Поле битвы | ходы игроков | --- О сторожевых псах, пастухах и овцах;

Варвары собираются атаковать город. Вас подняли по тревоге ночью. Велели тихо и быстро добираться до Северных ворот. Вы - охрана города, нерегулярные формирования, стражники. Гарнизон, что живёт в казармах, уже на стенах. Суровые лица на фоне восходящего солнца повёрнуты на север. Оттуда, из Долины Ветров, пришло огромное войско. Неисчислимое. Костров вдалеке не сосчитать. Но власти города верят в крепость стен и силу духа жителей города. Судя по слухам которые ходят тут же, они смогли договориться с магами из Башни и те не оставят любимый город в беде. Поэтому надежда теплится в сердцах тех, кто стоит на стене. Эти люди родились здесь и прожили всю свою жизнь. Им бежать некуда. На стене стоят жители города. А вас, сотню разномастных наёмников, собрали во дворе гарнизона и Керверт, ваш начальник, выступил с речью.

Он кратко ввёл вас в курс дела, подчеркнул, что с магами достигнуто соглашение, ещё раз призвал обратить внимание на высокие стены города, бросил шутку о примитивных способах ведения войны варварами и, наконец, объяснил, что требуется от вас. Пользуясь тем, что все взоры стражей закона и порядка обращены на север, обнаглели пираты. Словно шакалы они сбились в стаи и грабят город. Портовые районы всегда были вотчиной этих грязных свиней и пускай их разорение будет на совести Верховного Капитана Курта и остальных. Но там, где Портовый район переходит в Центральный законным налогоплатильщикам и почтенным горожанам нужна помощь и защита. Туда прорвалось несколько группировок пиратов и вы, доблестная охрана, должны защитить и отстоять несколько важных точек. Мы не можем разорваться на множество частей и должны как можно быстрее устранить беспорядки в этих точках, собраться воедино и вернуться к стенам на помощь защитникам. Всё, что произойдёт во время стычек будет оправдано военными действиями.

Волей и словом Керверта ты, Мартин, назначен командиром своей группы. Ты должен взять бойцов и направиться на Торговую улицу где находится несколько важных финансовых сооружений и путь к Южным воротам. Если что-то пойдёт не так то возможно жителям придётся бежать через эти ворота. Силы стражи там небольшие - почти все, кто может держать меч, собрались здесь. Наведите порядки, затем присоединяйтесь к гарнизону и поддерживайте порядок.

Отряд выдвигается на место и вас провожают отголоски далёких криков.
- Темпос! Темпос! Темпос!

Пожалуй немногие назовут Лускан приятным местом, но Мартину он почему-то нравился, и это притом, что ему, повидавшему отнюдь не мало городов, было с чем сравнивать. В целом, он находил его даже по своему стмпатичным. Тот же Мирар, несущий свои быстрые воды сквозь весь город и разделяющий его на две половины, был вполне живописным, особенно если наблюдать с одного из трех мостов - Мартин частенько прохаживался по какому-нибудь из них, не забыв запастись бутылкой хорошего вина и куском хорошего сыра, и наслаждаясь городскими видами под постепенно багровеющем на закате небом. Общий архитектурный стиль плотно притиснутых друг к другу домов казался по-северному суровым и простым, и в этом, пожалуй, можно было найти свою красоту, но конечно главной особенностью и очарованием города Мартин считал остатки древних строений Иллуска, и прежде всего, конечно, поражающую воображение, монументальную башню Магического Братства. Также немало ценил он местный климат, а кроме того (быть может даже более всего) - некую особую атмосферу этого города, ощущение дерзновенной свободы, доступности разных пороков, эдакого острого и сладкого чувства опасности от хождения по краю пропасти, и того, что удерживаешь себя от окончательного падения силой своего разума и воли. Словом, Мартин собирался остаться здесь подольше. Но жизнь вечно преподносит сюрпризы.

Теперь городу требовалась защита. Войско варваров, судя по слухам и видимым ночью со стен огонькам костров, было настолько велико, что - если только проникнет за стены - как огромная волна стремительно прокатится по улицам, не встречая сопротивления. Вряд ли стоило надеяться на несколько сотен копьеносцев, пусть даже они и впрямь считались неплохими бойцами. Корабли в гавани тоже мало чем могли помочь. Видимо, оставалось надеяться только на магов и мощь их волшебства. Однако надеяться на то, в чем абсолютно ничего не понимаешь, Мартину было трудновато. Поэтому как всегда он рассчитывал только на собственные силы. И вот именно за обдумыванием своего сугубо индивидуального выхода из всей этой кутерьмы и застало его предписание прибыть к Северным воротам. Выбора не было. Личные планы пришлось отложить на неопределенный срок.

После выступления начальника Мартин страшно разозлился. Какого рожна эти ублюдочные бандюки вздумали терроризировать город, который являлся всегда их же надежным пристанищем? Да еще в такой момент, когда абсолютно над всеми нависла угроза гибели! Все таки сучью свою природу видимо никак не изжить! Возмущение овладело им и очень захотелось приструнить негодяев. Два десятка бойцов, внезапно поступивших в его распоряжение, являлись в этом деле отличным подспорьем. Многих он знал лично вполне неплохо, ну а об остальных мог судить в том смысле, что кого попало в ряды нерегулярных стражей Лускана не нанимали. Обведя взглядом хмурые лица наемников, он для начала приветственно поднял руку, а затем обратился к ним, стараясь говорить просто, кратко и по делу.

