Пыщь! - шипел благовонный порошок в церемониальном костре собрания племени Маташа. В этот обманчиво погожий вечер, великий вождь Иухаса срочно созвал воинский совет.
На обложенной цветастыми камнями круглой поляне, в окружении своих верных бойцов, восседал он связанном из деревянных шестов троне, обильно уложенном роскошными шкурами. Рядом с троном стоял советник вождя, которого все называли Правый, - и он действительно был правой рукой вождя, не на войне, но по управлению жизнью племени.
Вождь выглядел плохо. Огромной силы богатырь с роскошной шевелюрой, можно сказать, гривой, за последние несколько дней превратился в стремительно сдающего старика. На побледневшей коже проступали язвы, а со лба заметными каплями шел густой пот.
- Слушай глас вождя, племя младое! - выкрикнул Правый.
Войны, что поопытнее, сидевшие на камнях вокруг поляны, а что помоложе, стоявшие за ними, отвлеклись от изучения болезненно склонившего голову вождя, и уставились на него.
- Подлые! Подлые Нумакашу! - продолжил Правый, - Их ничтожный вождь, презренный Раканишу, подослал к нашему вождю демона!
Толпа с сомнением покосилась на вождя.
- И хотя супостат не смог уйти от его гнева... - сказал рассказчик, переходя на скорбный тон, - Он успел наложить страшное проклятье.
- Где же демон? - крикнул кто-то из воинов.
Правый махнул рукой. На поляну вытолкнули сгорбленную, корявую фигуру, замотанную в черные лохмотья. Из под тряпок выглядывала пара желтых с красными прожилками, мутных глаз. Упав на землю лицом вниз, жуткий карлик громко закряхтел.
Один из воинов встал с камня и подошел к демону. Крепко сжимая древко украшенного перьями костяного копья, он посмотрел на него свысока и презрительно спросил:
- Ничтожный бес! Покайся нам, как снять проклятие, не то мы твое сердце богу солнца отдадим!
Карлик перевернулся на спину. Лежа головой к воину он посмотрел на него с земли своими жуткими глазами и хрипло засмеялся:
- Кхе! Кхе-Кхе! - смех больше походил бульканье, - жертва... Обречена! Богиня крови... Не знает... Кха! Ка-Ха! Пощады...
- Признавайся! Что такое ты сделал? - настаивал воин, глядя в остекленевшие глаза.
- У него при себе был вот этот клинок - сообщил Правый, и бросил на землю перед ними какой-то сверток. Из под упавшей тряпки показалось кривое коричнево-зеленое лезвие. Непонятно, то ли оно было ржавым, то ли просто грязным.
Воин подобрал сверток и, не касаясь металла, осмотрел его. Это был страшный, корявый, грубо сделанный ножик. Рукоятка выглядела столь неудобно, что неясно было, как этим вообще можно кого-то ранить, не порезавшись самому.
- Текиринмото... - раздался на поляне усталый, но все еще величественный голос вождя.
Бросив сверток, воин метнулся к нему и припал на одно колено.
- Да, Иухаса!
- Текиринмото... - продолжил очнувшийся вождь, продолжая придерживать рукой голову, - Текиринмото, мой воин. Ты... Молод. И горяч. И все же... Ты доказал, что достоин воевать рядом со мной. И хотя... Ты не знаешь, когда остановиться... Именно поэтому ты поведешь за собой людей на это... Мой наказ надо выполнить не смотря ни на что.
- Я никогда не отступлю, о великий! Таков мой путь война! - воскликнул Текиринмото и со всей силы ударил себя в грудь.
Со стороны кого-то из окружавших их воинов донеслась усмешка. Юный воитель имел привычку делать этот жест по поводу и без повода. Многие из его товарищей были уверены, что не носи он племенную воинскую кирасу из толстой шкуры, сломал бы себе пару ребер.
Вождь устало улыбнулся.
- Раканишу Подлый, - сказал он, - должен понести наказание. Если его судьба продолжится, никто больше никогда не станет уважать Маташа.
- Твои раны будут ничтожны в сравнении с тем, что станет с ним, когда предам его богам я! - ответил Текиринмото.
