[D:tF] Last drop of sanctity | ходы игроков | Good intentions

"Да-да, проснись и пой, милашка." - Чужие липкие руки лапают там, где не должны. Давят грудь, срывают гольф, раздвигают ноги... Тело девушки дергается в бессильных попытках вырваться...
Это всего-лишь сон. Страшный сон, от которого нет спасения.
Огненный цветок боли вновь и вновь расцветает изнутри, выжигая саму суть, освобождая место для чего-то другого... Боль затмевает сознание, выжигает гордость, оставляя лишь злость и ненависть. Ненависть ко всему миру, и к себе в особенности... Успокойся, Мария, ты не виновата...
Раскаленный цветок боли расцветает внутри, вместе с Верой. Так не должно быть, но это происходит наяву. Вы обещали защищать этих людей, и когда вы клялись, никто не мог предположить, чем все обернется. Теперь-же, теперь вместе с выдираемой из смертных Верой сквозь тебя проходят и их ощущения. Будто с тебя, а не с них живьем сдирают шкуру. Будто твой собственный хребет пляшет в руках кнутов, чтобы выдавить еще частичку веры, еще частичку боли. Боль затмевает сознание, выжигает разум, оставляет лишь ненависть. Ненависть ко всему: к Творению, к Творцу, к самому себе... Ты не виноват, Сарантиэль, так нужно.


- Сссарантииилль... - До края сознания доносится злобное шипение из ниоткуда.

Чужая боль закрывает мир красной пеленой, но даже сквозь пелену ты видишь, ты знаешь о приближении Небесного Воинства. Это они, они, долбаные ангелы, святоши, решившие что служение Творцу важнее, чем защита Творения, во всем виноваты. Это они вынудили вас прибегать к таким мерам, и сейчас они получат сполна. Ты не солдат, Сарантиэль, ты и не палач, вырывавший Веру у людей, твои задачи проще, и одновременно во много раз сложнее - распределять вырванную Веру между защитниками твердыни. Ты чист перед собой, Сарантиэль, но почему-же все так отвратительно вокруг?
А потом начинается бой. Защитники твердыни падают, сдаются в плен, а другие и вовсе перестают существовать во веки. Еще немного, еще совсем немного времени, и армия ангелов сокрушит стены твердыни, и ты останешься последним, кто может защитить смертных, которые вам поверили. Смертных, ради которых вы стали предателями, смертных, которых вы сейчас...

- Ссарантиэллла. - Голос шипит настойчивее и как-то четче, но вместо того, чтобы вырвать из кошмара, погружает глубже в воспоминания. Кажется... Кажется, ты осознаешь, кому принадлежит этот голос.

Кровь. Кровь повсюду. Дым. От вони обугленных тел, опаленных волос, шерсти, перьев, внутренностей - совсем невозможно дышать и, кажется, вот-вот выест глаза. Как и ожидалось, ты сама. Но и защищать больше некого. В последней вспышке гнева и ярости ты уничтожила их всех. Всех тех людей, что надеялись на твою защиту, всех падших братьев, что уже не могли сражаться но еще не были захвачены, даже часть ангелов были сожжены во вспышке твоей Веры. Часть, но не все.
Один из херувимов небесной рати стоит над тобой и улыбается. Словно издевается, занося над тобой свой меч. Это мог бы быть конец, и тебе уже все равно. Тебе не за чем больше существовать. Ты предала тех, кто тебе верил. Боль и стыд не смыть никаким раскаянием. Пускай скорей...
А затем горло херувима взрывается светом и кровью, когда оттуда прорастает коса Тихишасамиэля. Барон эбенового легиона, легенда войны, когда-то он был одним из глашатаев, но теперь - один из величайших убийц ангелов во всех пяти легионах, избравший своим орудием косу, подражая орудию Мидизель, которым Люцифер бился с Михаэлем в первом бою. Он протягивает тебе черную, покрытую шрамами и ожогами руку.
- Ты не виновата, Сарантиэлла. - Говорит он.

Тихишасамиэль не был Сарантиэлле ни другом, ни вождем. Но однажды он спас ее жизнь, а теперь, спустя столько времени, взывал из Бездны.
- Сарантиэлла, тебе нужна помощь. Вытащи меня, и я вновь спасу тебя.- Наконец стало возможно разобрать слова.

Сарантиэлла тут-же проснулась в холодном липком поту своего нового тела.
Электронные часы показывали 6:56, четыре минуты до будильника. Можно отправиться в душ, и собираться, готовить доклад или выполнить какое-нибудь задание. Только почему в голове до сих пор шипение Тихишасамиэля?