- Соратники! Для меня честь биться с вами плечом к плечу. Давайте действовать четко, слаженно, аккуратно, и постараемся чтобы каждый из нас встретил сегодняшний рассвет! - Мартин на минуту задумался, глядя на вооружение отряда и что-то быстро прикидывая, - Значит так, делимся на пять маленьких групп. По четыре бойца. Две группы стрелков. Две группы мечников-щитоносцев. Вторые прикрывают первых. И последняя группа - те, кто в доспехах потяжелее - со мной. Будем действовать по ситуации. А теперь - вперед!

- Честь? Плевать они хотели на твою честь. - Рядом оказался Конопатый Вейн, твой частый напарник по ночным патрулям и известный скептик. - Ты давай ещё штандарт подними. Висельник на ярмарке. Во славу Лускана.

А может, и не плевать.

Торговая улица - одна из самых важных в городе. И каждый в отряде понимает важность Южных Ворот в этот день. И Керверт отобрал достойных людей. Возможно, не самых лучших, не самых одарённых, но людей, которые не показывают спину в бою, обладают чувством плеча и слово наёмник значит для них чуть больше чем "тот, которому всего лишь платят за работу". Бойцы из этого отряда неплохо знают друг друга и часто оказываются в четвёрках-патрулях вместе.

Без лишних понуканий они разбились на небольшие кучки. Уступив место в центре и главе отряда Мартину, Конопатому Вейну, Аллену Широкому и Нарви, они образовали подобие полумесяца, огибая панцирников по сторонам и сзади. Взгляды устремились на юг и ноги сами понесли в том направлении. Немногочисленные разговоры, предельная собранность. Веселиться позволял себе только Вейн. Бывало, всю ночь в патруле отпахал, а этот все болтает как болтал в начале.
- Бьюсь об заклад, что это ограбят больше людей, чем спасут. - Проходя мимо отряда Тына, собранного из отъявленных головорезов и сорвиголов, вполголоса пошутил Вейн. Или совсем не пошутил?

Вперёд. Плотным строем. Без лишней спешки, но и не медля. По дороге попадаются горожане. Они задают вопросы, бросают взволнованные взгляды. Наёмники не отвечают. Только расступаются, пропуская стайки спешащих по своим делам людей да ободряюще улыбаются время от времени. Как прохожим, так и друг другу. Уверенность и поддержка как никогда нужны сейчас каждому. Особенно, солдатам на стене. Как они там? Сдюжат? Выстоят?

Всё ближе и ближе. Осталось пройти несколько улиц и свернуть налево, чтобы выйти на Торговую. А потом прямо и до самых ворот. Поток горожан навстречу. Встревоженные лица, кровь на одежде, следы побоев, неприкрытый страх. "Что же такое творится?" "Пираты грабят среди бела дня." "Беспредел." "Там мой дом. Они вломились в мой дом". Жалобы, крики, причитания. Внезапно, до слуха долетает звук ручного колокола. Любому, кто жил в Лускане известен этот звук. Дин-дин-дон, дин-дин-дон. На помощь, на языке моряков. Колокол зовёт на помощь. И ничего хорошего этот звук не сулит...

- Люди во многом таковы, какими мы их видим, Вейн, - глубокомысленно протянул Мартин. Пока наемники распределялись по группам, у него была пара минут чтобы поболтать с напарником.
- Или точнее, какими мы хотели бы их видеть. Когда я говорю о чести и достоинстве, то обращаюсь к определенной стороне их характера, которая, быть может не так часто проявляется, но они как бы в вспоминают о ней. И меняются. - Заключил, глядя в удлинившееся лицо Вейна. Захотелось поумничать прежде чем начнется месиво...

Шли хорошо организованным порядком, словно до этого месяцами его оттачивали. Конечно до копейщиков Уотердипа им еще невероятно далеко, но все равно, выглядел отряд очень бодро и Мартин, глядя на их четкое построение, довольно осклабился. Однако ухмылка быстро сошла с его лица, когда они приблизились к Торговой улице. Здесь повсюду были свидетельства начинающегося хаоса: шли побитые испуганные горожане, вдалеке уже коптил небо большой столб дыма, наконец звон оружия и эти зловещие колокола, своим тревожням и одновременно каким-то тоскливым звоном, словно предваряющие длинную череду скорых смертей.

Решение надо было принимать быстро. Им приказано было навести порядок. Мартин думал лишь несколко секунд. Взмахнул рукой, указывая направление вниз по Торговой улице.
- Мечники - вперед. Стрелки - следом. Не торопясь. Смотри в оба.

- Это слишком заумно для простого Конопатого Вейна. - Мужчина отмахнулся, но замолчал. И задумался. Это столь несвойственное ему выражение лица можно было бы даже назвать комичным. Две вертикальные складки на переносицей то становились глубже, то разглаживались. А ещё, о, Боги, он заткнулся!

Шли медленно, экономили силы. Лучники на ходу достали оружие и перепроверяли колчаны за спиной, некоторые тискали рукояти мечей, северянин справа негромко молился Аурендил, будто эта недобрая богине сможет помочь ему в такой дали от стужи и холодов, Нарви ожесточённо жевал длинный ус.

Пираты, слишком увлечённые своей заварушкой, не сразу заметили появление стражи. Они отчаянно наваливались на редкий строй отлично вымуштрованных пехотинцев с копьями и большими щитами, которые образовали полукруг стоя спиной к баррикаде из телег, перегородившей улицу. За их спиной пара человек подняв телегу и надрываясь отодвигала её назад, создавая проход и было ясно, что кто-то помогал им с другой стороны - без этого им было не справиться. Несколько лучников выжидая момент когда в рядах нападавших появляются просветы стреляли по воинам, но их стрелы отскакивали от щитов и падали под ноги прямо на трупы убитых пиратов. А трупов этих, нужно сказать, было немало. Но и несколько копейщиков тоже лежало на земле. Их оттащили за спины воинов к телегам.

