Смотри какое кресло! [...] | ходы игроков | Гарсиа-и-Родригес и Ханцельмейхен

Армандо

Эскерольд. Белая черепица, ряды фонтанов, пёстрый базар. Эскерольд казался маленьким, игрушечным, как дом родителей, в который возращаешься когда уже вырос и стукаешься лбом о притолоку. Но всё знакомо. Знакомы и приятны площади и парки, знакомы гостиницы и игорные дома, знакомы возгласы на улицах.
Всё как всегда. Как десять, как пятнадцать лет назад.
Ты любишь возвращаться в этот город.

Любишь набережные, любишь линии улиц и коробки дворцов.
Не любишь башни квартала Магов. Там безраздельно правит бюрократия, претящая небесным странникам. Но сегодня — особый день. Сегодня... Сегодня у тебя будет шанс начать всё это изменять. И всего то, что нужно — это доказать вон тому парню, что тебе это надо больше чем ему.

Дерзай.

Вейс

Тридцатиметровая арена идеально кругла и вымощена Лютейским мрамором. Стены же не белые, а зеленоватые, не Лютейские, а... А забыл. Нервничаешь. Все смотрят. Половина Совета Ложи здесь, большая часть эскерольдских магов — тоже. Галёрка напротив Императорской семьи вообще занята студентами высших курсов магических гимнасиев. А вот ты, увы, никогда студентом в полном смысле этого слова не был. Учился с репетиторами на дому и сдавал всё экстерном. Быстрее, но далеко не так весело. Другое дело...
Нет. Соберись. Соберись. Вот уже старый (действительно самый старый в Совете) Борнс заканчивает молоть обычную чепуху и скоро уже ударит жезлом по барьеру, возвещая о начале поединка.
— Вейс Ханцельмейхен! — внимание старого Борнса направлено на тебя, — Вы готовы?

Пока Бронс приветствовал почетных гостей и говорил всякую чепуху, Вейс разглядывал арену и своего соперника, с уважением отмечая, что этот техномаг - человек достаточно опытный и умелый. "Спалить бы все эти устройства хорошей молнией", - непроизвольно пронеслось в голове.
Так, еще надо хорошенько осмотреть арену. Кто знает, даже крохотная трещинка в мраморе может сыграть свою роль.
"Вы готовы?" - спросил Бронс. Ханцельмейхен окинул взглядом трибуны.
*Превратили дуэль в какие-то гладиаторские бои!*
Вейс поприветствовал своего соперника поклоном, после чего ответил: "Я готов".

Армандо мог нанять коляску - запряжённую лошадью или из тех новых, что приводятся в действие часовой пружиной без единой капли магии. Судя по тому, как увеличилось количество последних с его прошлого визита в Эскерольд, здесь заботились о чистоте улиц, да и сам техномаг предпочёл бы пообщаться скорее с механизмом, чем с животным. Но вместо этого он решил пройтись до квартала магов пешком, вдыхая тёплый и тихий воздух, полный городских запахов: дыма, брызг фонтанов, горячего хлеба, слушая крики разносчиков и песни уличных музыкантов, рассматривая мозайки на мостовых и витражи в окнах. Армандо был жителем Неба, а Эскерольд был царством Земли, и это было прекрасно.
Квартал магов. Два арбалетчика. Отстоять очередь. Ждать, пока придирчиво рассмотрят на просвет патент мага. С такими порядками им бы само испытание сделать не турниром, а проверкой на то, у кого больше бумажек. Уф, наконец - теперь вперёд, вперёд, мимо флигелей и башен, через мостики и арки, туда, где ждёт схватка.
Арена. Толпа. Противник. Армандо заблаговременно навёл справки об иллюзионисте - он известен, как политик и учёный, а не воитель, но это не значит, что его можно недооценивать - такой человек наверняка припрятал в рукаве не один козырь.
Повторить на память основные формулы. В последний раз проверить приборы. Опустить на глаза астралокуляры и заранее осмотреть арену - всё чисто, конечно, маги ложи заранее убрали всё, что может повлиять на условия будущего поединка.
Ответить на вежливый поклон соперника. "Вы готовы?", - в ответ большой палец вверх, так, чтобы видели все.

- Так чего ждёте, если готовы? - сварливо поинтересовался старик и легонько ударил жезлом по бортику.
Над бортиками замерцал серый полупрозрачный щит. Зрители размылись и чуть-чуть отодвинулись от вас, но вас они видят и слышат, как вы знаете, ничуть не хуже чем раньше.
Итак, круг белого мрамора под ногами, зелёное кольцо бортика, высокий, выше навеса над трибунами серый щит. Яркое небо над головой. Ни облачка.
Ничего не помешает выявить достойнейшего.

Совершенно пустая арена и ясная погода - окружающая реальность явно была настроена против иллюзиониста. Вейс стал совершать в воздухе пасы рукой. Магия иллюзий, как правило, требовала жестикуляции. Волшебник ссутулился и закусил губу, свободной рукой он даже оперся о стену арены.
Через пару секунд он, немного покачнувшись, встал в полный рост и начал растворяться в воздухе, при этом держаться на расстоянии от соперника и пытаясь зайти ему вбок.


Левой рукой Вейс творил пасы заклинания полной невидимости, но вот магии он туда не вкладывал ни капельки – это была всего лишь обманка для противника. В отличие от иллюзий, магия теней – магия шпионов и ассасинов – требовала только мыслеформы и, чаще всего, касания. Тень от навесов над трибунами падала на стены и краешек арены, чем и воспользовался маг. Вейс зарядил два заклинания.
Первое – простенькое заклинание «спрямления пути». Колдующий указывал две точки недалеко друг от друга. Между ними возникала так называемая «теневая тропа», позволяющая магу перемещаться между ними. Одну такую точку сейчас и указал Вейс.
Второе заклинание было несколько сложнее. Маг превращал тень в множество рук (конечно же, не настоящих, а сделанных из тени), которые хватали и удерживали противника.
Итак, два заклинания «взведены». Теперь, когда Вейс «спустит курок» они активируются. Визуально ничего не изменилось – тень пока ни во что не преобразовывалась, но остаточные эманации магии лучше замаскировать. Выдав нужный жест за очередной приступ слабости, Вейс снова встал. Теперь остался последний штрих – вложить магию в заключительные жесты заклинания невидимости – «фазу хамелеона». Стать невидимым получится только если очень повезет, но слиться с окружением поможет. И, не дожидаясь наступления невидимости, Вейс по краю арены отбежал всторону, одновременно пытаясь зайти сопернику вбок и, на всякий случай, отвлекая его внимания от того места на стене.

