Schenk mir ein Wunder | ходы игроков | 2: Прогулка

Ситуация складывалась дурацкая. С одной стороны, они как завзятые лиходеи напали на абсолютно левых людей. С другой, Роб нутром чуял, что загадочное послание, Стоячий камень и этот сембиец как то связаны с силами, угрожающими Долинам.
Однако с этим наемником нужно было что то делать, и быстро - пока еще кто нибудь не решил прогуляться по тракту. Но вот так запросто умертвить человека означало встать на одну ступень с теми подонками, что здесь же, не так давно хладнокровно казнили случайных свидетелей. К тому же Роб все еще считал, что его слово что то да значит.

- Слушай, мужик, - обратился он к наемнику. - Понимаешь, какое дело - убивать мы тебя не хотим. Но и отпустить, чтоб ты бегал по округе и поднимал шум, тоже не можем. Поэтому у меня есть для тебя два варианта, на выбор - либо мы тебя уложим в сыру землю, чего ни нам, ни, наверное, тебе, не хочется. Либо свяжем и отведем в одно место, где ты тихо и спокойно посидишь пару дней, пока все не уляжется. Потом мы тебя отпустим на все четыре стороны, добро все твое вернем. Может даже денег сверху дадим, в качестве этой... конь-пень-санкции. Но это не точно. Видишь ли, ты случайно влез в крутое дерьмо, и, поверь, ты даже спасибо потом скажешь, что оказался в стороне когда оно полезет наружу и начнет вонять.

       – Сколько? – Сразу же спросил наемник, но потом поправился, – В смысле, я конечно согласен, раз выбора все равно нет. Но, вы же понимаете, что времени у вас в обрез? Если мы завтра не вернемся, или хотя-бы, я не вернусь, то у Арриго возникнет очень много вопросов. Выяснить, кто и когда выходил из Эссембры, вообще не проблема. Твоя нога теперь тоже намекает на то, что вы не просто так гуляли. – Воин наконец свободно опустил щит.

       – Может быть, согласитесь на начальное предложение? Я забираю лошадь, записку и спокойно еду дальше. Гарри, допустим, решил проверить дорогу дальше, в сторону Хиллсфара, а я вернулся. Доказательств у меня никаких, что вы сделаете с телом я не узнаю, соответственно, обвинить никого не смогу и закон вас не настигнет. Что касается других вариантов решения конфликта… ну, они у вас в любом случае будут. – Наемник пожал плечами.

Ситуация солдату так же, определенно не нравилось. Сначала они отпустили стрелу, а теперь решили сохранить жизнь свидетелю. Если ты делаешь что-то, то уж доводи дело до конца. Возможно это жестоко, но мир в обще не справедлив. А так ты сохранишь от возможных неприятностей свою шкуру и шкуры своих товарищей. Здравый прагматизм наемника давал о себе знать. Но Роберт дал слово этому человеку…и с этим придется смериться. Один раз его чутье уже спасло их от опасности. Но все равно Боруса не одобрял этот поступок. Но оружие все-таки опустил.

- К сожалению, тебя мы не отпустим сразу. Посидишь немного в землянке в лесу. Расскажи все что знаешь о купце что тебя нанял.

После разговора Боруса предложил Робу завязать пленнику глаза перед тем как вести его на место временного задержания.

      — Землянку, надеюсь, мне не самому рыть придется? — Наемник криво усмехнулся и вытащил из ножен кинжал, кинув туда-же, где лежал меч. Следом за кинжалом последовал и обычный нож, что обнаружился в сапоге.

      — Арриго сам из Яунны, насколько мне известно, не из столицы. Торговый дом «Халбрейн» или «Товары дома Массари», как то так он называл. Может он и не глава, но скорее всего семейное дело. Но, тут он вроде как главный. Денег у него хватает, покупает в основном древесину. Продает и возит заморские товары вглубь долин, но сам с караванами не ходит. Постоянно в Эссембре, иногда уезжает. Думаю, он бы и из самой Яунны или Ордулина работать смог, но видать ближе к делу ему удобнее. Ходит, всем интересуется, причем, не только тем, что торговли касается. Видать почву прощупывает под дальнейшее развитие отношений. Вроде и с лордом местным, как там его… в общем, с ним самым встречался. Нас нанял для всяких поручений, чтобы спину прикрывали, да глаза открытыми держали и уши навострили. Обо всем велел докладывать. Ничего важного доселе не поручал.

