[PF] Что скрывает доктор Кэнаван? [ЗАМОРОЖЕНА] | ходы игроков | Глава 1. Кошмар на улице Вязов

... Ничего касательно исчезновений детей или прочих инцидентов, с ними связанных, Норма вспомнить не смогла. Хотя... Исчезновения были. Но не детей, а домашних животных - и, кажется, девушка даже читала в одном из выпусков местной газеты, что преступник, похищавший и зверски убивавший кошек, собак и прочих домашних питомцев, был пойман, но не осужден... Почему-то. То ли доказательств не хватало, то ли за него работодатель вступился... Детали путались в голове девушки, и это было неудивительно, учитывая события истекших часов.

Тем времем юркая (как правило, только в присутствии доктора Кэнаван) Пэйшенс уже накрыла на стол в столовой зале Поместья. На ужин сегодня она подала запеченную оленину в черничном соусе, горячий домашний хлеб со сливочным маслом, смешанным с пряными травами, и вареную в белом вине треску. Запретный алкоголь присутствовал и в чистом виде - хороший шотландский скотч, который, как заметил цепкий взгляд Кристофера, был контрабандным и явно не мог быть куплен до введения злополучной Поправки.

Во время ужина доктор Кэнаван намеренно избегала разговоров и о таинственном соседе, и о горе, постигшем Норму, и о том, где девушка и мистер Шин пропадали до того, как более чем незабываемо появились на пороге Поместья.

- Что ж, это был очень долгий и явно невероятно тяжелый для многих из нас день. Завтра и у вас, доктор Боумор, выходной; я же себе вольна его дать своим единогласным решением. Думаю, мы могли бы вместе обсудить то, что сегодня произошло. Собственно, раз уж все мы прямо или косвенно стали замешаны в событиях сегодняшнего вечера, под "мы" я подразумеваю всех здесь присутствующих. Утро вечера мудренее, как говорится, посему поутру - после хорошего и полноценного сна - мы все соберемся здесь же, выпьем кофе, позавтракаем и обсудим, что было, что есть на настоящий момент и что будет - в том числе, что будет делать каждый из вас. Восемь утра, думаю, вполне чудесное время для завтрака, не так ли? - Мёртелл Кэнаван улыбнулась одними лишь уголками губ, напомнив тем самым чопорных британских аристократок. - Ваши апартаменты уже готовы, мисс Норма. Если вам понадобится что-либо еще, обязательно дайте знать мне или Пэйшенс - я попросила ее сегодня заночевать в Поместье, поскольку у домоправительницы и ее супруга, нашего садовника, сегодня выходной и они решили воспользоваться возможностью, чтобы проведать своих родичей в Бостоне. Доброй ночи, мои дорогие, сожалею, что ужин, который я задумывала как веселое социальное мероприятие, обернулся таким хаосом.

С этими словами доктор Кэнаван удалилась в свои апартаменты.

* * *

Итоги дня:

Ножи и вилки, для рыбы и для масла, шпажки для оливок, салфетки, бокалы и солонки выстраивались в шаткие сложные конструкции, подпиравшие собой рассыпающийся мир мисс Гарристон, не давая ему окончательно рухнуть и сложиться внутрь себя. Обед в компании, пусть и почти не знакомых, но нормальных людей - осязаемых и видимых, по крайней мере, - немного поправил ее состояние, да и чистое шотландское лекарство, прописанное доктором Боумором, подействовало. Слегка сутулясь и старательно убирая локти со стола, Норма механически пережевывала поданную пищу и сосредотачивалась на том, чтобы не упустить обращенные к ней фразы и уместно ответить на них, и когда трапеза подошла к концу - выдохнула устало и опустошенно.
Одиночество и темнота были неизбежны, папа учил не отодвигать их, а шагнуть им навстречу.
- Доброй ночи, господа, - еле слышно произнесла она, прокашлялась и повторила громче, - Доброй ночи, было приятно с вами познакомиться. До свидания, мистер Шин, - прибавила зачем-то отдельно, и совершенно смутившись, выскочила прочь из зала, даже не дождавшись, пока джентльмены ответят, откланяются, откроют ей дверь.

