Оза | ходы игроков | Часть первая. Награда для Героя.

Жирные дождевые капли облизывали темный асфальт c наслаждением, тучи в небе клубились перезревшими гнойными прыщами, а непогода лишь злобствовала и ярилась. Дерьмо и сырость под ногами. После прогорклой темноты гнилого магазинчика, улица встретила Руслана зябкой стынью. Холодный ветер, горизонтальные капли дождя в лицо, темные насупившиеся дома и длинные червивые тени обняли заботливо.
Побрел вперед наклонив голову, пальцы болели и слегка почесывались отчего-то. Пронзительно хотелось домой.
Хотелось подальше, чтобы отмыться, чтобы смыть эту мерзость, блядь, ко всем чертям. Чтобы!
Дождь рыдал и нудил монотонно, глупые голуби подмигивали глупыми пуговичными глазами тщетно разыскивая среди луж крохи еды. Дерьмо и сырость, как уже сказано было…Повсюду! Дерьмо и сырость.
Все быстрее да быстрее, зачерпывая ботинками коричневую воду, пробирался сквозь плетение уродливых улиц ссутулившийся Руслан. Герой и отличник, известный Молодец, славный сын не менее славного своего отца. Гудиев Руслан Иванович куда-то бежал. Вперед, вперед и снова вперед. Торопился.

Капризная маленькая улица извернулась, и вывела на Невский каким-то непостижимым образом, - доисторическим хребтом доисторического чудовища ввысь взметнулся Казанский храм и его причудливая колоннада. Была когда-то такая мифическая страна Россея, улыбалась златоглавыми соборами, шпилями гордых дворцов вонзалась в небо…Однако. Руслану сейчас не до возвышенной прозы как ни странно. Бежит. Убегает. А его нагоняют.
Кто?
…Канал Грибоедова задремал в своих тяжелых мраморных берегах, тяжелая слюнявая вода поглядела на Героя откуда-то снизу недобрым глазом своим. Бычок проплыл по каналу, измокшая тетка в прозрачном дождевике устало пригласила Героя на экскурсию по городу. Некая размытая фигура почудилась за спиной. Стало страшно. Нужно вперед. Мокрой тетке зазывающей людей на экскурсии не понять.
…Да и какие вообще экскурсии, когда такой дождина беспросветный льет?!
Ну нах. Бежит.
А его нагоняют! Минуя Гостиный двор и дорогущие магазины, минуя теплое чрево радостного метро, куда ныряют издерганные люди. Сталкиваясь с прохожими. Игнорируя всякие там, в спину:
«- Хуле ты ядь под ногами с-сук…»
Бежит домой Осенний Герой. Минуя Аничков мост и навеки замерших чугунных коней, мускулистых таких будто с картины Валеджо, минуя розовое кружево дворцов и зелень загрустивших парков. Вперед. Вперед. Снова вперед рвется парень.

Потом. Остановился. Дух перевел. Площадь восстания уже. Холодный обелиск, Московский вокзал, запах дальних путешествий и пыльных поездов, унылые узбеки кучками возле метро трутся. Потерянные какие-то. Грустные такие люди…
Смотрят на Героя влажными глазами. Переговариваются о чем-то своем, одинокая грустная девушка продает подмороженные хризантемы в пластмассовом ведре. Пареньку, однако, сейчас не до хризантем.
Потерялся, забылся и поглощен быть может. Куда идти, к кому идти...и где он этот самый дом. Не помнит нихера, забыл ко всем чертям, лишь одна мысль голову сверлит. Опасность! Преследуют!!!
Перед глазами красочный плакат, яркий до боли, красивый будто пирожное в витрине.
«…От создателя Властелина колец. Фильм Питера Джексона. Хоббит. Путешествие Перегрина в один конец»»
…Почему-то, плакат кажется неправильным. И каким-то нехорошим.
И вообще, злоебучим таким, уж если по правде…

