"Black Flag" | ходы игроков | I. Tropea

      Неизвестный человек, придумавший стиль гарнизона, явно очень любил черный цвет. По первому впечатлению, он обещал быть самым часто встречающимся цветом в вашей жизни на ближайший год. Взять хотя бы фургоны, в которых поселились добровольцы на время пути до крепости — сплошь черный цвет, что колеса и борта, что парусина крыши. Но внутреннее убранство радовало, и стало понятно, что мёрзнуть весь путь не придется; пол был как следует законопачен и накрыт шкурами, а в углу приютилась небольшая печка, тепла которой вполне хватало для обогрева. Это было важно, ведь на дворе уже была осень, самое начало которой выдалось прохладным и даже холодным. В один из таких холодных дней, зябким ранним утром, вереница из черных двуколок выдвинулась на восток прочь из столицы.

      Без попутчиков, точно также подписавших контракт, дело не обошлось. В основном люди с примерно одинаковыми историями. Но компания, в которой оказались Хорст, Штефан и Рик, оказалась весьма разношерстной. Какой-то тип явно самхафской внешности, пахнущий шафраном и чем-то еще, замотавшийся в бесформенные тряпки по самую макушку. Черные угли зрачков на белых, но воспаленных белках с недоверием посматривали на окружающих, и как-то подозрительно играл ноздрями длинный орлиный нос. Ещё в фургоне была странная парочка нелюдей — эльф с короткой бородой и усами, выглядевший каким-то слишком старым для эльфа, и небольшая фигурка рядом с ним, с глухо надвинутым капюшоном. Скорее всего половинчик, если судить по комплекции. Ещё недавно эти две родственные расы с упоением резали друг друга, но новые условия обратили старую вражду вспять. И наконец, какой-то пожилой мужчина, одетый по последнему писку моды Союза. Что он здесь забыл в таком возрасте, было решительно непонятно, но выглядел он так, словно знал больше, чем все прочие. В его лице читалась самоуверенность и неуловимая нотка чувства собственного превосходства над всеми остальными. Но ему хотя бы хватило вежливости и такта поприветствовать других кивком своей широкополой шляпы, прежде чем занять место. Сначала ехали молча, но молчать десяток дней было просто невозможно, так что у шестерых добровольцев было время так или иначе познакомиться.

      Дни сменялись ночами. Чем дальше на восток, тем всё реже колонна вставала на ночь у постоялых дворов, и всё чаще — в открытом поле, становясь в вагенбург. И если сначала дорога была хорошей, то где-то на четвертый день стала откровенно разбитой, пока не пропала вовсе, обратившись в просёлок. Через месяц, как поведал кучер, она станет совершенно непролазной, так что крепость встанет на осадное положение до конца весны. Но может и повезет, если зима будет не особо снежной. Что, правда, случалось крайне редко. Именно поэтому в хвосте процессии идет еще несколько фургонов, доверху груженых припасами по случаю уборки урожая, помимо тех шести, в которых томятся будущие защитники крепости.

      Крепость, что характерно, тоже оказалась черной — её стены, башни и донжон были выстроены из каких-то черных булыжников, очень прочных на вид. Она была втиснута в узкую часть долины практически в самом начале Предела так, что закрывала собой почти всё свободное пространство. Обойти её было решительно невозможно, разве что проплыть мимо по реке, но та была перекрыта мощными противокорабельными столбами. Вокруг крепости — ров, вал и палисад. Всё выглядело так, словно замок должен противостоять армии, хотя последний раз хоть сколько-нибудь внушительные отряды здесь хаживали в глубокой древности. Когда очередным утром колёса простучали по подъемному мосту, и фургоны оказались во внутреннем дворе крепости, ваша служба наконец-то началась.

      Едва вы выбрались из теплого нутра телег, в них тут же полезли какие-то мрачные хмыри. Жалкая кучка. Это те, кто отслужил год, и кого сейчас повезут прочь отсюда, в столицу. Через полгода прибудет новое пополнение. Около дюжины вооруженных человек, одетых в черные плащи, остались на месте. Этим еще дослуживать полгода вместе с вновь прибывшими. Оценивающе присматривались, с явным сомнением в глазах. Помимо них, поглазеть на новичков пришла и немногочисленная мирная обслуга. Рекрутёр велел вам встать смирно, положить поклажу у ног и ждать коменданта крепости.
      Он не заставил себя ждать. Широкоплечий, суровый держиморда в шрамах, в таком же черном плаще как и у всех, но отороченным мехом. Ему было около пятидесяти лет на вид, и его некогда черные волосы уже густо разбавила седина. Было просто невозможно представить, что этот мужчина может плакать, дрожащими пальцами выводя строчки письма в адрес какой-то невнятной бляди, чтобы рассказать о своих чувствах. Такие, как он, вдавливают кованными сапогами в землю грязных крестьян, одной рукой вырезая мелюзгу, а другой — задирая подол их мамаш. Он никогда не притрагивался к сохе и косе, вместо них предпочтя с малых лет инструменты смерти. Одно его появление на поле боя, должно быть, могло вызвать приступ массовой диареи у неприятельского войска. Но его лицо было простым. В нем не было ни намека на благородной род или притягательные для женщин черты лица. Такому никогда не нарисуют портрет и никогда не увидят в пижонских шмотках. У него не было фамильного герба, а позади него не наблюдался дорогой боевой скакун. Зато в его взгляде было железо, в его осанке была сталь, а вместо кожи — свинец. Сразу бросилось в глаза, что его левая рука была искусственной, хоть это и частично скрывалось латами. Тем не менее, она двигалась точно также, как и настоящая. Магия, понятное дело. Очень дорогая магия.
      Командир гарнизона прошелся вдоль шеренги, взглянув на каждого. Задержался лишь на пожилом франте. В его взгляде очень быстро промелькнуло сначала замешательство, потом узнавание, а затем и удивление. Но так ничего и не сказал, лишь сдержанно кивнул.
      — Обращаюсь к новичкам. У нас здесь нет каких-то особых правил. Правило лишь одно — вы выполняете приказы старших. Если хотите выжить. У вас есть час на расположение, после чего вы получите указания. Сбор здесь. Старослужащие покажут вам ваши квартиры. На этом пока всё, — комендант потерял к вам интерес и жестами подозвал к себе троицу бывалого вида вояк, которые выполняли роль офицеров. К вашей шестерке подошел один из "старичков", чья обветренная кожа и характерный вечный загар выдавал в нём матроса южных морей.
      — Ну что, мальки. Пошли за мной, я покажу вам тут всё. Командир чёт не в настроении, даже не представился как положено. Правда, никто чет не знает, как его зовут, так что мы его так все и называем — "господин комендант" або просто "начальник" между собой. А меня звать Руперт. Я тута уже полудюжину месяцев хожу. Вы чет холеные какие-то все. Че там за бортом-то говорят?.. Ну ладно, пойдемте, а то чет начальник маловасто времени на сборы дал.