Оказавшись в комнате, Норма устало присела на кровать, свалилась на бок, стукнулась головой об изголовье. Мозг лихорадочно искал опору, зацепку, что-то такое спокойное и рутинное, ухватиться и зависнуть над бездной отчаяния и горя. Сняв очки и протерев ладонями лицо, девушка принялась раздеваться, проверять одежду. На удивление, чулки и юбка были хоть и забрызганы осенней грязью, но целы. Слава богу, не придется клянчить у чужих людей еще и носильные вещи. Правда, ночная сорочка все равно хозяйская - натянув на себя пахнущую мылом незнакомую и неродную ткань, Норма застыла босиком посреди комнаты, глядя на кровать, как на врага. Работа - это последнее, что у нее осталось. Развернувшись к столу, девушка зажгла лампу, пододвинула к себе письменный прибор и обнаружила, что блокнот остался у Кристофера. Упрямо усевшись за стол, Норма надела очки и вывела на чистом листе имя своего начальника и слово "отчет". Начала писать. Состояние стен и коммуникаций. Следы неустановленного жильца. Детектив Шин. Враждебное поведение. Где-то бомкнули часы, и она спохватилась: мамино вечернее лекарство!.. Ох - нет же

Наконец пришло осознание, и огромной горячей волной расплавленного металла горе захлестнуло разум. Уронив лоб прямо на непросохшие чернила, она расплакалась, отчаянно пытаясь заглушить всхлипы, обхватив голову локтями. Рыдания никак не желали прекращаться, дыхание сбилось, и в голове стало очень мутно, и где-то за этой мутной пеленой уже надвигалось - не сон, нет, - забытье.

Безумно странный день, который начался с желания Джона круто изменить свою жизнь. В итоге изменения оказались совсем не такими, на какие он рассчитывал. Завязав (почти) с алкоголем, молодой человек очутился в водовороте странных событий, который он себе и в пьяном бреду не мог представить. В большей степени его тревоги были связаны с Аделаидой фон Хексе, в грубой форме явившей Джону правду о том, что он не так уникален, как ему казалось, и почти беспомощен в этом новом для себя мире паранормального. Это пугало, но одновременно и интриговало, хотелось бежать прочь, вернуться в Бостон, и в то же время остаться и узнать об этом побольше.

Второй части безумного дня Джон серьёзного значения не придал. Он лично ничего необычного не видел в поведении соседа, да и доверял мнению хозяйки дома. Рассказ про маньяка мистер Харди и вовсе готов был списать на впечатлительность юной Нормы, едва не упавшей без всякой причины в обморок при их первой встрече. У доктора вполне мог быть стресс с такой-то работой, ну а о детективе Шине у Джона мнение пока не сложилось, однако рассказанное им, вероятно, так же имело логическое объяснение. В общем все события вечера вкупе с газетными вырезками Харди списал на весьма странное, но вполне возможное стечение обстоятельств. Так говорил трезвый рассудок образованного человека, однако в глубине разума мысли традиционно пустились в свободное плавание, создавая тревожные образы. К Джону вернулось то чувство беспокойства, когда он в каждом случайном прохожем видел угрозу, когда по десять раз за ночь поднимался с постели, чтобы выглянуть в окно, когда рука инстинктивно тянулась к рукояти пистолета лишь затем, чтобы убедиться в его наличии.

Джон провёл остаток вечера, разбирая старые письма. Между делом он достал те самые анонимно присланные вырезки из газет и ещё раз ознакомился с ними, затем ещё и ещё раз, стараясь составить в уме общую картину. Харди так увлёкся рассуждениями и домыслами, что и не заметил, как перед ним на столе оказался пустой стакан. Должно быть, он по привычке хотел налить себе выпить, пока работал, вот только весь алкоголь он уничтожил ещё утром. Около минуты Джон неподвижно сидел на стуле, смотря на пустой стакан. Потом он встал, надел свой плащ и отправился туда, где проводил вечера с самого приезда в город, ища по дороге оправдания своему слабоволию. Их не было.

