Руслан и Людмила | ходы игроков | ⬅️ Запад. Ростислав, Садко, Марья.

  – Я в любовях не очень разбираюсь, – ответил Ростислав, расседлывая коней. – Но я так думаю – не бывает её, любви, чтобы сразу-то. Людмила княжеская дочь – за кого скажут, за того и выйдешь. Думаю, ей бы радоваться, что за первейшего богатыря выдали, а не за кочерыжку какую непонятную из неметчины заради союза. И не видел я что-то, чтобы она очень уж такому жениху кручинилась. А люб в самом деле был или не люб... Это по-настоящему только через год-другой сказать можно. Не бывает людей, чтобы как ложка в ложку вкладывались – всем притереться надо. Да и просто понять – каково это, на двоих жить. А то многие же думают, что это как раньше, только веселее, а оно ведь не так. Бывает, что на свадьбе друг в друге души не чают, а после охладеют или разругаются. А бывает, что и наоборот – вроде и жених смурной, и невеста какая-то настороженная, а потом присмотрятся, найдут друг в друге такое, что не разлепятся уже никогда.
  Потом он помолчал и добавил:
  – У меня была жена. Мы хорошо жили.
  Но спохватился, что спрос был не об этом.

  – Нет, не думаю, что Людмила бы на такое пошла – так жениха и отца предать. Если бы все на это указывало – я бы и тогда посомневался, что дочь Владимира такая змея подколодная может быть. Не верится.

  Разговор, впрочем, перешел на него.
  – Да любым оружием, – пожал он плечами. – Чекан, копье, лук, сабля, меч... Ну, разве что палицы не люблю – пока размахнешься, враг и ткнуть тебя от скуки может. Да не в оружии дело в бою. Дело в том, кто готов насмерть биться, а кто нет.
  Вопрос про врага его озадачил на некоторое время.
  – Да был один богатырь в степи, Самогур-половец. Сходились мы не единожды, но каждый раз я видел, что он сильнее, и отступался. Но я тогда молодой был, а он – в самый раз. А теперь я в самый раз – а он старый. Может, нынче по-другому бы вышло. А тогда повезло, а то бы и не говорили мы с тобой сейчас.

  И на вопрос про слабое место он тоже дал ответ не сразу.
  – Знаешь, такая игра есть. Садятся двое друг напротив друга, один в ладоши должен хлопнуть, а второй – вещь с земли поднять, ежели поднимет быстрее, чем первый в ладоши хлопнет, то выиграл, а ежели тот его словит – то проиграл. Вот в неё я, бывало, часто проигрывал. А в другие – нет. Вот и Руслану проиграл – стрелял я так же метко, как он, только не так быстро. Но это-то ты вряд ли поправишь – какой уж уродился, такой и уродился. Поздновато мне себя перекраивать, пора уж носить, какой я у себя есть, – усмехнулся он. – Не за легенды мы боремся так-то.
  Потом он оглянулся, прищурившись.
  – А что мы все обо мне да обо мне! У тебя-то какие еще таланты потайные? Кроме как по зайцам первой стрелой попадать да от леших бодрости черпать?

Все ответы по нраву Марье пришлись.
- Не за легенды – это хорошо. Не кичишься своими заслугами, это в делах ратных всегда похвально. Они сами налипнут, легенды-то, если и в бою славен и человек хороший. Перекраивать тебя не будем, уговорил, - Марья засмеялась и подала кусок мяса, нанизанного на шпажку, зажаренного до корочки хрустящей.
– Таланты такие потайные, что и для меня тайна. Поживём, увидим, - уклонилась от ответа колдунья.

Хрустим, отдыхаем и дальше по тропе, через лес. Он же кончится когда-нибудь!

Вы отдохнули, тут и вечер подоспел. Спать легли, как спали ... ну так и спали, ничего с вами за ночь не приключилось, хотя могло бы. А тут и утро. Тропа дальше ведет, к югу уходит, лес и топи огибает, значит. Потом вы на опушку выбрались, почти сразу как отъехали, часа, наверное, не прошло. Здесь у тропы вашей развилка. Налево - еще дальше на юг, там деревенька виднеется. Направо - на запад и вглубь леса.

  Ростислав пожал плечами.
  – Поехали в деревню? Там и поспрашиваем – и вообще, и про отряд, и дорогу лучше расспросим.

Марья возражать не стала. В конце концов, это его история. Она примет любые условия. Хоть в топь, хоть в пир.

Эта деревенька явно побогаче. Тоже, конечно, не стольный град, но здесь нет землянок, все дома. Кое-где заборы вполне исправные, люди одеты тоже получше. Здесь есть корчма и староста Евстафий. Который вам будет рад, поскольку явно совершенно, что скучно ему здесь и вечера коротать не с кем.

Евстафия вы в легком подпитии обнаружите в корчме, в обществе заезжего купца Путяты, тоже не слишком трезвого.