- Рыть не придется, все уже вырыто до нас, - проворчал Роб, отматывая веревку от припасенного заранее мотка. - Лапы давай сюда.

Цыкнув на пса, который в отсутствие других приказов крутился рядом и враждебно скалился на пленника, охотник скрутил тому руки за спиной.
- Стереги, - приказал Роб собаке, и та послушно заворчала, прижав уши и плотоядно сверля наемника своими желтыми глазищами.

Нужно было хоть немного прибрать за собой наведенный беспорядок. Первым делом Роб перетянул кровоточащий порез на ноге. Штаны было не жалко, еще одна заплата просто затеряется на фоне остальных.
Затем он бегло проглядел вещички пленного.
Времени полностью устранять следы кровавого спектакля не было, так что Роб обошелся минимальными мерами. Мертвую конягу оттащили подальше в подлесок, труп второго наемника тоже, причем охотник забрал из тел свои стрелы и воткнул вместо них по трофейному джариду. Так себе маскировочка, но пускай те, кто станут искать пропажу, тоже немного в затылках почешут.
Затем Роб как мог спрятал их с Борусой следы, а особенно - следы собаки.
Пока они всем этим занимались, следопыт перекинулся парой слов с Борусой:
- Что делать с конем и этой писулькой, как думаешь?

- Если конь клейменый, то лучше его на волю отпустить. Отведем подальше от тракта и отпустим, авось кому пригодиться. Седло только снимем и сбрую с попоной. Проверим, может в них зашито что. Если нет, либо продадим, либо выкинем. Писульку заберем однозначно. Может потом разберемся как открыть ее. Конечно, кто большее знает, тот живет меньше…но мы и так в дерьме по ноздри так что хуже не будет.

      Быстрый осмотр поверженного, пленного и их лошадей, совместно с заметанием следов, выявил, что всадники действительно не готовились к долгой поездке, да и вряд ли возили с собой весь скарб. Чуток еды, котелок, миски. Пара дорожных одеял, да и все на этом. Снаряжение, впрочем, было похожим, словно из одного магазина. Еще одной странностью было отсутствие личных вещей и так любимых практически всеми наемниками амулетов, браслетов, счастливых наконечников и прочей суеверной мелочевки. Денег у них тоже было немного. Никаких улик, помимо злосчастного запечатанного сургучовой печатью тубуса. Кольчуга и шлем с трупа, кстати, были Робу по размеру, хоть и выпачканы кровью. Да и кинжалы их были в бою эффективнее, чем его любимый нож, не говоря уже о мече и топоре, с которыми, Роб, правда, управлялся не столь умело.

Брать с мертвого Роб, разумеется, ничего не стал.
Ну как, ничего - деньги только ссыпал себе в кошель - так и так пропадут, да еду, воду да вино переложил в одну сумку - ту, что пленному принадлежала. Ну а деньги Роб и правда собирался вернуть хозяину, когда придет пора его выпускать. А ежели сбежит, так сам виноват.
Оружие, да тем более одежку мертвеца, кольчуги там его всякие - охотнику и в голову не пришло взять. Даже кисет с табаком, вспомнив про гнома, в руках повертел, но оставил. А то ведь выйдет он как есть заправский тать, что человека порешить готов ради пары добрых сапог. Да и мало ли, вдруг вещи приметные. Вообще странные это были наемники - снаряжение как на подбор, одинаковое. Даже исподнее, наверно, одного покроя, хоть Роб, конечно, и не проверял. Будто не головорезы-авантюристы, а вовсе даже солдаты - только шевронов не хватает. Наврал им этот шустрый тип, похоже. Да только пойди его проверь? Не пытать же его, в самом деле.

Кивнул молча на сумки седельные пленному - дескать, твое добро, тебе и тащить. Тот вроде как не возражал.
Ну и ладно. Взвьючили поклажу на крутые плечи наемника, глаза ему завязали, да и двинули потихоньку в сторону землянки.

Когда углубились в лес, Роб срезал хорошую, упругую вичку и от души приголубил оставшегося коня по заднице. Тому это, конечно, сильно не понравилось и он бодро рванул куда-то на север.
- Скачи, скачи, лошадка. Едрить тебя в дышло, - напутствовал его отбытие охотник.
Тоже глупость, наверное. Кони имеют дурацкую привычку возвращаться домой. Но вот не хотелось Робу резать еще одну скотину. Лошадок он любил. Да и вообще, любил всякую четвероногую живность куда больше, чем двуногую. Что, наверное, могло показаться странным при его-то профессии. Сам же охотник в том никакой странности не видел - так уж в природе заведено, что зверью должно друг дружку жрать. Его, Роба, и самого не раз чуть не сожрали. Зато врать и предавать живность лесная не обучена, так то.
А вот самому то господину Аркину, похоже, скоро врать придется.