Вышел из магазина. Иду сначала. Хуёво мне, хоть и не помню почему. Шаг ускоряю. Потом ещё и ещё. Бегу уже, да. Башка болеть начала. Что-то сделать хотел. Не помню что. Домой надо, вот что. Мысли путаются. Бегу, уйти подальше от места этого пытаясь. Какого места?! Неважно. Просто подальше, куда глаза глядят и ноги несут, домой. Куда?! Туда. Вперёд. Бегу. Оглядываться нельзя. Острое ощущение, что кто-то там сзади идёт за мной, догоняет. Ускоряюсь. Врезаюсь в кого-то, вдогонку маты летят. Бегу. Нельзя оглядываться. Не выдерживаю. Рука болит, оборачиваюсь. Есть там кто-то, точно. Прибавляю скорости ещё, сворачиваю куда-то, запинаюсь. Падаю почти, но чудом каким-то равновесие восстанавливаю и дальше бегу. Вперёд. Только вперёд. Сбивается дыхание, не привык я к долгому бегу. Или просто день такой сегодня странный. Нихуя не помню, вот и странный. Хотя, может, и к лучшему, да. Просто бегу, без мыслей особых, рассуждений и самокопаний разных. Устают ноги, закололо в боку. Ощущение преследования стихает потихоньку, хоть и не проходит полностью. Нет дыхалки. Хуёво мне. Ещё пару сотен метров пробегу и всё, ёбнусь на землю и отойду в мир иной. Или просто череп себе расколю. Бегу пока что. Куда бегу то? Понятия не имею. Остановиться надо, а то сдохну. Останавливаюсь.

Упасть на землю хочется. Закрыть глаза и отдохнуть пару лет. Просто от того, что остановился, только хуже стало. Биология, блеать, никогда её не любил. Упираю руки в колени, стою, дыхание восстанавливаю. Раком стою, получается. Мал помалу сходит на нет обруч раскалённый, виски сжимающий. Не совсем отпускает, конечно. В боку покалывание прекращается, дыхание восстанавливаю. Рука только болит. Смотрю на неё. Блять?! Что за пиздец?! Кожа лезет, бурая и чёрная. Ожог какой-то ебанутый. Передрочил, что ли?! С хуем не то же самое, надеюсь?! Подавил искушение в штаны заглянуть. Распрямляюсь потихоньку, оглядываюсь, куда меня чёрт занёс. Просто так стоять, расслабляться и о здоровье печься нельзя, уверен в этом. Опасность была какая-то, догонял меня кто-то, преследовал.

Смотрю по сторонам. Площадь знакомая какая-то. Обелиск этот видел уже. Наверно. Вокзал тут рядом, вон чурки трутся. Смотрят на меня. Занятное зрелище, наверно. Взмыленный дрищ прибежавший откуда-то. Девка цветы продаёт. Не розы, не тюльпаны, не ромашки. И на мимозу тоже не похожи. Хуй знает, какие цветы, короче. Не разбираюсь. Кинотеатр зато. Реклама. Властелин колец. Путешествие в один конец. Что-то было недавно такой, с властелинами этими чёрными связанное, отдаётся вывеска болью в голове. Да и вообще не нравится. Мало того, что шестым чувством хуйню какую-то нехорошую от неё чую, так ещё и уверен, что неправильная она. То ли не Пидор Джексон этот снимал, то ли не Перегрин путешествовал, то ли вернулся он. Говорил кто-то, кстати, имя это недавно совсем, но пылающие виски не дают мысль до конца додумать. Вот колечко помню, хорошее такое колечко, надел его - и невидимым становишься. Мне бы оно сейчас не повредило, да. Гонится же кто-то. Бежать надо. Или не бежать, прятаться. Второго марш-броска такого я не выдержу, да. Но куда? К продавщице под юбку б залез, да не надёжным укрытием будет. Плюс, уверен почти, не понравится ей это, нахуй пошлёт меня. А то и ментов вызовет, "насилуют, блеать!". На вокзал? Так там чурки, среди них не спрячешься. Плюс, ещё не факт, что если к ним полезу, больших неприятностей себе не наживу. Ещё неизвестно, кто опаснее - они или преследователь. Или, может, предвзятость во мне говорит. Не нацист я, но предвзятость есть, да. Мир, любовь и дружба народов, конечно, но это ж чурки. Хуй знает, чего от них ждать.

Значит, кинотеатр только этот остаётся. С пугающим плакатом. Чутьё ясно говорит, что не надо туда соваться, не надо. Но когда я его слушал?! Не помню такого. А может и надо было, тоже не помню. Что ж. Туда, значит. Может в толпе затеряюсь или кинцо посмотрю, ага. Хоть и с неправильным названием. Ёбанные переводчики, блеать.

