Эпилог первый.
Томоки отбросил контроллер в сторону--скучно. Он еще раз пробежался взглядом по сваленным на ковре дискам и фигуркам. Ничего из этого, на самом деле, ему было не нужно. Фокус заключался в другом: заставить сестру отдать нечто дорогое, чтобы он могла почувствовать свою беспомощность и его власть над ней. Из головы все никак не шел ее прощальный взгляд: "Не парься. Тебе и не надо понимать. С этого момента тебе больше не придётся спускаться в этот Ад". Сердце неприятно кольнуло.
"Ну уж нет!,-парень стукнул кулаком по паркету, - Ты меня не разжалобишь! Почему это я должен чувствовать себя таким дерьмом? Это же ты виновата! Ты бросила меня".
Бросила...Если бы у Томоки спросили, когда это произошло, он бы не смог ответить. А ведь когда-то все было совсем по-другому, он услышал свой радостный детский голос: "Моя сестра самая лучшая!". Память услужливо напомнила ему тот случай с собакой: огромная клыкастая пасть с алым языком, глухое рычание и два темных недобрых глаза, которые парализовали его страхом и приковали к месту. Он стоял и с замиранием сердца ждал, когда пес бросится на него, порвет горло и наступил конец, как вдруг страшную морду заслонила хрупкая фигурка сестры. Она что-то кричала, широко расставив руки, на этот гвалт выбежал их сосед, который и оттянул псину за ошейник. А потом Мака повернулась и с улыбкой погладила по голове, обняла. Нет! Не то! Не то! Ему было нужно какое-то оправдание, причина, которая заставляла его чувствовать свою правоту и ни о чем не жалеть. Кулаки юноши сжались сильнее. Картинка сменилась: теперь Томоки стоял на пороге комнаты сестры с битой и мячиком. "Мака, а я...а я записался в клуб бейсбола!". Сейчас вот она поймет какой он молодец, до нее дойдет насколько он крут, ведь для бейсбола нужно быть выносливым и обладать хорошей реакцией, она похвалит его! "Ага", - сестра даже не повернулась, она все так же продолжала пялиться в монитор. Мака так и не пришла ни на одну его игру. Даже всегда занятой папа приходил, а она нет. Томоки хорошо помнил холод, который он тогда почувствовал. Этот холод теперь будет сопровождать его всегда. Он станет выше, сильнее, сможет теперь не просто сверлить сестру взглядом из-под упавших на лицо волос, но и наподдать ей, если сочтет нужным. Он заставит ее почувствовать точно такой же холод, который сковывает и его сердце, он совсем перестанет ее любить. Только вот почему же ему сейчас так хреново, когда он вспоминает ее взгляд. Томоки вскочил и в сердцах пнул ногой контроллер, отфутболив его под кровать. "Мака! Я тебя ненавижу!"
***
Она стояла перед большими белыми дверями и никак не решалась войти. Вот уже минута прошла с тех пор, как секретарша нажала кнопку переговаривающего устройства и заискивающим голоском прощебетала: "Господин Куниеда, к вам пришла дочь". "Пусть войдет". Целая минута, а Ре все стояла и перебирала рукой бусины жемчужной нити, которая украшала ее шею и грудь. Она специально одела свое любимое черное платье с короткой юбкой, в нем она чувствовал себя красивой и уверенной. Только вот вся ее уверенность сразу же улетучилась, как только она услышала это сухое "Пусть войдет". Однако это бессмысленно, ничего не случится, если она будет продолжать мяться у дверей. Он же ее отец, в конце то концов. Рё гордо подняла голову, потянула ручку на себя и очутилась в огромном кабинете с длинным с столом, во главе которого сидел крупный мужчина в дорогом костюме. Его смуглые руки с белоснежными манжетами рубашки перелистывали какой-то документ.
-Зачем ты пришла, Рё? Я не вызывал тебя, - голос отца был холоден, как лед.
-Я узнала, что вы прилетаете сегодня вечером, а завтра в обед опять уедите в командировку. Я хотела увидеть вас, - она, не мигая, смотрела как его ладони с длинными пальцами продолжают перекладывать листы. Она была просто не в силах взглянуть в лицо отцу.
-Разве тебе нечем заняться? Что это еще за новая блажь?
"Папа, как ты можешь быть таким слепым? Неужели ты не видишь, как я одета? Неужели ты не видишь, что делаешь мне больно? Я ведь всего лишь хочу, чтобы ты обратил на меня внимание".
-Это не блажь. Мы с матерью не видим вас месяцами. Вы постоянно в разъездах и редко бываете дома, - она говорила, отчетливо чеканя слова; мам бы в ужасе схватилась за голову, если бы услышала ее сейчас, она так и не решилась хоть раз приехать сюда, повинуясь мужу; но она не мама, она больше не может терпеть, - Мне иногда кажется, что я начинаю забывать ваше лицо. Неужели это такое неестественно для дочери желать увидеть своего отца?
-Желать? - ладони остановились и легли на столешницу по обе стороны документа, - Тогда позволь рассказать тебе, Рё, чего желаю я. Я хочу, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась и, судя по тому как ты сейчас одета, у меня это вполне получается. Поэтому мне весьма странно слышать, что ты попрекаешь меня делом, которое позволяет тебе иметь вещи, недоступные многим твоим сверстникам. Но кроме того, я не желаю, чтобы моя дочь отвлекала меня какими-то несуразностями во время подготовки к серьезной сделки. Я и так уже один раз пошел у тебя на поводу и отдал в эту школу, потому что, как ты мне заявила, все твои сверстники чванливые идиоты. И что же я вижу? Ты так и не смогла стать первой. Ты довольствуешься вторым местом в параллели и низкой должностью старосты класса. Почему ты все еще не президент школьного совета? Эти места занимают ребята, в которых, я уверен, вкладывают гораздо меньше, чем в тебя. Зачем ты пришла сюда? Разве тебе есть чем меня порадовать? Учебный год только начался, а ты уже добилась каких-то значительных успехов? Нет? Тогда почему ты стоишь здесь и устраиваешь безобразные сцены? Видимо, у тебя слишком много свободного времени и я слишком разбаловал тебя. Мне бы очень хотелось, чтобы ко следующей нашей встрече ты подумала обо всем сказанном и смогла сообщить мне о каких-то конкретных успехах или трудностях, которые у тебя возникли на пути к ним, а не бросала в лицо пустые обвинения. Тебе все понятно?
-Прошу меня простить, - девушка низко поклонилась, из-за чего волосы упали ей на лицо; этот жест вышел вполне естественным знаком почтения к старшему, однако, на самом деле, он был призван скрыть от отца то, насколько сильно Рё зажмурила глаза, сдерживая слезы. Она собрала всю свою волю в кулак, чтобы не позволить голосу дрогнуть, - Я больше не посмею беспокоить вас по таким пустякам.