«Милое местечко» — подумал Хорст, — «И кормят почти задаром».
Жаль только, что денег у него не было даже на «задаром». Но это ничего. Слышал он истории про армейский бартер. Не так уж много вещей у него было на обмен, но всё же.

Попутчики вызвали смешанное чувство. Подсознательно Хорст старался держаться ближе к Ричарду и Штефану. У них и цвет кожи и расовая принадлежность были хорошо знакомы и не вызывали вопросов. Был ещё Арманд, но этот вообще производил впечатление «важной курицы», что едет со всеми в одной мясовозке, но всё равно себя видит орлом. Странный он был. Хотя Хорст бесспорно уважал его седые годы.
После лаконичных разговоров с попутчиками купцу стало легче. Не он один здесь попадал в говённые ситуации. Штефан вон вообще из дворян, весь в гербах, а едет с ним на соседнем сидении.
Рожи почти все скукурузили траурные и сложные, будто едут на похороны, а не волонтёрами. На войне ведь нельзя постоянно о плохом думать, итак ведь только плохое вокруг. Хорст бы вообще предпочёл никогда не узнавать «как там на войне», но судьба распорядилась иначе.

Проводили горстку дембелей, послушали коменданта, осмотрели свои спальные места. И можно было вздохнуть спокойно. На время все предоставлены сами себе.
С пустым кошельком Хорст себя чувствовал дико неуверенно, поэтому не мог усидеть на месте. С ходу решил нажить первый капитал, а заодно и зарекомендовать себя как полезное пополнение к крепости.

Первую половину пути до Стигматы, мать её – всеблагую королеву Мелиану да благословят все боги за восстановление сей крепости, Штефан предпочитал отмалчивается периодически хмуро буравя взглядом черные стены. Но было решительно невозможно не рассказать будущим сослуживцами собратьям, в некотором роде, по несчастью, свою собственную историю находясь в столь скрученных и спартанских условиях. И стоило благородному и вероятно последнему из рода, снять с души тяжесть собственных проблем, как фон Хагенна словно подменили. Он стал походить на обычного себя: "оптимистичного раздолбая и доброго малого". Если верить его собственным же словам. Не было в нем ни грамма той чванливой породы дворян с вечно задранными до небес носами, ни понюшки кичливости или чистоплюйства. Посмотришь на такого и остаешься в недоумении: как этот парень сумел затесаться в холеные ряды собственных голубокровых родственников? Но зато начнешь понимать от чего это влез в такие неприятности Штефан, уделяющий мало внимания интригам и только нервно смеющийся при слове "политика". В каком-то смысле крепость бывшая целью их утомительного и однообразного путешествия была спасением для едва не лишившегося по неопытности жизни парня. Он утверждал что должен был стать лекарем, но что-то в небесных сферах пошло не в ту канцелярию и вот он едет чтобы стать лучшим из вояк. В общем-то сложно в сжирающей пополнение Стигмате заподозрить кузницу кадров, но видимо так дворянин защищался от суровой действительности. Находя надежду даже там где ей и не пахло.

"Вот к чему эта похоронная стилистика..." – примерно в тоже время что и Хорст подумал Штефан фон Хагген, – "Подгоняют к цвету замковых стен и его население. Крепкие, суровые и черные." – тут дворянин невольно глянул в сторону сидящего неподалеку Фатиха, но быстро отвернулся думая на тему того что "этот вообще будет сливается со стенами если замрет как следует".

Количество отбывающих вызвало у недоученого толком лекаря тоскливое предчувствие, а приветственная речь и сам вид коменданта крепости его только усугубил. Одно дело знать что не многие возвращаться из этой крепости и совсем другое видеть на практике как мало людей проходят сквозь этот сраный год невредимыми и живыми. Та же искусственная рука у самого "господина коменданта" напоминала о том что потеряв руку Штефан не наберет себе на монет на подобное произведение магии и кузнечного дела. Скорее сдохнет пытаясь сражаться в одноруком состоянии. Чтобы отвлечься от ПРЕДЧУСТВИЙ, фон Хагенн попробовал даже завязать с ведущим их с плаца Рупертом разговор:
– Разное происходит сударь Руперт, говорят империя субсидирует Кальфеон для наращивания здесь продуктовой базы некоторым образом порушенной военными действиями. В столицу столько людей понаехало что плюнуть негде. Опять же... – что сказать дальше дворянин не знал, потому просто оборвал свои слова и начал заново, с вопросов, – А верно я понял речь начальника, получить распоряжение все равно что в патруль послать или в караул например? Про сбор и расположение, все ясно. Но вот насчет нашей дальнейшей судьбы есть некоторые лакуны. Или это военная тайна? – пошутил с серьезным видом он.

