| |
|
|
Часть I
Сломанный круг срастается
Стояла осень - та ее пора, когда сезон балансирует на грани между зеленью и золотом, между солнечным светом и бесконечными сумерками. Рваный, но еще теплый, ветер гнал по высокому, прозрачному небу первые тучи, срывал с деревьев первые, тронутые увяданием, листья. В прозрачном воздухе таял аромат ушедшего лета, а ему на смену приходили запахи осени - сырая земля, палая листва, водяная пыль, предвестник скорых дождей. Где-то в вышине кричали птицы, прощаясь с этими краями до следующей весны.
Небольшой особняк расположился в тенистой лощине посреди густого, давным-давно заброшенного парка. Здесь и там еще попадались поросшие травой дорожки, темнели в колючих зарослях прогнившие лавки и высились опутанные терном статуи. С тех пор, как эта небольшая полоска земли за городской чертой перешла в частные руки, никому не было дела до ухода за парком - и он медленно, но верно превращался в настоящий лес.
В отличие от парка, особняк был обитаем и ухожен. В нем постоянно жил небольшой штат прислуги, и, конечно же, сам хозяин. Внутри царил тихий покой, шума здесь не жаловали. Среди мягких ковров, темных книжных шкафов, обилия черного дерева и серебра всегда присутствовал неуловимый, но ощутимый дух тайны - пряный, чуть пыльный, терпкий, не дающий покоя. А еще это место дышало сдержанным аскетизмом, несмотря на повсеместные предметы роскоши. Кто бы ни занимался обстановкой, он хорошо знал, как создать впечатление, не впадая в вульгарность.
Малена была здесь не впервые. Время от времени хозяин приглашал ее ради одной из тех находок, что ему доставляли - старинные тексты, предметы невнятного назначения. Иногда им вместе удавалось раскрыть секрет времен, иногда каменные таблички, древние сосуды и ритуальные принадлежности продолжали молчать. Пытался ли он таким образом пробудить ее память, или же преследовал иную цель, она не знала наверняка.
Но сегодняшнее приглашение было другим. Она сразу почувствовала напряжение хозяина. Его собранность. Призрачную, чуть потрескивающую силу, витавшую в воздухе особняка. Ту самую, которая когда-то принадлежала ей, ангелу небесных тел - а теперь ею повелевал обычный человек.
- Без долгих предисловий, - он встретил Малену в холле, раскуривая трубку. - Ты нужна мне. Пора нам воссоединить тебя с твоими собратьями. Сегодня мы сделаем первый шаг в этом направлении.
Не слишком высокий. Не слишком молодой, но и не старый. Черноволосый, с серебром седины на висках. На его лице, точно вырезанном из камня, выделялись полные губы и острый, чуть крючковатый нос, а еще глаза. Насыщенно-синие, почти неестественной яркости, ясные и пронзительные. В них светился ум - и воля, какой Малена не встречала ни у одного другого человека.
- Идем.
Бывала она и в подвале особняка. Всего раз. В тот самый раз, когда воля этого смертного вырвала ее из Ада и поместила в ловушку из плоти, соединила две сущности в одну. И тогда в этом сумрачном каменном зале вихрилась такая же сила, что и теперь.
- Ты уже понимаешь, чего я хочу от тебя. - Уголки его губ изогнулись в призраке улыбки. - Ты, конечно же, не вспомнишь имя, которое должна произносить, но поверь - он вспомнит. Он придет на твой зов.
В центре зала, освещенного только семью факелами, прикованный к каменному полу, лежал молодой человек. Его тело застыло в неестественной позиции, которую нормальный организм долго поддерживать не может, глаза были закрыты, а голова запрокинута. Сложная вязь узоров покрывала обнаженное тело, на котором темнели шрамы от страшной аварии.
Круг призыва и несколько младших печатей окружали сосуд. В багряном свете факелов линии, казалось, зловеще мерцали от влитой в них силы.