Джошуа идет по бесконечному темному коридору, прижимаясь спиной к прохладной и шершавой каменной стене. В одной руке — факел, чадящий и роняющий капли огня, в другой — мачете. Где-то тут на полу должны быть ловушки. Наступишь, каменная плита чуть просядет под ногой — и последнее в жизни предчувствие, что сейчас произойдет очень плохое. А потом это плохое происходит и ты умираешь. Но надо идти — где-то впереди его ждет прекрасная Сибил. И опасность.
Смена декораций. Коридор кончается и выводит Джошуа в море песка. Ночь, пустыня, звезды. Легкий ветерок скальпирует макушки барханов, песок скользит по пологим бокам дюн со звуком, похожим на тихую музыку. Вдруг сзади — присутствие. Оборот, резкий до головокружения. Какие-то источенные ветром скалы и стройная женская фигура, облаченная в белый калазирис на одной бретельке. Красиво. Сибил? Нет, не она. И что-то она делает, но девушка стоит спиной, поэтому непонятно. Джошуа хочет подойти, но не может. Момент времени всё тянется и тянется, в воздухе сгущается мрачное предчувствие, а женщина уже начала поворачиваться к нему. Словно в толще воды на огромной глубине движения медленные и беспомощные, хочется отвернуться и не видеть, но взгляд неизбежно приковывается к кошмару и смотрит-смотрит-смотрит на провал черноты вместо лица девушки. Нет, это не девушка, это какое-то жуткое потустороннее существо и треугольный темный портал хтонического первородного зла каким-то непостижимым образом приближается к Джошуа, при этом оставаясь на месте и мучительно медленно засасывает в себя душу...

Джошуа проснулся в холодном поту и пытался сообразить где находится. Комната у родителей? Нет. Общежитие в кампусе? Тоже нет. Он сел, разрывая тенета ночного кошмара и медленная дрожь прошла вдоль позвоночника, возвращая восприятие обратно на улицу Вязов. Виски у доктора Кэнэван оказался очень хорош, односолодовый и темный; Джошуа решил, что, наверное, выдержан несколько лет в обожженных дубовых бочках и потом несколько лет еще томился в бочках из под хереса, что очень добавило благородства напитку как в плане вкуса, так и в плане цвета. Пожалуй, стоило себя ограничить парой бокалов. Но есть и плюс, не без удовлетворения заметил Джошуа: во сне ему приснился не кошмар про соседа и мертвую девочку, а какой-то странный кошмар на исторически-мистическую тему. Это уже неплохо, значит, алкоголь помог справиться с основным стрессом вечера и надо лишь сейчас хорошо поспать, чтобы избавиться от нездоровой компульсивности, которую молодой психиатр у себя профессионально диагностировал накануне.
Джошуа выпил стакан воды, перевернул подушку прохладной стороной вверх, лег на спину, немного закатил глаза вверх, в то положение, в котором они пребывают во время сна и мысленным усилием остановил внутренний диалог. Сон не заставил себя долго ждать.

Что-ж, оставалось лишь отдать должное мастерству Пэйшенс - всё было очень вкусным. Или, всё дело было в том что детектив практически не ел за день, и теперь организм упорно требовал своё? Скорее всего было верным и первое, и второе. Бутылочка хорошего алкоголя даже не смутила детектива - в конце-концов Поправка действовала из рук вон плохо, и вместо того, чтобы получать налоги с товаров те люди, которые должны быть мудрыми и расчётливыми загнали всю торговлю под полы плащей. Что-же, оставалось надеяться, что они скоро одумаются. А пока... Бывший служитель закона отдал должное "дымному" привкусу, по которому можно было определить настоящее шотландское виски. Да и самому виски - тоже.
- Что-ж... Всем доброй ночи, - Улыбнулся он, вставая из за стола. Проводил взглядом Норму, явно смущавшуюся остальных. Он вполне её понимал и... И сочувствовал. Наверное, это самое подходящее слово.