Армандо ждал гонга и воя ликующей толпы - раз устраивать бои на арене, так до конца, - но его постигло разочарование. Тихий щелчок удара жезлом и серая плёнка защитного поля, только и всего. Конечно, так и должно быть - магистры всё-таки, не матадоры.
Всё это мигом пронеслось в его голове, когда противник начал исчезать. Иллюзионисты. Ладно, это мог быть и огненный шар в лицо, начало не столь уж плохо.
Нельзя драться с тем, кого ты не видишь. Как нам его обнаружить? Думай, голова, думай!

Это было четыре года назад. На "Принцессе Тилли" заглох поточный ходовой генератор. Всё бы ничего - устройство капризное и глохнуть ему время от времени положено, потому и используют его как полезный вспомогательный движитель, а не основной. Основной движитель для любого воздушного корабля - реактор антитяготения, вот только было это над горами Бё, где эфир нестабилен и аномален. Именно в этот момент очередная эфирная флуктуация сделала реактор абсолютно бесполезным, и корабль начал терять скорость и высоту. Несколько минут спокойного полёта - и реактор бы заработал в прежнем режиме, а до следующей аномалии можно было бы выйти из болтанки, запустить пару прямоточников и дальше не зависеть ни от капризов поточного генератора, ни от аномалий свихнутого эфира. Всё бы ничего, вот только бортмеханик ухитрился от скуки разобрать оба, а, пока он их собирал, "Принцесса" собрала три-четыре очередные эфирные аномалии, после которых скорость упала так, что прямоточники было уже не включить - для этого нужно было набрать скорость, а с барахлящим реактором этого не сделаешь без поточного генератора... В общем, всё закончилось аварийной посадкой.
Закончилось - это они тогда так надеялись. Они опустились на каменистое плато, ровное и пустынное. Горы Бё не собирались отпускать добычу. Двоих, отправившихся на вылазку за водой, укусила змея и они несколько ночей лежали с лихорадкой. Вершины, неподвижные, пока на них смотрят, меняли своё расположение и количество, стоило только отвернуться. Если кто-то из экипажа оставался в одиночестве, его начинал сводить с ума неразборчивый тихий шёпот. А хуже всего была липкая пыль, которую несли откуда-то с юга бури. На второй день после аварии пыль лежала на полу кубрика, набивалась в сапоги и противно хрустела на зубах. Она была в пище - даже в той, которую извлекали из НЗ. Она портила приборы, вызывая взрывы и замыкания. Хуже того, она была ещё и ядовита - кожа, на которую она попадала, горела и чесалась, а тех, кто её глотал, пробирали рвота и понос. Армандо пытался успокоить ветер, избавив свой экипаж от нашествия пыли, вот только ветру гор Бё это не понравилось. Серия пыльных шквалов заставила команду укрыться внутри корабля, а те, кто всё-таки сунулся на палубу, потом лежали в кубрике со множеством ожогов по всему телу, в том числе и под одеждой.
Армандо вытащил их - переделал один из прямоточников в ракету, одноразовую, но достаточно мощную, чтобы запустить второй прямоточник, который он укрепил по центру кормы. Потом был город Чин-Ё с его храмами, бассейнами, чайханами и целителями. Там, под чистым голубым небом, свободным от всякой пыли, они отдыхали, ремонтировали "Принцессу" и рассказывали байки о том, как в очередной раз ушли от Костлявой. Все, кроме одного - молодого матроса, который попал под особенно жестокий пыльный шквал, чьё тело сейчас превращалось в мумию на безымянном плато в горах Бё...

Пыль. Армандо помнил её пальцами и щеками. Пыль приходила из воздуха, из его стихии. В горах Бё воздух не подчинился ему, но здесь не горы Бё, а стерильная арена, на которой произвести нужный эффект мог даже студент-первогодок. Пыль, которая облепит невидимку и сделает его видимым, обожжёт, а может, и ослепит. Секунда концентрации - и воздух откликается на его зов, закручивается вихрем, даёт бытие на арене мириадам частиц едкой пыли гор Бё.

Когда один из поединщиков почти совсем исчез, оставив заместо себя лишь слаборазличимые контуры, а второй скрыл от глаз зрителей вообще всю арену, подняв там пылевой смерч, зрители, не смыслящие в магии издали тоскливый вой. Видящие же суть, напротив, пришли в полный восторг, который коснулся даже Совета. Такая-то буря! Так небрежно, экономно и действенно!
Впрочем, сражающиеся маги за гулом бури ничего этого не услышали. Когда песок улёгся, Армандо обнаружил, что мантия соперника вся изодрана, а карманы и рукава некрасиво и смешно раздуваются. Что даже с проглядывающей из под мантии кольчуги мелкий песок стёр позолоту. А уж про расцарапанное лицо и шею, про растрескавшиеся ногти и испорченную причёску и говорить нечего.

Тиктиктиктиктик-дзынь!Тиктиктиктиктик-дзынь! Верный хронометр отсчитывает секунды: одна - "тик", пять - "дзынь!". Мысли несутся в ритме боя, под тикание хронометра, не оставляя в памяти места ни для чего, кроме заученных формул, молниеносного расчёта, последовательности плетения, схем взаимодействия компонентов... Быстрота и натиск. Не дать ему перейти в атаку. Нападать.