- Итак, ты готова? - Чародей выпустил клуб дыма. - Займи место в изголовье круга.
|
|
1 |
|
|
|
|
Малена отпустила такси еще на дороге, у развилки, и через парк шла пешком. Таксист попытался было предостеречь ее от заброшенного места, спросил, не подождать ли, но она лишь сощурила на него глаза, и тот развернул машину, взметнув желтые листья на обочине узкой дороги, и уехал в город, крутя пальцем у виска.
А в парке было спокойно и тихо. Забытый людьми парк на забытой богом земле... Когда-то люди расчистили здесь дорожки, высадили деревья, расставили скульптуры и углубили пруды, - вдохнули искру разума в дикую прелесть природы и любовались. А потом бросили всё. Может быть, какой-то человек сейчас где-то в далеком и темном месте без света, без жизни, без воздуха, вспоминает про этот старый умирающий парк, не в силах помочь ему, и сердце его обливается кровью и сжимается тоской?
Это вряд ли. Перешагивая через упавшую мертвую ветку, падшая криво усмехнулась неудачному сравнению. Остановилась, чтобы отцепить полу темно-синего плаща. Раньше Малена ходила в бесформенных брюках, плоских ботиночках и растянутых вязаных кофтах, но сейчас обитавшая в ее теле сущность имела иные представления о красоте. Тело бывшей учительницы, запущенное и увядающее как этот старый заброшенный парк, теперь было ухоженным и одетым в строгое черное платье, замшевые сапоги и плотный тренч цвета осенней ночи. Прилипший к плащу желтый лист красиво оттенял цвет. В этом мире по-прежнему есть цвета, звуки, запахи, столько благодатной материи для созидания... Но. Смертные так не любят содержать все в порядке - данное ли свыше тело, или сделанный своими руками сад. Похоже, они испытывают особое удовольствие, наблюдая за разрушением чего-то прекрасного.
Выйдя к подножию печальной статуи с отбитым крылом и глупо блаженной улыбкой на изъеденном дождями лице, Малена дружески похлопала изваяние по ноге.
- Здесь гораздо лучше, чем там, согласна. Не скучай, мне пора. Я сегодня буду вовремя.
Она знала, что будет вовремя, и что ее действительно ждет что-то важное. Она не удивилась, увидев его сразу в холле. Она почти угадала его первые слова. Но стягивая замшевую перчатку кирпичного цвета, она не смогла побороть дрожь в коленках и унять предательски всполошившееся сердце. Чувства смертной женщины были сильнее древнего разума демонессы. Малена была влюблена в Чародея, безнадежно и восторженно, и Пишущая ничего не могла поделать с этим.
- Идем, - она кинула перчатки и шуршащий плащ на ближайшее кресло; прислуга подберет. Пошла следом, беззвучно оставляя землю и листья с подошв на мягких коврах, втайне волнуясь, ловя его сапфировый взгляд. Сначала читая его лицо - доволен ли он, уверен ли в себе и в ней, - и лишь потом понимая смысл его слов. Каблуки гулко и размеренно застучали по каменным ступеням, и Малена почувствовала, как стягивается мурашками кожа и искрят волосы надо лбом, шевелясь от потоков энергии. Она помнила - смертная память ее помнила, как шла босая по этим ступеням. Помнила, как леденил спину каменный пол. И помнила, как это больно. Но она не помнила ничего из того, что могло бы помочь лежащему, не в силах ни исцелить, ни увести дорогами мертвых, вырвав из страдающей плоти. Прижав ладонь ко рту, она невольно помотала головой. "Ой господи..." - всплыло в голове что-то беспомощное и женское.
- Поверить?.. - она взяла себя в руки, подходя и вдыхая его запах, смолистый и терпкий, - Я больше не умею верить. Малена умела. Она поверила тебе. А я могу лишь повиноваться. Но я бы хотела верить тебе сейчас. Я бы хотела, чтобы у тебя получилось снова. Это считается за веру?