***

Будучи человеком не только решительным, но и предприимчивым Штефан свалил с бараков примерно одновременно с возвращением Арманда. Оставив после себя седельные сумки сваленные на койке, да латный нагрудник который не успел за это время приладить на место. Боевой молот впрочем, он в петлю на поясе просунул. А уж со своим пистолетом "изящного и тонкого механического исполнения" так и вовсе не расставался всю дорогу, таская везде с собой заместо друга. Разве что не разговаривал с ним. После того как "последний из рода фон Хагеннов" вырвался на оперативный простор ограниченный лишь стенами крепости выложенной черными как сама ночь камнями, он целеустремленно двинулся в сторону построек отражающих скорее не военную, а сопутствующую приспособленность. То есть кузницы, конюшни и лавки с башнями магов в придачу. Всех тех людей что беззастенчиво наживались на вояках не испытывая собственную живучесть на излом. Штефан спрашивал дорогу и скоро нашел нужный склад. Поглядев на бочки со спиртным пришлось чуть скорректировать планы. В одиночку утащить такую дуру не представлялось возможным.

В общем по случаю приезда в этакую дыру мира и начала, а может и конца, новой жизни Штефан закупился шестью пятью бутылками местного вина и одной бутылью чего покрепче. И будучи по этому случаю в приподнятом, в некотором роде, настроении пошел обратно. Чтобы обойти всех новоприбывших сослуживцев и одарить литром вина каждый из шести отделений в честь начала службы. Будучи человеком корректным и даже воспитанным, дворянин везде советовал разделить кровь земли на всех собратьев, чтобы винные пары не ударили в голову, но сгладили холодность приёма Стигматы.

Так или иначе спустя некоторое время дворянин вернулся чтобы провозгласить тост примерно следующего содержания:
– Выпьем, друзья, за начало нашей новой жизни в этих стенах знавших многих неизвестных героев! Пусть нас не покидает пламя зажжённое этим напитком всю зиму и удача не отворачивается от нас в самый нужный момент! – откушав хлебной водки и передав глиняную косушку дальше по кругу, Штефан принялся за надевание на стеганку латного элемента защищающего грудь, так как время отведенное на сборы неумолимо поджимало. В этот момент фон Хагген не знал вернется ли живым чтобы допить припрятанную в кровати бутылку вечером, но наделся того обжигающего запаса храбрости что должен был дать ему алкоголь хватит чтобы не покрыть себя позором трусости перед лицом тех страхолюдных монстров что ему рисовало сейчас воображение.

"Говорят на войне, большинство новобранцев гибнут ровно в первой же стычке с неприятелем" – думал Штефан нахлобучивая шлем на голову и подтягивая ремни на броне чтобы достигнуть знакомого ощущения приплюснутости и защищенности от которого уже успел отвыкнуть за время учебы на лекаря. Но прошла неделя, другая и вот он снова вспоминает уроки замкового тренера натаскивающего его на военную науку. Вот об ком стоило бы пожалеть, инвалид наверно умер ни за что. Просто из старомодной верности господину....

Большую часть дороги Рик наслаждался относительным комфортом, который предоставляла двуколка. Печка, шкуры на полу, законопаченные стены – получше тех мест, где в последнее время Фоксу доводилось проводить ночи. Цвет же Рика не смущал, всякие предрассудки были ему чужды, а какой-то приметы, строго-настрого запрещавшей ездить в повозках черного цвета, и сулившей при этом страшные несчастья и жуткую гибель, он припомнить не мог, как ни старался. Да, похоронный цвет. Но пока он не сочетается с гробом, скорбными рожами и унылой музыкой, жить можно. К сослуживцам будущим Рик не лез, ибо, похоже, в отличие от него, для многих из них это был скорее шаг вниз или, накрайняк, в сторону, и настроение было слишком тухлым, чтобы успешно его разбавлять своей персоной. Может, с бутылкой-другой и вышло бы получше, но последнюю Рик выпил незадолго до того, как бумажки подписал. И не то чтобы оклад был достаточно большим, чтобы выпивкой без необходимости разбрасываться.

Выбравшись наружу и оценив по достоинству крепость, которая впервые заставила его задуматься о том, что, возможно, черный цвет это неспроста, он отправился на плац, слушать командира-коменданта. Тот был немногословен. Обычно Рик ценил это в людях, но тут уж как-то на слова комендант и вовсе скуп был. Хотя выглядел дядька внушительно, против такого Рик ни в лоб бы не вышел, ни в спину, даже с группой братков поостерегся бы. А ручища стоила деньжищ, похоже, достаточных, чтобы век жить и не горевать. Вот только комендант сидел здесь, в черном замке, вместо особняка под Кальфеоном. Идейный, значит.

А за начальником один из "старичков" подошел. Нормальный, похоже, мужик. Вот у него потом, когда дворянчик про события "за бортом" рассказал, Рик и спросил:

- Руперт, это, а тут в охоту ходят? Или на подвозах сидят? Просто я как бы охотником был, ну, до всякого, может, пригодится. Ну и да, тут к крепкому отношение какое?

Потом, когда уже квартиру показали, он обосновался, и направился искать Арманда. После встречи тот как-то очень запанибратски с комендантом разговаривал, явно знал лично. Может, даже в хороших отношениях состоял. А с такими лучше дружить. Или знать, что на глаза не стоит попадаться. И то, и то – имеет смысл в долгий ящик не откладывать. К счастью, это особых проблем не составило. Найдя, подойдя, Рик сделал то, что считал более-менее приемлемым способом обратить на себя внимание. Всяким дворянским тонкостям учен он не был, так что просто откашлялся.

- Господин Арманд, не знаю, правильно эт обращаюсь или нет, но вопрос есть. Вы, я вижу, с комендантом знакомы, может, как его зовут скажете? А то странно это, под командиром, имени которого знать не знаешь служить.