- Стража! Мать их, стража! - Заорал один пират, увидев приближающийся строй. И его крик подхватили другие. Пират с дредами, явно главный, грязно выругался и нырнув в гущу своих вояк начал выкрикивать приказы и перестраивать людей. Но бойцы в строю из них были совсем никудышные. Один на один да ещё и в тесноте переулков или на палубе корабля - да. Но не в строю. Пираты замешкались, перестали по настоящему наседать на копейщиков и развернулись к новой угрозе. По стражникам сразу ударили немногочисленные луки. Один из воинов слева ахнул, схватился за грудь и медленно осел на землю. Между его пальцев торчала стрела - он не успел поднять щит.

"А эти копейщики из Глубоководья свое дело знают" - успел подумать Мартин, поднимая щит. Расклад он оценил сразу. Пиратов было просто до хрена и обеадеживало лишь то, что их сейчас удалось прижать с тыла. Вот и надо долбить их между молотом и наковальней, не давая опомниться.

- Лучники - залп! Дальше стреляйте сами! Бойцам - в линию! Сомкнуть щиты! - холодно блеснул в его руке поднятый меч - Вперед!!

Уверенно махнул мечом, будто всю жизнь этим и занимался - водил войска в бой. Через плечо и рядом просвистели стрелы и сразу же сомкнулся строй. Непривычно молчаливый Вейн и Нарви подняли щиты слева и справа от тебя. Этим можно доверять. Эти не подведут. Другие бойцы отряда выстроились в линию - десять человек. И продолжают расстреливать пиратов лучники твоего отряда. Да, их всё ещё намного больше, но у пиратов нет щитов, нет строя, нет чувства плеча. Каждый из них бьётся за себя самого, не думая о товарищах. Они наскакивают поодиночке, по двое, на плотный строй твоих бойцов и отлетают, отброшенные ударами щитов, либо падают на землю обливаясь кровью.

Молнией сверкнул твой собственный клинок и бородатый полуголый мужик повалился под ноги стражников. Перешагнули, двинулись дальше. Ещё шаг. Вейн подставил щит под удар предназначавшийся Аллену, а тот, не растерявшихся ткнул клинок в разинутый в крике рот пирата. Острие на мгновение показалось из затылка врага и он упал на землю выплюнув перед смертью кровь и зубы прямо на броню Конопатого. Выстрел одного из лучников наповал сразил пирата бившего в колокол. Метательный нож снизу-вверх ударил тебя в воротник кольчуги и, отлетая, оставил царапину на подбородке. Ещё немного выше и всё могло бы закончиться печально.

Всё идёт по плану и, кажется, строй пиратов вот-вот дрогнет. Молот сминает железную полоску...

Но выдержит ли наковальня? Копейщиков осталось всего пятеро. Один из них выкрикнул короткую команду и строй начал медленно пятиться назад в освобождённый, наконец-то, проход. Ещё несколько пиратов погибло в тщетной попытке зацепить их, но и один из воинов пошатнулся, раненый. Он устоял на ногах и не нарушил строй, но выпустил копьё и держит щит двумя руками.

Шаг. Другой. С тяжелым стуком принят на щит удар. Выпад, как бросок кобры. Острие находит брешь в защите врага и врывается в его плоть. Сейчас же возврат. Закрыться щитом. Еще шаг. Новый враг впереди. Он рубит мечом наотмашь и с диким лязгом бьются друг о друга клинки.

Бой это особенная жизнь. У нее своя скорость, своя интенсивность. Мелькают, рассекая воздух, мечи, с пронзительным свистом шныряют повсюду стрелы, резко движутся напряженные тела бойцов - кажется что кругом сплошная безумная мешанина. Но для тебя это не так. Твой разум воина, интуиция и рефлексы - они одновременно сразу везде. На сверкающем острие твоего меча, на лезвии, что со скрежетом скользит вдоль чужого клинка. На наконечнике чьей-то стрелы, что впивается в тело твоего друга. В камнях под твоими ногами. В яростном оскале врага и направлении его взгляда, что предшествует опасному выпаду. В каплях его крови, стекающих с поверхностно раненой кисти на ладонь, и начинающей скользить рукояти его меча. Даже в режущем слух визге голосящей невдалеке испуганной служанки. И еще в боевых товарищах, бьющихся рядом с тобой. Удивительно как четко и слаженно они действуют, как прикрывают друг друга. А ведь только недавно грызлись из-за грудастой девки в таверне, до хрипоты спорили шельмуя в картах, частенько начищали рожи по поводу и без. Но, видно, чувствовали теперь, как и он сам, что грядет нечто невообразимо огромное, чудовищное, и их единственная надежда это драться друг за друга.

Метательный нож ударил в кольчугу. Еще один воин справа упал, сраженный стрелой. Смерть собирает кровавую жатву с поля боя уже и в их отряде, острыми когтями подбирается к его шее. Копейщиков с той стороны осталось всего ничего. Они пятятся назад, рассчитывая, судя по всему, занять выгодную позицию, что принесет им хоть какие-то шансы. Действия правильные, но для лусканских стражников опасные. Пираты увидят что угрозы на том направлении больше нет, и бросят все силы на его отряд. А силы эти все еще непропорционально велики.