Пока трупы ворочали да следы заметали, рыцарь все больше отмалчивался, но даже его усы, кажется, топорщились как то по особенному, недовольно. В молчании Борусы Робу чудился упрек. Ну а что ему ответишь? Охотнику и самому хотелось рвать рубаху на груди и орать - ну не хотел я, чтоб так вышло, блядь! Ну а толку. Кому повиниться то - мертвецу? Так ему все равно уже. Лежит себе, не потеет. Не встанет уже, не скажет: "А, ну раз не хотел, то другое дело, приятель." Просто так вышло - стало в мире на одну вдову больше, потому что у одного охотника шалят нервишки. Прямо как в бардовской побасенке: "Приехал как то Роб Аркин в Эссембру, чтоб репутацию свою поправить у людей. Парабим-парабам-парабум! И все у него получилось - он нынче не Роб Пьянчуга, а Роб Лиходей! У -ха - ха!" И припев: "От глотка - до мертвяка! Могила учит дурака!" И правда, смешно - уссаться можно.

Почти физическим усилием Роб отогнал от себя эти дурные мысли. Руки и так начали трястись, да и появилось внутри такое знакомое ощущение... Невыносимое ощущение пустоты, которую можно заполнить только вином. И все сразу станет хорошо, все станет правильно. Кто, как не заправский пьяница, знает как обманчиво это ощущение. И кто, как не тот самый пьяница, с такой готовностью каждый раз позволяет себя обмануть?

Роб скрипнул зубами. Нельзя, нельзя думать об этом. А думать надо, что дальше делать.
- Как в город то будем возвращаться, сэр рыцарь? - спросил он у Борусы. - Прав наемник то, стража ведь все видит - кто убыл, кто прибыл. Гавриков этих скоро хватятся, вопросы начнут задавать.

- Не думаю, что стража, запоминает всех встречных поперечных. Это же не застава пограничная с учетными книгами, где каждая рожа подозрительная и не подозрительная записывается, когда заплатит пошлину. Подозрение на нас упадет, только если косвенное. А тут как говоря жрецы Тира, для веских обвинений нужны реальные доказательства. У нас по факту только одна головная боль, человек что сидит в лесной землянки. Свинья не выдаст, тролль не съест. Будем надеяться, что он сдержит свою часть уговора. – по голосу было понятно, что Боруса испытывает некие сомнения насчет «слова свидетеля». – Но подстраховаться лишним не будет. Можно будет немного задержаться и вернуться в город чуть позже. А также зайти в какой-нибудь трактир рядом с городом. Купить пару стопок водки местным мужикам и дать на лапу трактирщику.

Наверное, рыцарям не пристало вести такие рассуждения. Но привычки наемников, остаются с наемниками всегда. Помолчав немного Максимилиан сказал.

- Не вини себя сильно в том, что случилось. Дерьмо случается. Если бы это не сделал ты, то скорее всего сделал бы я. Мы не могли знать наверняка, кто эти люди. Как говорил мой полковой капеллан, когда стоишь ночью в дозоре лучше сначала ткнуть алебардой того, кто идет в сторону лагеря, а потом уже спрашивать, кто он такой.

      Вещи оказались чистыми, без тайников и подшитых монет, без заплаток и следов ремонта. Новье, что тоже удивительно. Однако, ремень мертвеца имел скрытое лезвие в пряжке, что ему, правда, ничем не помогло. Пленник подобных сюрпризов не имел и действительно сдал все свои колюще-режущие предметы. Все лишнее, конечно, стоило прикопать, или хотя-бы оттащить подальше, но вот телега в кустах и дохлая лошадь, массой не менее полутонны, перемещению поддавались с трудом. Кто захотят – найдут, а там и все остальное обнаружится. Одна надежда на зверье, которое не прочь полакомится мертвечиной. Вскоре и воронье налетит. Тут либо молчать или врать до последнего, либо честно сообщить. Днем раньше – днем позже, все равно трупы найдут, а если люди опытные будут, то еще и смекнут, кого раньше, а кого позже порешили.