      Экс-матрос, по всей видимости, был заинтересован не только в новостях, но и в том, чтобы поговорить с кем-то, кто не набил оскомину. Содержание диалогов старослужащих, проведших здесь достаточно времени, не сложно представить:
      — У нас здесь не лагуны, а один сплошь омут, — Руперт по-своему услышал слово Штефана. — Хотя есть здесь одна...не так что лагуна, но вроде того. Гниль-озеро зовется. Но я чет не думаю, что вас с трапа сразу тудысь зашлют. А так я думаю, что щас развод чет будет. По работам то бишь. Кому что. А вы как думали? У нас так: сами се обслуга. Дров нарубить, воды натаскать, щебенки тама на плац, все дела. Или вона на стене торчать, — Руперт махнул рукой в сторону крепостных стен, где действительно маячили бойцы. — А мож и правда в рейд пошлют. Хули нет-то? Нам тут напридумывали, понимаешь...то караул, то патруль, то рейд или ваще дальний дозор. Всё разные вещи. Так сходу чет хер разбересся, но со временем поймете, ничего. В рейд-то не западло сходить, хоть и опасно чет, — старослужащий переключил внимание на Рика, спросившего.
      — Вот ежели в рейд, то и ходим на охоту. На обратном пути обыкновенно. Силки там ставим. Так-то пользуем все возможности. А то, что охотник, зело пригодится чет. Но вообще мы иногда мен с местными ведем. Вы не думайте, что тут совсем уж жопа. Ну, так-то жопа, конечно...но мы тута не одни. В округе хутора есть, там дальше по Пределу. Можно у них домашнее купить, а на Новый Год может даже и поросят. Насчёт выпивки...так мы тут бы уже все с ума посходили без энтого дела. Апосля дальних заходов всегда отдых дают, можно и поквасить. Да и без того тоже, главное чтоб не в жопу совсем уж. Так вот как-то. Вы тута располагайтесь пока, а как протрубят, идите на плац все.

***

      Фокс побродил по округе в поисках Арманда, но так и не нашел его. Но, вернувшись в квартиру, обнаружил его там — разминулись. К тому моменту куда-то ушли Хорст и Штефан, так что на квартире остались четверо. Фатих, приткнувшись в уголке, расстелил маленький коврик и, раздевшись по пояс, проводил какой-то религиозный обряд, только ему и понятный. На спине у самхафца красовалась паутина шрамов, характерных для кнута. То ли был рабом, то ли угодил в плен, а может и наследие преступных дел. На него с видом важной и строгой кошки посматривала Вида, что забралась прямо с ногами на спину Исенгаля. Эльф же лежал на крови вповалку и вроде как дремал.
      Как бы отдельно от всех, своими делами занимался человек в черном. Он готовил оружие к бою: то был искусно выполненный пистолет с одним стволом и тремя каморами. Дорогая игрушка. Арманд, очевидно, заметил появление Рика, но отвлекаться от процесса заворачивания пороха в бумажные патроны не стал.
      — Похоже, его вполне устраивает имя Комендант, — ответил он, выкручивая прижимной болт кремня. — Имя — это всего лишь функция, не более того. Даст ли тебе знание его истинного имени хоть чего-то стоящего? Особенно в таком месте, как это? Я так не думаю, Ричард.

***

      С момента приезда новобранцев Циглер только и успевал, что считать денежки: торговля шла бойко. Помимо самого маркитанта, в штате его лавки также числился один парень-разнорабочий и три девушки. Одеяния последних недвусмысленно намекали, что здесь они занимаются не только выкладкой товаров, но и предоставляют ещё кое-какие услуги. Как быстро сообразил Хорст, маркитант не только продавал, но и охотно скупал товары — для последующей перепродажи другим добровольцам или и вовсе в городе, если речь шла о чем-то редком. К каждому товару и клиенту Циглер уделял должное внимание. Сместив очки ближе к кончику своего крючковатого носа, Циглер внимательно осмотрел расшитую шапку с меховой оторочкой, а после не поленился даже выйти из-за прилавка, чтобы тщательно осмотреть сапоги своего почти коллеги.
      — Молодой человек, ну где же вы были со своей шапочкой и сапогами? Еще день назад вы таки могли бы продать их к вящей выгоде, пока господа старослужащие изыскивали способ, дабы вернуться в город при полном параде. Сейчас момент бесконечно упущен и ваши одежи никому не нужны совершенно. Впрочем, я понимаю ваше особое финансовое состояние и готов пойти навстречу — выкупив эти вещи по разумной цене. Полагаю, что босым вы ходить не собираетесь, но, к счастью для вас, у меня как раз имеется другая пара, которая более уместна в этом краю, — он вернулся обратно за конторку и принялся орудовать счётами.
      — М-м-м, экселенц, сударь. С учётом текущего курса золотой кальфеонской марки, а так же торговых сборов и прочих издержек...вы остаетесь в плюсе на целых восемь шиллингов! Отличная сделка, молодой человек! — Хорст и глазом моргнуть не успел, как его шапка и сапоги уже утаскивали куда-то в недра магазина, а взамен ему всучили пару чуть сбитых, но всё еще крепких сапог и стопку из нескольких серебряных монет. Уходя из лавки он понял, что где-то его обсчитали, цену явно занизили, и сейчас Циглер, скорее всего, потирает свои холеные рученки, радуясь прибыли. Впрочем, здесь уже ничего не поделаешь — обратить сделку вспять было нельзя. С другой стороны, по местным меркам восемь шиллингов всё равно были достаточно большими деньгами, так что вопрос обеспечения себя нормальной едой и питьем Хорст закрыл.

