискорбное обстоятельство, вы бы несомненно вошли в число финалистов турнира. - надо же было подбодрить собственного рыцаря после неудачи.
На пиру она поднимала тосты и за победителя турнира сира Тронфима и за прекрасную мизэ Хельвору. А уже потом, когда уставшие гости стали расходится, отправила своих служанок и к подруге, и к победителю турнира. Обоим она велела передать, что завтра тоже устроит маленький пир «для своих» в маленьком дворе. И что там им обоим будет удобней поговорить и пообщаться, если у них будет такое желание, чем при дворе Зигды. Конечно, как принцесса она почти не сомневалась, что сиру Тронфиму, просто рыцарю, будь он хоть три раза победителем турнира, ничего не светит с дочкой графа Совербаха. Но как подруга Хеви решила оказать ей маленькую услугу.

Сиру Ульке у нее нашлись слова утешения на следующий день. Она посочувствовала, что ему в первом же туре выпал будущий победитель турнира, а значит самый сильный рыцарь этого дня. Братья же Нидгеры выглядели так, словно и не нуждались в особых утешениях. Хотя Эдвора допускала. Что может и ошибаться в своем мнении относительно их.