Кинотеатр заплеванный. Тесный гроб замкнутого пространства, коричневый потолок и запах многолетнего пердежа в помещении царит. Жирный парень по соседству пуская слюни жует попкорн, толстыми пальцами зачерпывая ядовитую гадость деловито работает челюстями. Словно робот, паршивый такой и гадкий. Набивает рот. Пережевывает. Сглатывает. Пускает слюни. Снова активно жрет…Шевелятся слизняками мокрые пальцы, желтые ногти с каемкой грязи почесывают угристый подбородок, маленькие поросячьи глазки ощупывают кинозал внимательным взглядом. Нехорошим таким взглядом, поганеньким уж если честно, словно липкая лента для мух. Опасным.
Люди входят в гребанный зал, люди смеются и пьют колу, а впрочем посетителей не очень много – дневной сеанс. Тухлый час вообще-то…

Тем временем. Нитка слюны течет по подбородку интересного соседа, желтые зубы энергично перемешивают попкорн в зубастом рту. Маленькие блестящие глазки внимательно высматривают кого-то. Хищно. Завистливо. Обшаривают зал. Снова и снова…Серый язык неторопливо почесал острый темно бордовый клык. Действительно, зубастый товарищ…не показалось.
Хрусть-хрусть-хрусть.
На периферии рассудка включается тихая сирена. Дзыннь-Дзыннь, Герой Неудачник, В соседнем кресле сидит мерзость, дзыннь-дзыннь, в соседнем кресле сидит простенькая и злая пародия на человека, пустота, вечная голодная тварь в обличие жирного мудака. Дзынь-дзыннь! Рядом с тобой!! Дяннь-дзыннь. Хуйня!!!! Ожидает чего-то.

…Как-то так получается, сурово и потустороннее, не понастоящему совершенно, но вот как есть. В этом кинозале грошовом, среди смеющихся пар и одиноких чмырей шестнадцатилетнех. Жрущая человекоподобная Дрянь. Надпись перед глазами всплывает, старенькая такая и знакомая очень… где-то, когда-то…игрок видел, выспренная хрень. «Тебе речеN телец».
«Телец» между тем сидит в зале и ждет кино, почесывает яйца задумчиво. Потому что Пидер Джексон такой хороший, охрененнный и невзъебенный совершенно…Или?
Пародия на человека продолжает жрать. Рядом с Героем. Хрусть-хрусть-хрусть, почесывая ширинку деловито, поблескивая тухлыми рыбьими глазами. Внимательно ощупывая пространство. Ожидая чего-то важного для себя.

Зашёл в кинотеатр. Машинально на кассе билет приобрёл, в зал прошёл. Сел. Мышцы, от бега уставшие, негой приятной разлились, расслабленностью какой-то весь организм отравляя. Неплохо. Очень даже хорошо себя почувствовал сразу. Сижу. В экран смотрю. Хорошее место, чтобы спрятаться, выбрал. Толпа, кино. Вот только фальшь какая-то в месте этом ощущается. Да и сосед странный попался. Жирный, да неряшливый. Сразу захотелось его Пиппином окрестить, отчего-то.

Поглядел на него с неодобрением явным. И вновь на экране сконцентрировался. "Тебе речеN телец". Слова эти знакомы смутно и, почему-то, ассоциации с расчленёнкой вызывают. Трейлер ужастика какого-то нового, но мною совсем позабытого, показывают? Может быть. А может и нет, кто знает. Не так-то это и важно. А вот то, что сосед реально раздражать начал, это уже реальная проблема. Сидит, слюни пускает. Палит по сторонам глазками своими. Яйца чешет, да этими же, и без того не самыми чистыми в мире руками, попкорн загребает и жрёт. Долбоёб какой-то, право слово, на психа, к тому же, похожий. Связываться не хочется с ним. Хотя и бесит уёбищностью своей реально.

Выпрямился в кресле я. Заозирался. Не хочу с ним рядом весь сеанс просидеть, отвращение со страхом опасливым ощущая. Некомфортно в такой компании находиться. Найти бы место свободное, да пересесть туда. Людей немного - дневной сеанс ведь. Главное, дождаться того момента, когда зрители новые заходить перестанут. А то займу чужое место. Скандал выйти может. Ни к чему мне сейчас внимание чужое к себе привлекать.