Что же делать? Отступить тоже и, закрывшись стеной щитов, пытаться перебить бандюков стрелами? Но это значит отдать инициативу. Окрыленные успехом, они навалятся всем скопом и наверняка сомнут стражников. Тогда остается только одно. Пока они еще не разобрались в ситуации, атаковать с удвоенной силой и просто вбить пиратов в тот узкий проход, прямо на длинные копья копейщиков. Вот тогда они запаникуют...

Мартин воздел меч и крикнул как можно громче, - Братья - в атаку! Лучники - залп и с мечами вперед! Надерите их соленые задницы!

Прозвучала команда. Свистнули последние стрелы. Многие стражники побросали луки на землю и потянули клинки из ножен. Пиратов много, всё ещё два с половиной на одного и твои бойцы не слишком горят желанием бросаться в бой. Нет, никто не отступает, но и воодушевления особого на лицах не написано.

- Вот так всегда. Приходится тебя выручать. - Буркнул Вейн и ударил мечом в щит. - В атаку! А-а-а-а-а-а-а-а!

С громким криком, он рванул вперёд, выставив щит перед собой и хорошенько врезал зазевавшемуся пирату. Тот, ошарашенный, попятился назад и получил добавку в виде смертельного удара мечом.

- А-а-а-а! - Через пол секунды сообразил Нарви и бросился вслед за товарищем и потянул за собой остальных бойцов.

В это время копейщики перестроились в новую формацию. Они отступили в узкий проход, упёрли щиты в землю и выставили длинные копья, на которые сразу налетело несколько пиратов. Глухая защита. Следуют отрывистые команды от одного из копейщиков. Копья, застрявшие в телах пиратов, выпущены из рук и бойцы достают короткие клинки. Они явно не собираются идти вперёд. Но и пятиться дальше не намерены.

В гуще схватки мелькает лицо командира пиратов. Высокий мужчина с дредами и двумя парными клинками выкрикивает команды охрипшим голосом. Двое, что видимо не пожелали его слушать, мёртвые валяются у его ног. Для пущего эффекта, пират поставил ногу на голову одного из убитых. Несколько приказов и половина пиратов поворачивается к строю копейщиков. Мчится на них, атакует, отвлекая, и начинает перебираться через повозки, которые уже не защищает строй.

Также, пират с дредами этого не видит, по улочке в противоположную от стражников сторону, потянулась редкая цепочка дезертиров.

- Вейн, остолоп ты эдакий, куда попер, дурень?! - горестно возмущался Мартин, пользуясь крошечным перерывом между ударами, градом сыплющимися на него и ближайших соратников. Искореженный щит гремел под ними, что твой бубен, а мечом все сложнее было проникать в бреши мелькавшей клинками обороны врагов.
- Вместе надо прорываться! Вмес-те! - досадовал наемник, прикрывая товарища от очередного удара, - Давай уже, приди в себя!

Между тем, стало совсем тяжело. Кольчуги и кожаные куртки бойцов окрасились кровью из свежих ран. Силы постенно заканчивались. Но зато дерзкой своей атакой они добились многого - не дали пиратам простора маневра, давили, топили, вжимали их в копья остающихся на той стороне защитников, и наконец заставили их дрогнуть, что подверждалось первыми побежавшими с поля боя.

Теперь только ни в коем случае не растерять успех. Внимание Мартина сошлось на высокой фигуре главаря пиратов, лающим голосом выкрикивающего отрывистые приказы. Наемник понял, сегодня это его цель номер один. Вышибить этого орангутанга, и шансы у них резко возрастут. Многократно.
Мартин поднажал, усиливая натиск на полуодетых горлопанов, ввинчиваясь в их ряды как жужжащее сверло, с острием меча на конце. Только бы пробиться к главарю...
- Хэй, боров! Греби-ка сюда! Я тебя тут при всех отымею!

- Что ж ты вместе стоял на месте, ха. - Смешок получился невесёлый. Вейн выплюнул сгусток крови и махнул рукой, мол, не отвлекайся. А противник и вправду попался очень упорный. Ещё один богатырский взмах цепью и на щите появилась приличная вмятина. Мужик ловко отскочил от твоего удара, отделавшись царапиной, снова замахнулся и... закашлялся, захлебываясь кровью. Аллен, сместившийся поближе к тебе, чтобы прикрыть дыру в строю, походя ткнул мечом в сторону, лишь чуть отвлекшись от собственной схватки, которую вёл с жилистым мужиком в красно-чёрной бандане. А спустя несколько ударов сердца убил и его.

Пират с дредами, кажется, тебя услышал. Может, конечно, и не услышал, но понял, что ты здесь командир. Осклабился, сверкая белоснежными зубами и приглашающе развёл руки в стороны, издевательски поклонившись. Быстро сунул одну саблю под мышку и поднёс к лицу руку, на которой был надето колечко с красным камнем. Щёлкнул по нему пальцем, камень раскрылся и пират втянул носом содержимое. Вернул оружие во вторую руку, плашмя шлёпнул по плечу пирата, стоявшего перед ним, и нетерпеливо махнул лезвием в сторону, мол, отвали.

- Сам на сам, железнобокий! - Проорал он в ответ. - Посмотрим, какого цвета у тебя кишки! Если обоссался от страха, я пойму! Ахахахаха!

Быстро оглянулся по сторонам и назад прикидывая, успеет ли он убить тебя, Мартин, и отступить.