"Надеюсь, кошмары этой ночью никому сниться не будут" - Мысленно заметил Кристофер, уже переодевшись. После сытого ужина и водных процедур перед сном усталость стремительно накатила на детектива - и сейчас она была гораздо материальнее далёкого дома с полтергейстом. Но всё-таки он аккуратно разложил вещи и одежду на свои положеные места... И, поколебавшись пару секунд, положил револьвер на тумбочку рядом с кроватью. Теперь можно будет спокойно провалиться в сон, и на несколько часов постараться обо всём этом забыть. А то ведь... Так и с ума можно сойти.

ПОНЕДЕЛЬНИК, 4 ОКТЯБРЯ 1925 г.

Поместье Кэнаван, улица Вязов, Дэнверс

... "Понедельник - день тяжелый" - так обычно говорят, и данный понедельник решил во всем и полностью соответствовать этому утверждению. События предыдущего дня, подкрепленные изрядной дозой виски на ночь, обеспечили Джону, Норме, Кристоферу и Джошуа полную странными, тревожными снами ночь и омраченное похмельем пробуждение. Свинцово-серое небо и моросящий дождь за окном лишь усугубляли состояние и наводили на мысль укутаться одеялом и попытаться вновь уснуть, послав весь этот день ко всем чертям и вычеркнуть как минимум этот понедельник из своей жизни, памяти и судьбы, но у мироздания были свои планы и мнение на сей счет.

Поместье Кэнаван напоминало огромный муравейник или пчелиный улей - и не столько количеством находившихся в нем с это утро людей, сколько целеустремленной занятостью работающей в нем прислуги. Вот послышался перезвон посуды, которую перед завтраком готовила к подаче на стол Пэйшенс, вот - ругань миссис Ингерблотт с молочником, доставившим заказ с невероятным опозданием в пару часов. На небольшой лужайке перед особняком слышалась возня ее супруга, Вильяма Ингерблотта, судя по звукам, увлеченно что-то пилявшего, и сопровождавшего свои действия - или симуляцию оных - рассуждениями по поводу "этих ... ребанных вязов... зачем вязы, если есть дерева полезнее, мать их? у кого мозги с куриное ...узно, что засадил всю ... ребанную улицу ... ребанными вязами?!". Возможно, если бы каждый из четырех постояльцев хорошо отдохнул прошлой ночью, все эти раздражающие подсознание, а за ним и сознание звуки и обычные утренние шумы и не разбудили бы никого, но воспаленный изобилием мрачных мыслей и темных предчувствий разум болезненно реагировал на мельчайший раздражитель, коих ныне был легион в Поместье Кэнаван.

Дверь со звоном украшавшего ее витража захлопнулась, и спустя несколько мгновений раздался звонок - то ли молочник придумал новые контраргументы для спора с миссис Вилмой, то ли пришел кто-то другой; судя по тому, что за торопливыми шагами домоправительницы не последовало очередной порции ругани, это был не молочник. Дверь закрылась с не менее неприятным звуком-перезвоном, после чего на недолгие и благостные мгновения в особняке воцарилась тишина, которая, увы, длилась недолго.

Сначала Пэйшенс постучала в дверь к Кристоферу, поскольку тот жил на первом этаже, и, пролепетав: "Мистер Шин, доброе утро! Просто напоминаю, что у вас завтрак с доктором Кэнаван, через полчаса!", рыжеволосая ирландка повторила сию экзекуцию с Джоном и Нормой, занимавших апартаменты на втором этаже, и - в конце концов - с доктором Боумором, обитавшем на верхнем этаже Поместья.

Когда четверка наконец спустилась в столовую залу на первом этаже (или прошла в него в случае Криса), стол был уже сервирован на шестерых. Пэйшенс и Вилма суетились вокруг, наполняя его центральную часть серебряными кастрюльками, супницами и блюдами, от которых исходили ароматы добротной домашней американской стряпни - жаренные во фритюре драники, вареные кусочки кукурузных початков, рисовый суп с овощами, яичница-болтунья с кусочками хрустящего бекона, подсоленное и приправленное душистыми травами сливочное масло, несколько видов джема, горячие хрустящие хлебцы из сдобного теста. Хрустальные кувшины со свежевыжатым апельсиновым соком и серебряные кофейники стояли на отдельном столике, готовые поделиться своим содержимым с обитателями этого особняка.