      Направляясь в сторону кузнеца, по дороге Хорст заглянул на псарню. Там, за высоким вольером с навесом, обитали ужасающие косматые чудовища, каждое из которых было размером, наверное, с телёнка. Если не больше. Разбирающийся в живности Швертбургский узнал в них кампфхундов — достаточно старую породу "военных" собак, в свою очередь выведенных из хутхундов, пастушьей породы. От своих предков кампфхунды отличались меньшей самостоятельностью, но и куда лучше поддавались дрессировке. Кроме того, кампфхунды были крупнее и обладали более крутым нравом. Если хутхунды всё же были скорее сторожевыми псами и могли обитать в семье где-нибудь на ферме, то кампфхунды были выведены для того, чтобы рвать и метать.
      Когда Хорст перешел некую дозволенную черту, собаки тут же ломанулись в сторону забора, и вскоре раздался угрожающий треск дерева. Громогласный лай и свирепые морды не сулили бывшему купцу ничего хорошего, но зато он смог получше рассмотреть собак. Судя по их внешнему виду, за псами уже давно не ухаживали, а у одного из них даже загноились глаза. Они явно одичали, хотя ещё не перешли ту черту, когда их было проще пристрелить, чем приводить в чувства. Закралось подозрение, что псарь либо только что уехал, либо, что куда более вероятно, был убит. А это, в свою очередь, открывало для Хорста определенную перспективу, так что имело смысл поговорить с кем-нибудь из офицеров насчёт вакансии псаря.

      Добравшись до кузнецы, Хорст обнаружил главного ремесленника крепости в самом разгаре работы. В закрытой кузнице жар стоял соответствующий, так что вскоре экс-купец начал потеть. Лежащая на полке кираса с тремя пробоинами в виде широких борозд не сулила ничего хорошего насчет местной службы. А какая-то бригантина была размочалена настолько, что теперь только годилась на запасные части. Оторвавшись от выковки наконечников, Герт — так звали кузнеца — предложил выйти на улицу и там переговорить. Закурив и осмотрев чекан, кузнец через какое-то время вынес вердикт:
      — Ну смотри, сюда на обух могу пристроить топор или, как вариант, молот. Сверху можно еще шип пристроить, так что можно будет ещё и колоть. За каждую прикрутку возьму по шесть центов. Еще по пять центов — за материал. Сразу говорю, оружие конечно чуток в прочности потеряет. Но в принципе могу заморочиться и сварить как следует, но тут время и забота, так что по работе это будет тебе стоить еще три цента за деталь. Если будешь топор ставить, то могу еще и по красоте заточить. Это будет стоить всего цент. Вообще за любую заточку беру по центу, если что. В целом заказов щас не так чтобы очень много, так что на работу уйдет дня три. Это если прямо сейчас заказывать. Но вашего брата немало приехало, и щас, чую, пойдет жара. Так обычно на работу где-то неделя уходит.

      Последней остановкой в списке Хорста значилось логово местного колдуна. Волшебник, как и полагается, обитал в одинокой высокой башенке донжона. Постучав в дверь, Хорст сразу же услышал поток невнятной старческой матершины в свой адрес, но всё же был принят. Жильё колдуна выглядело и пахло соответствующим образом: бардак и соцветие запахов, от приятно-травяных до резко-алхимических. Волшебник выглядел в меру гнусно, и будто бы норовил тыкнуть своими длинными, пожелтевшими ногтями в Хорста. Выяснив цель визита, колдун незамедлительно рассвирепел и красочно поведал, что к нему следует приходить, когда имеется нужда в его помощи. Ну и, конечно, принялся прогонять Швертбургского. Правда, на прощание всё же всучил небольшой лист бумаги, оказавшийся прейскурантом. По всей видимости, специализировался колдун, в первую очередь, на снятии проклятий и порч, варке разнообразных зелий, а так же лечении геморроя и отсыревших ног. Обо всём остальном надо было договариваться по факту. Цены были запредельными, и за большую часть своих услуг колдун требовал платить золотыми марками, ну или как минимум их эквивалентом в серебре или меди. Ничего из представленного Хорст позволить себе не мог; так, самый простой целебный эликсир стоил одну золотую марку.

***

      Минут за пятнадцать до сбора весь "отряд" вновь собрался на квартире. Тут-то и подоспел Штефан, любезно купивший выпивку на всех. От крепкого отказался лишь Фатих, который протестующе замахал руками, и девушка-половинчик, которая, понюхав и скривив носик, передала глиняный кувшинчик с тонким горлышком дальше. А там уж и пришла пора выбираться на плац.
      Всё начиналось хорошо. Новичковская шеренга сокращалась по мере того, как людей отправляли на работы. Кому-то повезло, и они остались на нарядах в пределах крепости. Кому-то поручили обход периметра. Последними без работы остались добровольцы, отданные на временное попечительство Руперта. Но его уже отправили сторожить стены, так что отряд остался один на один с комендантом и тройкой офицеров. Командир в обычной манере пошел вдоль шеренги, объясняя суть поручения:
      — Осталось ещё одно дело. Обычно к нам приезжает кто-то с фермы Бойда — благодаря им наш рацион становится чуть интереснее. Кроме того, по договоренности, наши отряды, уходящие дальше по Пределу, останавливаются у них на постой. Но телега с припасами должна была прибыть еще вчера. Как и наши люди, которые должны были уже вернуться после осмотра территории вокруг Мрачной Башни. Отправляйтесь на ферму и выясните у них, чем вызвана задержка с поставкой. Напомните им о договоренности, если потребуется. Заодно узнайте насчёт разведчиков — были ли они у них вообще, и если да, то вернулись ли. За световой день вы не успеете обернуться, так что переночуете там. Завтра к полудню представите доклад по итогам. Собирайтесь и отправляйтесь прямо сейчас. Старшим назначаю Арманда — он знает дорогу. Вопросы?

Есть такой тип людей. Только он открывает рот, а уже понятно — наёбывает. Таким был Циглер.
При продаже одежды Хорст почти сразу засомневался, да выбора другого не было. Слишком много впечатлений за день, мысли были о другом, да и вменяемых аргументов о стоимости сапог и шапки в голову не лезло. Но и так в обиде не оставили, 8 шилленгов — достойно. Баснословные деньги даже, учитывая финансовое состояние до сего момента.