Мартин уже более не отвлекался на залихватские реплики. Внимание пиратского главаря привлечено. Теперь все решат только мастерство и боевой опыт. Наемник закрылся щитом и двинулся вперед, не сводя пристального взгляда с высоченной фигуры соперника. За то короткое время, что требовалось на сближение с ним, Мартин пытался подметить как можно больше деталей в облике врага - как он движется, как держит клинки, даже положение тела в его боевой стойке могло что-то подсказать в предстоящей битве.
Холодно сверкнул в руке полуторный меч. Такая же сталь блеснула в глазах Мартина, встретивших взбешенный взгляд пиратского командира. Начинался главный бой сегодняшнего дня...

Каждый воин прошедший первый бой знает, что исход поединка решается за несколько сердцебиений. Все эти сказки о десятиминутном обмене ударами, красивых парированиях, перекатах, кувырках и игре умов во время звона клинков пускай повторяют дети. Воин с остервенением лупит деревянную куклу или дерётся с напарником отрабатывая свой коронный, самый лучший удар, чтобы выйти на бой и сразить врага как можно быстрее. Сразу же! Р-раз и нет его. Потому, что через секунду, быть может, придётся сражаться с другим. А потом со следующим и следующим.

Бросая вызов пирату Мартин, почти наверняка, об этом и думал. Надеялся на это и пират. Три, ну пускай четыре удара и отступить, оставляя железнобокого корчится на земле, выплёвывая собственную кровь. Без командира его бойцы наверняка дрогнут. Возможно, даже остановятся.

Но ни одному из желаний этих двух таких разных людей не суждено было сбыться в полной мере.

То ли по стечению обстоятельств, то ли потому, что Нарви и Аллен хотели уважить желание командира, оба они разорвав строй, вступили в бой чуть левее и правее Мартина. Аллен насел сразу на двоих и быстрым прямым ударом пробил грудную клетку противника. Нарви прикрывшись щитом и выставив клинок перед собой горизонтально на уровне плеча потеснил ещё двоих.

Пират и Мартин оказались лицом к лицу. Лёд против пламени. Спокойный и собранный Мартин против пирата, который внезапно прыгнул вперёд и взорвался серией молниеносных ударов меча. Первый пришёл в щит, скользящий второй приняла на себя кольчуга, третий - снова в щит. Но когда Мартин замахнулся для контратаки, пират ловко ушёл в сторону и мощным ударом с едва не снёс голову командира стражников. В самый-самый последний момент мужчина чуть повернулся и наклонил корпус, по инерции следуя за взмахом клинка. Благодаря этому меч пирата ушёл по диагонали вверх, оставляя глубокую рану на шее.

Победно хакнув, пират отскочил на шаг и... тут же получил смертельный удар от Нарви, который успел разобраться со своими противниками.

Буквально только что все было нормально. Жизнь двигалась вперед ровно и поступательно. Привычно. Вступили в бой, рубились с врагами крепко, и снова, как обычно, побеждали, медленно но неуклонно. Главный враг - вот он, прямо перед носом. Одолеть его и победа в кармане. Вдруг взъярился противник, вихрем клинков налетел, только успевай отбивать. Удар, другой. И тут ожгла шею острая сталь. Только осознал, увидел толчками бьющую кровь и вмиг все поменялось. Раз и сбился тот ровный естественный ход жизни. Смешался, словно разлетевшаяся по ветру колода карт. Мелькают картинки, числа... Один за другим беспорядочно сами собой встают перед глазами образы былого и нынешнего. Вот близко и крупно лицо Нарви. Что-то кричит, широко раззевая рот, но все равно не слышно. Досадно.

Вот знакомый с детства приземистый сруб, совсем темный на фоне вечернего неба. Рядом с домом небольшой хлев с сеновалом, откуда доносится мычание и запах скотины. Двор, где наизусть знаешь каждую канавку, каждый холмик. Впереди чуть освещенная неверным светом костра высокая фигура. Бертрам - старший брат. Взрослый, уже опытный. В ваших руках тренировочные мечи. Бъетесь. Как обычно, выпады, парирования, финты. С треском стучат деревяшки. В этот раз продержался капельку подольше. Все равно упал и увидел перед лицом тупой конец палки.
- Уже лучше, но еще недостаточно, - весело подытожил Бертрам, - Не торопись, не наскакивай так бездумно. - он посерьезнел, - Помнишь, отец часто говорил: никогда не отступай, не здавайся до конца! А я говорю: если приходится отступать - отступи, и снова нападай, когда будет выгодно. Твоя задача не погибнуть храбрецом, а выжить, во что бы то ни стало. Упорство это хорошо, но только не упертость...

Вот, залитая солнцем, портовая набережная Лускана. Реют флаги на высоких мачтах, крутобокие корабли чуть покачиваются на волнах, что снова и снова с шипением накатываются на берег. Нельзя сказать что людно, но то и дело снуют взад-вперед моряки: кто таскает грузы, кто торопится прокутить заработанное в таверне, кто шатается бес толку, уже все промотав. Ладонью прикрываешь от света глаза. Величественный город впереди - его новое пристанище. Что ждет его там под сенью древней башни?

Кровь, темная, как Бердускское вино, сочится сквозь крепко прижатые к шее пальцы. Почему-то почти не больно, но чувствуется как с каждой секундой стремительно уходят силы. С трудом разлепил потрескавшиеся губы.
- Нарви, Вейн, надо перевязать поскорее... Не хочется подыхать.

Настойчивая смена картинок, словно специально запустил кто-то перед глазами. Не остановить.