Какое-то время Сарантиэлла лежала в постели, разглядывая потолок и размышляя - не над чем-то определённым, а перескакивая с одной мысли над другую, как балерина скачет на носочках своих пуантов. Воспоминания её, воспоминания Марии, её надежды, стремления... И стремления смертного тела, которое она заняла.
"Помощь... Спасение... От чего? От того, чтобы забыть прошлое и стать человеком?" - не спеша сев, Мария нащупала на полу тапочки и начала заправлять кровать, между делом протянув руку к часам и выключив на время будильник - слушать его писк не хотелось. Одёрнула пижаму, наполовину сползшую за время беспокойного сна.
"Тихишасамиэль... Нет. Это не мне нужна твоя помощь. Она нужна тебе, чтобы выбраться в мир людей. Зачем? чтобы карать потомков Адама и Евы, которых мы поклялись любить и защищать?" - Подхватив полотенце и одежду, Мария отправилась в ванную, собираясь смыть пот и неприятные ощущения под тугими струями контрастного душа.
"Но всё-же... Долги надо возвращать" - Заключила она, бросая взгляд на часы и прикидывая, успеет ли повторить что-нибудь до завтрака.

Теплые струи контрастного душа прекрасно смывали пот, но никакой воде не смыть ту грязь, сквозь которую прошло это тело. Мария не погибла: сломленная девушка была сдвинута и задвинута в дальний угол сознания и сейчас с ужасом осознавала, что именно она впустила в свою жизнь, с дрожью переваривая чужие воспоминания. Сарантиэлле, впрочем, было не до переживаний одной единственной дочери Евы - на кону стояло много большее.

Намару знала - вытянуть другого Падшего из Бездны задание не самое простое. Строго говоря, это задание невыполнимое для элохим, если только не прибегнуть к помощи смертных. Но даже если найти тех, кто согласится помочь, соблазнившись на обещанные знания например, то это будет только начало пути. Имя - имя элохим это всегда ключ, что для вызова, что для изгнания, но одного имени мало: смертные должны провести Ритуал, который будет включать некоторые признаки индивидуальности того, кого вызывают, и этот ритуал еще нужно подготовить, вспоминая что удастся об этом Тихишасамиэле; вторая и не менее важная составляющая - тело носителя. Сарантиэлле повезло и тело Марии было в состоянии вынести её дух, но дух более могущественного элохим может оказаться слишком сильным для случайного тела, что в таком случае произойдет Сарантиэлла не знала, но была уверена, что ничего хорошего. Смертный, в которого вселится элохим должен обладать Искрой, Верой, жить с ней долгое время, такое тело возможно сможет вынести могущественного падшего.
Память Марии услужливо вырисовала образ брата Хесуса. Мальчик, пусть и не был слишком набожен, но обладал живым умом и не успел еще познакомиться с миром на столько близко, чтобы утратить врожденную надежду на лучшее и веру в чудеса.

Утро выдалось самым обычным. Завтрак. Лекции. Семинары. Сложности начнутся после обеда, когда Марии нужно будет выступить на студенческом радио. Доклад Марии о планах будущего президента студенческого совета Сарантиэлла переписала под чистую, заменив слишком уж наивные пункты касающиеся честности и борьбы с жульничеством на радикальные заявления о запрете курения, особенно в общественных местах, и о пожаре в подсобке, унесшем жизни четырех студентов (и одной видеокамеры).

Обед добавил вопросов. Куда-то пропал Алекс, который обещал, едва ли не клялся, встретить Марию перед выступлением на радио и оказать моральную поддержку. В то, что у "тайного" воздыхателя внезапно нашлись планы верилось не особо, но что же делать - отправляться в студию, или искать друга?

Немного подумав, Сарантиэлла мысленно покачала головой в ответ памяти человеческого тела. Она просто не имела морального права трогать этого ребёнка, и так захватив тело его сестры. К тому-же, было ещё две проблемы: возраст брата Марии и само её отношение к Тихишасамиэлю. Конечно, она ему благодарна, но эта разность взглядов... Намару подозревала, что после вселения она будет противостоять планам своего прошлого "спасителя" - слишком уж они разные.

Что же до Алекса - то вопрос можно было решить довольно просто - по крайней мере, начать. Для начала, Мария решила позвонить Александру - возможно, с ним что-то случилось. Может он просто заболел. Кроме-того, на обеде можно было выловить кого-нибудь из однокурсников парня и спросить у них. А затем выступать на радио. Без сомнения, Дженсен бы оценил её беспокойство - но ведь и упускать возможность заработать себе голоса в "президентской гонке" упускать не следовало.