Псарня оставила смешанные впечатления. Отсутствие хозяина и возможный карьерный рост — хорошо. А состояние стаи — кошмарно.
Мать честная, сколько же с этими монстряками будет работы. Псины себе на уме, кидаются на всё, что движется, авторитета не знают. Такие своих перегрызут больше, чем чужих. А может и вовсе с поля боя драпнут, ведь столько лишнего шума собаки могут делать только от трусости и неуверенности в себе.
Должность взять — полдела, потом ещё придётся убедить начальство, что для результата потребуется время. Но это всё в будущем. Если вообще покатит.

Высушенная чекушка водки очистила разум, избавила от ненужных переживаний, поэтому на плацу Хорст стоял как каменная глыба. За это спасибо Штефану.
— А насколько эти фермеры лояльны к крепости? Велик шанс того, что они намеренно «забыли» про свои обязательства?

      Командир взглянул на Хорста:
      — Достаточно. Они в зоне нашего влияния, и понимают, что их фермерская жизнь может очень быстро прерваться, если нам что-то не понравится. С другой стороны, существуют и другие фермы, которые не прочь увеличить поголовье своего стада, и заодно заиметь бесплатные рабочие руки. Возможно, кто-то из соседей заставил их усомниться в нашем авторитете, — комендант, нахмурившись, задумался о чём-то.
      — Оцените их припасы на месте. Если они будут упорствовать, реквизируйте припасы силой, но не вздумайте их обрекать на голод. Ферма Бойда нам еще пригодится. В любом случае, у нас есть королевская санкция вести фуражировку на наших условиях. Тем более что предсказания мастера Леоша по поводу предстоящей зимовки пока что не сулят ничего хорошего.

Вопросов Штефан к суровому господину коменданту не имел. А потому и стоял молча, чуть осоловевшим, после двух хороших глотков водки, взглядом изучая хмурое, по осеннему почину, небо. Но вот мысли у него в голове крутились скорее приземленные. Броня на нем была легкая "конная", под пеший строй скорее скудная чем достаточная военному человеку, коим он теперь был официально. Когда выпивку покупал сегодня, взгляд сам собой зацепился за набор хирургических инструментов красиво разложенный на полке рядом с прилавком. Опять же щита нет, закопал в лесу около столицы. Дурак, стоило наверно вместе с лошадью продать! Да и сегодня, чего ему взбрело в голову что их сейчас же в рейд на Гниль-озеро зашлют и готовиться бес толку? Впрочем заслали, но в другое место. Мрачная башня, надо же!

"Если в Стигмате не случится какой-нибудь гадости в первый же день, то верить всем тем слухам и мрачной славе окружающей этот замок бесполезно..." – думал он вслушиваясь в вопросы задаваемые Хорстом и ответы начальства, вот ведь чудной мужик! Сначала казался так тюфяком-торговцем, а нынче вон как складно слова формулирует. Не прост. Самому фон Хагенну их задание навевало только мысли об сожжённых хуторах, да нечисти трупами пирующей. Ясно дело, чего бы разведчики не вернулись вдруг? Примерли и Бойда с собой прихватили, со всеми, мать их, припасами.

Дворянин озабочено глянул в сторону Арманда, разрешит ли закупиться перед дорогой? Еды хоть той же взять, а может и тот набор хирургических инструментов сторговать. Раньше Штефан под началом никогда не служил и было дико как-то спрашивать разрешения на простые и понятные вещи. С другой стороны, следовало проявить осторожность.

В общем хотелось за голову схватиться от этого задания заморочного, но и облегчение чувствовалось. Маленькая надежда на несознательность фермеров и неторопливость разведчиков пока была жива, вполне вероятно вызванная вопросами Хорста пополам с легким алкогольным опьянением. Идти, да ещё и пешком, дворянину конечно не хотелось. Но поглядев на этого командира, как-то умирали все возражения. Этот скорее на дыбе тебя растянет чем лошадь выдаст, под поклажу.

Условия были, надо сказать, достаточно терпимые. Если пробавляться охотой, то, быть может, и лишних денег тратить не придется, а то и заработать получится. И на еду, и на выпивку. Но пока надо было терпеть. И лезть в долг к Циглеру, как бы отвратно это не звучало. Хитрожопый маркитант, похоже, был еще и местным сутенером. Идеальная комбинация – даешь денег в долг, на эти деньги у тебя покупают твое же бухло и снимают твоих же шлюх, после чего еще и проценты получаешь. А чуть что, так в качестве крыши, поди, само руководство – крепости сложнее без маркитанта, чем без пары-другой солдат. Вот, что называется, все схвачено у человека. Можно разве что завидовать.

Как и другим местным богачам. Вон, Арманду тому же. Пистолет, понятное дело, недешевая игрушка, и качество тонко намекало, что не из арсенала его выдали. Хотя могли этому таинственному знакомцу коменданта и выдать. Мало ли какие сокровища таил арсенал крепости? Да и вообще сама крепость?

Одним из этих сокровищ, определенно, было имя коменданта.

- Может, даст, может, не даст.

Фокс пожал плечами.

- Будущее не ведомо никому. Не знаешь, что пригодится.

Высказав эту довольно фаталистичную мысль, он посмотрел на остальных. Интересная подобралась компания. Сам он как-то не думал, что с ними придется и на месте прибытия жить. Но вот, похоже, придется узнать их получше. И, если подумать, могло быть хуже. Могли каких-то очевидных урок подселить, которые как последний шанс выбрали черные цвета. Задерживаться надолго, впрочем, не стал – отправился прогуляться снаружи, воздухом подышать. И так уж насиделся в повозке.

Но, к счастью, вернулся вовремя, как раз, чтобы выпить угощения от Штефана. От бутылки, понятное дело, не отказался. А затем и на плац с остальными пошел. И, надо сказать, задача выдалась им как раз из той категории, что позволяла разжиться провиантом самостоятельно. Голодные дни, похоже, откладывались. На пути туда или обратно, возможно, удастся кого-то съедобного и подстрелить. Под конец, что может случиться по дороге? Но один вопрос оставался. Хотя, наверное, будь ответ на него "да", комендант сам бы ответил…

Эх, хорошо было бы, если бы Руперта с ними отправили. Он мужик нормальный, понял бы. А так приходится дураком выставлять себя перед начальством. Но вот лучше поберечься, чем недоостеречься.