  Ростислав рассудил, что разговоры с пьяными мужиками – это не для Марьи. Было понятно, что если говорить с этими Евстафием и Путятой – наверняка придется с ними же и пить.
  – Давай уж я с ними поболтаю. А ты посмотри, кто тут в деревеньке еще есть. Может, кто что видел.
  Поприветствовав хозяина и гостя, Ростислав спросил, не найдется ли чего промочить горло с дороги.

Брага найдется, а больше они ничего тут не держат :(
Засим богатырь приглашен на общение со старостой и с корчмарем потому, как кроме рябой девки-прислужницы, кстати, довольно грязной с виду, никого больше в корчме нет.

Марья оставила Ростислава и прошлась в одиночку по деревеньке, коня оставив на постоялом дворе.
Оглядеться, чем живут, что за слухи по деревне ходят. О местах здешних пораспрашивать, чем приметен этот край и не случалось ли иноземцам сюда захаживать?

Небогато тут живут. Скотину пасут, огороды возделывают, в лесу и на болоте кое-что собирают. Иноземцев тут почитай раз в год видят (давно уже не видывали), ну и ... про княжью беду не слыхивали.

  Ростислав представился не шибко пышно, мол, воин из Переславля, еду по княжьему наказу на Запад. Поднял чарку за знакомство. Даа, после княжьей медовухи брага, конечно, была на вкус не очень, но он вообще был не слишком прихотлив.
  Сразу бросаться выспрашивать он не стал – так разговор не получится. Надо, чтобы ты людям глянулся, да они тебе глянулись – тогда и пойдет, как по маслу. Главное, чтоб к тому моменту они наполовину уже под столом не оказались.
  – Ладная у вас деревенька. Так-то оно в большом городе, на первый взгляд, поинтереснее живется, да больно суматохи много. Плюнуть – и то нельзя, в кого-нибудь непременно попадешь, да разговоров будет – почто плевал, да какой умысел имел, да чего этим сказать хотел. А у вас тут вроде все спокойно будет. И живете не погано – дома справные.
  На самом деле все было наоборот – в городах-то люди всякого повидали, пресытились, это в деревнях если что происходило, так уж будут это обсуждать и обсасывать неделями. А в городе что? Посудачили вечер и забыли – это если вообще заметили, много же всего происходит. Но по правилам полагалось деревню похвалить и подчеркнуть её достоинства. А то подумают: задается богатырь, ну, и не скажем ему ничего.
  – А что ж дальше к Западу от вас? А то мне в соседей порассказали всякого – и кикиморы тут вокруг, и болта непролазные, с огоньками, и Соловей Разбойник дуркует. А на дорогах, что делается? Ты, мил-человек, – обратился он к Путяте, – куда-откуда едешь? С Запада же, выходит? Небось в Киев по делам торговым?

  Интересовало-то его всё то же – не было ли чего подозрительного, да про тот конный отряд – не проезжал ли часом. И теперь он решил подождать, когда разговор повернется так, что на эти темы уместно будет свернуть.

Путята едет с юга. В Киев по делам торговым. Ткани везет. Из королевства равенского. Вернее, с юго-запада. Через леса-болота надо быть психом, чтобы ехать. И проводник нужен из местных. И он вместе со старостой тебе с удовольствием объяснят, что дальше на запад леса-топи, там действительно опасно и, главное, телеги не пройдут. Верхами можно с трудом. Пешим легче даже. Поэтому торговый люд туда не хаживает. Люди, да, живут. Частью считаются под князем киевским, частью под владимирским, волынским или ужгородским, но туда дружинники тоже не особо шастают - во первых, можно заблудиться. Во вторых, брать с той голоты особо нечего. В тех краях и нечисть водится, поэтому кто там живет, должен с ней бок о бок выживать и княжьих дружинников они особо и не боятся. А кикиморы, да, змеи всякие о трех головах, наги, Соловей - то в глуши водится и еще всякой нечисти три дюжины с половиной имен. Но с ними кто познакомится, тот им и обедом станет, посему, значит, доброму человеку о них и сказать-то нечего особо.

А никакой конный оружный отряд тут не проезжал.

Пока Ростислав в корчме выманивал информацию за хмельным разговором, Марья по деревеньке прошлась, ничего не приметила особенного. Живёт люд своим чередом, особо слухами не радуя свой ум, да волнения извне через себя не пропуская.
Остановилась у околицы, где не видно никого, села на травку, достала свою тарелочку. Яблочко кинула.
- Эх, покажи-ка мне невесту Людмилу, что женой не побывав, уж вдовой приходится. Друг, али недруг рядом. Жива ли, здорова...

  – А что насчет проводника? – спросил Ростислав между делом. – Кто ж согласится в такую глушь вести? Есть такие храбрецы у вас разве?
  Легкий путь – не всегда правильный. Ростислав вспомнил, что сам Марье говорил: похититель-то уж наверное подальше от городов держался, по глухим местам пробирался. Иначе раз заметят – и всё. Нееет, он хитрый. Он мог глушью пройти. Только без проводника там и правда делать нечего. И зерна надо для коней побольше взять – в лесах да болотах пастись особенно негде, а кони-то еще пригодились бы.