Неторопливо отмеряя гулкими щелчками каблуков последние секунды перед Свершением, она обошла зал, окружив его семью тенями своей гибкой фигуры, и стала на указанное место, выпрямилась, заглянула ему в глаза. Что-то задрожало внутри, она усмехнулась сама себе, складывая на груди затянутые в черное руки.
- Значит, я готова.
|
|
2 |
|
|
|
|
Майлз
Ему позвонили утром. Рано, очень рано, за несколько минут до того, как бледное осеннее солнце вообще коснулось горизонта и осветило очередной тусклый осенний день своим сероватым светом.
Отчего-то хозяин всегда звонил. Никогда, ни разу этот наглый смертный не воспользовался властью, которую давало ему знание Истинного имени падшего, чтобы вызвать его к себе. Равно как и приказов он еще не отдавал - словно опасался обжечься, лишний раз произнося слова, из которых состоит сама сущность первого создания Творца.
И вот Майлз хлопнул дверцей своей машины, выходя в довольно холодное осеннее утро. Перед ним стоял ухоженный особняк "хозяина", а вокруг раскинулся удивительно "не" ухоженный парк, почти уже лес. Города отсюда не было видно - только полоска на горизонте, острые линии крыш и дымка вокруг них. Стояла утренняя тишина, но дьявол чувствовал отголоски силы, разлитой в воздухе. Что-то должно было произойти.
Все
Знакомый слуга - старика звали Джонатан - проводил его в подвал, в тот самый подвал, где Гибеон впервые попался в ловушку плоти и ступил на Землю. Только теперь здесь был подготовлен круг для другого падшего.
И он, Гибеон, был здесь не один.
У стены, покуривая свою трубку, стоял чародей. А в изголовье круга замерла та, в ком он ощущал знакомое присутствие - Малена.
- Добро пожаловать, мистер Ливси, - дружелюбно поприветствовал его смертный. - Вы нам нужны. Будьте добры, встаньте напротив Малены. Я обозначил там подходящее место.
Его взгляд обрел сосредоточенность и холодность.
- Пора всем вам собраться вместе. Прошу, знакомьтесь. - Он указал на тело молодого человека в круге. - Кайл Аберкорн. Попал в аварию, был парализован. Его ждет плачевная участь без вашей помощи. А вас - без его участия.
Волшебник не спеша занял третье место в круге.
- Начнем. Говорите. Зовите его.
И он заговорил. Не было ни заклинаний, ни фраз на древних языках. Все это было ненужной мишурой, ведь звуки, которые сейчас начали наполнять подрагивающий от разлитой силы воздух, пронзали ткань бытия. Они устремлялись прочь, сквозь реальность, в холодную пустоту Ада.
И каждый раз, как их повторяли, сила их росла.
- Приди ко мне, Самаэль! Явись на мой зов, Властитель Черного Сияния, Освещающий Души! Явись! Самаэль из Дома Дьяволов, Самаэль, что был Глашатаем Создателя, Властитель Черного Сияния, Освещающий Души, приди на мой зов по моей воле!
Отзываясь, дрожа, стеная, пространство в центре круга потемнело. Падшие самой своей сутью ощутили, как распахиваются рукой человека врата Бездны - и как тянется к ним их собрат...
|
|
3 |
|
|
|
|
Звонок вырвал сознание Майлза из сна. Пусть маг никогда не звал его используя Истинное или Небесное имена, но он практически всегда знал, что это звонит именно он. Это можно было бы сравнить со многими чувствами, но Гибеон предпочитал считать, что во всем виноваты узы, которые приковывали его к хозяину. Он проснулся моментально и несколько мгновений смотрел на звонящий телефон. Каждый раз, слыша этот звонок, Падший хотел просто не взять трубку. Проигнорировать. Заставить мага призвать его. Но... Ливси понимал, что это не выход. От этого ничего не изменится, а его нынешнее положение станет менее стабильным. Эти звонки давали надежду, что поработитель призовет Гибеона только в самый важный, невероятный и ужасный момент. Момент, который Намару так ждал. Потому он ответил на звонок и принялся собираться. Дорога к дому мага не была близкой.