Странный сеанс, странное время, фальшивое такое, будто ириска в дешевой пластиковой обертке – липнет на зубах, вызывает пакостную ноющую боль. Неприятненькое такое чувство. Ненастоящее. И еще…опасное, что ли.
Посетителей не очень много собралось вообще-то.

Какие-то малолетки вперлись, безжалостно пересыпая свою речь громким безжалостным матом, словно волной окатило Героя…уя, нихуя, дохуя и прочие эпитеты цветастые резанули по ушам. Громкий гогот и новая порция отборного мата.
Яркими суетливыми птичками впорхнули в помещеньице две девчонки, - звонкие такие и румяные барышни, будто матрешки с витрины на Невском, красивые очень, задорные. Будто глоток свежего воздуха в тесном червивом гробу. Прыгающий пацан лет семи с замученной мамашкой своей уселся сзади, - и тут же по креслу забарабанили нетерпеливые мелкие ноги, лопнула жвачка под ухом, послышался пронзительный вопль. «А я хочу Кооооолу!!!»
Унылый ботаник лет двадцати, словно срисованный злой рукой с самого Героя, тяжело двигая тонкими ногами вошел в зал. Сгорбившийся, прыщавый, одетый бедно и без вкуса. Жалкая пародия в общем, обидная и злая будто шарж нарисованный пьяным художником.
Боязливо оглядев зал, подросток присел на кресло рядышком, потным испуганным взглядом окинув самого героя. Жирдяй по соседству принялся ковырять в носу увлеченно, периодически доставая что-то из носа, разглядывая с ленивым интересом и вытирая об обшивку сиденья, затем.
Еще кто-то вошел, Помеченный не разглядел, свет погас, свет умер и тихонечко сменился обжигающей темнотой, предоставляя место для рекламных роликов. Ожил экран, кто-то рядом захихикал.
« А я хочу колу!!!» - Снова огласил кинозал звонкий, требовательный вопль. Снова детская нога ударила со злостью по креслу. Потом мальчонку заглушила музыка – рекламировали какой-то боевик.
Затравленный паренеу по соседству, вытирая дрожащими руками собственные очки тихонечко наклонился в сторону героя. Прошептал хрипло, посверкивая тревожно блеклыми глазками своими.

- Даже не думай об этом, огрызок хренов, будешь ерепениться, скормлю тебя дяде Мише, ять. От тебя одни проблемы, ять. Сиди на жопе и не дергайся. Ять. Ублюдок хренов…в кино он приперся… Ять, ..дарас безымянный...тоже мне киноман, ять. Кольцо ты конечно же просрал, хворый, а что насчет Тавро?

Эх... А фильм всё не начинался, да не начинался. А я сижу, да по сторонам гляжу, свободные места высматриваю. А их с каждой секундой всё меньше и меньше остаётся. Школота какая-то зашла, потоком брани всё сопровождая, оставив после себя жгучее желание подняться и прочитать им нотацию на тему "Хуле вы материтесь, дети?!". Мамашка ребятёнка приволокла, тут же вой поднявшего. И какой-то унылый и прыщавый ботаник, кого-то весьма не слабо напоминающий, рядом место занял. Теперь не встанешь и не пересядешь даже, никого при этом не побеспокоив. Впечатление, будто окружили меня, специально. Зачем? Кто знает. Паранойя, ведь. Рациональных объяснений не требуется. Но настроение и без того долгим бегом, да странным соседством, испорченное, становится ещё хуже от этого воя за спиной, бессмысленного и несвязанного потока мата, произносимого ещё даже не начавшими ломаться голосами, да ещё одного странного соседа, появившегося по другую руку от меня.

Темнеет экран. Вновь крик сзади раздался. Реклама пошла, заглушила. А новый сосед, воспользовавшись моментом, наклонился ко мне в темноте. И сказал что-то дикое, смысл чего лишь через пару мгновений до меня дошёл. Да и то не весь.

Удивился я. И душа отчего-то в пятки ушла. Не каждый день случайный сосед хуйню какую-то нести начинает. Может это, он за мной гнался? А нахуя? Не ясно. Может, правда, по мобилке столь резко говорит. И тогда не моё это дело, какой бы он бред из уст своих не извергал. Может в ММО каком зависает, кольца, тавро какие-то. Или Властелина этого самый большой и главный фанат. Так его любит, что даже дядей Мишей называет. Ясно одно - я его не знаю, значит вряд ли ко мне обращается. Хоть чувствую, что именно ко мне. Может путает с кем-то, на крайняк. Узнать-то точно лишь одним способом можно. Спросил парня этого, стараясь максимально твёрдым тоном говорить:
- Ты это мне?