За окном уже совсем темно, да и в комнате мрак разгоняет лишь пара свечей. На краю твоей постели присела мать. Такой она помнится совсем чуть-чуть. Еще очень молодое красивое лицо. Теплой ладонью погладила тебя по волосам.
- Мой мальчик... Мой дорогой малыш, - протянула она своим мягким бархатистым голосом, и сразу стало так тепло, так спокойно и уютно на душе, - Засыпай и ничего не бойся. Все будет хорошо. Ты вырастешь умным и сильным. Станешь добрым честным человеком. Будешь много путешествовать. Встретишь многих разных людей. Они будут уважать тебя, а иные даже любить. А ты... Ты будешь их защищать.

Ох, мама, любимая моя. Если бы ты знала как далеко ушла моя жизнь от твоих мечтаний. Ни стал я ни особо умным, ни необычайно добрым, ни каким-то удивительно честным. Действительно долго скитался по свету. Повидал многое и многих. И не добился от людей, по большому счету, ни уважения, ни любви. Так, средне всё. Как у всех. Но признаюсь тебе, что где-то в глубине души, всегда, все годы, мечтал о том, чтобы ты оказалась права. Что предначертано судьбой что-то очень большое, по-настоящему важное совершить. Быть может еще не конец?

- Парни, у меня там в сумке на поясе... Есть куски ткани чистые. Намотать бы крепко а шею... И, не знаю, к жрецам, что ли. Они, может, по-быстрому на ноги поставят...

- Мотай! - Взгляд то мутнеет, то проясняется. Картины из прошлого сменяются настоящим. Любящий взгляд матери, широкая спина отца, колющего дрова на заднем дворике, весёлый смех Бертрана. И сразу же за этим десятки трупов на широкой Лусканской улице и вислоусое лицо Нарви. Он уже сорвался сумку и нашёл бинты. Суёт их Вейну.

Внезапно, ты валишься вперёд, прямо в руки... Бертрана?
- Лошади. У купцов есть лошади! - Почему у Бертрана такой грубый голос? Он ведь ещё молод. Только отметил двадцатый день рожденья. Глаза парня сияют. То ли от выпитого, то ли потому, что под руку с ним Ирра, любовь всей его жизни?

Не нужно, не ходи туда, братишка. Остановись.

Но ты не остановил его тогда и не смог сейчас. Вейн бежит к копейщикам (при этом придерживаясь за бок и заметно прихрамывая), расталкивая остальных бойцов, которые уже опустили оружие. Аллен и Реван, боец из крайнего левого ряда, что-то обсуждают в двух шагах от вас, но органы слуха сейчас действуют очень избирательно. Ты слышишь только бормотание товарища. Нарви осторожно уложил тебя за землю и заматывает шею.
- Вейн найдёт лошадь и отвезёт тебя в храм. Не засыпай. Не закрывай глаза!

Через пол часа мельница загорелась.
Крики деревенских, вытягиваются шеи в том направлении. Что случилось? Из темноты вынырнула Ирра.
- Гноллы! Много гноллов! Десятки! Там Бертран. На помощь! - Девушка бросается на грудь своего отца. Просит. Умоляет. Искательно смотрит в глаза.
Но к мельнице никто не идёт. Селяне с вилами против свирепых гноллов? Смешно. Нужно уходить.
Проклятые трусы! Я сам...

Пощёчина приводит тебя в чувство.
- Я сказал не засыпай! Держись, Мартин.

Держись, не засыпай... Как будто это так просто. С трудом потянулся, пощупал свежую чистую повязку и кивнул Нарви. Точнее собирался кивнуть, а на деле только глазами мигнул, мол, спасибо за все, дружище - и за то, что вовремя того гада прикончил, и за то, что возился тут с ним, вместо того чтобы из города скорее валить. Разговаривать Мартин, понятное дело, как-то инстинктивно не решался. Впрочем, скорее всего, товарищ его понял.

И Вейн тоже не бросает. Бегает там, лошадь ищет, хоть и сам ранен... А найти ее хорошо бы поскорее. Если жрецы еще на месте, то наверняка подлечат. Эти ребята, когда хотят, буквально творят чудеса.

Боль накатывала все сильнее. Колола шею, стучала молотками по вискам, огнем жгла затылок. Скривился. Заморгал, пытаясь разогнать поднимающееся перед глазами красное марево. Языки пламени, высоченные, бушуют над мельницей. Дым валит, ест глаза. В руке меч, настоящий, не твой, а брата. Стоишь, тяжело дыша, прильнув к дереву и осторожно выглядываешь чтобы рассмотреть этих долбанных гноллов. Рассчитывать на успех в открытом бою, ясное дело, не приходится. Но как-то незаметно пробраться в дыму и попытаться по-тихому Бертрана вытащить наверное стоило. Прищуриваешься, приглядываешься - нет, не видно почти. Какие-то тени снуют в сумеречной мгле, заволоченной клубами дыма. Делать нечего. Пригибаясь поближе к земле, осторожно двинулся вперед...

- Сукин сын раздобыл лошадь. О-ох... - Чувствуешь, что снова взмываешь в воздух. Повис на спине Нарви. Затем, твоё безвольное тело, в котором живут только глаза и голова, поворачивают со всей возможной аккуратностью и перекидывают через круп коня.
- Да поможет тебе Хельм. - Напутствует Нарви. - О парнях не беспокойся. Аллен позаботится об отряде.
- Нахрен ему Хельм, когда есть я! - Гогочет Вейн и бьёт пятками коня.

