Великий поход Оды Нобунаги (NC-21) | ходы игроков | Глава I: Танец дипломатии.

Сделай гнев своим врагом.
Горе ждёт того, кто знает только победу и не знает поражений.
Вини себя, а не других. Лишь через провалы своих целей ты одолеешь тех, кто превосходит их.
      Токугава Иэясу.

Чудесное существо, не ясно мужчина или же женщина, чья кожа была словно выплавлена из тусклого серебра, а волосы имели цвет чистой платины, внимательно смотрело на своего избранника вот уже какое-то время, не проронив ни слова и, словно сомневаясь в выборе.
Наконец, тихо вздохнув, божество (а чем еще оно могло быть) заговорило тихим, мелодичным голосом, словно доносящимся из неведомых далей, что заставляло вслушиваться, но не понимать сказанное. Впрочем, кое-что избранный все же разобрал:
- …отправляю тебя в прошлое… станешь великим полководцем… разрушь планы Инари… любые средства хороши…
А затем мир взорвался хороводом водяных брызг, отбрасывающих сознание куда-то далеко назад…

- Молодая госпожа, с вами все хорошо?
Некая женщина в красивом кимоно вежливо придерживала его за руку, глядя с некоторым беспокойством. Кажется, избранный опирался на стену рукой, наверняка едва не упал… секундочку. Эта рука была женской. Потребовалось поднести её к глазам и повертеть, чтобы маразм происходящего ощутился реальностью. Да и обращение женщины не оставляло сомнений. Его отправили… в тело женщины!
- Семья Хаттори не может ждать вечно, молодая госпожа, не позволяйте минутной слабости нарушить ваши планы. Прошу вас, нам нужен этот союз.
Кажется, женщину звали Хибе, и она была её, если можно так выразиться, нянечкой. А сейчас "молодая госпожа" должна была провести церемонию приветствия представителя клана Хаттори из Ига, что могли дать ей доступ к сильнейшим ниндзя на Хонсю. Несомненно, это была встреча, которую никак нельзя было провалить. Иначе… он, она еще не знала почему, но атмосфера происходящего была невероятно важной.

Избранник не мог понять, что происходит. Боги? Прошлое? Полководцы? Всё сейчас смешалась в один хаотичный водоворот мыслей, бушующий в голове, и внезапная смена пола сейчас вовсе не помогала. И в этом состоянии надо было идти на встречу? Чёрт. Оставалось лишь молиться на странные, всплывающие воспоминания из другой жизни.
- Конечно, Хибе. Я не могу допустить, чтобы эта встреча окончилась провалом. Мне нужно лишь перевести дыхание.
Надолго останавливаться было нельзя. Вдох-выдох, вдох-выдох... Ладно, кажется, стало чуть получше.
- Можем идти дальше.
Девушка продолжила свой путь, пытаясь вспомнить что-нибудь ещё. Да уж, не самый обычный денёк.

Среди мутных образов время от времени всплывали более конкретные имена, лица. Особенно врезалось в память лицо некого Имагава Ёсимото. На вид он был красивым мужчиной за тридцать, улыбчивым и казавшимся добряком. Но память подсказала, что именно этот негодяй сделал его… нет, её – Мацудайро Мотоясу политической заключенной, вынужденной жить в этом домике на озере, окруженной лишь небольшой гвардией её семьи и ничтожным количеством слуг. Следом пришло понимание, что она идет на первую из множества предстоящих встреч, должных привести под её ручку вассалов и армии из других земель, столь же недовольных правлением рода Имагава, как и она сама.
Тело удивительным образом делало необходимые и правильные, отточенные годами движения, совершенно не стесняясь плотным кимоно. Запястье по привычке раскрыло любимый веер, а дуновение ветерка заставило юную госпожу осознать, что под кимоно, вообще-то, ничего нет. Следовало бы спросить, почему так вышло у няни, но память снова оказала услугу, и намекнуло, что прием будет необычным. Она должна, как хозяйка, провести небольшую чайную церемонию, затем развлечь гостей танцем. И только если танец понравится посланнику Хаттори – они поговорят начистоту. Осознание сути этого танца заставило щеки избранного покраснеть. Испорченный мир, говорил бог-богиня, кажется так? Значит распутство и то, что должна сделать личность, в тело которой он попал… это в порядке вещей в новом мире? Ох, как горячо, и как неловко…