...они зашли на посадку в глухой деревушке на восточной окраине Империи - отдохнуть и пополнить запасы воды и провианта. Деревня встретила их радушно - местные согласились продать солонину за сугубо символическую плату, в трактире устроили для экипажа настоящий пир, а капитану передали от местного сеньора приглашение переночевать в его замке.
Вечером Армандо ужинал в тёмном пустынном зале в гордом одиночестве - стол для него накрыл на редкость немногословный дворецкий. По словам последнего хозяин был занят неотложными делами. Не добившись каких-либо подробностей, странник направился в приготовленную ему комнату, зажёг свечу и, сидя на кровати, начал разбирать на туалетном столике один из своих приборов, начищая одни детали, смазывая другие и калибруя третие.
Когда за окном окончательно стемнело, а свеча прогорела больше, чем наполовину, в дверь вежливо постучали. После "войдите" Армандо в комнату скользнул высокий и бледный немолодой человек, представившийся графом Айзеном. Завязалась беседа, начавшаяся с дежурных распросов о дороге и впечатлениях от приёма, но плавно перетёкшая в обсуждение куда более интересных вещей.
- Вы зрелый человек, - говорил граф в ответ на высказанную Армандо весьма резкую характеристику некоего исторического деятеля как тирана, подлеца и злодея, - а рассуждаете, как неоперившийся юнец. "Добро", "зло", "плохо", "хорошо" - это наивные, идеалистичные категории, не имеющие ничего общего с реальностью.
- Какие же категории вы предлагаете взамен? - спросил Армандо, на секунду отвлёкшись от прибора.
- Реальные. Жизненные. Естественные и лежащие в согласии с законами природы.
- И что это за категории?
- Хищник и жертва. Сила и слабость. Раб и господин. Жизнь такова - те, кто сильнее, пожирают тех, кто слабее, так всегда было и всегда будет. Жертвам, конечно, удобнее оправдывать свою слабость выдуманным "добром", но разве это интересует хищников?
- Люди - не дикие звери - отозвался Армандо, вставляя в прибор последнюю деталь.
- О, это вы так думаете. Среди людей есть богатые и бедные, герцоги и простолюдины, победители и проигравшие. Всё точно так же, как и среди зверей, только лишь приправлено лицемерными представлениями о "зле" и "добре"... Кстати, а почему вы решили, что люди - высшее звено всех пищевых цепочек? - при этих словах кожа на и без того худом лице графа Айзена истончилась так, что стало видно кости, в глазах зажглись красные огоньки, а из-под верхней губы выглянули два длинных клыка.
- Вы в этом сомневаетесь? - улыбнулся Армандо - Кстати, а созданиям вашей породы вреден именно солнечный свет или просто очень яркий?
- Какое это имеет значение? - граф неторопливо поднялся со стула.
- Принципиальное, - с этими словами Армандо направил в лицо графу гиперболоид, который он заботливо настраивал весь вечер, и крутанул колёсико, высекающее искры для зажигания горючей пирамидки.
Граф превратился в кучу пепла за три с половиной секунды (хронометр и тогда был при Армандо). Оставались сущие пустяки - просигналить в небо тем же гиперболоидом (четыре коротких, один длинный), дождаться, пока вахтенные пригонят "Принцессу" к окну и отыскать остальную команду, мирно дрыхнущую в местном амбаре под действием снотворного, которым её угостили "гостеприимные" селяне...

Тиктиктиктиктик-дзынь! Рука выхватывает из-под шинели гиперболоид, вторая - подкручивает винт. Целиться надо в глаза. На выдохе мана перетекает внутрь горючей пирамидки, а на вдохе большой палец рывком прокручивает колёсико.

Вейс отплевывался и наспех выгребал из карманов песок. Первая атака застала его врасплох лишь по одной причине: он никак не мог ожидать, что на пустой арене, отгороженной от всего остального мира мощным силовым полем, может появиться столько пыли. Он что, еще и материализатор? Но в этой буре были и свои плюсы. Вейс всегда любил подобные моменты, когда противник сам вкладывал в его руки оружие. По всей арене теперь лежит слой песка, а под песком – тень!
Вейс не любил, когда устройство, которое сейчас держал в руках Армандо, называли гиперболоидом. Любой человек, хоть немного разбирающийся в математике, знает, что подобными оптическими свойствами обладает параболоид, а вовсе не гиперболоид. Но, тем не менее, ошибочное название почему-то прочно закрепилось в жаргоне техномагов.
Когда Армандо направил на него луч, Вейс даже немного усмехнулся. Пытаться ранить светом иллюзиониста, да к тому же еще мага тени! К тому же, луч сделает тень Ханцельмейхена достаточно длинной, чтобы она доставала от круга без песка до остальной части арены.
Итак, раз уж Армандо сам расставил оставшиеся части ловушки, пора действовать. Сначала Вейс поставил черный куб перед своим противником – визуальная иллюзия, которая не пропустит свет. По горсти мелкой пыли из карманов в каждой руке тоже оказались как нельзя кстати – волшебник бросил их перед собой как защиту от светового луча. На всякий случай еще – теневой камуфляж на себя с той же целью (не забыть прикрыть глаза). Вообще, заклинание камуфляжа обычно используется как маскировка – оно окутывает мага оболочкой из тени, которая поглощает свет. Таким образом можно легко спрятаться в тени. Однако в данной ситуации такое заклинание хорошо подойдет в качестве защиты. Все это должно ослабить луч настолько, чтобы он стал безвредным.
Теперь пора атаковать. Вейс стараясь не попадать уйти от луча и быстро, как только мог, подбежал к Армандо и крепко схватил его. Точность тут не важна, главное было хоть как-нибудь держаться за противника. Следующий пункт – Ханцельмейхен вложил магию в тень соперника и топнул ногой, после чего они оказались у стены арены в том месте, куда опирался Вейс в начале.

Пока Армандо доставал свою адскую машину, теневик бросился на него врукопашную, одеваясь в сотканный из теней плащ и сотворив, не иначе как по ошибке, иллюзии чёрного кота, тут же перебежавшего самому теневику дорогу. После такой подставы, Вейсу не осталось ничего, кроме как на ровном месте споткнуться и рухнуть мордой в пыль под ногами противника.
Оный противник такого ну никак не ожидал и от удивления выстрелил из адской машины куда-то в небо, дав Вейсу время уйти из опасной зоны рядом с носками своих сапог теневой тропой.