- Дибил, ять! Кому ж еще, ять, козел глумливый!? – Выплюнул ботаник пережевывая жвачку во рту с чавканьем препротивнейшим. Бравада вообще-то и поток бранных нарочитых слов, будто у школьника незрелого, пересмотревшего американские боевички в свой выходной. Чавканье и сердитый блеск глаз, как у крутого шерифа в кино, или как у Нео из матрицы. Доморощенный герой. И можно было бы подумать что все это глупость, что все это нелепость и ошибка вообще-то, что школьник заигрался там, батан мудячить из себя чего-то пытается. Самоутвердиться как-нибудь, перед девочками сиськастыми павлиний хвост свой распустить. Но нет…дело серьезнее сейчас.
Темные провалы зрачков, рассеянный блеск пронизанных сизыми венками белков. Только радужки здесь нет. Темные пустые пропасти глаз, за ними таится первозданная колючая мгла. Две пульсирующие дыры на лице, очечки перемотанные кусочком изоленты на переносице, ряд красноватых нездоровых зубов. Улыбается Ботаник. Демонстрирует свои глазки Руслану, раздумчиво почесывая кончик усеянного рыжими веснушками носа.
Такой смешной вообще-то паренек, как одуванчик в сентябре на тоненьком рахитичном стебле, весь какой-то хилый и дурацкий, с тонким пушком рыжеватых волос на голове. Прыщавый, сутулый, одет безвкусно, веснушки всю крутость портят. А из неправильных глаз нечто смотрит, жутковатенькое такое такое, пакостное..

- Ты учти ять, козленок, мне плевать как и где…Мне вообще плевать, понимаешь, бородатая твоя рожа. По хорошему или по плохому, но Тавро ты нам сучок зеленый вернешь. Дядя Миша может устроить эти дела по плохому, или, значит по хорошему, как я уже сказал. Всяко разно. Меня вообще не дерет как…Но ять у тебя два часа в запасе, пока этот говнофильм не кончится. Я, ять, не для того из…(абра-кадабра непонятных здесь последовала)...сбегал. Мне нужно Тавро. Оно у тебя. Следовательно, ты нам его должен вернуть. Пожа-а-а-алуйста!
Проблеял с издевкой. Потом спросил уже по серьезному, с любопытством даже, с нескрываемым живейшим интересом.
- А че этот поц такой мелкий, ну, которого седой гомосек соблазнить пытается? Ты на чо вообще время тратишь, придурок?

Чего, блять?! Чего за хуету он нести продолжает, теперь уж точно мне говоря? Наркоман, штоле? В глаза ему, мудаку, заглянул. Ну точно, зрачки настолько расширены, что радужки даже не видно. Охуеть мне повезло, рядом с наркоманом сидеть. Отодвинулся чутка, к толстяку поближе, от долбоёба второго подальше. Смотрю внимательно на него. Мало ли. Откуда я знаю, что говно это упоротое вытворять начнёт? Щас решит, что от меня толку нет, да ножиком пырнёт, карманы обчистит. Хоть и не видно у него холодного оружия в руках. Но вымогает что-то, тавро какое-то, точно. Может наркотик новый? А хуй этот в том, что я у него дозу спёр, уверен? Вполне может быть, да.

Сглотнул комок, в горле застрявший. И ведь не сбежишь. Пока толстяка этого перешагивать буду или через сидение перелезать, что угодно со мной долбоёб этот сделать успеет. Аккуратней с ним надо быть, короче, не провоцировать. Ещё раз сглотнул. И разговор наш с ним, столь неудачно начатый, продолжил, ему до крайности вежливо и мирно говоря:
- Парень, ты это. Меня с кем-то путаешь, точно! Не брал я ничего у вас. Да я тебя в первый раз в жизни вижу! И не гомосек это, а Пендальф!

Замечание про пустую трату времени мимо ушей пропустил. И тихо и без движений резких руку правую, обожжённую на подлокотник между нами положил. В случае чего, хоть зацеплюсь, скорости себе для рывка придав. Мало ли. Вдруг договориться не получится.