Чайная церемония пролетела для сегодняшнего мастера церемонии быстро. Избранный не знал, что делать, но на его счастье, Мацудайра знала. Каждый этап церемонии был повторён с хирургической точностью, а каждое движение, каждое напряжение мускула было заучено до полного автоматизма. Она даже не запомнила, о чём говорилось в свитке, висящем в тонкома - её мысли были совершенно не об этом. Окончание церемонии обычно символизировало то, что чаепитие осталось лишь в воспоминаниях гостей - но это совершенно не то, что нужно было для всех присутствующих. О нет, эта встреча не останется лишь в воспоминаниях - эта встреча будет серьёзным шагом на пути к её освобождению. Серьёзным, но не последним.
В размышлениях об этом последние чашки чая были распиты гостями, утварь облюбована, но последняя стадия - обсуждение мирских вопросов и уход гостей - тут предусмотрена не была. Все знали, что время пришло, а потому, когда пришло время танца, никого не застали врасплох. Все знали, что это должно было случиться, а потому когда хозяйка встала из-за стола, она начала медленную череду движений руками и корпусом - японские танцы были такими, какими было всё в японском быте - размеренные, медленные, каждое движение в которых было точным. Медленный танец с закрыты веером символизировал зиму, но и так же упадок. Упадок, в котором находилась её собственная страна, а так же её дом. Медленно, постепенно она продвигалась к одной из колонн в помещении, после чего из под толстого кимоно выглянула стройная ножка, что находилась ближе к зрителям, задралась высоко вверх, и ею она оперлась о колонну, после чего провела своим веером от кончиков пальцев до всё ещё скрывающегося в глубинах кимоно бедра. После этого, веер раскрылся - то была бабочка, что ощутила приход весны. Мацудайра аккуратно откинулась назад, постепенно опуская руки вниз. Её тяжёлое кимоно начало постепенно соскальзыват с её тела, символизируя весну, а так же цветок её души, что сейчас раскрывался перед гостями, и перед тем, как кимоно полностью оголила её грудь, мудрая бабочка, что символизировала клан Хаттори, опустилась на её грудь. Это был символ дальновидности семьи, что доверилась семье Мотоясу, а так же того, что семья Мотоясу готова принять клан Хаттори. И в таком виде - абсолютно нагой, одной прямой ногой опирающейся на колонну, откинувшись назад и с грудью, закрытой лёгким бумажным веером, Мацудайра на пару секунд глянула на гостей, смотря на их реакцию. Это был не конец танца, а лишь приём, взятый из театра кабуки - застыть в особом жесте, провоцирующем зрителей на реакцию.
Пусть на словах всё это и звучало довольно мудрёно и сложно, но на деле едва ли прошла минута - танец не был слишком затянут, да и основное зрелище для удовлетворения послов, было заготовленно дальше...

Во время церемонии тот, кто собственно и представлял дом Хаттори был окружен тремя подручными, а сама Мацудайра небольшой кучкой служанок и помощниц. К концу рядом с девушкой осталась только специально обученная дева, а рядом с представителем Хаттори человек с мудрым лицом.
И едва танец перешел в весну, девочка незаметно унесла кимоно, а мудрый советник склонился к своему господину, шепнув пару слов с явным одобрением, и тоже скрылся за откатывающимися дверями. Теперь они остались один на один.
Он был довольно молодым, на первый взгляд, невысоким и относительно типичным японцем. Несмотря на то, что сидел в свободном кимоно, часть лица его была закрыта на манер ниндзя, которыми славился его клан. Звали его Хандзо, как подсказала память Мотоясу, и был он, пожалуй, самым важным человеком, который мог приехать сюда, в царство её одиночества и плена.
Несмотря на старания, молодой воин сидел практически невозмутимо, однако взгляд хищных глаз пожирал каждое движение, так что молодая госпожа могла совершенно не сомневаться в том, что её оценили и взвесили, и не только как вложение сил и средств, но и как женщину.
Рука Хаттори Хандзо медленно поднялась, отправляя пиалку с саке под лицевой шарф и так же гипнотически медленно, отточено опустилась обратно. Именно в этот момент створки дверей тихо стукнули друг о друга и пришло время истинных танцев.