Такого фиаско с Вейсом не случалось давно. Казалось, все части этой тонкой ловушки вставали на свои места, все ходы противника были на руку магу… И поскользнуться на ровном месте! Весь выстроенный план летел к чертям. А как было бы здорово закончить поединок одним точным и элегантным росчерком!
Мысли вертелись в голове Вейса с бешенной скоростью – у него почти не осталось маны, почти все заготовленные заклинания потрачены впустую, да к тому же он еще умудрился снова уйти с ближней дистанции. Ханцельмейхен уже понял, что этот невероятно сильный маг может хоть весь поединок стоять на одном месте и обстреливать его всем, чем только можно представить, в то время как Вейсу приходилось постоянно двигаться. С другой стороны, на арене по-прежнему лежит тень от песка, а старую ловушку можно попробовать переделать.
В любом случае, волшебник получал от поединка удовольствие – магия иллюзий отличалась своим стилем от других. Сражение для иллюзиониста сродни решению головоломок, а обман – универсальное средство для победы. Но когда тонко настроенный прибор не может справиться с проблемой, пора применять силу.
Главная задача – прижать Армандо к этой стене, и для этого Вейс снова обратился к магии теней. Сначала почувствовать тень, потом увидеть ту, которая принадлежит сопернику, а потом потянуть – сначала легонько, а затем резко, со всей силы. Сдерживаться не надо, главное – приложить его к стене, а если он при этом ударится – тем лучше. И, наконец, активация последнего скрытого козыря – заклинания теневых рук. Тень на стене вдруг превратилась в множество рук, которые пытались затянуть Армандо к себе, крепко прижимая его к стене со всех сторон.
И вот, они снова оказались рядом, только на этот раз старый маг постарается не оплошать. Время магии закончилось. Вейс со всей силы ударил голову противника о мраморную стену – просто и действенно, а если повезет, он еще и потеряет сознание. А пока руки Армандо сковывает заклинание, надо быстро проверить его карманы. Лучше всего, конечно, найти знаменитый хронометр или даже манаконцентратор и заполучить их себе. Если не будет времени забрать – то хотя бы попытаться выкачать из него ману. Изначальный план был гораздо более богатый, но теперь уже придется работать с тем, что есть.
После всего Вейс на всякий случай отступил на пару шагов назад. Средняя дистанция будет лучше всего – с одной стороны, даже если противник сможет произнести заклинание, он скорее всего побоится использовать что-то мощное рядом с собой, а с другой, у Вейса будет немного времени среагировать на летящий в него файерболл.

Ритм боя разорвался с жалобным звоном лопнувшей струны, разлетелся на тысячу хрустальных осколков. Ругаясь про себя (как вообще можно промахнуться с такого расстояния, да ещё и лучом?), Армандо убрал гиперболоид.
Противник действовал умно и тонко, запутав его в начале поединка. Однако, от Армандо не укрылась его слабость: сопернику не хватало опыта реального боя. Магия зависит от случайностей, а план, для успеха которого необходимо совпадение трёх и более независимых случайных событий, обречён. Этот урок небесные странники учат в первый же свой дальний рейс, но когда для таких вещей находят время имперские придворные?
А затем Армандо почувствовал щупальца чужой магии, охватывающие его. Нет. Его тень.
Не всегда надо заранее понимать, что именно хочет сделать противник, чтобы помешать ему.
Армандо не успел ничего подумать. Руки двигались сами, не пытаясь спрашивать разрешения у медлительного рассудка. В правой, живой руке оказался покрытый письменами циферблат, левая, механическая, сориентировала две стрелки по Солнцу и направлению на север, а ещё тремя указала примерную освещённость, диапазон погрешности и напряжённость магического поля. Маны ещё хватает - не сдерживать её. Кнопка в центре (Армандо, конечно, в свободное время выкрасил её в красный) - нажать!
Этот циферблат Армандо привёз с юга, из-за орочьих степей. Города южан, с виду гостеприимные, процветающие и цивилизованные, полны опасностей. Под палящим южным солнцем тени особенно сильны, и в тенях нередко таятся жуткие создания.
Вокруг Армандо возник полупрозрачный светящийся купол, излучающий внутрь себя со всех сторон неяркий мягкий свет.
Тень Армандо исчезла.
Техномаг убрал циферблат (купол остался на месте) и сжал в кулак пальцы механической руки. Может, его противник и вёл более здоровый образ жизни, чем некоторые, дышащие сырым воздухом облаков и регулярно хватающие плохо совместимые с жизнью дозы излучения от реактора антитяготения, но, если дойдёт до рукопашной схватки, Армандо не уступит. Не в этот раз. Не этому надутому барскому хлыщу.

Вопреки чаяниям иллюзиониста, грубый телекинез не дался ему, даже не пошатнул противника, и по зубам пришлось бить просто так. Иллюзионисту стоит задуматься над тем, чтобы бросить карьеру мага и пойти развлекать простолюдинов кулачными боями на ярмарках — удар вышел на славу, не успевший защититься техномаг оказался сбит с ног, а его челюсть явно вывихнута.
С трибун доносится смех, издевательское фырканье и расстроенный вой — элите Империи явно не по нраву базарное рукомашество, а болевшие за техномага огорчены его ошибкой — ну зачем тут такой мощный световой щит, когда просто бьют по челюсти?

Небо опрокинулось, а земля упала на Армандо. Какое-то мгновение он не в силах был думать и чувствовать, но быстро осознал происходящее. Боли пока ещё нет - она появится позже. "Надо же... Как глупо", - мимоходом проносится в голове, а затем неведомая сила заставляет его подняться на ноги и сражаться.
Это было всего-то полгода назад, когда "Принцесса" сошлась один на один с бриттским воздушным крейсером...
И три года, когда толпа орков волокла связанного Армандо к костру...
И семь лет, когда закованный в железо тролль зарубил двух матросов огромным бердышом...
И даже давным-давно, когда, во время учёбы в гимнасии, амбал-однокурсник решил, что начистить физиономию ему, хилому отличнику, будет великолепным способом проведения досуга...
Армандо нащупал живой рукой манаконцентратор, а пальцами и преплечьем механической сделал несколько коротких, отрывистых жестов. Удар будет мгновенным, не увернуться, а у иллюзиониста уже не так уж много сил, чтобы выставить защиту. Эфир привычно откликнулся, освобождая канал для прохождения заряда. Надёжное, проверенное магическое оружие.
Молния.

