Сидит. Курит себе тихонько, всасывая сквозь смотанную бумажкой табачную прессовку свою порцию яда – еще несколько затяжек, еще несколько секунд. Миг. Шипение тлеющей бумаги, самого её уголка. Миг. Серый пепел, фатально, изящно, артистично падающий в пепельницу. Миг. И вот он, сидит, курит себе тихонько новую сигарету, сунув в самый уголок своего рта, спрятанного под некрасивой, рубленной бородкой.
Смотрит на всю красотищу, что протягивается за тонированным окном феерией темно-синего, черного, коричневого и чуть-чуть зеленого. Нет. Эта страна, конечно, хороша. Но ей не хватает твердой руки, правильного использования её ресурса. Вот придет какой-нибудь Федоров к власти. И будет.
А что будет?
Неужели я и вправду так считаю? Хм. Вот съездил я в Руанду. Помогал – убивал. И что? Неужели что-то изменилось, стало лучше? Хм. Не-а. Ни чуть. Тут надо, наверное, уровнем другим воздействие организовывать. Так сказать, «срезать верха», совсем, с корнями срывать. Чтобы больше ни-ни. Власть народу, мать твою. Хотя. Атавистичные задатки не вырвать. "Не вырубить топором". Власть развращает, власть убивает. Даже если ты - маленькое ничто с автоматом в руках и гипотетической короной на голове. А в голове - ветер сухой, да золотой трон перед глазами плавает, сука, мерещится.
Гнилое это дело, вонючее. Как болото топкое, в котором бултыхаться гадко, да только поспорил ты – барыш большой. Попробуй сначала удержись, да. А мне что? Мое дело простое, я человек маленький. Стреляй, в кого скажут. Делай свою работу. Только потом руки от крови не отмыть, даже с самым ядреным мылом. Потому что кровь – она такая. Она навсегда остается. Как клеймо.
Не причинить вреда, все дела. Клятву давал же. Гиппократа. Лжец поганый, хм.
Выполз из машины, когда остановились. Мусоля сигарету, огляделся. Поправил лямки все, причиндалы свои.
- Хм. Ну пошли, что ли, боевики, блин.