Из своих апартаментов вышла и Мёртелл Кэнаван в сопровождении своей гостьи - молодой эффектной девушки, чей наряд сразу бросался в глаза своей яркостью и несоответствием пуританским стандартам Новой Англии (хотя и видно было, что одежда - явно высочайшего качества, такую на барахолке в Рыбном Квартале не найдешь определенно); на груди с непростительно для такого холодного и промозглого времени года блестел серебряный символ в виде креста, верхняя перекладина которого образовывала петлю. На запястьях - огромное количество браслетов с какими-то камнями всех расцветок и форм и тиснением в виде витиеватых символов на неизвестном ни одному из присутствующих языке. Броский, но качественный макияж подчеркивал ее небольшие, но очень выразительные карие глаза, яркая, явно не по утру, помада привлекала взор к пухлым чувственным губам, словно вморозившим в себя холодную, несколько презрительную улыбку. Улыбку, которую, казалось, Джон Харди запомнит навсегда - ведь именно с этой особой он встретился не далее, как вчера.

- Доброе утро! - бодро поприветствовала доктор Кэнаван своих постояльцев. - Прошу к столу, не стоит медлить. После событий дня вчерашнего вам явно стоит продолжить восполнение утраченных из-за нервного истощения и нестабильности калорий. Думаю, вы не будете против, если к нашему завтраку сегодня присоединится моя гостья и независимый консультант в сфере психических исследований*, Аделаида фон Хексе. Фройляйн Аделаида - австрийка, и ее взгляды, кардинально отличающиеся от привычных мне официально-научных часто помогают выбраться из тупика и по-новому взглянуть на исследуемую проблему. Я посчитала, что это - именно то, что нам сегодня нужно, если вы, по прошествии этой ночи, все еще хотите продолжить то, что мы начали обсуждать вчера - а именно разобраться со странными и противоречивыми происшествиями, свидетелями и участниками, а то и жертвами... - Мёртелл бросила быстрый взгляд на Норму, - кхм... вы стали вчера.

Граница между сном и явью оказалось более зыбкой чем обычно и в какой-то момент молодой доктор понял, что проснулся уже несколько минут назад и теперь просто лежит, вслушиваясь, в утренние звуки. Хорошо так лежать, осознавая, что дежурство отменилось. Даже похмелья как будто нет. Джошуа сел и понял, что поторопился с выводом: из головы словно кто-то нехороший отсосал всю околомозговую жидкость и мозг теперь при каждом движении как будто болтался в черепной коробке, отчего возникало ощущение какой-то муторности. Давно уже Джошуа так не напивался, пожалуй, в последний раз это было это было на выпускном вечере целую жизнь тому назад.
Охх, балансы в организме явно нарушились и хотелось выпить чего-то такого остро-пряного и мягкого одновременно. Надо Пэйшенс спросить, уж ирландцы-то должны знать о похмелье всё. Джошуа одно время водил знакомство с Бартлом О'Лири, который, бывало, употреблял по утрам какой-то коктейль из томатного сока, сырого яйца и вустерского соуса. Да уж, вот кто знал толк в злоупотреблении виски, так это братья О'Лири... однако, погруженный в свои ощущения, Джошуа не пошел к Пэйшенс, а продолжал праздно сидеть, пытаясь крепко вбить в себе голову очень правильную мысль о том, что не стоит мимолетная радость от дополнительной порции скотча ужасной и неминуемой расплаты на следующее утро. Хорошо еще, что не блевал. Или блевал? Подробности того как кончился вечер, размылись в памяти.