Одевшись, он перекусил - еще одно необходимое, для человека, дело, помимо сна и прочих потребностей. Потребностей, которые, по началу, вызывали у Дьявола смущение и отвращение. Люди действительно были несовершенны. Сделав все необходимое, Майлз сел в свой автомобиль и отправился к дому своего господина.
Когда Ливси вышел из машины, он почувствовал напряжение, распространяющееся от особняка. Возможно маг что-то задумал, поэтому это явно не стоило пропускать. И мужчина, уверенной походкой, направился в сторону парадного входа. Под ботинками хрустели сминаемые ветки и шуршащие осенние листья, нарушая осеннюю спящую тишину. Намару мог бы сравнить этот парк с состоянием Мироздания. Оба медленно умирали, но если у парка будет своя Весна, которая принесет ему обновление, то у Вселенной не будет второго шанса. И Гибеон сделает все возможное, чтобы так и было.
Знакомый слуга проводил Падшего в уже знакомый подвал, в котором он впервые встретил смертного мага. Место, которое приковало Дьявола к этому телу, заставив служить воле человека. Ладони Майлза инстинктивно сжались в кулаки, при виде магического круга и мага. А затем он увидел второго Падшего, находящегося в рабстве у человека - Малену. Они виделись не первый раз и Намару знал, что она довольно лояльно относится к хозяину и иногда помогает ему добровольно. Он никогда этого не понимал. Смирилась ли она со своей участью или переселение в тело человека отбило ей все воспоминания о прошлом? Он не знал, хотя иногда хотел спросить. Она была единственным Падшим на многие мили в округе, но Майлз все равно сторонился ее, считая, что она не поймет. Не в этом состоянии.
На приветствие хозяина, мужчина сдержано улыбнулся и кивнул, вставая на предложенное ему место. Он напряжено следил за действиями смертного, стараясь не упустить ничего из того, что он скажет. "Кайл Аберкорн, значит," - подумал Падший осматривая тело, лежащие в магическом кругу. "Еще один слуга, да смертный? Твои аппетиты все растут?" Но в душе Дьявол ликовал. Возможно новый слуга окажется таким же непокорным, как и сам Гибеон. И они вместе найдут способ избавиться от этого позорного служения.
- Самаэль, - едва слышно повторил Небесное имя Майлз. Из того же Дома, что и он сам. Это становилось все более и более интересным.
|
|
4 |
|
|
|
|
Бездна… Пустота вокруг одиноких сознаний. Поглощение самой возможности творить. Отсутствие всего, что могло быть названо «внешним». «Проявленное отрицание» существования… Со временем Самаэль определил ее для себя, как «осознаваемое небытие». Как Творцу удалось совместить несочетаемое, Падшему было неизвестно, но отдать должное Заточившему их в величайшей камере пыток стоило.
Многие из его собратьев, - впрочем, чего уж там, - все они в какой-то мере сошли с ума. Чью-то суть Бездна извратила настолько, что узнать прежние, гордые и прекрасные создания было… сложно… Некоторые делали своим центральным стержнем ненависть. К Творцу, к ангелам, к смертным… Ко всему, что осталось за пределами Бездны… Другие были сломлены страданиями и отчаянием, и теперь стремились искупить вину за некогда содеянное…
Сам Самаэль воспринимал эти изменения – так или иначе происходившие со всеми – как единственное и последнее из доступного им «творчества». Квинтэссенция самовыражения, если так можно было выразиться. Бездна очищала Падших от шелухи навязанных Создателем, природой, другими ангелами идеалов и предоставляла исключительную возможность сформировать свои собственные. И за эоны, проведенные в заточении, эту возможность можно было реализовать в полной мере…
Разумеется, ощущение времени было утрачено почти сразу. Вовне не было каких-то ориентиров, которые позволяли вести отсчет, а те, что оставались в памяти, меркли слишком быстро. Первой точкой отсчета для Самаэля стало ощущение надлома Бездны. Позже он понял, что кто-то из них, Падших, сумел покинуть тюрьму. Тогда же он понял, что рано или поздно придет и его черед.