Раз все посторонние люди разошлись, пришло время показать Хаттори-сану, что она не просто прекрасный политик, но и прекрасная женщина. Как только дверь захлопнулась, Мацудайра оттолкнулась от колонны, продолжая свой танец с веером, постепенно подходя всё ближе к Хандзо. Каждый шаг был уверенным, ни один лишний мускул не дрогнул бы, сколько бы на неё пялились люди. Она тренировалась для этой и подобных встреч весьма долго. Подумать только, что с ней не делали ради того, чтобы сделать девушку устойчивой к стыду. Картины начали всплывать в голове сами собой. Когда её отец приказал ей полностью раздеться, она сильно удивилась. Ещё сильней она удивилась, когда он приказал ей ходить в таком виде всё остальное время, пока у них не было гостей. А пик удивления настал, когда он нанял ей учителя танцев и заставил её заниматься с ним голышом, разрешая своим слугам смотреть на это и совершенно неприкрыто удовлетворять себя. Это было мерзко, а за каждый проступок, совершённый ею, с разрешения хозяина слугам (что за низость!) разрешалось лапать её прекрасное тело! Долгое время Мацудайра считала всё это бессмысленным, но в конце концов это многому её научило. Самое важное - тому, как побороть свой стыд перед своим телом. Это было то, с чем она родилась, так что и стеснятся своего естевства она совершенно не должна была.
С этими мыслями она подошла к Хаттори и начала танцевать менее чем в дух метрах от него, демонстрируя каждый сантиметр своего дела парню... Мужчине? Она наклонялась к нему, демонстрируя свою не слишком крупную, но заметныю грудь, свои женственные округлые бёдра... В конце, она придала веер, которым всё это время прикрывало одно место между ног от его взора, прижала его к сердцу, дав налюбоваться своим цветком, после чего протянула веер Хандзо.

Судя по тому, насколько прочно был прикован взгляд ниндзя к ней и её движениям, она могла отдать учителям должное – они умудрились вложить в нее столько, сколько было необходимо, чтобы знатная леди сумела подать себя в безупречно соблазнительном ключе. И мимолетные взгляды между ног молодого мужчины лишь подтверждали, что её дипломатическое искусство принято как должно, а значит, их будет ждать соответственное продолжение.
Осторожно приняв веер из рук хозяйки, Хандзо поднял на нее взгляд, несколько долгих секунд взирая глаза в глаза, как того требовал этикет, а потом мягко, едва ощутимо, но все же ощутимо достаточно коснулся нижних губ Мотоясу сложенным веером и, выждав самую малость, отправил его под шарф, пробуя вкус. Если бы она не выделила женскую влагу, это можно было бы счесть за оскорбление, но, кажется, ниндзя из горного владения все устроило. Он медленно, словно затаившийся леопард поднялся и аккуратно размотал шарф, бросая его к ногам хозяйки и открывая красивое, молодое лицо.
Упавший шарф означал, что он принимает её гостеприимство и Мацудайра может раздеть его так, словно он её воин, муж и защитник. Так, словно она его женщина и дом. Впрочем, примерно так оно и было сегодня. И когда он встал, эта выпуклость на штанах не могла означать ничего иного, кроме как то, что Хандзо принимает хозяйку, и рад тому, что именно она сегодня вышла на дипломатическое таинство. В глазах ниндзя уже читалось легкое нетерпение и жажда, которые приятным теплом откликнулись в теле молодой госпожи, чьи желания и тяга постепенно заполоняли разум.