Надо же, все заклинания не сработали, а обычный удар сделал свое дело! «Пуля – дура, штык – молодец», - вспомнил Вейс присказку одного знакомого полководца. Вот уж кто бы мог подумать, что его преимуществом окажется физическая сила! Ханцельмейхену показалось, что Армандо смотрит на него с презрением и злобой. «Он сам только что пытался зажарить меня заживо без зазрения совести!»
Вейс убедился, что отступить было правильным решением. Соперник сделал резкое движение механической рукой, у иллюзиониста почти не оставалось маны, и уклониться на небольшой дистанции было бы очень сложно. А так это было вполне возможным. Тем более что остатки теневого камуфляжа тоже должны защитить. «Лишь бы снова не упасть на ровном месте», - иронично отметил маг.
А тем временем орб уже полностью наполнился маной. Пора было его опустошить.

Один из самых первых и вместе с тем ключевых выборов, что встает перед еще юным магом – это специализация на школах магии. Магию иллюзий Вейс выбрал сразу же – это было именно то, что подходило его характеру. Здесь было не обязательно оперировать большим количеством энергии, зато ум и находчивость очень ценились иллюзионистами. Второй специализацией юный Ханцельмейхен выбрал магию теней. Вейсу нравилась та идея обмана, которая лежала в основе и иллюзий, и теней, кроме того, он прислушался к совету отца, который хотел, чтобы его сын смог за себя постоять в опасной ситуации. Правда, возникали некоторые трудности с обучением. Эти школы негласно считались тайными, и мало кто из магов соглашался обучать им кого попало. С иллюзиями Вейс нашел выход почти сразу – способный мальчик сразу же понравился одному иллюзионисту. Магию теней пришлось изучать отчасти самостоятельно, а отчасти помогли связи отца в высших кругах, где, конечно же, крутились и шпионы, работавшие в том числе и на Ханцельмейхенов. Когда же речь зашла о третьей специализации, Вейс долго не мог принять решение. С одной стороны, ему нравились телепатия и ясновидение, которые успешно дополни ли бы магию иллюзий. С другой стороны, иллюзии было очень легко раскрыть, а юному магу хотелось чего-то более надежного. В итоге он остановился на доппель-магии и не пожалел. Доппели не раз создавали Вейсу алиби, пока он занимался своими делами. Чтобы сделать доппеля, надо было сначала снять матрицу с оригинала с помощью особого заклинания касанием. После этого можно было, теоретически, делать хоть армию клонов. Практически же, даже в лучшем состоянии у Вейса хватало маны максимум на пяток доппелей.

Иллюзионист понимал, что в дуэли с магом его собственный доппель мало чем поможет – к сожалению, возможность хоть как-то колдовать имели только очень качественные клоны. Что же делать в такой ситуации? Правильно. Пойти к племяннику и попросить у того встречи с лучшим воином, каким только тот может устроить. И вот Вейс уже на званном приеме Ханцельмейхенов рядом с одним из лучших легионеров Империи. Незаметно снять матрицу у обычного человека для иллюзиониста – пара пустяков. Потом уже маг спросит у того разрешение и, получив таковое, сделает вид, что снимает матрицу еще раз.
Вейс произносит заклинание, и перед ним появляется доппель того самого легионера. А приказ маг вкладывает простой – убить Армандо. Конечно, реальной смерти сопернику Вейс не желает, но пусть клон выложится по полной, иначе соперник его быстро нейтрализует.

Мощный разряд пронзил тело Ханцельмейхена, опалил кожу, запёк кровоточащие царапины на лице, но иллюзионист, нимало этим не смущённый, в ответ на такую подлость призвал к себе на помощь мечника в полной броне. Мечника. С мечом.
Острым.

Вот и наступает та стадия, когда противостояние переходит из активного поединка в окопную войну – у волшебников заканчивается мана. Правда, у Вейса она все же закончилась раньше. Призванный мечник будет тут как нельзя кстати. Пока он сражается с техномагом, иллюзионист сможет восстановить ману. На всякий случай, Вейс встал так, чтобы они с мечником окружили Армандо, чтобы он не смог сфокусироваться на двух целях сразу. Итак, мечник - в бой, Вейс - набираться сил.

Армандо тяжело дышал. Всё было не так, всё складывалось не в его пользу. Молния вышла совершенно хилая, вполовину не оправдав привычных ожиданий техномага, а появившееся на арене создание определённо намеревалось расчленить его.
Вдобавок, спокойный и снисходительный взгляд Вейса был способен привести в бешенство даже самурая-монаха из Восходной Империи, десятилетиями совершенствовавшегося в искусстве быть свободным от всех чувств и страстей.
Одним последним заклинанием было бы можно уничтожить дубля (так этих существ называли техномаги на своём арго - некоторые из магистров машин любили использовать их для выполнения рутинных задач, не требующих человеческого разума) или ранить иллюзиониста. В первом случае Армандо оказывался без маны один на один с превосходящим его в рукопашном бою и, вероятно, восстановившим ману противником. Во втором - с двумя превосходящими его в рукопашном бою противниками.
Оба пути вели к немедленному поражению.
Армандо выбрал третий.

Он не любил это устройство. Оно принадлежало его учителю, капитану Розье, под чьей командой Армандо ходил в воздушные рейсы после того, как покинул гимнасий (к слову, так и не закончив его), юнгой, а потом и помощником капитана. Не то что бы Армандо не любил капитана, но в нём определённо были крайне раздражающие черты. Расхаживая по кораблю в своём неизменно аккуратном кителе, Розье обожал спрашивать у небесных странников ответы на логические задачи, которые сам составлял и которые вызывали мучительную головную боль у всех, думавших над ними больше десяти секунд, буравя очередного матроса взглядом, пока тот не выдавливал из себя хоть что-то осмысленное. Команды же он предпочитал отдавать непосредственно в головы экипажу, минуя посредничество несовершенной человеческой речи, для чего носил на голове кожанный ремешок с наушником ментального коннектора. Периодически Армандо в лучшем случае слышал внутри головы громкую мысль, заглушающую все остальные и требующую от него что-либо, а в худшем - неожиданно обнаруживал, что уже это делает.
Капитан погиб вместе со своей "Имперской Звездой", ментальный коннектор вместе со множеством других приборов достался Армандо, к тому времени бывшему старпомом и официальным преемником Розье. Признавая, что такой способ управления экипажем весьма удобен и экономичен, Армандо всё же не желал прибегал к нему.