Телефонный звонок ничего не дал - Алекс попросту не отвечал. Точнее, Алекс не отвечал на первый звонок, после попытки перезвонить, автоответчик сообщил, что телефон отключен и предложил оставить сообщение на голосовую почту.
С однокурсниками Дженсена было сложнее. Мария попросту не слишком интересовалась его знакомствами, да и посвящая много времени Марии, парень не имел близких друзей на своем потоке, а записанный на разные курсы, за день посещал занятия не с одним десятком студентов.
Однако Сарантиэлле повезло. Когда она почти отчаялась найти кого-то из знакомых Дженсена, ей на глаза попалась девушка, которая Мария видела пару раз вместе с Александром. В очках, длинном свитере в широкую полоску, полноватая и прыщавая, эта девчушка может и неплохо училась, но популярностью явно не пользовалась и при виде Марии вовсе побледнела и стала заикаться.
Не без труда у девушки удалось выяснить, что она видела Алекса полтора часа назад, на семинаре по математическому анализу, но затем у них были разные занятия и больше Адама она не видела. Правда после занятия к Дженсену подошли какие-то парни, спортивного телосложения, он с такими не водится обычно, вроде со старших курсов, о чем-то поговорить, но подробностей эта девушка не знает.

При упоминании "парней спортивного сложения" Мария с трудом удержалась от того, чтобы не поморщиться - воспоминания о том, как она получила это тело были ещё достаточно свежи. К тому-же не обязательно они были от "конкурентов" - потому-что если подумать здраво... Алекс - умный парень, так-что какие-нибудь "старшие" могли попросить его помочь с тем же матаном. Ну или "попросить" - в этом случае могли и телефон отобрать. Хотя - в любом случае ясно, что парень в беде.
"Ладно. Пропускать собственный эфир на радио - плохая идея. Да, надо признать, в подлой игре есть свои преимущества - либо я теряю аудиторию, либо Дженсена. Но - выступления другого может и не быть, а вот Дженсена они всерьёз трогать точно не станут..."
Хотя, помня последние события - быть уверенным ни в чём было нельзя. Но до убийства они точно не дойдут, а всё остальное - поправимо. Так-что, уточнив у девчушки приметы "спортивных старшаков", Мария взглянула на часы, прикидывая, успеет ли она заняться поисками - или же надо спешить на доклад.

"Приметы", которыми могла поделиться девчушка подошли бы минимум к половине парней с курса Марии... да и то приходилось из нее выжимать. Времени на поиски не было совершенно, и Мария отправилась на радио.

Комната радиостудии располагалась на третьем этаже корпуса технарей, в котором Мария бывала не часто, но короткая перебежка по зимней пурге, и снова теплые, даже уютные коридоры учебного заведения. В студии девушку встретили двое - парень в больших наушниках, с соломенными волосами и еле различимыми веснушками, был Марии совершенно не знаком, и являлся, судя по всему, звукооператором, или кем-то в этом роде. Он молча, жестом указал на кофеварку, и вопросительно приподнял брови. А вот Джесику Мария знала хорошо. Девушка училась на одном с ней курсе и даже жила в соседней комнате в кампусе. Подругами девушки не были, но и конкурентками не стали, слишком разные у обеих были подходы и к учебе, и к парням, и к славе.
- Привет, Мари. - Заговорила Джесика, на всякий случай прикрыв микрофон наушников рукой. - Ты как раз вовремя. Кофе хочешь? Знакомься, это Марк, наш неслышимый, а для многих и невидимый помощник. Кофе хочешь? Марк, чего ты ждешь? - Уперев рукой в тонкую талию, с явно командирскими нотками, обратилась Джесика к парню. - Сделай Марии кофе и выдай инструмент.
Марк протянул Сарантиэлле наушники, такие-же как у Джесики и негромко сказал:
- Сорок секунд.
- Присаживайся, чувствуй себя как дома. - Улыбнулась девушка, пока парень наливал кофе. - Ты готова? Настроение боевое?
Марк протянул Марии бумажный стаканчик с крепким ароматным напитком, глянул к себе на пулть и сказал:
- Пятнадцать.
Джесика подняла указательный палец вверх, и поправила микрофон. Марк дал ей какие-то знаки руками и она заговорила:
- Добрый день, универ. Добрый день, Чикаго снова. Ну, хочется верить, что это все-же добрый день, не смотря ни на что, особенно на погодные условия. И чтобы он стал еще лучше, сейчас у нас в гостях, как и ожидали - Мария Родригез. Кандидат на пост президента нашего студенческого совета и, вы должны мне поверить - очень обаятельная и умная девушка. И нет, я говорю это не потому, что Мария моя соседка, или чем-то мне угрожает. - Джесика подмигнула Марии и кивнула, одними губами шепнув: "представься"

После короткого представления девушка заговорила снова, напомнила почему студенческое самоуправление действительно важно, уточнила уже в эфире отношение Марии к сегодняшней погоде и, явно в шутку, спросила как став президентом, Мария собирается бороться с такими явлениями. Затем дало слово своей гостье.