Но последние слова ты уже не слышишь, снова проваливаясь в мир воспоминаний. Ты снова в родной деревне. Но что-то изменилось... ты видишь мальчика дрожащего от страха (да нет, конечно же от ночной прохлады!) и крадущегося к мельнице. Зарево пожара освещает всё вокруг и мальчику приходится пробираться низко пригнувшись, едва не распластавшись в невысокой, жухлой траве. Малчик ищет брата. Он переполнен ненавистью, но не теряет головы. Его покинули все. Селяне просто бежали, бросив Бертрана.

А вокруг мельницы деловито снуют гноллы - здоровенные песьеголовые существа с очень даже человеческими телами и кривыми ногами. Он разбились группками переговариваются на своём странном рычащем языке, либо танцуют возле кострища. Совсем малая часть отряда занята перетаскиванием мешков с зерном и мукой, ещё несколько, в буквальном смысле, зализывают раны. Все вооружены, но из одежды на них только набедренные повязки. Впрочем, тела покрыты густой шерстью и им не холодно. Только вожак носит что-то вроде доспехов - какую-то старую дырявую кольчугу. Он стоит спиной к мальчику возле приземистого амбара. В какой-то момент от отвлекается на реплику одного из товарищей и отходит от здания, и мальчик видит брата. Огромный меч вошёл в живот и пришпилил его к двери. Брат ещё жив, он слабо стонет и шевелится. Но и для гнолла битва прошла не просто так - он лишился правого глаза и левый бок залит кровью. Присмотревшись, мальчик видит ещё несколько трупов гноллов невдалеке.

Ещё один шаг и мальчик наступает на нож брата. Брат всегда тренировался с клинком и ножом...

Вот оказывается какого это... Когда в твою жизнь - привычную, понятную, предсказуемую, - вдруг врывается нечто совершенно ужасающее, от чего замирает сердце и стынет кровь в жилах, а онемевшим ртом только и можешь что судорожно хватать воздух, как утопающий в последние мгновения перед невозвратным погружением.

И чувство такое, словно какой-то чудовищный великан схватил тебя, малютку, своей невероятно огромной рукой, встряхнул как никчемную куклу и с бешеной силой бросил с высоты оземь. И кажется, что тебя, такого, каким был до нынешней минуты, теперь нет и больше уже никогда не будет. А что придет на смену - не знает никто...

Вот он брат. Родной, близкий. И страшный этот меч прямо у него в животе. И лицо его, совсем бледное, доселе невиданное, словно уже и не его, искаженное такой болью, что невозможно представить. И глаза, горящие, навыкате дико разинутые. Смотрят прямо на него. И губы серые, как у мертвеца, шевелятся, шепчут... Шепчут хоть и не слышно, но абсолютно понятно. Повторяют снова и снова одно единственное слово. Это имя. Его имя.

"Мартин..." - шепчет брат только губами. А мальчик смотрит, словно парализованный, ни жив, ни мертв. Затем - спустя целую вечность, а может всего минуту, - он медленно поднимает с земли нож. Скользит взглядом по гноллам. Уродливые твари вокруг брата. На них аж смотреть тошно, до того отвратительные. Непонятно, как вообще такая мерзость может существовать. Мартин стиснул зубы, взял меч в левую руку, нож в правую, за лезвие, наизготовку чтоб метнуть. Вперился ненавидящим взглядом в раненую тварь что в дырявой кольчуге. И снова на брата. Глаза в глаза. Кивнул ему. Тот тоже, едва заметно. Руку с ножом отвел. Примерился как учили. И одним слитным движением метнул нож. Бертрану прямо в горло. Зажмурился. Всхлипнул. Душили слезы. Комок сдавил гортань. Вновь на брата взглянул в последний раз. Метались тени. Твари, дико рыча и взвизгивая, вскакивали с мест. А на лице брата спокойствие. Закрыты глаза. Прощай, Бертран. Пора идти. Прощай.

У наёмников нет друзей. Это известно всем. Города, страны, приключения мелькают перед глазами, сменяют друг друга и остаются позади. Год в Невервинтере, два месяца в Мирабаре, месяц пути до Долины Ледяного Ветра, путешествие под парусом по морю Падающих Звёзд. Десятки боевых товарищей, сотни лиц, тысячи образов. Сколько раз ты загораживал таких же наёмников? Сколько раз дружеская рука подставляла щит, отражая летящую в тебя стрелу? Ты прикрывал, тебя прикрывали. Ты спасал жизнь и твою жизнь спасали. "Дружеская услуга" - так называл это Энсон, с которым вы дрались плечом к плечу с кочевниками возле Мемнона. А затем, смеясь, добавлял "Вернёшь когда сможешь". "Так нужно" - Угрюмо кивал немногословный Виолендил, который погиб в болотах возле Несма. "Ты мне, я тебе" - Беззаботно пожимал плечами Эгмонд Живая Песня, постукивая по деревянному боку лютни.

Почему ты меня спас? Зачем рискуешь жизнью ради меня? Зачем тратишь на меня время? Такие вопросы наёмники не задают друг другу и вовсе. Но ответ на этот вопрос есть. Особенно, у тех, кто знаком с понятием чести. Помнишь слёзы на глазах Освелла, когда он не смог помочь тонущему Виолендилу? Помнишь как ты сам скрежетал зубами, когда Андрес выставив щит встал между тобой и орком у Ледяного перевала? Да, Андрес был уверен, что отведёт удар, но щит раскололся и секира орка развалила наёмника едва ли не надвое. Однако твой товарищ не колебался ни секунды. Ведь именно эта секунда была ценой твоей жизни.