К завтраку удалось привести себя в порядок и Джошуа встретил хозяйку особняка с приемлемой степенью свежести и выбритости. Сложно было заподозрить, что утро понедельника началось для этого собранного и внимательного доктора не столь респектабельно. Джошуа с интересом оглядел "консультантку" и нашел ее интересной во всех смыслах. Европейка, красавица, изучает австрийских исследователей — впору присвистнуть от восхищения, но благоразумный Джошуа предпочел держать свои провинциальные манеры в узде, вряд ли их кто-то оценит.
— Весьма рад знакомству, — пробормотал он, стараясь не пялиться на анкх на груди девушки. Джошуа не сильно разбирался в символике древних цивилизаций, но этот крест, кажется, означает что-то неприличное. Одновременно фаллический и вагинальный символ, совмещенные в одном украшении с точки зрения австрийских нео-классиков не могли означать ничто иное как коитус. Интересно, что означает столь демонстративное ношение так сильно заряженного смыслом предмета? Вероятно, у анкха есть еще и какие-то другие значения — надо будет почитать об этом.

После того как начался непосредственно сам завтрак, Джошуа принялся намазывать тост джемом, очень медленно и тщательно. Аппетита еще не проснулся, но игнорировать еду было бы невежливо, поэтому надо просто присутствовать и символически поглощать небольшое количество пищи, больше налегая на общение. Помимо воли взгляд снова и снова возвращался к Аделаиде фон Хексе. Любопытная девица.

В сон настойчиво и неприятно врывалось что-то твердое и холодное рядом с рукой. Резко подняв голову, Норма обнаружила себя сидящей за столом. Разом пришло осознание того, где она и почему, - но серые предутренние сумерки за окном делали все вокруг и внутри серым и тусклым. Душа словно онемела, как онемел затекший в неудобной позе локоть.

Едва девушка успела перебраться под одеяло, в дверь уже постучала Пейшенс. Или это так коротко пролетело очередное забытье? Норма снова резко подняла голову, торопливо спрыгивая с кровати. От поспешности закружилась голова, она присела обратно, чтобы не упасть.

- Да-да, сейчас... - натягивать на себя вчерашнюю одежду, как обрывки прежней жизни, бессмысленно и необходимо. Будто со стороны она видела себя, не чувствуя своих собственных переживаний, и одергивала как строгая гувернантка: умыть лицо. Вымыть очки. Не делать несчастный вид, это же неприлично, мисс Гарристон. Спину ровно. Вот так.

В последний раз проведя рукой по волосам, девушка вышла в столовую. Взяла булочку, потом спохватилась и взяла под нее тарелку, присела за стол.

- Доброе утро, доктор Кэнаван, - она поздоровалась сначала едва слышно, а потом, поймав взгляд хозяйки, кашлянула и выпрямилась.
- Да, да-да. Я готова обсуждать... дить, - все еще сжимая в руке ненадкусанную булочку, она поискала взглядом Кристофера. - Я бы очень хотела получить консультацию специалиста по поводу произошедшего в том доме. Мне почему-то никто не верил, кроме... вот кроме детектива Шина. А тот, кто прячется в этом доме, он совсем психически больной человек!

Разум по привычке попытался подсунуть логичное объяснение, но теперь это уже было бесполезно. Опять будто бы со стороны Норма увидела все свои воспоминания - заново, с холодным ужасом. Смешавшись, она опустила глаза, поправила очки и взглянула беспомощно на фройляйн фон Хексе. Ей показалось, что женщина видит ее насквозь и смеется над ее глупыми придумками и неспособностью понять очевидные вещи.

- Я могу все рассказать, если нужно. Я готова, - мисс Гарристон постаралась придать своему голосу как можно больше твердости.