Однако было в Бездне кое-что еще, что он ощущал. Отсутствие Люцифера… И присутствие тех троих, с кем он, Самаэль, некогда был скован. Они, как и он сам, менялись, - каждый по-своему, - но, насколько Несущий Тьму мог судить, сумели сохранить свою цельность. Или же неплохо таковыми притворялись. Так или иначе, Падший был доволен – в отношении собратьев, полностью потерявших себя, он испытывал непередаваемое презрение. И в его глазах даже максимально извративший свою суть, но обладавший стальной волей, демон стоял неизмеримо выше отчаявшегося и жалкого создания, в которых превратилось немало из некогда гордых существ.
Первым из четверых Бездну покинул тот, чья суть была связана с морскими водами и глубинами океанов. Следом за ним на «свободу» отправились еще двое скованных. Самаэль терпеливо ждал, чувствуя, что скоро настанет время и для его возвращения.
И вот он услышал зов. Сперва слабый, постепенно он усиливался. Произносимое Истинное Имя сияло Тьмой, творя дорогу – и возможность для Падшего покинуть тюрьму. Однако ощутил Падший, улыбаясь, что раз за разом произносимое Имя было неполным. Суть Самаэля менялась – а вместе с ней менялось и Истинное Имя - и кто бы его не произносил сейчас, он не знал, что зовет уже не того Падшего, которым Несущий Тьмы был когда-то… И все с той же мрачной улыбкой преодолевая возрастающее сопротивление Бездны, Самаэль устремился к Источнику зова.
Присутствие неземной сущности нарастало, и, наконец, достигло пика. Круг призыва заполнился тьмой, скрывшей очертания лежащего смертного, а затем тьма словно «высветила» собой очертания сосуда и погрузилась вовнутрь. Прикованное тело вытянулось в судороге, а затем опустилось на землю – и открыло глаза.
|
|
5 |
|
|
|
|
Когда-то Мать Книги Судеб видела смертных иначе: каждый из них открывался ей тысячей отражений моментов своей короткой жизни, и тысячи связей с прошлым и будущим сверкали вокруг него четкой паутиной граней. И ее собратья - каждое их слово уходило в ясную глубину отзвуками волн, меняющих материю. Но теперь...
От былого величия остались лишь тени и слепая неуверенность. Смертные по-прежнему называли ее пророчицей, но перспективы времен размывались в тумане. От Майлза смутно веяло холодом, от Чародея - дерзостью, а от лежащего человека... Вокруг него был черный провал. Но воздух гудел, и разлепив губы, Малена почувствовала, как энергия струится из нее самой, вырывается клубами будто дыхание в мороз.
- Самаэль? - удивленно произнесла она, ощущая, что вот сейчас воистину придает этой энергии форму и направление, как умела раньше, до того как... - Самаэль.
Облеченный в небесное имя поток энергии вырвался из ее уст, закружился по комнате, влился в общий вихрь, и пламя факелов пригнулось и разгорелось с новой силой. Тело открыло глаза. Малена вздрогнула и посмотрела на своего хозяина: радостно и в то же время требовательно, пытливо. Ну же, что стоишь, что же дальше?
Дальше будет ритуал подчинения, осенила ее догадка. Она бросила быстрый взгляд на Майлза. Осмелится ли он помешать? Но нет, они не должны иметь воли, чтобы препятствовать хозяину. Самаэль... как он сейчас рад, должно быть, долгожданной свободе. Слепец. Зачем же их позвали сюда? Она могла узнать это, но сощурившись, Пишущая терпеливо ждала, не решаясь трогать хрупкие нити причин и следствий, формировавшиеся заново вокруг Кайла Аберкорна.
|
|
6 |
|