Ответ был и у Вейна, которого окружило шестеро пиратов после попойки в "Поцелуе русалки". Шестеро против двоих, один из которых пьяный. Раскладец так себе, но Вейна можно было смело назвать надёжным боевым товарищем. Болтливый, язвительный и может быть не слишком верный своему делу, он, тем не менее, был всегда верен товарищам. И ты не раздумывал над тем, что сделать когда увидел эту картину. Или Нарви, который с головой ушёл в бутылку и залез в долги. Кто же вытащил его, гордого и брыкающегося, из этой ямы? И эти парни ничего не забыли. Один из них перевязал тебя, а другой был готов драться насмерть с копейщиками Глубоководья, лишь бы раздобыть коня и попробовать довезти тебя до храма Огма. Лишь бы подарить тебе шанс выжить. Маленький, но всё же шанс.

- А я сказал мне насрать! Веди меня к настоятелю!

Как же тяжело отличить реальность от видений. Особенно в таком состоянии. Но это, определённо, не картинки в голове, которые рисует разум. Темнота перед глазами медленно, словно бы нехотя, рассеивается. Видишь площадь перед зданием храма. Её легко узнать - на гладкой розовой плитке нарисована красная свеча. Но вот головы не поднять - сил совсем не осталось. Но ясно, что вокруг храма толпится куча народа. Вейн не жалеет голоса. Ругается, угрожает, окрикивает. Щедро раздаёт удары плашмя, разгоняя народ и прокладывая дорогу к храму. Люди испуганы и ворчат, но всё же, признавая в нём стражника, расступаются. Наконец, Вейн выцепил одного из служителей. Смысл разговора ускользает от тебя. Слова то слышно отчётливо и громко, то они отдаляются и превращаются в писк. Жрец робко возражает. Вейн напирает. Наконец, дело сдвигается с мёртвой точки и не слезая с коня Вейн двигается к храму.

И снова забытьё...

Самое страшное — понимать, что на развилке прошлого ты сделал свой выбор, разминувшись с другим будущим.

"Что же ты наделал, сынок?". Кто бы не произнес эти слова - тот голубоглазый жрец или же внутренний голос, - они, в страшный тот час словно горящие роковым адским пламенем, остались на всю жизнь выжженым на душе клеймом. И этой ране не суждено зажить. Неизбывно. В тишине бессчетных ночей просыпаться с криком, в холодном поту, снова и снова бросать во сне этот проклятый нож и видеть как по рукоять входит он в грудь брата. Все годы помнить, что Бертран мог бы жить, радоваться, любить, растить детишек, но был убит рукой брата. Вот этой вот рукой. Другого выхода не было. Или так только казалось? Кому из богов захотелось разыграть со смертными нелепую и такую страшную шутку? А кому из богов показалось забавным наделить долгой жизнью смертного-игрушку, искалеченную той шуткой?

Его много раз спасали. Он помнил это. Почему-то гораздо лучше, чем когда спасал сам. И хуже, чем когда самому спасти не удавалось. Энсон, Виолендил, Эгмонд, Освелл, Андрес, Вейн, Нарви, Аллен и многие другие... Длинная вереница мертвецов и еще живых, бредущая по призрачным дорогам памяти куда-то вдаль, за горизонт, к забвению. Кем они были по сути? Задирами и грубиянами, пьяницами, распутниками, циничными негодяями и жестокими убийцами? Да, конечно! Искусными воинами, стойкими, смелыми, верными товарищами? Еще какими! Как сочетается все это? Простецкая недалекость и глубокая проницательность. Независимость и дисциплина. Низменные наколонности и величие духа, наделенного истинной отвагой и способностью к самопожертвованию. Эту загадку причудливой человеческой природы ему так и не удалось постичь.

Вот и сейчас. Его уже доставили в храм. Спасение близко. Только бы получилось... Снова встать в ряд своих соратников. Обнажить меч, вернуть долги, обменяться шутками, и снова вместе, как раньше, победить...

Но все самые триумфальные победы мира никогда не смогут заставить его забыть то самое страшное, самое пронзительное и проникновенное, что он когда-либо видел - горящие, залитые слезами, переполненные скорбью и ужасом, но одновременно ясные, все понимающие, проникнутые всепрощением и любовью глаза матери, в тот миг, когда он ей все рассказал.

Внезапно пришёл в себя. Широко распахнул синие глаза и установился на мощёные плиты, что двигаются и слегка подрагивают.

Образ матери - он был такой реальный! Её покачивание головы, печальная улыбка и рука на твоей макушке. Она отпустила тебя с теми людьми и благословила в дальний путь. Голубой кулон, что подарила тебе Ирра, долгое время висел на груди, пока не утонул в болотах Несма. А отец... Бертран был его любимчиком... отец даже не захотел тебя видеть.

Но сейчас всего этого уже нет. Всё осталось в далёком прошлом.

Плиты храма, круп лошади, то и дело мелькающие ноги Вейна - вот она, реальность. И смертельная рана. Но чувствуешь себя превосходно! Ничего не болит, нет, просто прилёг отдохнуть. О чём-то вокруг говорят люди. Людей этих теперь намного, намного больше! Целая толпа! Женщины, дети, причитающие старики. Стало чуть темнее - прямо на коне заехали внутри храма. Недолго добирались до какой-то двери. А затем снова перепалка! Снова дебоширит Вейн! Прислушался.

- Я тебе говорю, старик, что ты либо вылечишь его, либо я буду резать всех вокруг, пока ты не вылечишь его!
- Прошу прощения, Верховный Жрец, его невозможно было остановить!
- Вы свободны, брат Ансельм. - Мягкий, немолодой голос. - Не горячитесь, молодой человек. Давайте взглянем.

Какой приятный голос! Чем-то напоминает голос деда...