- Не сомневаюсь. Ты смел и непреклонен. Само оружие в твоих руках... Будто тоже начинает пылать гневом к врагу... А потому, - вождь махнул рукой Правому - тебе выпала великая честь.
Из-за трона вышел юный слуга и, в почтительном поклоне, протянул Текиринмото длинный изогнутый костяной клинок. Идеально сбалансированный, тяжелый, с острым концом и покрытой зубцами кромкой, он походил на зуб огромного зверя. Походил, даже будучи вложенным в крепкие ножны с богато украшенной лямкой. Ношение такого за спиной сделало бы честь любому герою.
- Это - Шанкетцу. - пояснил Иухаса, - знаком ли он тебе?
- Клинок тысячи душ? Конечно! Он легендарен! - ответил юный воин, принимая дорогой подарок, - я слышал, он поглощает души врагов, и становится все сильнее!
- Истинно так. Все опытные воины нашего племени имеют такой клинок. Но лишь Шанкетцу - единственный в своем роде. Сотни лун защищал он нас, переходя от вождя к вождю. Теперь и ты обладаешь собственным клинком.
Закинув меч за спину, Текиринмото резко склонил голову, встряхнул белыми волосами и громко заявил:
- Раканишу отправится к богам на суд! И я, я клянусь, что сумею защитить всех! И пусть вся ненависть мира обратится против, я готов принять ее и победить!
Со стороны воинов донеслось одобрительное роптание.
- Восстань же! И веди нас вперед! Седьмой вождь... - сказал сломленный черной магией богатырь. Следивший за ним все это время Правый с тревогой понял, что это была последняя воля великого вождя Иухасы...
---
В большом походном шатре на вершине холма было очень светло. Посреди него, в окружении нескольких ярких светильников, на куче подушек восседал человек маленького роста. В черной мантии, бледный, с хитрым узким лицом, он был похож на избалованного злобного ребенка.
- Великий Раканишу! Великий Раканишу! - крича, вбежал в шатер слуга.
- Чего тебе, слизь? - надменно спросил правитель. Даже его голос был какой-то высоковатый, визгливый.
- Маташа! Маташа внезапно напали на нас!
- Как? Разве проклятие богини крови не сразило их вождя?
- Похоже, они избрали нового вождя... И его воины сражаются столь яростно, что...
Не закончив, слуга сник. Из его груди торчала огромная острая кость. Сбросив с клинка труп, в шатер вошел Текиринмото.
- Ничтожный повелитель презренных Нумакашу! Сегодня ты будешь ужинать в чреве бога боли!
- Я не знаю, как ты прорвался через мою стражу... - ответил Раканишу, - но, мальчик, ты понимаешь ведь. что твои боги на самом деле не твои? Они - выдумка! Богиня крови лишь имеет власть!
- Побереги глотку, тщедушный! Она пригодится тебе, когда я буду отрывать тебе ноги!
- Ха. Ха. Ха. - проговорил Раканишу, презрительно хлопнув в ладоши после каждого слова, - какие же вы глупые. Глупые, глупые, мерзкие дураки-дурачишки! Что ты мне сделаешь? Ты видел, какая у меня магия? Какая у меня армия?
- Твоя армия не ровня Шанкетцу! А твоей грязной магии придет конец! - сказал Текиринмото, готовясь нанести своим клинком смертельный удар.
- Это мы еще посмотрим! Би! Ши! Бош!!
Как только слова заклинания стихли, светильники запылали, словно пожар. Со звонким треском они взорвались, и вот уже весь шатер был объят огнем. Едкий дым пошел от горящих шкур, составлявших стены. Расстеленные по полу ковры залились ярким пламенем. Тем не менее, самого Раканишу это пламя как будто обходило стороной.
Текиринмото уже шел в атаку, ведя клинок по земле, и готовился уже было смахнуть коротышку с его места, как огонь, вспыхивая, обдал его адским жаром. Вскрикнув, он припал на колено. Шанкетцу выпал из его руки.
- Дикие смерды, - продолжил Раканишу, встав, и прогулочным шагом направившись к юному воину прямо через огонь, - наше войско давно отказалось от этих ваших костей. Немного огня и...