- Тут бандиты или иные лихие люди в окрестностях встречаются?

      Комендант сложили руки на груди, нахмурившись вновь:
      — Разумеется. Но территорию в половине дневного перехода вокруг крепости можно считать безопасной или достаточно безопасной. Нам благоприятствует ландшафт — в этой теснине нечисти негде прятаться, а окрестности хорошо просматриваются. То, что поселилось в округе, пока крепость пустовала, нам удалось искоренить в том году при поддержке Ассоциации. Но дальше по Пределу, где долина расходится, дела обстоят хуже. Туда сбежала часть дезертировавшего Гарнизона в канун междоусобицы, а потом и некоторые из мятежных феодалов, когда их разгромила королевская армия прошлой осенью. А остальных морд я даже и не беру в расчёт, — он помахал рукой.
      — Те же бандиты, преступники, изгнанники, чернокнижники и прочая шваль, кому не нашлось места в Кальфеоне или где-либо ещё. Пусть они и дальше варятся в своем котле, режут друг друга, пока их всех не сожрёт Предел. Наша главная задача состоит в том, чтобы никто и ничто не покинуло Предел. Но и просто сидеть здесь, прячась за стенами, мы не можем себе позволить. Мы должны понимать, что происходит в Пределе или, по крайней мере, в ближней его части.

***

      Отряд из семи добровольцев ручейком потёк прочь из крепости, оставляя её темные стены за спиной. И, прошагав так около двух часов, многие пришли к выводу, что Предел не так уж и ужасен. По крайней мере, внешне уж точно. По левую руку шла горная цепь, и по правую тоже, за тем лишь исключением, что их и горы справа разделяла ещё и река. Одним из первых шел Арманд, который, как выяснилось, каким-то образом знал точный путь до хутора. Перед выходом он не возражал насчёт закупки провианта, рассудив, что уж на день-то пути им точно стоит взять еды. На том и сошлись. Правда, приобретать рожь на кашу отказался эльф и Вида, так как у остроухих была своя диета, и без мяса они просто не могли обойтись. Вот уж кому придется туго без охоты. Но пока что мясо ещё было в продаже, так что Исенгаль купил себе фунт жирной свинины, а девушка-половинчик обошлась небольшим язьком и парой яблок. В полный рост встал вопрос о приобретении котелка, но его закрыл Фатих, у которого он появился, причем без похода к Циглеру. «Котелок лежал. Я взял».

      Где-то после полудня остановились на привал — время обеда. Поскребли ложками из общего котла, наблюдая, как остроухие впиваются зубами в сырое мясо с видимым удовольствием. Нелюди, что тут скажешь. Приятно так разморило. Даже как-то в сон потянуло. Ещё и солнце как-то шибко припекало для сентября, и духотой парило после дождя, что прошел с час назад. Но надо было вставать и идти дальше. Через пару часов отряд окончательно растряс обед, хоть и ноги уже поднывали. К счастью, в поле видимости возник хутор Бойда. Небольшое поселение было обнесено основательным частоколом из мощных бревен, естественно заостренных, да еще и с валом и палисадом после, что превращало ферму в неплохую крепость. Пашня и грядки, конечно же, располагались за стеной.
      Сразу же встревожил тот факт, что ворота были наплевательски распахнуты, а скотина на лугу бродила сама по себе, без пастушка. Да и в поле никто не работал. Впрочем, живые тут точно были, о чем свидетельствовали громкие разговоры, мужской гогот, свист и прочие звуки, намекающие на гулянку или некое застолье.
      — Похоже, у Бойда гости, — резюмировал Арманд, поджав губы. — Предлагаю составить им компанию. Оружие к бою, — и потянулся за пистолетом и шпагой. — Пригнулись, и быстро за мной до частокола. Не шумим. Посмотрим, что к чему.

Переход выдался не из простых, несмотря на отсутствие угрозы и общее благорасположение погоды. Словно в насмешку над мрачными слухами про смертельно опасный Предел. Штефан вообще редко путешествовал без лошади, ходить несколько часов к ряду с коротким перерывом на "пожрать" – это был для него новый опыт. Как и для его ног, порадовавших его парочкой кровавых мозолей появившихся ближе к концу путешествия.

Последний из Фон Хагеннов был так зол на весь этот мир, что с довольной улыбкой схватился за оружие на поясе, когда оказалось что впереди замаячила схватка с отрепьем которое и упоминал Комендант. Но все же будучи человеком разумным поспешил за командиром с некоторой опаской и оглядкой. Штефан не представлял себе что даже их внезапное появление будет таким уж сильным козырем, в предстоящем сражении у фермы Бойда.

Получив когда-то давно некоторым образом военное образование, он сейчас с толком вертел головой подмечая детали и удобные места для боя. Примечая, между прочим, все необычное и не очевидное. Срублена ли вторая створка ворот или просто открыта? Нет ли подпалин или крови на земле около входа? Голова работала сама собой, пока дворянин, кривя лицо от боли в ногах, двигался за командиром чуть пригнувшись и стараясь не шуметь. Во как бы стоило действовать ему, если у него в руках ни арбалета, ни иного дальнобойного оружия? Пистолет, за слабую точность на даже на средней дистанции, он смыслил скорее рукопашным механизмом войны, тем более что перезарядить его, если что, будет проблематично.

Как-то забылось мигом что может именно этот бой будет для большинства новобранцев крепости последним. Вытерла усталость от перехода из головы эмоции, кроме злости на судьбу. Не будь этого "пешего" дня, Штефан поди предложил бы половинчика в разведку заслать. А не лезть дуром в ворота, хотя и понимал что определенный смысл в их действиях есть.

Хорст уже начал привыкать к путешествиям без лошади. Просто с недавних пор у него не было никаких альтернатив.