Живой рукой Армандо выхватил манаконцентратор, повернул реостат и ощутил, как мана перетекает в его тело, а механической выхватил из кармана ментальный коннектор и прижал его к виску - возиться с ремешком времени не было, да и сам наушник сейчас не имел особого смысла. Направив поток маны в прибор, Армандо ощутил, как его разум перестаёт быть закрытым и неприступным, взамен получая возможность слышать шумный поток мыслей Вейса и короткие щелчки квазирассудочной деятельности дубля. Разум Армандо принял их в себя, одновременно полностью заполняя собой мозг мечника, ломая его слабые защитные барьеры. Мысленное усилие отдалось резкой болью, заглушившей даже боль в вывихнутой челюсти - техномаг опасно балансировал на грани возможностей своего организма.
- Не давай Вейсу шевелиться! - мысленный приказ гулко разнёсся в черепе дубля. Будет очень неплохо, если мечник собьёт иллюзиониста на пол и сядет ему на грудь или что-то в этом роде, хотя, если его будут просто рубить и колоть, это тоже будет приемлемо.
Армандо вполне осознавал, что, если его замысел не удастся, то это будет концом всех надежд на победу. Он почувствовал уважение к своему противнику - не будучи воином, тот был буквально в шаге от победы над ним. С этими мыслями Армандо отступил в сторону, освобождая дублю линию атаки и готовясь спрятаться за его спину.

Дуэлянты устали, резервы магической энергии подисчерпались и Вейс, сосредоточившись, обратился к своему источнику, отправив свежесотворённого доппеля в атаку, бессильно наблюдая, как едва занёсший оружие мечник опускает его и разворачивается к своему создателю, мощная, сфокусированная волна силы попросту отшвырнула его от "рычагов управления" существом.

...

"Призванные силой чародея сущности живут в согласии с его внутренней искрой", - Армандо мысленно вычернул из всплывшего в его памяти когда-то прочитанного трактата слово "призванные" и написал сверху "управляемые". Вот так бывает - даже заслуживающие высшей степени доверия книги могут ошибаться. Разница, конечно, невелика, но те несколько секунд, которые обозначала разница, могут оказаться решающими.
- Атакуй Вейса, - техномаг всё-таки напялил на голову ремешок ментального коннектора и теперь мог свободно отдавать дублю мысленные приказы. Если он хоть что-то в чём-то понимал, то сейчас на него обрушится атака иллюзиониста, и не следовало просто стоять и ждать её. Армандо схватил висящий у него на шее медальон со встроенным миниатюрным генератором защитного поля и активировал его, отступая на несколько шагов за спину дублю, так, чтобы тот был на одной линии между ним и Вейсом.

Еще никто ни разу не отбирал у Вейса контроль над клонами. Теоретически, такое, конечно, можно было сделать, но на практике маг-хозяин обычно успевал отозвать доппеля до потери связи. Видимо, иллюзионист слишком отвлекся на восполнение маны. Было очевидно, что Армандо попытается натравить мечника на противника.
Но с клоном иллюзионист как-нибудь справится. Гораздо более его удивило, что соперник использовал какие-то защитные чары. Маны у него быть не должно, восстановить ее во время произнесения заклинания он никак не мог. Неужели пожертвовал внутренним запасом организма? Ну и отлично. Пора нанести удар.
Левой рукой Вейс провел в воздухе круг, в то время как правая прошла сверху-вниз вдоль самого мага. Заклинание смены личин. Теперь Вейс должен выглядеть как Армандо, а Армандо – как Вейс. Более чем достаточно для тупого клона. Приказ атаковать противника обернется против самого же техномага. Ну а если удар доппеля не завершит поединок, иллюзионист добавит и от себя. «Коронный хук от старика-мага», - Вейс уже представлял, как над ним будут смеяться коллеги. Но ведь в правилах нигде не сказано, что нельзя драться руками!

Перехваченный Армандо доппель мечника остановился, пытаясь найти цель. Есть имя "Вейс", есть определённый, занечённый в память облик...
А самого объекта нет.
Совсем нет. Присутствуют два других, одинаковых, а целевого нет.

Изменить облик удалось великолепно. Свой. А вот на настоящего Армандо не хватило. Был лёгкий морок, да и тот развеялся сразу. Попытка же рукопашной атаки успехом не увенчалась, но некоторую пользу принесла, т.к. едва поднятый противником щит оказался развеян.

Щит техномага напомнил Вейсу о своих попытках создать защитные теневые заклинания. Маг давно хотел испытать одно из них. Придуманное во время неудавшихся экспериментов по созданию щита против стихий, оно, тем не менее, отчасти выполняло эту функцию – защищало, если так можно выразиться, от воздуха.
Тени с земли стали подниматься по телу Армандо, собираясь на лице и постепенно становясь гуще. Надо покрыть всего ничего – закупорить ноздри и рот, который противник вряд ли сможет широко раскрыть из-за травмы. Интересно, техномаг все еще поддерживает защиту от теней? На всякий случай, Вейс постарался сделать заклинание сильным, насколько только можно.
Иллюзионист понимал, что снова останется без маны. Почему бы не попытаться отобрать манаконцентратор, пока Армандо будет пытаться вздохнуть? Тем более теперь, когда противник его уже доставал и Вейс точно знает, где тот лежит.