Он наступил на тлеющий в пламени Шанкетцу, который с хрустом разломился на множество частей.
- Какая была... Щепка! Ха-ха! Гигантская щепка! - противно захихикал Раканишу.
Текиринмото тщетно пытался встать. Неужели, неужели даже великий Шанкетцу ничто против этого колдовства? Оставалось последнее средство. Он поднял обожженное лицо навстречу врагу. Невысокая фигура Раканишу расплывалась в его слепнущих глазах.
- Я! Ни за что! Не сдамся! Таков... Мой путь... Воина! - прохрипел он и ударил себя в грудь по горящей броне.
Раканишу довольно глядел свысока на умирающего противника.
- Конечно! Конечно! - усмехнулся он, - уверен, даже твой пепел нарочно будет удобрять мои поля так, чтобы я утренней кашей подавился. Ну что же ты, воин? Где твоя сила, где твоя воля? Или может, это твоя воля? Воля огня? Испепеляющего тебя, ахаха! А что ты там такое достаешь? Уже заготовил дань, как я польщен... Ай!
Воин уже лежал у ног Раканишу и не шевелился. Однако, приподняв мантию, победивший колдун увидел, как что-то торчит из его стопы.
- Что это? - спросил он, морщась от жгучей боли, - это же... Клинок Кровопорча! Нет! Нее-е-е-ет! Да будь ты проклят навеки!
Вынув лезвие, Раканишу в сердцах попытался пнуть погибшего раненой ногой.
- Ай! Дикарь! Слизь! Слышишь меня, проклят! И дети твои! И внуки! Я сожру твоих детей, слышишь!!! А! Кха! Кха!
После этого он захрипел, шатаясь, отошел от Текиринмото и упал на свои нетленные подушки. В его остекленевших желтых глазах плясало пламя...
---
- Маташа! Иухаса! - раздалось из регенеративной капсулы.
- Оно еще и говорит? - раздался ровный монотонный голос.
- Ты все еще не веришь, что это человек, Курт? - спросил другой голос.
- Вы знаете, настоятель. Вы также, как и я, знаете, этим ксеносам веры нет.
- Ксеносы... Ты не смог справиться с одним чудовищем, и теперь оно мерещится тебе везде. Мы на Леонисе. Здесь тебе ничто такое не угрожает.
- Учитывая, что от меня осталось, мне кажется, что я сам себе уже лишь мерещусь.
- Всевышний с тобой, Курт Бек. Да поможет он тебе привыкнуть. Потому что он тебе уже помог. Ведь ты таки справился с задачей. Этот репликатор может привести в приемлимое состояние даже ужасно изношенный организм. А кто уж знает, что мы почерпнем от него?
- Повелитель... Кажется, у нас проблемы... И это последний такой организм...
- Что такое?
- Супрессор! Супрессор! Он дымится!
- О силы сверх мира! Неужели его смерть была столь мучительна, что невральный репликатор не выдержал эмоций?
- Что же... Смотрите! Смотрите! Оно! Оно живое!
Из капсулы поднялся бледный лысый мужчина.
- Да, Курт, с таким голосом теперь твоей эврике очень трудно поверить.
- Повелитель! Его личность не восстановилась полностью! И аппарат безнадежно испорчен. Чтобы его воссоздать, неизвестно, сколько уйдет лет!
- Что ж... - сказал Атанасиус - Печально. Но мы не торопимся. Вкусим же плоды, что мы смогли пожать. Кхм. О дитя! Восстав из бренных, реки же мне имя свое!
- Маташа... Иухаса... - простонал гомункул.
- Матиаш? Интересное имя. Курт, он нас понимает?
- Невральный репликатор должен был автоматически дополнить семантические структуры речевых центров, но...
- Прекрасно. Нарекаю тебя! Матиаш Юхас! Твой подвиг был славен! И славно восстание твое, коль скоро дало оно шанс многим на жизнь. Отныне ты - длань Планеты! Ступи же в чертоги и займи место свое подле Всевышнего, что надзирает за нами...