      В общем, пока до землянки дошли, запыхались изрядно. Изначально расчета на такую долгую прогулку не было, потому трофейная водичка из бурдюков очень пригодилась. Заблудиться вариантов конечно не было, Роб знал ближайшие окрестности почти наизусть, но бродить по заваленному буреломом лесу было непросто, особенно в доспехах и с нагрузкой. Каких-то других опасностей не встретили, да и Тюлень был спокоен. Жилище Роберта было примерно на границе, после которой уже начинались совсем дикие места.

      
Получатели: Максимилиан Боруса.

На взгляд Роба, Боруса недооценивал наблюдательность местных стражников. Или переоценивал посещаемость Эссембры. Так или иначе, а их рожи почти наверняка срисуют, примелькались уже. Особенно после боя с троллями.

Так и шли, изредка вполголоса переговариваясь. Роб зорко глазел по сторонам, пес тоже не дремал, но в лесу было тихо. Когда подходили к месту, охотник еще пару кругов вокруг навернул, чтоб пленника с толку сбить. Потом уж ему глаза завязали, и Роб вывел всю братию к своей землянке.

Место было особо не приметное, полянка небольшая, холм невысокий ближе к центру. Охотник не без помощи ножа - трава успела корни пустить - снял укрывавший небольшую дверь слой дерна.

Роб спустился внутрь первым, повозился там немного. Затем оттуда раздался его голос:
- Прошу, джентельмены. Чувствуйте себя как дома.

Внутри было темно как в могиле, да и пахло немногим лучше - помещение давно не проветривали. Падающий снаружи, через дверь, свет, обрисовывал часть хорошо обжитого, но неопрятного жилья. Кажется, владелец был не сильно аккуратным человеком. Пол был завален хвоей и прелой листвой, в углу валялись какие-то не то тряпки, не то шкуры. С потолка на крюке свисала крайне неаппетитная на вид, грязная и черная оленья ляжка.

- Согласен, прибраться бы, - скептически окинув свое обиталище взглядом, признал охотник. - Впрочем, Тюлень не жаловался. Садись вон туда, - указал он пленнику на противоположный от двери угол. - Щас мы тебя тут устроим по-царски - самому уходить не захочется.

Оставив рыцаря со связанным наемником внутри, Роб сгреб в охапку инструменты - заступ, топор и лопату, вынес наружу. Затем вернулся, подобрал с пола что то явно тяжелое, завернутое в тряпье, тоже забрал.

Какое-то время снаружи раздавался нечастый стук топора. Затем снова появился Роб, притащивший охапку еловых ветвей. Кинул в угол, накрыл сверху засаленной шкурой.
- Тут спишь, - показал на импровизированную постель. - Сюда гадишь, - пнул на свет жестяное ведро. - Вот и все удобства. Жратва у тебя есть, можешь солонинкой угостится, на вкус она лучше чем на вид, зуб даю. Воды в ключе тоже набрал. Все, обживайся. Не образец комфорта, но думается, лучше чем в могиле. По ночам тут иногда всякое бродит, так что засов лучше накинь. Ну, бывай, служивый. Через пару дней я тебя проведаю, может и совсем отпустим. А, да - печь не топи - угоришь нахер.

Роб порылся в куче тряпья, извлек оттуда вязанку стрел. Затем махнул Борусе - айда, здесь закончили.
Когда охотник и рыцарь выбрались наружу, Роб намертво заблокировал дверь, вогнав при помощи топора несколько клиньев, и подперев вдобавок ее толстой жердью. Затем они неопряной кучей снова завалили дверь заросшим травой куском дерна. Вышло крайне криво, но охотник только рукой махнул - и так, мол, сойдет.

- Ну что, посидим на дорожку? - сказал Роб рыцарю. Сел в траву рядом с землянкой, порылся в сумке, достал моток ниток. Ногу он, оказывается, успел перемотать заново, на этот раз под уже застираной от крови штаниной, и теперь намеревался пришить заплату.
- Так что, сударь, - снова обратился он к рыцарю, орудуя иглой, - Чего делаем то? Напрямки в Эссембру, и делаем морду кирпичом? А чего брехать будем, ежели кто все ж спрашивать возьмется, зачем мы пошли вместе с капитаном, а вернулись одни? Надо ж заранее порешать.