"Мистеру Шину" утро добрым не казалось, хотя, в отличие от спутников, с алкоголем он не перебирал. Тем не менее, вылезать из-под одеяла после вчерашнего категорически не хотелось, и даже перспектива сделать себе кофе не могла его выманить. Однако, воздействие остальных действующих лиц и невозможность, заткнув уши, всё это наконец проигнорировать заставили частного детектива со вздохом вконец замученного человека подняться на ноги и проводить взглядом звук шагов рыжеволосой Пейшенс.
- Ладно... Утро добрым не бывает, - Несколько филосовски заметил мужчина, отправившись в уборную, приведя себя в порядок и переодевшись в более привычный и аккуратный вид. А там было недалеко до завтрака - причём он был вполне-себе приятным... Уж точно по сравнению со вчерашним, состоявшим из одного кофе и целой кучи нервов.
Появление новой гости несколько удивило мужчину, хотя после представления всё встало на свои места. Да, вполне возможно такой взгляд со стороны им не помешает...
- Весьма приятно познакомиться, фройляйн, - Сдержанно кивнул Кристофер в ответ на представление, на время прекратив общаться с кофейником и кофейной чашечкой. Между делом бросив взгляд на Норму - она выглядела уже лучше, чем днём и вечером, и это было хорошо.

Ночь Джона была полна страданий. Алкоголем он не сумел заглушить переживания, связанные с пережитым днём, но лишь больше страдал от разрывающейся от боли головы. Каждый шорох за окном заставлял молодого человека, переворачиваться на другой бок, сжимая подушку вокруг разрывающегося черепа. К глубокой ночи состояние мистера Харди было столь паскудным, что он начинал подумывать о пистолете, оставленном в тумбочке у изголовья кровати. Вновь ему не хватило решимости, чтобы всё закончить. Сбросив с себя промокшую от пота пижаму, Джон умылся, принял ещё таблеток, которые его врач, доктор Симмонс, строго-настрого запрещал мешать с алкоголем, закрыл все окна, хотя и ненавидел находиться в помещении без притока свежего воздуха. Стараясь унять пульсирующую боль в висках, Джон уселся на полу в позу, которая в исполнении более гибкого человека называлась бы позой лотоса, закрыл глаза и попытался отогнать от себя все мысли, погружаясь во тьму и тишину. Это упражнение, на которое особой надежды у Харди не было, однако помогло ему погрузиться в сон.

Когда Джон был грубо разбужен, он обнаружил себя обнажённым и лежащим на полу в неудобной позе. Правая рука на время лишилась притока крови и совершенно не слушалась. Несколько минут не на шутку перепугавшийся Джон потратил на то, чтобы вернуть конечности какую-то подвижность. Голова всё ещё дико болела, да и состояние было отвратительнейшим. Более всего мистер Харди мечтал сейчас забраться в мягкую постель, под тёплое одеяло и продолжить столь бесцеремонно прерванный сон, но он догадывался, что настырная Пэйшенс побеспокоит его вновь, если Джон в скором времени не выйдет. Сущей мукой было приведение себя в порядок, особенно когда одна рука всё ещё плохо слушалась. Взъерошенные волосы никогда не выглядели столь хаотично, будто ночевал Джон в канаве с бездомными, а уличные кошки мочились ему на голову. Большие усилия и немалое количество пасты пришлось потратить, чтобы вернуть причёске элегантный вид. С тёмными кругами вокруг глаз ничего нельзя было поделать, а бриться левой рукой Харди не решился из-за высокого шанса порезаться. Даже одеться оказалось непросто, особенно сложно давалось застёгивание пуговиц. Но в целом мистер Харди справился и к назначенному времени явился на завтрак с хозяйкой поместья.

При виде госпожи фон Хексе настроение Джона ещё больше испортилось. Это была встреча, которой ему сейчас совсем не хотелось. Уж лучше бы доктор Кэнаван пригласила того маньяка, что живёт по соседству, но не эту особу, столь грубо манипулирующую разумом других людей. У мистера Харди так и не сложилось окончательного мнения на счёт Аделаиды - вчера он предпочёл размышлениям пьяное забытье. Так что Джон был единственным, кто как-то вяло помялся у входа, едва не прижимаясь к стене, в то время как остальные приветствовали госпожу фон Хексе, ещё не зная, какой это страшный человек.

- Доброе утро, - произнёс наконец Джон, присаживаясь за стол на максимальном удалении от Аделаиды, с которой он старался не встречаться взглядами. Тон мистера Харди, однако, красноречивее его самого заявлял, что утро никакое не доброе.