Крепкий кулак Вейса врезался в тонкую плёнку защитного поля, и медальон Армандо, издав жалобное "бииип!", перегорел с электрическим треском. Не следует ждать от техномагических приборов многого, когда их владелец в таком состоянии. Вывихнутая челюсть ныла, а во рту и на губах чувствовался вкус крови из носа - так ментальное усилие, потребовавшееся для захвата контроля над дублем, истощило резервы организма Армандо. Тем не менее, техномаг нашёл в себе силы криво улыбнуться противнику одним уголком губ - улыбаться нормально травма бы тоже ему не позволила.
Удар, которому Армандо был обязан большей частью своих ощущений, отбил всякое желание состязаться с Вейсом в кулачном бою. Армандо начал отступать назад, стремясь разорвать дистанцию и вновь оказаться за спиной дубля. Эй, эй, эй! Нет, турбулентность тебе под элероны, шаровую молнию в кабину, гремлина в реактор! Ноги, а потом и туловище Армандо начала покрывать ожившая тьма, охватывая его, как героя пьесы ужасов бриттского театра, по своему непомерному идиотизму прочитавшего вслух зловещее заклинание из книги с черепом и костями на обожке. Только в театре тьма была всего лишь безобидной магической иллюзией, предназначенной пугать и восхищать зрителей, а на эскерольдской арене несла вполне реальную угрозу. Быстрый разум техномага, впрочем, немедленно осознал, что, раз тень не наносит ему никакого вреда и стремится вверх, то опасна она станет лишь если закроет голову и лицо. Не прекращая двигаться и готовясь отбить механической рукой следующий удар, Армандо вытащил живой рукой сигнальную шашку-фальшфейер. Фальшфейер, конечно, не делал ничего особенного, кроме того, что давал свет - много яркого света. Самое то, чтобы развеять зловещую тьму. Для бриттского театра простовато, но для арены - в самый раз. Армандо нажал кнопку запала, и в его руке вспыхнул слепящий, до безумия яркий пурпурный огонь.

Обезманненые маги так и продолжали сверлить друг друга глазами. Без особого успеха. Вейс не смог вложить в заклинание достаточно маны, чтобы доставить противнику хоть какое-нибудь неудобство, Армандо просто отмахивался от его теней ярким факелом.
Скуку хрустящих жареным луком зрителей немного развеяла попытка коварного иллюзиониста сблизить дистанцию, но противник, вопреки его чаяниям не только не был удушен, так ещё и чуть не засветил факелом Вейсу в глаз.
С трибун раздался обидный смех.

Музыка:


Палящее солнце, рыжая пыль на арене. Тонкая мелодия творящейся магии, набат шагов и ударов. Есть противник и есть цель - чего ещё надо живому человеку?
Возбуждение боя охватывало Армандо полностью. Для него такие моменты, когда в крови кипит азарт, когда всё зависит от принятых здесь и сейчас решений, когда цена ошибки - смерть или позор, а победа стоит лишь шанса, за которым надо протянуть руку, были тем, ради чего стоит жить.

Он помнил, как год или два назад "Принцесса" уходила с грузом контрабандных часов от патруля Бриттской Республики. Торговые гильдии не собирались упускать монополию на торговлю сложными механизмами, а кое-что из того, что тогда вёз Армандо, вообще было запрещено к продаже за границу - хронометры вроде того, который сейчас был при нём, давали огромное преимущество в навигации и потому имели государственное значение. Четыре или пять орнитоптеров преследовали его, обстреливая из митральез, Армандо огрызался залпами корабельных огнемётов и гиперболоидов. Мана заканчивалась, и оказать достойное сопротивление не удавалось. Одну из машин удалось подбить магической молнией, и она, кувыркаясь через разбитое крыло, тяжело обрушилась в воды Холодного моря, но ещё две нагнали "Принцессу", зацепились за её борт гарпунами, и бриттцы, подбадривая себя боевыми кличами, пошли на абордаж, не давая пощады никому. В первые же секунды почти все матросы на палубе были перебиты. Армандо помнил, как его команда с ножами, топорами и обрезами пошла в безнадёжную атаку против вчетверо превосходящего по числу противника, как он сам, зажав в механической руке вырванный у кого-то из врагов палаш, рубил и колол солдат в алой форме, недоумевающих, почему их пули проходят мимо отчаянного противника, а удары либо легко отражаются им, либо попадают по корабельной утвари и своим же товарищам. Армандо прорубился сквозь толпу врагов на корму своего корабля, туда, где стоял, опираясь на трость с инкрустированным перламутром набалдашником, их офицер. Он вскинул руку с тростью, направив её Армандо в грудь, и нажал на скрытую кнопку, но его оружие только зря полыхнуло порохом - осечка. Через полторы секунды офицер лежал на палубе, и фонтан крови хлестал из его рассечённого горла, а через шесть с четвертью на орнитоптерах рубили соединяющие их с "Принцессой Тилли" тросы. Воздушные преследователи отстали. Бой на корабле шёл ещё час, но его исход уже был предрешён: часть оставшихся на борту абордажников перебили, а часть сдалась в плен.

Устройство, к которому прибег Армандо на этот раз, выглядело как металлический треугольник, вписанный в круг. Если бы хоть у кого-то из участников или наблюдателей поединка была возможность как следует его рассмотреть, им бы бросилась в глаза абсолютная невозможность этого предмета - три стороны треугольника не должны были составить замкнутую рамку. Это этот прибор (иногда его звали "негаэнтропийным оптимизатором поля вероятностей", но гораздо более популярным названием было "генератор удачи") защитил его во время того абордажа. Прибор вмешивался в вероятности происходящих с магом явлений, делая опасные для него события значительно менее вероятными - примерно так можно было описать его эффект, грубо упрощая, конечно.
Армандо сделал очередной выпад фальшфейером, потянулся механической рукой к манаконцентратору и повернул реостат (который он в прошлый раз установил в исходное положение, разумеется). Щелчок кнопками генератора удачи - невозможный треугольник начинает быстро вращаться внутри круга. Отдать приказ дублю - Армандо на всякий случай представил координатную сетку, расчерчивающую арену, затем задал на ней положение своего противника и отправил в голову тупому псевдоорганизму всю эту картинку вместе с приказом немедленно атаковать указанную цель, так, чтобы исключить эксцессы вроде уже случившегося. А после этого техномаг зачерпнул механической рукой пыли с пола арены и, прямо перед тем моментом, когда дубль должен был ударить Вейса, бросил горсть пыли иллюзионисту в глаза.