Проводника это можно. Есть тут парнишка один, Доброжир, он на болота шастает часто, хоть люди в селе спорят давно, когда же его леший слопает. Но ничего, пока вот живехонек. Можно у него спросить, хотите, за ним пошлют.

Марья видит на тарелочке ... Людмилу она никогда в жизни не видела, а портретов в княжьем тереме не имелось. Но видит она статную женщину, молодую, с косой. Со спины. Стоит у окна, дом каменный, высокий потому, что в окне виден лес и вечернее солнце откуда-то сбоку, то есть, смотрит окно, видимо, на юг. Вроде как женщина не ранена и (опять таки со спины) сильно больной тоже не выглядит.

  – Да пока не требуется, – ответил Ростислав. Решение было важное, он подумал, что стоит такое обговорить с Марьей.

Нашла Марья Ростислава знамо где. Довольна осталась, что не напился хмеля до дурной головы, всё-таки не на свадьбе, тут миссия иная.
Выслушала его, о том, что прознал.
- Ну, коли совета хочешь, то я бы искала места более цивилизованные, - тут же поправилась, вдруг, слово непонятное окажется (эка чудной русский язык). – Более развитые и процветающие. Людмила сейчас не в болотах топких, не лесах дремучих связанная на загривке коня трепыхает. В доме она каменном, да высоком. Такие нужно искать. Замки-то у вас строят, али нет ещё? Не могу сказать точно, где пленница, но точно жива, здорова и порадоваться солнцу возможность имеет.
Марья достала тарелочку свою.
- Видишь, блюдо это сказочное. Оно и показывает мне Людмилу. Лес перед домом высоким. Не заметно такое здание быть не может. Хотя, возможно, оно единственное и торчит где-то в местах глухих, построенное колдуном-извращенцем.
Почему она извращенца приплела, даже самой себе бы не ответила. Сама в плену побывала, знает, что хорошего и приятного от похитителей не жди. Раз уж любят неволить человека, значит извращение, не иначе. Она вручила тарелку с яблоком Ростиславу.
- Погоди-ка, - Мари в сумку свою руку опустила. – Ты пока крутани яблоко по дну и подумай о невесте, представь её. Ты знаешь, как она выглядела. Представь!

Мари достала из сумки необычный прибор. Хотя необычным он мог показаться только Ростиславу. В руках у неё была коробочка в которой странно и хаотично дёргалась стрелка или вовсе замирала на месте, как не верти эту странную штуку.
- Н-да, к заветной цели это нас не приведёт и законы физики здесь полная профанация. Ох уж эти сказочки. Ну, что там у тебя?

// Мы не меня ждём?

А... тарелочка...
Та же картина.

Марья видит на тарелочке ... Людмилу она никогда в жизни не видела, а портретов в княжьем тереме не имелось. Но видит она статную женщину, молодую, с косой. Со спины. Стоит у окна, дом каменный, высокий потому, что в окне виден лес и вечернее солнце откуда-то сбоку, то есть, смотрит окно, видимо, на юг. Вроде как женщина не ранена и (опять таки со спины) сильно больной тоже не выглядит.

  Ростислав покачал головой.
  – Людмила ли это? Может да, а может, нет. Если тот, кто её похитил – колдун, так ведь и морок навести какой может, чтобы со следу нас сбить. А может, она вообще не на Западе: раз на юг смотрит, то значит, на Север её увезли, верно? Но мы-то на Запад поехали. Стало быть, нам пробираться пусть и по дремучим лесам. Проверить надобно. Ежели Людмила и вправду в замке каком – отыщется рано или поздно, замок не иголка. Молва пойдет. А вот ежели где в глуши, то кто кроме нас там побывает да расспросит? Никто. Неохота и мне по буеракам пробираться, но... надо.

Проводник ваш, Доброжир, оказался юношей лет двадцати, не худым совсем, даже слегка наоборот и сразу, с ходу заявил, что с утра он вас на болота и поведет. Так что у вас есть возможность задать ему пару вопросов перед дорогой если хотите.

- А скажи-ка нам Доброжир, неужто так деньги любишь, что в гиблые места провожатым ходишь? Небось опасное дело, риск большой. Много раз путь прохаживал? Нет ли там приметного чего, о чём рассказать, да показать хочется. Зона какая аномальная, ну, то есть, необычная или вдруг живёт там кто отшельником диким? И ещё расскажи, есть ли где в округе дома добротные, высокие да каменные? Или ты так далеко не хаживал, да не знаешь ничего, окромя болот да чащоб? - к Ростиславу повернулась, шепнула. - Если смышлен окажется, да знает много об этих краях, может мальчонка с собой возьмем в путь дальний, чего ему тут ловить?