Первое же задание, а дела уже приняли столь скверный оборот. Могли ведь просто прийти и вразумить местных крестьян. А Арманд этот вон как напрягся. Значит всё не так уж и просто. Может и кровь быть.
Снятие долгов, поступление на военную службу, опыт прошлого — всё это отразилось на Хорсте. Сейчас он был готов без колебаний метнуть дротик промеж чьих-то наглых глаз. Да и местных бандитов совсем не жалко будет.

Дорога была почти привычной, если не считать того, что Рик раньше как-то особо близко не общался с нелюдью. И смотреть, как они жрут сырое мясо было… странно. Это казалось неправильным. Обладающие, в общем и целом, человеческими очертаниями существа, делали то, что обычно люди не делают. Как звери впивались в куски мяса, и не испытывали сложностей с тем, чтобы разрывать влажную, не лишенную сухожилий и мышц плоть. В детстве его, как и многих других детей, пугали страшилками про то, что нелюдь ест людей. Повзрослев, он перестал верить в эти истории. Но здесь, на границе Предела, перед мысленным взором вновь вставал призрак этого старого, изжитого страха.

И сложно было не задуматься над тем, насколько они по-настоящему иные, там, внутри. Понятное дело, что для меча или топора без особой разницы, живая плоть в принципе металл не держит, и без головы ни эльф, ни полурослик жить не будут. Но есть и другие вещи. Маленькие отличия, которые в итоге складываются в ощущение чуждости.

И вряд ли эта способность есть мясо таким образом бросилась бы в глаза, если бы не опыт самого Рика. Старый, времен еще службы в страже. До того случая Рик вообще не задумывался, почему мясо жарят – все так делают, да и на порядок вкуснее оно, чем кровью давиться. Дикари какие-нибудь может и готовы сердца жрать, но так-то с нее вполне себе блевать тянет. А потом он во время обхода оказался в магазинчике то ли алхимика, то ли медика. Формальная причина, или просто старшему по обходу захотелось денег стрясти с подозрительного типа. Так или иначе, повод в памяти забылся, а вот образы магазинчика остались.

Любопытная хата была у алхимика, да. Для начала, темная как жопа самхафца. Стены завешены какими-то темными тряпками к коврами, с узорами, притягивающими, а потом и затягивавшими взгляд. Концентрические круги, вышитые лабиринты, переплетения линий и точек, которые начинали двигаться, если на них слишком много посмотреть. И все темные – на других этажах дома обивка стен была нормальной, а тут вот давило. Закрытые на ставни окна не помогали. Алхимик что-то говорил про то, что экспонаты-реагенты света не терпят, но не могло не закрадываться подозрение, что не терпел света сам хозяин помещения. Ламп, которыми он освещал комнату, было явно недостаточно для нормального зрения. Но это было лишь малой частью – перед коврами вдоль стен стояли ряды полок, ломившиеся от всякой всячины, расставленной в порядке, одному лишь владельцу понятному. Странные инструменты, не похожие на что-то, предназначенное для человеческих рук. Всевозможные животные, вскрытые и растянутые на тоненьких проволочках так, чтобы видны были внутренности. Рик помнил, что казалось, будто бы у некоторых еще бьется сердце и сокращаются прочие органы, но, разумеется, это было лишь смесью игры света. Колбочки с странными, клубящимися или кипящими без огня разноцветными жидкостями. Чучелки разных животных, как встречавшихся в городе, так и абсолютно незнакомых…

Но больше всего внимания в тот раз привлекла крупная, кварты на три-четыре банка, в которой колыхалась какая-то длинная лента. Не сдержав любопытства, Рик тогда спросил, что это за хрень такая. От вопроса алхимик отмахнулся, буркнув, что, дескать, такое вырастает внутри, если сырое мясо жрать. А потом разговор ушел в другую сторону. Но вот к готовке мяса с тех пор Фокс относился гораздо серьезней.

Но Арманд не протестовал. Очевидно, считал, что все обойдется, и не придется на обратном пути дристающих полурослика с эльфом на плечах тащить. И, поколебавшись чуток, Рик тоже решил не вмешиваться. Если нелюдь прихватит, то уже ночью, и там понятно будет, что делать. Про себя он надеялся, что это даст им возможность задержаться на ферме подольше, ибо если бандиты нападут, то либо на саму ферму, либо на обратном с ее пути…

Через несколько часов он уже проклинал себя за это предположение. Сглазил, видать. Вопрос, заданный коменданту… Коменданту оказался пророческим. Какая бы шваль не ютилась по ту сторону, сейчас она пролезла на эту. И, похоже, придется выполнять долг перед отчизной чуть раньше, чем хотелось бы. Молча кивнув Арманду, он стиснул крепче меч и щит, и, стараясь ступать осторожно и не скрипеть сочленениями доспеха, крадучись двинулся за командиром. Беспокоило одно – распахнутые ворота. Как-то, зачем-то, но обитатели фермы впустили грабителей. Или те смогли незаметно пролезть внутрь и открыть проход для остальных.

- Проклятье…

Шепотом добавил он, глянув на бесхозных коров. В лучшем случае обитателей фермы согнали в какой-нибудь из домов внутри хутора, а это означало, что у бандитов есть заложники. В худшем - бедолаги мертвы, и черный замок с его черными обитателями ждет весьма черная зима. С черной жизнью впроголодь.

Мысли потянулись дальше, строя еще несколько каламбуров со словом "черный", среди которых было, например, что хуторян постигла "черная" судьба. И за эту фразу сознание зацепилось, и выудило из нее весьма тревожную теорию о том, что если грабителей впустили, то вполне это могли быть разведчики, по какой-то причиной решившие, что оно того стоит. Это было, пожалуй, самой неприятной возможностью, ибо просто разбойники с большой дороги это одно, а вот более-менее обученные сражаться разведчики гарнизона – уже нечто другое. Но от них стоило бы ожидать выставления часовых, ибо они могли знать, когда начнут беспокоиться насчет припасов в крепости.