Вейс вспомнил, как сдавал экзамен на звание мага. Принимал его старый и въедливый волшебник-гроза всех учеников Де’Аламбер. Молодой иллюзионист с легкостью сдал теорию и шутя выполнил все задания, когда старый маг дал ему еще одно испытание. Подлый прием, когда речь касается сотворения колдовства. Проблема заключалась в том, что Вейс, не рассчитывавший на это, уже выложился на предыдущих заклинаниях и сейчас остался почти без маны. Ханцельмейхен должен был на три минуты зайти в специально приготовленную комнату, после чего создать полную ее иллюзию так точно, насколько мог. Такое масштабное заклинание, как воссоздание целой комнаты требовало очень больших затрат. «Ну же, покажите свои умения», - ехидно сказал Де’Аламбер молчаливо стоящему иллюзионисту. Вейс судорожно прикидывал, насколько малой он может сделать плотность магии в иллюзии, чтобы она не развалилась, и каждый раз получал, что стабильным результат быть не может никак. Правильная мысль пришла, когда экзаменатор уже открыл рот, чтобы объявить о провале экзамена. «Но если плотность магии сделать меньше нельзя, остается только уменьшить объем. Точно! Достаточно сфокусировать энергию лишь в некоторой окрестности объекта и сделать так, чтобы с его позиции иллюзия казалась полной!» Стороннему наблюдателю показалось бы, что вокруг старика образовалось какое-то бессмысленное разноцветное пятно, однако сам маг отчетливо видел перед собой комнату: вот стол, вот сундук, а вот мазок краски в дальнем углу, который он сам вчера сделал для испытания. После такого ему ничего больше не оставалось, как позволить молодому человеку вступить в ряды профессиональных магов.

Вейсу очень понравилась эта игра – найди как можно больше способов обмануть доппеля. И тут ему помогало то, что он хорошо изучил этих существ. Если он смог выбрать цель, значит ее задали относительно того, что доппель определяет однозначно. Либо это сделано в собственной системе отсчета, связанная с самим клоном («цель перед тобой»), либо в системе отсчета, связанной с ареной («цель в такой-то части арены»). Попробуем его обмануть. Никаких сложных глобальных иллюзий по всей арене не требуется, только немного колдовства вокруг доппеля, так, чтобы он ударил по Армандо.
Ну и, конечно, удар правой в челюсть, куда уж без него…

Доппелю, получившему ясные указания от контролировавшего Армандо не понадобилось своё зрение, чтобы рубануть фантомным, но не менее смертоносным, чем даже настоящий, мечом по иллюзионисту, подошедшему слишком близко. Ужасная рана от плеча до пупка, в которую вдобавок попал заботливо брошенный Армандо ядовитый песок причинила Вейсу столь невыносимую боль, что тот упал на землю и задёргался в конвульсиях, теряя облик техномага и обильно поливая вышеупомянутый песок кровью, немедленно начавшей дымиться.

— Чистая победа! — провозгласил Бернс, погасив магический щит, — Помогите раненому!

Публика ликовала, зрелище вышло на славу. Имя, а вернее неожиданно прицепившееся прозвище "Капитан", заполняло всё пространство арены. Вейса усыпили с арены в санчасть, где лучшие целители Империи быстро поствят его на ноги. Армандо же предложили, после проведения подняться в Ложу Совета и наблюдать за следующими поединками оттуда. Сидя, конечно, сзади, с учениками Великих Магов, но в Ложе Совета.

Армандо, ссутулившись от усталости, сидел на покрытой коврами каменной скамье в Ложе, смотрел в чистое родное небо и прокручивал в голове прошедший поединок. Маг-фельдшер быстро вправил ему выбитую челюсть, а к магическому истощению архимагу было не привыкать.
Первое, что он сделал после слов Борнса - отдал дублю лаконичный приказ "убей себя!" и убедился, что он выполнен. В этих существах Армандо разбирался не настолько хорошо, чтобы быть уверенным, что после прекращения контроля мечник просто мирно развеется, а допускать угрозу жизни и так пострадавшему Вейсу не хотелось (Кстати, не зайти ли навестить его в госпитале после всех сегодняшних боёв? Вряд ли он в обиде, поединок был честным). После этого силы оставили техномага, и он тяжело опустился на всё ещё более-менее свободный от пыли круг, на котором он начинал бой.
Тиктиктиктиктик-дзынь... Тиктиктиктиктик-дзынь... Сколько ещё будет противников и боёв? Не важно, он выбирался живым из смертельных ловушек, а это всего лишь турнир. С огромным призом, который для Армандо значит новые странствия, новые открытия, новые горизонты... Надо всё-таки понаблюдать за следующими поединками - полезно знать тактику и слабые стороны своих будущих соперников, да и бои магов высшей категории не часто наблюдаешь со стороны, даже если ты - авантюрист-путешественник и, к тому же, сам один из них.
Только одно омрачало для Армандо победу - отвратительная, назойливая, трижды проклятая пыль, от которой он сейчас вытряхивал сапоги, пользуясь тем, что никто из магов Совета не смотрел в его сторону. И как он вообще додумался призвать эту гадость?

Вейс лежал в палате в госпитале при арене. Через несколько часов за ним приедет экипаж, и он отправится залечивать раны в родное поместье. А пока можно было прийти в себя, порассуждать о прошедшем бое и оценить сложность заклинания устранения этого уродливого шрама. Жаль, что столько людей видели его дергающимся в конвульсиях в пыли. С другой стороны, роль немощного старика очень нравилась иллюзионисту, а уж немощного полуживого старика точно никто брать в расчет не будет. Надо будет потренироваться изображать дрожание рук и шаркающую походку!

Бои на аренах будут идти еще долго, и Ханцельмейхен собирался вернуться сюда хотя бы к последним этапам. Если не удалось занять место в ложе, надо познакомиться с тем, кто туда попадет.

Однако отчасти цель была достигнута - наверняка Капитану понадобится и спонсор для экспедиции, и опытный иллюзионист в команду. Почему-то Ханцельмейхен был уверен, что они с Армандо остались довольны друг другом. А где новые земли - там новые знания и возможности.

Иллюзионист лежал и напевал свою любимую песню, проговаривая последнее слово на своем родном языке, "вейс" :
Мир исцеляет сомнения.
В Мастерскую проливается бронза.
Очаг - это Алхимия.
Мы жаждем утра.
Ваш рай украсит чёрное и белое.