- Врать до конца, что не приделах, да и только. Нас кроме «этого» никто не видел, так что единственное что он единственный кто может с потрохами сдать нас правосудию. Но раз ты ему жизнь решил оставить, тот тут уже ничего не поделаешься. Следы мы подтерли. Всякие мозгоклюи наблюдательные, могут выдумывать что угодно, но, если нет реальных доказательств и свидетелей, нам ничего не смогут предъявить. Скажем что ехали с капитаном по делу важному. А потом, получив от него задание вернулись в город. Что за задание, не вашего ума дело. Опять же можно приврать, сказать, что заехали по пути в кабак какой не будь, водку жрать, пока капитана нету по близости, но это уже лирика. В крайнем случае дадим на лапу главе стражи, что бы он закрыл на этот инцидент глаза.

- На том и порешим, - сказал следопыт, заканчивая штопать штанину. Получилось недурно - свежая заплата была отрезана от куска старой тряпки и вполне себе дополняла общую потасканность штанов, да и бурые кровяные разводы после стирки отлично вписались в картину. Надо будет все же обновить гардероб потом, подумал охотник. А то уже как то совсем неприлично в таком виде ходить.

Роб помолчал немного, затем добавил:
- Ты уж не серчай шибко, сэр Боруса. Ты человек бывалый, дело солдатское - оно такое. Забыл уж поди, когда счет мертвым открыл. А я вот сегодня, считай, первый раз человека убил. Кто его знает, как бы оно обернулось ежли б я первым не стрельнул, но пока вот выходит, что и ни за что человечек то сгинул. И так мне хреново, не хочу еще больше кровь на душу брать, хоть вроде и понятно, что одни проблемы от свидетеля. Вот веришь - если б не общее дело, плюнул бы я и страже повинился, сам - а там уж пускай вешают, коли виноват. Так что если правда вскроется, говори как есть. Вся ж вина на мне, мне и отвечать.

Охотник поднялся, взял на плечо сумку, свистнул собаке, которая, пользуясь случаем, шерстила окрестности по своим собачьим делам.

- А пока так и будем врать, как ты говоришь, - снова сказал Роб. - И еще, сэр Боруса, просьба такая у меня имеется - ежли я к чарке потянусь или вообще выпить надумаю - ты мне не давай. Лучше сразу морду набей качественно, чтоб лежал и не квакал. Потому что мутит меня щас и крутит - спасу нет, и если я до водки дорвусь, то добром оно не кончится, так то.

Рыцарь стащил с головы шлем и почесал затылок.

- Жизнь, особенно жизнь наемника полна всякого разного, но по большей степени говна. И волей, не волей приходится испачкать руки. Даже если ты этого не хочешь, жизнь заставит тебя это сделать. Времена сейчас крайне неспокойные и если уж прижмет, то нужно дать сдачи. Да так, что враг больше не смог отдышаться и перегруппироваться. Возможно я уже слишком черствый для нормальной жизни или со мной что-то не так. Но то что в тебе еще говорит совесть, это хорошо. Значит, что ты хороший человек Роб. Пока не морочь себе голову. Нам еще нужно разобраться со запечатанным свитком. Что-то мне подсказывает, что это не просто «переписка по делам купеческим». А потом…потом видно будет. Только не пори горячку. Твой лук может не только убивать и если хочешь искупить свою вину перед самим собой, то просто помни это. К стражникам идти, последние дело. Лучше уж к исповеднику. Ну или со мной можешь поговорить.

Странная просьба наемника немного удивила, но в конце концов у всех свои причины. Он покрутил свой ус и сказал.

- Хорошо, сделаю.

      Гость препятствий никаких пока не чинил. Поморщил нос конечно, оценив предоставленные в обиталище удобства, но так ничего и не сказал. В принципе, если он захочет отсюда выбраться — выберется, все-таки землянка не тюрьма и не рассчитана на насильное удержание крепких и здоровых людей. Может и не дверь, может что еще разворотит. Другой вопрос – куда он потом пойдет? Если залезть на дерево да глянуть округу, можно примерно представить где находишься, но знал ли всадник местность и тонкости ориентирования в здешних лесах, это еще один вопрос остающийся без ответа.

      На улице уже начинало темнеть. Путь до Эссембры займет еще пару часов минимум, если идти по прямой, а тогда уже совсем стемнеет. Роберт и Боруса были без лошадей, а значит могли спокойно пройти не по тракту, а зайти в лишенный стен городок с любой удобной стороны, избежав патрули стражи и ненужные вопросы. Разве что бдительные граждане городка могли заметить и заподозрить неладное и сообщить, но тут уже как повезет. Да и вообще, у Борусы была грамота с печатью лорда, которая легко избавит путников от большинства вопросов, особенно при наличии хоть какого-то оправдания.